Тогда он вновь вернулся на Созвездие и, полностью отдаваясь работе, почти не спал. Покончив с делами глубокой ночью, отправлялся в самое сердце черной долины. Играл с потоком, медитировал и лишь ранним утром возвращался назад в замок, чтобы вздремнуть час-два, а чаще, просто снова заняться делами. Той ночью в горы совсем не хотелось. Накануне уйти в себя не удалось, а поток искрил, срывался, словно издевался, и это до нельзя наэлектризовало его и без того оголенные нервы. Весь день плохо скрываемое раздражение рвалось наружу, хлестало без разбору по подданным, заставляя их вздрагивать и вытягиваться в струнку. Князь еле дождался, когда, наконец, этот бестолковый день закончится. Прогнал секретаря и вышел на балкон. Но одиночество долгожданного облегчения не принесло. Зло стиснув челюсти, мужчина некоторое время смотрел на раскинувшийся внизу спящий город. Потом вернулся в кабинет, накинул черный длинный плащ без знаков отличия, натянул капюшон, полностью скрывая лицо, и вышел. Он перенесся в сад, раскинувшийся между замком и храмовым ареалом. Брел по темным аллеям, не опасаясь быть замеченным. Такой плащ мог носить любой жрец, да и при необходимости всегда была возможность исчезнуть, испариться, стать невидимым. То, что не могли делать в пределах Замка другие, ему не составляло труда – Замок признавал его, сам защищал своего повелителя и беспощадно уничтожал любого, кто пытался проникнуть с оружием, а остальных «непосвященных» выталкивал за свои пределы. Посторонние здесь не встречались, лишь высшие чины и жрецы имели право свободно передвигаться по этой территории. У остальных шанса для проникновения просто не было.

Изначальной мыслью мужчины было отправиться в Храм Главного Жреца, поднять чертова раба с постели и заставить хорошенько потрудиться. В конце концов, это его прямая обязанность – следить за мозгами своего Хозяина. Но прежде, чем отдаться в руки своего личного жреца, Князь просто хотел пройтись по спящему саду. Вдохнуть его аромат, забыть о делах, да и о самом себе тоже. Вдоволь попетляв в темноте по тропинкам, он вдруг обнаружил себя стоящим у Малого Храма, главной обители лучших жриц Созвездия.

Малый храм, в соответствии с названием, был действительно меньше по размеру, чем храм Верховного Жреца, но ненамного. Гораздо больше строения отличала сама архитектура. Если формы последнего были грубоваты – массивные и пугающие, под стать самому жрецу, – то владения Верховной Жрицы отличали изящность линий, воздушность и тепло. Здесь хотелось расслабиться, полностью довериться его нежным и внимательным служительницам.

Вообще, жриц было много и все они делились на разные категории: те, что служили и общались с простым людом или же другие, остававшиеся при высших храмах и участвовавшие в особых ритуалах. Девственницы, умудренные опытом, давшие обед воздержания или же, наоборот, обучающиеся искусству любви. Князь усмехнулся, правильнее было бы сказать: искусству секса, но звучало б это не столь божественно – а массы любят красивые сказки. Да и сам Князь был далек от того, чтобы принижать значимость храмовых женщин. То, что пара умелых жриц гораздо эффективнее может подготовить к некоторым ритуалам, чем длительные, изнуряющие обряды, было известно каждому владеющему силой. Вот только он никогда не пользовался их услугами. Абсурдность ситуации заключалась в том, что здесь любая – абсолютно любая – была в полном его распоряжении, а ему до них всех не было вообще никакого дела. Ни до, ни после Айды и уж точно не в тот период, когда он считал женщину своей, у него даже в мыслях не проскальзывало воспользоваться услугами жриц, которыми заправляла Каро. Верховная Жрица. Самая могущественная женщина на Созвездии. Эталон красоты и силы. Богиня Любви, как называли ее в народе…

«Что ж, раз ноги сами принесли сюда, стоит познакомиться с храмом поближе», – решил Князь, даже не в состоянии припомнить, когда в последний раз посещал эту обитель.

***

В поздний час храм был пуст. Свет свечей отражался в настенных инкрустациях из драгоценных камней и отбрасывал блики теплых оттенков от светло желтого до насыщенно багрового. Благодаря игре света и тени пространство казалось живым. Словно дышало. Князь подошел к возвышению в восточном конце зала. Прямоугольный, массивный жертвенный камень, древний как мир. Тонкие золотые линии переплетались в затейливый и безупречно-красивый рисунок. Деревья, листья, цветы. Но стоило присмотреться и тут же становилось ясно: экзотические цветы служили оковами, а прекрасные стебли, искусно выбитые в камне, проводниками, по которым некогда стекала кровь жертвы, тонкими струйками вливаясь в круговой желобок, описывающий сам камень. На самом деле, настоящих жертв здесь уже давно не приносили, но посвящения жриц и прочие ритуалы проводили постоянно. И по старинному обычаю, кровь тоже проливалась.

Поддавшись порыву, Князь положил ладонь на гладкую поверхность в изголовье и вздрогнул. Все вокруг покачнулось, а мертвый, казалось бы, камень вдруг обдал жаром. Алтарь помнил все, каждую каплю крови, боль, жизнь, смерть. И теперь, не спрашивая разрешения, делился своими воспоминаниями с ним. Мужчина сам не заметил, как обе ладони скользнули в углубления на горизонтальной поверхности. Пространство вокруг словно расширилось, ожило, а откуда-то издалека раздалось тихое пение арфы. А вскоре сознание заполонила какофония из звуков, стонов, желаний, надежд. Мужчина прикрыл глаза. Чувствовал энергию, скользнувшую от кончиков пальцев вверх, мягко и требовательно обволакивающую всего его, проникающую под кожу и разжигающую нестерпимый огонь внутри его естества. Камень делился силой. Мощной и всепоглощающей. Дыхание Князя участилось, по линиям татуировки словно лезвием резануло, а вслед за этим по телу пробежал холодок. Верхняя губа дернулась. И в тот же момент мужчина почувствовал, как по правой щеке растекается свечение, скользит по руке, достигает кончиков пальцев, медленно и неумолимо ползет по торсу вниз. «Черт, снова вывернет наизнанку», – в мыслях выругался мужчина и тяжело задышал. Его восприятие обострилось.

Легкий, словно весеннее цветение, аромат опалил ноздри. Жрица. Это могла быть только она. Ему не нужно было смотреть на женщину, чтобы знать, как она выглядит. Он слышал шелест ее туники, шаги, дыхание, легкий стук кинжала о бедро и лишь сильнее стискивал челюсти, чтобы не сорваться. Вечера жрица обычно проводила со своими временными рабами, а следовательно, и одета была соответствующе. Длинные густые волосы собраны в тугой хвост, а черная туника из тончайшей кожи идеально сидела на красивейшем теле Созвездия: две длинные полосы, накинуты на плечи, скрещены чуть ниже талии и перехвачены под грудью и на животе поперечными тонюсенькими ремешками. Вырез на спине и впереди (от груди до самого низа живота) – как лезвия обоюдоострого клинка. Бедра жрицы оставались открытыми, а из украшений лишь узкая лента на лбу, обруч на предплечье да ритуальные клинки на поясе. И судя по поступи, босиком. Мужчина четким, неторопливым движением спрятал руки в плащ и замер, как изваяние, выжидая. Надеясь, что женщина не задержится надолго. Пройдет мимо. Но не тут-то было. Аромат усилился. Легкой поступью жрица направлялась в его сторону.

***

Каро действительно направлялась к своим мужчинам. Как обычно зашла в келью, взяла изящную золотую чашу и неторопливо зачерпнула из источника. Отпила, слегка коснувшись губами прохладного металла, произнесла ритуальные слова, прощаясь с Храмом до утра. На этом с обязанностями было покончено и, предвкушая скорую встречу с двумя служителями из своей свиты, жрица направилась было в свои покои. Но остановилась и напоследок почему-то вдруг решила заглянуть в зал. Там у жертвенного алтаря стоял мужчина. Черная тень, с ног до головы в плаще, замерла словно статуя. Жрица даже моргнула, но видение не исчезло. Не спеша, она приблизилась к возвышению, надеясь распознать, кто бы это мог быть. Но безуспешно. Гал, Верховный жрец, гораздо крупнее – его не спутаешь ни с кем. Рэй, его помощник? Но тот не столь внушителен, как тень у алтаря. Да и зачем бы Рэю устраивать этот театр. Кому еще понадобился алтарь в это время суток, женщина не смогла придумать.

– Я могу Вам помочь? – поинтересовалась она привычным, чуть снисходительным тоном властительницы храма, и вдруг ее откинуло на камень. Все произошло так молниеносно, что женщина оторопела. Мужчина в одно движение перемахнул через алтарь. Грубо толкнул, прижав к камню своим телом, ладонь легла на шею женщины, а другая рука удерживала заломленные за спиной руки. Жрица попыталась воспользоваться силой, откинуть незнакомца, но все ее усилия отскакивали от железной глыбы, сжимавшей ее горло. Здесь! В ее собственном храме! Каро задыхалась от гнева… и, все же – на то она и Верховная Жрица – постаралась откинуть эмоции и, если уж не увидеть, то прочувствовать с кем имеет дело. Огонь, желание и ненависть, исходящие от незнакомца, обожгли сознание. Его аура подавляла, заставляла сжиматься от страха, дрожать от властных прикосновений и одновременно желать их. Подобных ощущений Каро не испытывала никогда.

«Кто-то, кто смог обойти блокировку. И ужасно могущественный… Не может быть…»

Она собралась с силами, извернулась и – о, удача, – сдернула капюшон. Женщина замерла, ее глаза округлились. Правая сторона лица мужчины светилась, а вместо привычных иссиня-черных глаз, в темноте сверкали вертикальные зрачки. И лишь седые волосы затянуты на затылке, как обычно.

Ошарашенный взгляд Жрицы отрезвил Князя. Оскалившись напоследок, он выпустил женщину из своих тисков и отступил. Не произнеся ни слова, развернулся, пошагал прочь, но, едва спустился с постамента, как предплечье резануло. А в нескольких метрах от него об пол звякнул ритуальный клинок. Мужчина развернулся и в один прыжок вновь оказался рядом с женщиной. В ярости сверлил ее взглядом, но жрица не дрогнула. На удивление спокойно смотрела в глаза и даже чуть улыбнулась.

– Играешь со мной, – процедил он с нескрываемой злостью.

– Тебе это нужно, – негромко отозвалась женщина. – Не уходи просто так. Возьми, что хотел.

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься, – прохрипел Князь, вновь опустив ладонь на её шею.

– Покажи, – ровным голосом потребовала жрица.

Его светящаяся рука скользнула от шеи вниз и женщину словно током пробило. Боль и желание, заставляющие содрогаться, сводящие мышцы, словно ломка. Не давая опомниться, Князь провел ладонью по волосам жрицы, схватил за хвост и резким движением дернул на алтарь. Развернул спиной к себе, развел руки так, что те тут же скрылись в цветах-оковах, и рванул полы ее туники. Толчок и Каро вскрикнула, изогнулась под мужчиной. Но Князь уже отключился. Не слышал ничего и никого. Ненормальный, неистовый, ненасытный. Грубо и по-хозяйски распоряжался ее телом. Заставляя забыть обо всем на свете. О том, что вообще существует что-то еще, кроме него… Он покинул храм с первыми лучами солнца, оставив изнеможённую женщину на алтаре под собственным плащом. Шепнул: «Войдут, когда разрешишь», коснулся губами лба и испарился.

А Жрица еще долго не могла прийти в себя. Дрожала, как от холода, и пыталась совладать с обессиленным телом. Следы на коже побагровели и грозились превратиться в кошмарные синяки, но женщину это не волновало. На животе и груди саднила пара неглубоких порезов от ритуальных клинков – когда они оказались в руках Князя, она не заметила. Но готова была сама себе резать вены, если прикажет. Да и приказа не надо, лишь бы продолжал, лишь бы не останавливался. Его свечение завораживало, притягивало. Она ползала вокруг мужчины, отдавала все, что умела, полностью и без остатка. И это пугало. За свою жизнь в храме Каро испробовала все, получала удовольствие от многого. Думала, ее уже ничем не удивить, но такое… Наверное, так оно и должно быть. Ведь он их повелитель. И ее предназначение – служить ему. Что она и делала. Ему хотелось боли, и она с радостью подставляла грудь под его клинок, а сама вгоняла мужчине лезвие в плечо. Ласки – и женщина вылизывала все, до чего ей только позволяли дотронуться. Вся ночь прошла, как одна долгая сладко-мучительная судорога. Как наркотик. А теперь пришло отрезвление. И осознание, с кем она была.

Каро еле сползла с алтаря, наглухо укуталась в плащ, еще хранивший аромат мужчины. От запаха ее вновь бросило в дрожь, колени подогнулись, и женщине пришлось опуститься на ступени, чтобы перевести дух. Кое-как совладав с собой, она осмотрелась вокруг. Пояс и клинки – чистые, без единой капли крови, словно только что из огня – лежали в двух шагах. Остальных вещей не было. Лишь небольшая горсть пепла. По лицу Верховной Жрицы скользнула улыбка. Князь навел порядок, а заодно и избавился от улик. Довольно рационально для безумца, с которым она по неосторожности связалась этой ночью.

Весь последующий день женщина провела у себя. Нужно было избавиться от отметин на стратегически важных местах и, главное, набраться сил. Сейчас она даже на ногах толком не стояла, какие уж обязанности и выход на публику. Жрица запретила ее беспокоить, и, все же, неугомонный Рэй не преминул нарушить запрет (он, видите ли, не в ее подчинении и может делать что и когда хочет). Передал что-то не особо важное от Верховного Жреца, а сам выпытывал все ли в порядке, скользнул взглядом по шее жрицы (следы от светящихся пальцев ей замаскировать сразу не удалось), многозначительно усмехнулся и, кажется, немного помрачнел. Но Каро было не до него. Ей пришлось даже повысить голос, чтобы выставить наглеца. А после упав на подушки, по новой пережить всю предыдущую ночь. Она с кропотливостью и дотошностью Верховной Жрицы по секундам перебирала все, что было между ними. Вспоминала мельчайшие детали. Вновь загораясь, куталась в плащ, вдыхала дурманящий аромат, но продолжала копаться в мелочах. И не могла представить, где и что ей следовало сделать иначе. Он приказывал, а она подчинялась. Все, как хотел. И даже больше. Но, все же, что-то неуловимое, какой-то неприятный осадок, терзал ее душу. Мужчина хотел, был доволен… И это звучало гораздо холоднее, чем то, что испытала она сама. Он должен был жаждать, наслаждаться, обожать, молиться на нее. Хорошо, последнего от самого Князя ожидать было бы глупо и самонадеянно. Но ведь довести мужчину до чего-то более страстного, чем простое «доволен», она способна? И он был страстен до безумия, но какой-то ледяной страстью, к которой она, Верховная Жрица, не имела никакого отношения.

За раздумьями Каро сама не заметила, как провалилась в тяжелый беспокойный сон. Воспоминания переросли в видения. Глаза с вертикальными зрачками, нож у груди и свечение преследовали ее всю ночь. Женщина металась, стонала, как в горячечном бреду, вымокла насквозь и, тем не менее, по утру чувствовала себя гораздо лучше. Настолько, что смогла вернуться к своим обязанностям. А вечером ее ждал щедрый дар. Не ей лично, а храму, но сути это не меняло. Правитель выражал благодарность. У женщины сердце сжалось от тоски… и облегчения. Принимая дары через посланника, она вдруг отчетливо поняла: повторения не будет. И от осознания этого Каро хотелось разреветься, как маленькой девочке, которой показали и тут же спрятали конфетку. Но, с другой стороны, разумом женщина понимала: самое лучшее – прекратить все, пока не успела подсесть на этот наркотик. А она непременно подсядет и очень быстро. Станет зависимой и лишится всего. Потому что Ему такая женщина и жрица не нужны. Так что, проглотив подкатывающие слезы, Верховная Жрица приветливо улыбнулась посланнику и произнесла те самые слова благодарности, которые и следовало произносить, когда правитель проявляет милость к своим подданным. Спокойно, с достоинством и без каких-либо завуалированных намеков на произошедшее. То, что их ночь должна остаться лишь между ними, было само собой разумеющимся. Каро чувствовала, что воспоминания об этом безумии будут терзать ее еще очень и очень долго, но делиться ими с кем-либо, даже если бы и захотела, вряд ли смогла. Это было не для чужих ушей.

***

Князь вернулся в свои покои, вошел в спальню, сдернул превратившуюся в лохмотья рубашку. Кровь на плечах и торсе запеклась, раны затянулись. А вот в мозгах все так же стреляло разрывными. Этот чертов камень вытащил из него наружу все, что мог. Почти все. Жрица была чертовски хороша. Чувственная, податливая и, если этого требовалось, жесткая. Но даже предаваясь безумной страсти и едва не теряя контроль, он не позволил себе раскрыться полностью. Достаточно и того, что женщина видела его таким. Его внутренний зверь рычал, рвался на свободу. Нестерпимо хотелось впиться в это изящное тело, испить его до дна. Но уступить зверю, выпустить наружу, когда он сам в таком состоянии, было бы сродни двойному убийству – собственному и женщины. Вряд ли Верховная Жрица пережила бы эту ночь не поплатившись разумом, а он, наверняка, окончательно потерял бы контроль и уже не смог бы стать прежним.

Мужчина мерял шагами полупустую комнату. Мебели здесь не было, а кроватью служило возвышение – покрытый шкурами помост, больше походивший на походную постель какого-нибудь военачальника, чем на княжеское ложе влиятельного правителя. Но мужчину это не смущало. Спать, когда это удавалось, он предпочитал на полу. Сейчас же о сне не шло и речи. Изматывающее, выворачивающее наизнанку свечение, наконец, угасло, уступив место привычным уже раздражению, усталости и бессоннице. Ночь с жрицей облегчения не принесла, хотя он и наслаждался каждым ее мигом. Жрица помогла снять наваждение, смягчила приступ, вызванный передачей силы. Приняла на себя его одержимость. Но не то. Этого было недостаточно. Ее было недостаточно. Рана в глубине души все так же кровоточила, и для исцеления нужна была другая.

«Но даже если бы эта другая была здесь, приняла бы она его таким?»

Мужчина зло оскалился.

Быстрым шагом вышел из спальни, пересек коридор и с грохотом распахнул двери напротив. Это была настоящая спальня, большая, с огромной кроватью, с зеркальным столиком, пуфиком, креслами и прочей ерундой, создающей уют и атмосферу. Одну ночь здесь он был почти счастлив. Со своей первой женой, с Эльзой. Не в силах больше сдерживаться, Князь одним махом опрокинул столик, следом полетели зеркала, балдахин… Он крушил все, что попадалось под руку, пока спальня не превратилась в груду хлама. На ладони сверкнуло белое пламя, и через миг комната была пуста, лишь пепел на каменном полу и почерневшие от сажи стены.

Мужчина стоял, прислонившись к окну и взирал на черные скалы вдали. Внутри было пусто, мысли и злость ушли.

– Хозяин, – послышалось за спиной.

– Иди к черту, – глухо бросил не оборачиваясь.

– Позволь помочь тебе.

– Убирайся, – взорвался он. – Ты опоздал на день.

– Но…

– Уходи, Гал, – непререкаемым тоном повторил Князь, разворачиваясь.

Ледяной взгляд пронзил Гала насквозь, отнял волю. Жрец механически поклонился и вышел. Так и не сказав, что прождал своего Хозяина в кабинете почти до самого утра. Да и вряд ли это тому было интересно.

А Князь вышел на балкон, забрался в шаттл и полетел к морю у подножия гор. Долго лежал в ледяной воде и, выйдя, решил вернуться в Круг Силы.

Часть 4 – Глава 9

Приглушенный свет, подсвечники у изголовья… Адель хотелось сделать что-нибудь особенное, украсить спальню, заставить цветами, одеть лучшее кружевное белье… Но чутье подсказывало, что с этим мужчиной любые изыски будут лишними. И покрутившись у шкафчиков с нижней одеждой женщина отступилась ни с чем. Приняла ванную, надела тонкое шелковое платье, просушила и расчесала волосы. Еще раз взглянула на себя в зеркало. Глаза блестели, на щеках румянец, и это хотя мужчины даже близко нет рядом. Вздохнув, женщина позвонила в колокольчик и послала за «рабом».

Тот не заставил себя ждать. Она знала, как он выглядит, во что будет одет – кроме того, что она давала, одевать ему все равно было нечего – и тем не менее, дыхание женщины перехватило, едва мужчина переступил порог. Красивый, мужественный, ей нравилось всё: его взгляд, стать, разворот плеч, то, как стоял, говорил, и седина… Мужчина смотрел на Адель без насмешки. Разглядывал светлое, струящееся платье по фигуре, а взгляд становился темнее и тяжелее.

– Тебе очень идет, моя госпожа, – негромко произнес подсевшим голосом.

И женщина осмелела. Вновь надела высокомерную маску и, удивляясь собственной наглости, приказала:

– Разденься.

Он усмехнулся и неторопливо, демонстрируя играющие мышцы, стянул рубашку, расстегнул пояс, а через мгновение стоял перед ней совершенно без всего. Женщина перестала дышать. Как часто она наблюдала за ним издалека, мечтала прикоснуться. И сейчас этой мечте суждено было исполниться. Медленно, изо всех сил стараясь скрыть волнение, Адель подошла ближе, обошла мужчину вокруг, рассматривая со всех ракурсов. Провела пальчиками по его торсу, линиям татуировки, шрамам. Прижалась всем телом к спине мужчины, обвила его руками. И радовалась, что он не может видеть ее горящего от предвкушения и стыда лица. Изящные пальчики Адель водили по его бедрам, низу живота. Тело мужчины напряглось. Он глубоко вдохнул и некоторое время наслаждался прикосновениями. Потом взял женщину за руки и грубовато развернул к себе лицом.

– Осторожно, моя госпожа, – произнес он, зажав лицо женщины между ладонями. – Ты ведь не хочешь пробудить монстра.

Адель посмотрела на мужчину испуганным взглядом. А он коснулся губами ее уст, и ноги женщины подкосились. Черные как бездна глаза мужчины прожигали насквозь, поцелуй завораживал и пьянил, а объятия подчиняли и лишали воли. Весь настрой играть в госпожу испарился без следа. Не спеша, мужчина расстегнул застежки на платье, и воздушная ткань скользнула вниз. Адель задрожала и невольно попыталась прикрыться руками. Но он не дал. С осторожной настойчивостью развел руки, прильнул губами к груди. Женщина задрожала. По телу пробежала горячая волна, но к возбуждению примешивалось и еще что-то. Подсознательный страх перед мужской силой всколыхнул ее сознание. Картинки из трущоб вновь вспыхнули перед глазами. Она дернулась. Мужчина лишь крепче обнял ее.

– Доверься мне, – услышала горячий шепот у своего уха Адель, и сил хватило лишь на еле заметный кивок. Но он и не нуждался в ответе. Вскинул на руки легкую как пушинку женщину, бережно положил на одеяла и вновь прильнул к губам. Он не спешил. Жаркие и нежные прикосновения чередовались с требовательными, чуть грубоватыми ласками. Мягкие поцелуи с покусываниями. Уверенно и неотвратимо мужчина распалял Адель, забирал ее страхи. Играл до тех пор, пока женщина, позабыв обо всех невзгодах прошлого, не начала задыхаться от страсти и сама молила о продолжении. Фейерверк, взрыв, экстаз, облегчение. Адель впервые испытывала все это от близости с мужчиной. Чувствовала себя женщиной. Не использованной и забытой. А полноправной. Той самой, ради которой мужчина готов горы свернуть. А для ее удовольствия позабыть о собственном. И пусть это было ненадолго. Но было. Ради неё.

*****

Адель прихорашивалась у зеркала, поправила халат, заколола волосы. А Азаир лежал, откинувшись на подушках и наблюдал за ней. Они уже несколько дней и ночей проводили вместе и на удивление хорошо ладили. Настолько, что даже обеды им подавали в спальню. Чувственная, темноволосая, стройная Адель чем-то напоминала ему Айду. Ему нравилось наблюдать за ней. То, как она расчесывает волосы, поднимает вверх пряди, обнажая изящный изгиб шеи… Женщина заметила в отражении его взгляд, отставила баночки-расчески и вернулась к постели. Взобралась и склонилась, так что прядь её волос щекотнула лицо мужчины, коснулась губами его губ и потянула покрывало вниз. Мужчина усмехнулся, но мешать ее действиям не стал. И хотя взгляд его потемнел, сохраняя спокойствие, позволял женщине рассматривать себя. А та пользовалась своим правом по полной. Любоваться обнаженным телом мужчины Адель могла бесконечно. Прикасаться к рельефным мышцам, вести кончиками пальцев по линиям татуировки от основания шеи по торсу, к бедрам, в низ живота и чувствовать, видеть, как реагирует его тело. Адель закусила губу, чувствуя, как внутри вновь все начинает полыхать и пульсировать.

– А Вы ненасытны, моя госпожа, – шутливо произнёс мужчина, а в голосе появилась хрипотца.

– С хорошим любовником… – отозвалась она, – но ты так и не назвал твоё имя.

– А разве у рабов оно есть? – безразлично бросил он.

– Ты же знаешь, что это не всерьёз, – произнесла Адель, пристально взглянув в глаза. – Но, похоже, тебе нравится твой статус. Почему? Ты жил в трущобах, хоть и понятно, что ты не из простого люда; был солдатом, когда тебе в пору командовать. А теперь делаешь вид, что ты – мой раб. Словно хочешь упасть на самое дно. Кто ты на самом деле?

Мужчина пожал плечами, притянул к себе женщину и прильнул к её губам.

– Пытаешься заткнуть мне рот поцелуем? – продолжила она, улучив момент между поцелуями.

– Да, – не стал отпираться мужчина.

– Ладно. Можешь не отвечать. Но тот парень, что выспрашивал о тебе. Это ведь был твой сын? Он очень похож на тебя, – поинтересовалась Адель, мужчина кивнул. – И где он сейчас?

– С матерью, – последовал односложный ответ.

– А почему ты не с ними? Почему не с ней? – удивленно переспросила Адель.

Тот парень был в лучшем кафе города, одет с иголочки, а отец слонялся в трущобах. Что-то не вязалось в этой истории.

Мужчина недовольно сдвинул брови и процедил в ответ:

– Она выставила меня.

– И поэтому ты занимаешься самоуничижением? – предположила Адель.

– Зачем же так, – с ухмылкой парировал он. – Я неплохо провожу время. И потом, я раб ради тебя.

– Неужели? С чего бы это? – немного озадачено произнесла она.

– Адель, ты до сих пор боишься мужчин. Ты была в ужасе, когда на тебя напали. Я тебя спас, и ты доверяешь мне, даже не зная моего имени. К тому же ты меня купила, так что я не только безопасен, но и обязан тебе подчиняться. Ведь так? Ты же выбрала меня не потому, что я тебе так нравлюсь.

Женщина нахмурилась и отвернулась.

Мужчина взял её за руку.

– Не злись, – мягко произнес он. – Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Иди ко мне.

Он потянул женщину к себе и Адель, чуть помешкав, залезла под одеяло и улеглась рядом с ним.

– Ты прав, – шепнула она Азаиру на ухо, – но только наполовину. Ты мне нравишься.

Он недовольно качнул головой и чмокнул её в щёку.

А утром Адель долго не вылезала из ванной. Вышла оттуда бледная и растерянная. Азаир стоял, прислонившись к стене, и пристально смотрел на неё.

– Кажется, ты выполнил свою часть договора, – со слабой улыбкой произнесла она, – можешь быть свободен.

Он подошёл ближе, провёл ладонью по её волосам и предложил:

– Не хочется оставлять тебя одну в этом положении. Если не против, я побуду здесь ещё немного, пока вы обе не окрепнете.

– Спасибо, – улыбнулась она и опустила голову мужчине на плечо.

*****

Недели шли своим чередом, а они проводили время, как лучшие друзья. Азаир был внимателен к Адель, но порой уходил вглубь сада и пропадал там часами. А ей было любопытно, чем он там занимается. Женщина даже проследила, но ничего особенного не увидела. Не считая того, что мужчина подолгу сидел неподвижно в одной и той же позе. В памяти Адель всплыла та холодная ночь в его лачуге, и на мгновение она засомневалась, того ли выбрала в отцы своего ребёнка. Но он был единственным мужчиной, которому она доверяла (время со своим мужем она вспоминала с ужасом и желанием встречаться с другими не горела). И к тому же, её тянуло к своему давнему спасителю.

Как-то Азаир и Адель завтракали на балконе.

– Это ещё кто? – произнесла она, глядя на гарцующего перед домом всадника. Мужчина помрачнел и поднялся.

– Это ко мне. Я скоро, – бросил на ходу и быстрым шагом направился навстречу незваному гостю.

– Чего тебе, Гонец? Они знают, где я и всё идёт по плану. Так какого чёрта ты здесь делаешь? Что-то случилось?

– Нет. Меня лишь просили убедиться, что ты в порядке.

– Убедился?

– Вполне. У тебя другая семья?

– Не твоё дело. Что-то с Сэйтом?

– Нет. Если не считать того, что он ушёл из дома и воюет где-то на севере.

Азаир стиснул челюсти.

– Понятно. А Айда, – он помедлил, – она в порядке?

– Здорова. И если ты насчёт мужчин: она одна. Никаких поклонников. Живёт с дочерью. Думаю, скучает по тебе.

– Я не спрашивал, что ты думаешь.

– Прости, Князь, – Гонец отвесил глубокий поклон. Азаир метнул на него злой взгляд и, не прощаясь, направился к дому.

– Постой, – окликнул его Гонец, – это ещё не всё.

*****

Адель наблюдала с балкона, как её так называемый раб разговаривает с всадником. Нетерпеливо, свысока. А тот кланяется ему с почтением. «Если он беглый, то от кого или чего он бежит?» – задавалась вопросом она и чувствовала, что их спокойной размеренной жизни конец.

– Что-то с твоей семьёй? – обеспокоено спросила Адель, глядя на хмурого Азаира. Тот кивнул.

– Мне нужно найти сына, пока не поздно.

– Конечно. Отправляйся к ним. Я же чувствую, ты скучаешь. Со мной всё будет хорошо. Теперь уже недолго, – она взяла его ладонь и нежно прижала к своей щеке.

– Спасибо, Адель, – улыбнулся он.

– Не за что, – отозвалась та. – Ты можешь пообещать мне кое-что?

Азаир заинтересованно поднял бровь в ожидании просьбы.

– Поговори с матерью твоего сына. Не знаю, что у вас стряслось, но почему-то мне кажется, что она тебя любит. Переступи через свою гордость.

– Ты считаешь меня гордецом?

– Ага, просто ужас, – с озорным смешком в глазах заявила Адель.