Звук и ярость

Бенджи, сказала Кэдди, Бенджи. Она опять прижала свои руки вокруг меня, но я ушел. – В чем дело, Бенджи. – Сказала она. – Эта шляпа. – Она сняла свою шляпу, и опять пришла, и я ушел.

– Бенджи. – Сказала она. – В чем дело, Бенджи. Что сделала Кэдди.

– Ему не нравится это дурацкое платье. – Сказал Джейсон. – Ты думаешь, ты взрослая, да. Ты думаешь, ты лучше всех, да. Воображала.

– Ты замолчи. – Сказала Кэдди. – Хорек ты. Бенджи.

– Только потому, что тебе четырнадцать, ты воображаешь, будто ты взрослая, да. – Сказал Джейсон. – Ты думаешь, ты кто-то. Да.

– Тише, Бенджи. – Сказала Кэдди. – Ты потревожишь маму. Тише.

Но я не стих, и она ушла, и я пошел за ней, и она остановилась на ступеньках, и ждала, и я тоже остановился.

– В чем дело, Бенджи. – Сказала Кэдди. – Скажи Кэдди. Она сделает. Попробуй.

– Кэндейс. – Сказала мама.

– Да, мэм. – Сказала Кэдди.

– Зачем ты его дразнишь. – Сказала мама. – Приведи его сюда.

Мы пошли в мамину комнату. На ее голове была болезнь на сложенном полотенце.

– Что еще случилось. – Сказала мама. – Бенджамин.

– Бенджи. – Сказала Кэдди. Она опять пришла, но я ушел.

– Ты, конечно, что-то ему сделала. – Сказала мама. – Почему ты не перестанешь приставать к нему и не дашь мне немного покоя. Дай ему шкатулку и, пожалуйста, уйди и не приставай к нему.

Кэдди взяла шкатулку, и поставила ее на пол, и открыла. Она была вся полная звезд. Пока я не двигался, они не двигались. Когда я шевелился, они блестели и бросали искры. Я стих.

Потом я услышал, что Кэдди идет, и опять начал.

– Бенджамин. – Сказала мама. – Пойди сюда. – Я пошел к двери. – Бенджамин, кому я говорю. – Сказала мама.

– В чем дело. – Сказал папа. – Куда ты идешь.

– Уведи его вниз, Джейсон, и пусть за ним кто-нибудь присмотрит. – Сказала мама. – Ты знаешь, я больна, и все-таки ты.

Папа закрыл дверь позади нас.

– Т.П. – Сказал он.

– Сэр. – Сказал Т.П. внизу.

– Бенджи идет вниз. – Сказал папа. – Иди с Т.П.

Я пошел к двери ванной. Я слушал воду.

– Бенджи. – Сказал Т.П. внизу.

Я слышал воду. Я стал слушать ее.

– Бенджи. – Сказал Т.П. внизу.

Я слушал воду.

Я не слышал воду, и Кэдди открыла дверь.

– Что ты, Бенджи. – Сказала она. Она посмотрела на меня, и я пошел, и она прижала свои руки вокруг меня. – Значит, ты опять отыскал Кэдди. – Сказала она. – Ты думал, Кэдди убежала. – Кэдди пахла, как деревья.

Мы пошли в комнату Кэдди. Она села рядом с зеркалом. Она остановила свои руки и смотрела на меня.

– Что ты, Бенджи. В чем дело. – Сказала она. – Ты не должен плакать. Кэдди не уйдет. Погляди-ка. – Она подняла бутылку, и вынула пробку, и поднесла к моему носу. – Приятно. Понюхай. Хорошо.

Я ушел, и я не стих, и она держала бутылку в руке, и смотрела на меня.

– А. – Сказала она. Она поставила бутылку, и пришла, и прижала свои руки вокруг меня. – Так вот в чем дело. И ты старался сказать Кэдди, только ты не умел ей сказать. Ты хотел, но ты не умел, правда. Конечно, Кэдди не будет. Конечно, Кэдди не будет. Погоди минутку, дай мне одеться.

Кэдди оделась, и опять взяла бутылку, и мы пошли вниз в кухню.

– Дилси. – Сказала Кэдди. – У Бенджи есть для тебя подарок. – Она нагнулась вниз и положила бутылку в мою руку. – А теперь протяни ее Дилси. – Кэдди протянула мою руку, и Дилси взяла бутылку.

– Подумать только. – Сказала Дилси. – Мой малыш подарил Дилси бутылочку духов. Погляди-ка, Роскус.

Кэдди пахла, как деревья.

– А мы духов не любим. – Сказала Кэдди.

Она пахла, как деревья.

– Ну-ну. – Сказала Дилси. – Ты уже большой, и тебе пора спать одному. Ты теперь большой мальчик. Тебе тринадцать лет. Такой большой, что можешь спать один в комнате дядя Мори. – Сказала Дилси.

Дядя Мори был болен. Его глаз был болен, и его рот. Верш отнес ему ужин наверх на подносе.

– Мори говорит, что намерен застрелить этого негодяя. – Сказал папа. – Я рекомендовал ему не говорить об этом Паттерсону заранее. – Он выпил.

– Джейсон. – Сказала мама.

– Кого застрелить, отец. – Сказал Квентин. – За что дядя Мори хочет его застрелить.

– За то, что он рассердился на невинную шутку. – Сказал папа.

– Джейсон. – Сказала мама. – Как ты можешь. Если бы на твоих глазах Мори застрелили из засады, ты бы только посмеялся.

– В таком случае Мори лучше не попадать в засаду. – Сказал папа.

– Кого застрелить, отец. – Сказал Квентин. – Кого дядя Мори намерен застрелить.

– Никого. – Сказал папа. – У меня ведь нет пистолетов.

Мама начала плакать.

– Если ты считаешь, что Мори тебя объедает, так почему ты не можешь, как мужчина, сказать ему это в лицо. Высмеивать его перед детьми у него за спиной.

– Ни в коем случае. – Сказал папа. – Я восхищаюсь Мори. Он необходим мне для сохранения моего чувства расового превосходства. Я бы не променял Мори на самую породистую пару. И знаешь почему, Квентин.

– Нет, сэр. – Сказал Квентин.

– Et ego in Arcadia^[3]. He помню, как по-латыни сено. – Сказал папа. – Ну-ну. – Сказал он. – Я только шутил. – Он выпил, и поставил рюмку, и пошел, и положил руку на плечо мамы.

– Так не шутят. – Сказала мама. – По происхождению мои родные ничем не уступают твоим. Только потому, что у Мори плохое здоровье.

– Разумеется. – Сказал отец. – Плохое здоровье есть первопричина всякой жизни. Сотворенные болезнью, через гниение, в разложение, Верш.

– Сэр. – Сказал Верш позади моего стула.

– Возьми графин и наполни его.

– И скажи, чтобы Дилси увела Бенджамина наверх спать. – Сказала мама.

– Ты большой мальчик. – Сказала Дилси. – Кэдди устала спать с тобой. Ну-ка, тише, и спи. – Комната ушла, но я не стих, и комната пришла назад, и Дилси пришла, и села на кровати, глядя на меня.

– Тише, будь хорошим мальчиком и замолчи. – Сказала Дилси. – Не хочешь, а. Так погоди минутку.

Она ушла. В двери ничего не было. Потом в ней была Кэдди.

– Тише. – Сказала Кэдди. – Я иду.

Я стих, и Дилси отогнула покрывало, и Кэдди легла между покрывалом и одеялом. Она не сняла купального халата.

– Ну. – Сказала она. – Вот я. – Дилси пришла с одеялом, и расстелила его на ней, и подоткнула его вокруг нее.

– Он уснет через минутку. – Сказала Дилси. – Я не буду гасить лампы у тебя в комнате.

– Хорошо. – Сказала Кэдди. Она положила свою голову на подушке рядом с моей. – Спокойной ночи, Дилси.

– Спокойной ночи, деточка. – Сказала Дилси. Комната стала черная. Кэдди пахла, как деревья.

Мы смотрели вверх на дерево, где она была.

– Что она видит, Верш. – Прошептала Фроуни.

– Ш-ш-ш-ш. – Сказала Кэдди в дереве. Дилси сказала:

– А ну-ка, идите сюда. – Она вышла из-за угла дома. – Почему это вы не пошли наверх, как сказал ваш папаша, а убежали сюда, пока я не видела. Где Кэдди и Квентин.

– Я ей говорил, чтоб она не лезла на это дерево. – Сказал Джейсон. – Я про нее все расскажу.

– Кто на какое дерево. – Сказала Дилси. Она подошла и посмотрела вверх на дерево. – Кэдди. – Сказала Дилси. Ветки начали опять трястись.

– Ах ты, сатана. – Сказала Дилси. – Слезай-ка оттуда.

– Тише. – Сказала Кэдди. – Разве ты не знаешь, что папа велел не шуметь. – Ее ноги стали видны, и Дилси потянулась вверх и вытащила ее из дерева.

– Как это тебе взбрело в голову пустить их сюда. – Сказала Дилси.

– А она ничего не слушала. – Сказал Верш.

– А вы что здесь делаете. – Сказала Дилси. – Кто вам сказал, чтобы вы сюда шли.

– Она. – Сказала Фроуни. – Она сказала, чтобы мы шли.

– А кто вам сказал, чтобы вы делали то, что она говорит. – Сказала Дилси. – А ну, домой. – Фроуни и Т.П. стали уходить. Мы перестали их видеть, когда они еще уходили.

– Ночь на дворе, а вы разгуливаете. – Сказала Дилси. Она подняла меня вверх, и мы пошли к кухне.

– Убежали у меня за спиной. – Сказала Дилси. – А ведь знаете, что вам давно пора спать.

– Ш-ш-ш-ш, Дилси. – Сказала Кэдди. – Не говори так громко. Мы не должны шуметь.

– Ну, так замолчи и не шуми, – Сказала Дилси. – Где Квентин.

– Квентин злится, потому что он должен слушаться меня сегодня вечером. – Сказала Кэдди. – А у него бутылка Т.П. со светляками.

– Ничего, Т.П. без нее обойдется. – Сказала Дилси. – Пойди найди Квентина, Верш. Роскус говорит, что видел, как он шел к сараю. – Верш пошел. Мы перестали его видеть.

– Они там ничего не делают. – Сказала Кэдди. – Просто сидят на стульях и смотрят.

– И уж как-нибудь без вас обойдутся. – Сказала Дилси. Мы пошли вокруг кухни.

Куда тебя теперь несет, сказал Ластер. Идешь опять смотреть, как они гоняют мячик. Мы ж его там уже искали. Стой. Погоди минутку. Жди тут и ни с места, пока я не схожу за мячиком. Я придумал одну штуку.

Кухня была темная. Деревья на небе были черные. Дэн вперевалку вышел из-под ступенек и стал жевать мою лодыжку. Я пошел вокруг кухни, где была луна. Дэн тоже пошел в луну, волоча ноги.

– Бенджи. – Сказал Т.П. в доме.

Цветочное дерево у окна гостиной не было темное, а густые деревья были. Трава жужжала в лунном свете, где моя тень шагала по траве.

– Бенджи, кому я говорю. – Сказал Т.П. в доме. – Где ты прячешься. Ты убежал. Я знаю.

Ластер вернулся. Подожди, сказал он. Здесь. Не ходи туда. Мисс Квентин и ее дружок вон там на качелях. Иди-ка сюда. Вернись, Бенджи.

Под деревьями было темно. Дэн не хотел идти. Он остался в лунном свете. Потом стали видны качели, и я начал плакать.

Уйди-ка отсюда, Бенджи, сказал Ластер. Ты же знаешь, что мисс Квентин разозлится.

На качелях было два, а потом один. Кэдди пришла быстро, белая в темноте.

– Бенджи. – Сказала она. – Как же ты убежал. Где Верш.

Она прижала свои руки вокруг меня, и я стих, и держался за ее платье, и тянул ее.

– Что ты, Бенджи. – Сказала она. – В чем дело. Т.П. – Позвала она.

Один на качелях встал и подошел, и я плакал, и тянул платье Кэдди.

– Бенджи. – Сказала Кэдди. – Это же Чарли. Разве ты не знаешь Чарли.

– Где его негр. – Сказал Чарли. – Чего это ему позволяют бегать без присмотра.

– Тише, Бенджи. – Сказала Кэдди. – Уйди, Чарли. Ты ему не нравишься. – Чарли ушел, и я стих. Я тянул платье Кэдди.

– Что ты, Бенджи. – Сказала Кэдди. – Разве ты не позволишь мне остаться тут и немножко поговорить с Чарли.

– Позови этого негра. – Сказал Чарли. Он пришел назад. Я заплакал громче и тянул платье Кэдди.

– Уйди, Чарли. – Сказала Кэдди. Чарли пришел и положил свои руки на Кэдди, и я плакал. Я плакал громко.

– Нет, нет. – Сказала Кэдди. – Нет. Нет.

– Он же не умеет говорить. – Сказал Чарли. – Кэдди.

– Ты с ума сошел. – Сказала Кэдди. Она начала дышать быстро. – Видеть он умеет. Не надо. Не надо. – Кэдди дралась. Они оба дышали быстро. – Ради Бога. Ради Бога. – Прошептала Кэдди.

– Прогони его. – Сказал Чарли.

– Ладно. – Сказала Кэдди. – Пусти.

– Ты его прогонишь. – Сказал Чарли.

– Да. – Сказала Кэдди. – Пусти. – Чарли ушел. – Тише. – Сказала Кэдди. – Он ушел. – Я стих. Я слышал и чувствовал, как ходит ее грудь.

– Мне придется отвести его в дом. – Сказала она. Она взяла мою руку. – Я иду. – Прошептала она.

– Погоди. – Сказал Чарли. – Позови негра.

– Нет. – Сказала Кэдди. – Я вернусь. Идем, Бенджи.

– Кэдди. – Прошептал Чарли. Громко. Мы шли дальше. – Лучше вернись. Ты вернешься. – Кэдди и я бежали. – Кэдди. – Сказал Чарли. Мы бежали в лунный свет, в сторону кухни.

– Кэдди. – Сказал Чарли.

Кэдди и я бежали. Мы бежали вверх по кухонным ступенькам на крыльцо, и Кэдди стала в темноте на колени и держала меня. Я слышал ее и чувствовал ее грудь.

– Я не буду. – Сказала она. – Я больше не буду. Никогда. Бенджи. Бенджи. – Потом она плакала, и я плакал, и мы держали друг друга. – Тише. – Сказала она. – Тише. Я больше не буду. – И тогда я стих, и Кэдди встала, и мы пошли в кухню, и зажгли свет, и Кэдди взяла кухонное мыло, и терла свой рот над раковиной. Очень сильно. Кэдди пахла, как деревья.

Я ж тебе говорил, не лезь туда, сказал Ластер. Они сели вверх на качелях. Быстро. Квентин положила свои руки на волосы. У него был красный галстук.

Псих ты полоумный, сказала Квентин. Я расскажу Дилси, что он всюду за мной шляется, а ты позволяешь. Она тебя выдерет как следует, я уж позабочусь.

– Я не мог его остановить. – Сказал Ластер. – Иди сюда, Бенджи.

– Нет, мог. – Сказала Квентин. – Ты и не пробовал. Вы оба меня выслеживаете. Это что, бабушка вас послала шпионить за мной. – Она выпрыгнула из качелей. – Уведи его сию же минуту и больше не пускай сюда, не то Джейсон тебя выдерет, уж я позабочусь.

– Я с ним не могу справиться. – Сказал Ластер. – Сами попробуйте, если вы такая ловкая.

– Заткнись. – Сказала Квентин. – Уведешь ты его или нет.

– А, пусть его остается. – Сказал он. У него был красный галстук. Солнце на галстуке было красное. – Посмотри-ка, Джек. – Он зажег спичку и положил ее в свой рот. Потом он вынул спичку из своего рта. Она еще горела. – Хочешь попробовать. – Сказал он. – Я подошел туда. – Открой рот. – Сказал он. Я открыл мой рот. Квентин ударила спичку своей рукой, и она ушла.

– Черт тебя подери. – Сказала Квентин. – Ты что, хочешь, чтобы он начал. Ты что, не знаешь, что он будет реветь весь день. Вот я расскажу Дилси. – Она ушла бегом.

– Эй, детка. – Сказал он. – Э-эй. Вернись. Я не буду его дразнить.

Квентин бежала дальше к дому. Она ушла за угол кухни.

– Ну, устроил ты историю. – Сказал он. – Так что ли, Джек.

– Он не понимает, что вы говорите. – Сказал Ластер. – Он же глухонемой.

– А. – Сказал он. – И давно.

– Сегодня как раз тридцать три года. – Сказал Ластер. – Родился дурачком. А вы что, из цирка.

– А что. – Сказал он.

– Вроде я вас тут раньше не видел. – Сказал Ластер.

– Ну, предположим. Так что. – Сказал он.

– Ничего. – Сказал Ластер. – Я пойду вечером.

Он смотрел на меня.

– А это, случайно, не вы на пиле песни играете. – Сказал Ластер.

– Чтобы это узнать, надо сначала заплатить двадцать пять центов. – Сказал он. Он смотрел на меня. – А почему его не запрут. – Сказал он. – Чего ты его сюда привел.

– А меня-то что спрашивать. – Сказал Ластер. – Разве ж с ним сладишь. Я сюда пришел поискать четвертак, который потерял. Без него я ж не смогу пойти вечером в цирк. И похоже, что не смогу. – Ластер смотрел на землю. – У вас, случаем, лишних двадцать пять центов не найдется. – Сказал Ластер.

– Нет. – Сказал он. – Не найдется.

– Ну, так значит, надо искать. – Сказал Ластер. Он положил свою руку в карман. – И гольфовый мячик тоже купить не хотите, а. – Сказал Ластер.

– Какой мячик. – Сказал он.

– Гольфовый. – Сказал Ластер. – Отдам всего за двадцать пять центов.

– Еще чего. – Сказал он. – На черта он мне сдался.

– Да я так и думал. – Сказал Ластер. – Иди сюда, ослиная башка. – Сказал он. – Иди сюда и смотри, как они гоняют мячик. Ну-ка, держи. Чтобы тебе не с одним дурманом играть. – Ластер поднял его и отдал мне. Оно было яркое.

– Откуда это у тебя. – Сказал он. Его галстук был красный на солнце и шагал.

– Нашел вон под тем кустом. – Сказал Ластер. – Мне сперва показалось, что это мой четвертак.

Он подошел и взял его.

– Тише. – Сказал Ластер. – Он отдаст, только посмотрит.

– Агнес Мейбл Бекки. – Сказал он. Он посмотрел в сторону дома.

– Тише. – Сказал Ластер. – Он сейчас отдаст.

Он отдал его мне, и я стих.

– Кто к ней приходил вчера вечером. – Сказал он.

– Не знаю. – Сказал Ластер. – Они приходят каждый вечер, а она вылезает из окна вон по тому дереву. Я за ними не слежу.

– Ну, один из них оставил след, черт подери. – Сказал он. Он посмотрел на дом. Потом он пошел и сел на качели.

– Проваливайте. – Сказал он. – Надоели.

– Иди сюда. – Сказал Ластер. – Устроил историю, и будет. Мисс Квентин небось уже все про тебя рассказала.

Мы подошли к забору и смотрели между цветочными плетениями. Ластер искал в траве.

– Тут он у меня еще был. – Сказал он. Я видел флаг, и он хлопал, и солнце косо падало на широкую траву.

– Они скоро подойдут. – Сказал Ластер. – Вон они там, только они уходят. Ну-ка, помоги мне искать.

Мы пошли вдоль забора.

– Тише. – Сказал Ластер. – Ну, как я их заставлю идти сюда, если они не идут. Погоди. Сейчас подойдут. Вон гляди. Идут.

Я пошел вдоль забора к калитке, где проходили девочки с ранцами.

– Бенджи, кому я говорю. – Сказал Ластер. – Ну-ка, вернись.

Нечего тебе смотреть за калитку, сказал Т.П. Мисс Кэдди уехала далеко отсюда. Вышла замуж и бросила тебя. Нечего тебе держаться за калитку и плакать. Она ж тебя не услышит.

Чего он хочет, Т.П., сказала мама. Неужели ты не можешь поиграть с ним, чтобы он вел себя тихо.

Он хочет пойти смотреть сквозь калитку, сказал Т.П.

Но этого нельзя, сказала мама. Идет дождь. Поиграй с ним, чтобы он вел себя тихо. Бенджамин, кому я говорю.

Нет уж, так его не утихомиришь, сказал Т.П. Он думает, раз он стоит у калитки, так мисс Кэдди вернется.

Глупости, сказала мама.

Я слышал, как они разговаривали. Я вышел за дверь, и я их больше не слышал, и я пошел к калитке, где проходили девочки с ранцами. Они смотрели на меня и шагали быстро, повернув головы. Я старался сказать, но они шли дальше, и я шел вдоль забора, и старался сказать, а они шли быстрее. Потом они бежали бегом, и я подошел к углу забора, и я не мог идти дальше, и я держался за забор, и глядел им вслед, и старался сказать.

– Бенджи, кому я говорю. – Сказал Т.П. – Чего это ты сбегаешь тайком. Вот Дилси тебя выпорет.

– Нечего тебе выть и пускать слюни сквозь забор. – Сказал Т.П. – Только девочек напугал. Вон посмотри, они на ту сторону улицы перешли.

Как он вышел, сказал папа. Джейсон, а ты не оставил калитку открытой, когда пришел домой.

Конечно, не оставил, – сказал Джейсон. Что ж я, по-вашему, совсем ничего не соображаю. Вы что, думаете, я хотел, чтобы случилось вот такое. Наша семейка и без того хороша. Я всегда знал, что так будет. Ну, теперь-то вы отошлете его в Джексон. Конечно, если миссис Бэргесс его прежде не пристрелит.

Тише, сказал папа.

Я всегда знал, что так будет, сказал Джейсон.

Она была открытая, когда я ее тронул, и я держался за нее в сумерках. Я не плакал, и я старался остановиться, и глядел, как девочки подходят в сумерках. Я не плакал.

– Вон он.

Они остановились.

– Он не может выйти. Да и все равно он никого не трогает. Идем.

– Я боюсь. Боюсь. Я перейду на ту сторону улицы.

– Он не может выйти.

Я не плакал.

– Ну, чего ты, трусиха. Идем.

Они подходили в сумерках. Я не плакал, и я держался за калитку. Они подходили медленно.

– Я боюсь.

– Он тебя не тронет. Я тут каждый день хожу. Он просто бежит вдоль забора, и все.

Они подходили. Я открыл калитку, и они остановились, и поворачивались. Я старался сказать, и я схватил ее, стараясь сказать, и она закричала, и я старался сказать, и старался, и яркие формы начали останавливаться, и я старался выбраться. Я старался снять его с моего лица, но яркие формы снова шли. Они шли вверх на холм, туда, где он падал, и я старался заплакать. Но когда я вдохнул внутрь, я не смог выдохнуть наружу, чтобы заплакать, и я старался не упасть с холма, и я упал с холма в яркие вертящиеся формы.

Эй, псих, сказал Ластер. Вон, идут. Ну, так перестань пускать слюни и выть.

Они подошли к флагу. Он вынул его, и они ударили, потом он поставил флаг назад.

– Мистер. – Сказал Ластер.

Он посмотрел кругом.

– Что. – Сказал он.

– Гольфового мячика не купите. – Сказал Ластер.

– Покажи-ка. – Сказал он. Он подошел к забору, и Ластер протянул мяч сквозь него.

– Где ты его взял. – Сказал он.

– Нашел. – Сказал Ластер.

– Это я знаю. – Сказал он. – Где. В чей-нибудь сумке.

– Я нашел его вон там во дворе. – Сказал Ластер. – Отдам за двадцать пять центов.

– А он что, твой, чтобы продавать. – Сказал он.

– Я его нашел. – Сказал Ластер.

– Так найди себе еще один. – Сказал он. Он положил его в свой карман и ушел.

– Мне же сегодня в цирк нужно. – Сказал Ластер.

– Вот именно. – Сказал он. Он пошел к площадке. – Клюшку, кэдди. – Сказал он. Он ударил.

– Это надо же. – Сказал Ластер. – Вопишь, когда не видишь их, и вопишь, когда видишь. Почему ты не заткнешься. Что, по-твоему, людям нравится тебя все время слышать. Э-эй. Ты уронил свой дурман. – Он поднял его и опять дал его мне. – Надо бы сорвать новый. Этот ты совсем измочалил. – Мы стояли у забора и глядели на них.

– С этим белым не сговоришься. – Сказал Ластер. – Ты сам видел, как он забрал мой мячик. – Они пошли дальше. Мы пошли вдоль забора. Мы пришли к саду и не могли идти дальше. Я держался за забор и смотрел сквозь цветочные плетения. Они ушли.

– Ты-то чего воешь. – Сказал Ластер. – Заткнись. Это мне нужно выть, а не тебе. На-ка. Чего ты не держишь цветочек. Теперь из-за него начнешь реветь. – Он дал мне цветок. – Ну, куда теперь тебя понесло.

Наши тени были на траве. Они дошли до деревьев раньше нас. Моя дошла первой. Потом мы дошли туда, а потом тени ушли. В бутылке был цветок. Я поставил в нее другой цветок.

– Ты же взрослый. – Сказал Ластер. – А играешь с двумя цветочками в бутылке. Ты знаешь, что с тобой сделают, когда мисс Каролина помрет. Тебя отправят в Джексон, где тебе самое место. Так говорит мистер Джейсон. Будешь там весь день напролет держаться за решетку вместе с другими психами и пускать слюни. Посмотрим, как тебе это понравится.

Ластер ударил цветы рукой, и они упали.

– Вот и тебе то же будет в Джексоне, когда ты заревешь.

Я старался поднять цветы. Ластер поднял их, и они ушли. Я начал плакать.

– Реви. – Сказал Ластер. – Реви. А, так тебе надо пореветь. Ну, ладно. Кэдди. – Шепнул он. – Кэдди. Реви теперь. Кэдди.

– Ластер. – Сказала Дилси из кухни.

Цветы пришли назад.

– Тише. – Сказал Ластер. – Вот они. Смотри. Все, как было. Тише. Ну-ка.

– Ластер, кому я говорю. – Сказала Дилси.

– Да, мэм. – Сказал Ластер. – Сейчас идем. Ну, хватит поднимать шум. Вставай. – Он дернул мой локоть, и я встал. Мы вышли из деревьев. Наши тени ушли.

– Тише. – Сказал Ластер. – Вон сколько людей на тебя смотрят. Тише.

– Веди его сюда. – Сказала Дилси. Она пошла вниз по ступенькам.

– Что ты ему сделал. – Сказала она.

– Ничего я ему не делал. – Сказал Ластер. – Он взял да и заревел.

– Нет, сделал. – Сказала Дилси. – Что-то ты ему сделал. Где вы были.

– Там, под можжевельником. – Сказал Ластер.

– И Квентин ты довел. – Сказала Дилси. – Чего ты его к ней подпускаешь. Разве ты не знаешь, что она не любит, чтоб он был там, где она.

– Вот и я тоже. – Сказал Ластер. – Только мне-то он не дядя.

– Ты мне не груби, малый. – Сказала Дилси.

– Ничего я ему не делал. – Сказал Ластер. – Он играл там, а потом вдруг заревел.

– Ты небось его кладбище разломал. – Сказала Дилси.

– Не трогал я его кладбища. – Сказал Ластер.

– Ты мне не ври, малый. – Сказала Дилси. Мы пошли вверх по ступенькам в кухню. Дилси открыла огневую дверь, и пододвинула к ней стул, и я сел. Я стих.

И чего тебе понадобилось, чтоб она начинала, сказала Дилси. Чего ты его туда пустила.

Он же только смотрел на огонь, сказала Кэдди. Мама говорила ему его новое имя. Мы не думали, что она начнет.

Да знаю я, сказала Дилси. Он в одном конце дома, она в другом. Ну-ка, оставь все это в покое. Ничего не трогай, пока я не вернусь.

– И не стыдно тебе. – Сказала Дилси. – Чего ты его дразнишь. – Она поставила пирог на стол.

– Ничего я его не дразню. – Сказал Ластер. – Он играл бутылкой с ромашками, да вдруг как начал реветь. Ты сама его слышала.

– А ты, конечно, к его цветам и не прикоснулся. – Сказала Дилси.

– Не трогал я его кладбища. – Сказал Ластер. – Очень мне нужен его мусор. Я просто искал мой четвертак.

– Так ты его потерял, значит. – Сказала Дилси. Она зажгла свечки на пироге. Одни были маленькие. Другие были большие, нарезанные на кусочки. – Я ж тебе говорила: спрячь хорошенько. А теперь ты небось хочешь, чтоб я взяла у Фроуни еще двадцать пять центов.

– Нет уж, я в цирк пойду, Бенджи там или не Бенджи. – Сказал Ластер. – Не буду я таскаться за ним еще ночью.

– Ты будешь делать то, чего он хочет, малый. – Сказала Дилси. – Слышишь.

– Что я, всегда, что ли, этого не делаю. – Сказал Ластер. – Разве ж я не всегда делаю, чего он хочет. А, Бенджи.

– Ну, и делай. – Сказала Дилси. – Привел его сюда, когда он орет, чтобы и она начала. Ну-ка, садитесь и ешьте пирог, пока Джейсон не пришел. Я не желаю, чтобы он на меня накидывался за пирог, который я на собственные деньги купила. Чтоб я пекла пироги тут, когда он на кухне каждое яйцо пересчитывает. Ну, смотри, не трогай его сейчас, или, может, ты не хочешь идти вечером в этот твой цирк.

Дилси ушла.

– Ты свечки задувать не умеешь. – Сказал Ластер. – Смотри, как я буду задувать. – Он нагнулся вниз и надул свое лицо. Свечки ушли. Я начал плакать. – Тише. – Сказал Ластер. – Ну-ка. Смотри сюда на огонь, а я пирог нарежу.

Я слышал часы, и я слышал Кэдди, как она стоит позади меня, и я слышал крышу. Дождь еще идет, сказала Кэдди. Ненавижу дождь. Все ненавижу. И потом ее лицо пришло на мои колени, и она плакала, и держала меня, и я начал плакать. Потом я опять смотрел на огонь, и яркие, гладкие формы опять шли. Я слышал часы, и крышу, и Кэдди.

Я съел пирога. Пришла рука Ластера и взяла другой кусок. Я слышал, как он ест. Я смотрел на огонь.

Длинная железка прошла через мое плечо. Она пошла к огневой двери, и тогда огонь ушел. Я начал плакать.

– Ну, чего ты вопишь. – Сказал Ластер. – Смотри туда. – Огонь был там. Я стих. – Ты что, не можешь глядеть на огонь и не шуметь, как мэмми тебе велела. – Сказал Ластер. – И не стыдно тебе. Вот. Вот тебе еще пирога.

– Что ты ему теперь сделал. – Сказала Дилси. – Ты что, не можешь его оставить в покое.

– Я ж только старался, чтоб он замолчал и не тревожил мисс Каролину. – Сказал Ластер. – А он чего-то снова начал.

– Я-то знаю, как кличут это чего. – Сказала Дилси. – Дай только Верш домой вернется, я ему скажу, чтоб он тебя хорошенько проучил. Это все ты. Ты весь день только этим и занимался. К ручью ты его водил.

– Нет, мэм. – Сказал Ластер. – Мы весь день были во дворе, как ты велела.

Его рука пришла за другим куском пирога. Дилси ударила его руку.

– Только протяни еще раз, и я ее оттяпаю вот этим секачом. – Сказала Дилси. – Небось, он еще и кусочка не попробовал.

– А вот и нет. – Сказал Ластер. – Он съел вдвое больше моего. Спроси его, если не веришь.

– Только протяни еще раз. – Сказала Дилси. – Только протяни.

Вот так, сказала Дилси. Теперь, значит, мой черед плакать. Так вот и будем плакать вместе с Мори. Его теперь зовут Бенджи, сказала Кэдди.

Это еще почему, сказала Дилси. Он же свое крещеное имя до дырок пока не сносил, а.

Бенджамин это как в Библии Вениамин, сказала Кэдди. Ему это имя больше подходит, чем Мори.

Это еще почему, сказала Дилси.

Так мама говорит, сказала Кэдди.

Еще чего выдумают, сказала Дилси. Имя ему не поможет. И не повредит. Если имя менять, добра не будет. Вот мое имя было Дилси, как я родилась. И будет Дилси, когда уж и меня давно позабудут.

Откуда же будет известно, что оно Дилси, если его давно позабудут, Дилси, сказала Кэдди.

Оно будет в книге, деточка, сказала Дилси. Записано там.

А разве ты читать умеешь, сказала Кэдди.

Зачем, сказала Дилси. Мне прочтут. А я должна буду только сказать: я здесь.

Длинная железка прошла через мое плечо, и огонь ушел. Я начал плакать.

Дилси и Ластер дрались.

– Я все видела. – Сказала Дилси. – Нет уж, я все видела. – Она тащила Ластера из угла и трясла его. – Значит, он просто так, а. Вот погоди, вернется домой твой папаша. Будь я помоложе, я бы тебе уши с корнем повыдергала. Взять бы да и запереть тебя в погребе, и никаких тебе цирков. И запру.

– О-о, мэмми. – Сказал Ластер. – О-о, мэмми.

Я протянул руку туда, где раньше был огонь.

– Держи его. – Сказала Дилси. – Держи.

Моя рука дернулась назад, и я положил ее в мой рот, и Дилси меня схватила. Я все еще слышал часы между моим голосом. Дилси протянула руку назад и ударила Ластера по голове. Мой голос каждый раз выходил очень громкий.

– Давай скорей соду. – Сказала Дилси. Она взяла мою руку из моего рта. Мой голос вышел тогда громче, а моя рука старалась пойти назад в мой рот, но Дилси ее держала. Мой голос выходил громкий. Она сыпала соду на мою руку.

– Сбегай в кладовку и оторви полоску от тряпки там на гвозде. – Сказала она. – Ну, тише, тише. Ты же не хочешь, чтоб твоя мамаша опять расхворалась. Ну-ка, погляди на огонь. Дилси сейчас сделает так, чтобы рука у тебя перестала болеть. Погляди на огонь. – Она открыла огневую дверь. Я смотрел на огонь, но моя рука не переставала, и я не переставал. Моя рука старалась пойти в мой рот, но Дилси ее держала.

Она обернула вокруг нее тряпку. Мама сказала:

– Ну, что тут еще. Неужели мне и болеть спокойно нельзя. Неужели два взрослых негра ничего не могут сделать и я должна вставать с постели и спускаться к нему.

– Да ничего с ним не случилось. – Сказала Дилси. – Он сейчас замолчит. Обжег немножко руку, вот и все.

– Два взрослых негра, и вам нужно тащить его в дом, когда он вопит. – Сказала мама. – Вы нарочно стараетесь, чтобы он начал, потому что знаете, как я больна. – Она пошла и остановилась рядом со мной. – Тише. – Сказала она. – Сию же минуту замолчи. Ты что, давала ему этого пирога.

– Я сама его купила. – Сказала Дилси. – Из кладовки Джейсона на него и пригоршни муки не пошло. У него же сегодня день рождения.

– Ты что, хочешь отравить его дешевым пирогом из лавки. – Сказала мама. – Ты этого хочешь. Неужели у меня никогда не будет хоть минуты покоя.

– Идите-ка наверх и ложитесь. – Сказала Дилси. – Она сию минуту перестанет жечь, и он стихнет. Ну-ка, идемте.

– И оставить его тут, чтобы вы еще что-нибудь устроили. – Сказала мама. – Как я могу лечь, пока он тут вопит. Бенджамин. Замолчи сейчас же.

– Так некуда же его увести. – Сказала Дилси. – Это раньше у нас простор был. Ведь когда он плачет, его же во дворе не оставишь, чтоб все соседи смотрели.

– Я знаю, я знаю. – Сказала мама. – Это все моя вина. Скоро меня не станет, и тебе и Джейсону будет лучше. – Она начала плакать.

– Ну, тише, тише. – Сказала Дилси. – Не то опять сляжете. Идите-ка к себе наверх. Ластер уведет его в кабинет и поиграет с ним, пока я соберу ему ужин.

Дилси и мама ушли.

– Тише. – Сказал Ластер. – Тише ты. Хочешь, чтоб я тебе и другую руку опалил. Ничего у тебя не болит. А ну, тише.

– Возьми-ка. – Сказала Дилси. – И перестань плакать. – Она дала мне туфлю, и я стих. – Отведи его в кабинет. – Сказала она. – И если я его еще раз услышу, так я сама тебя выдеру.

Мы пошли в кабинет. Ластер зажег свет. Окна стали черные, и пришло высокое темное место на стене, и я пошел и потрогал его. Оно было как дверь, только оно не было дверь.

Огонь пришел позади меня, и я пошел к огню, и сел на пол, держа туфлю. Огонь пошел выше. Он пошел в подушку на мамином кресле.

– Тише ты. – Сказал Ластер. – Можешь ты хоть минуту помолчать. Вот я для тебя огонь развел, а ты даже и не смотришь.

Твое имя теперь Бенджи, сказала Кэдди. Слышишь. Бенджи. Бенджи.

Не говори ему этого, сказала мама. Приведи его сюда.