Наследники легенд

Ник стискивает зубы, а Уитти улыбается, отпивая еще глоток. Крэйг заводит разговор с Ником, и они отходят чуть в сторону. Грир видит растерянность на моем лице и наклоняется поближе.

– Тебе все это в новинку, да?

У меня наготове история, которую мы обсудили заранее.

– Мы с Ником познакомились на раннем обучении. Он решил, что я хорошо подойду.

– Только Нику может сойти такое с рук – выбрать кого-то не из вассалов, – говорит он, ободряюще мне улыбаясь. – Наверное, он рад, что ты не одна из этих. – Он едва заметно показывает подбородком в сторону Крэйга.

– Одна из кого?

– Аколитов легендорожденных. Фанатичных поклонников династии, которой служат. Вон Крэйг хочет, чтобы Ник выбрал его, пока Испытания еще не начались. Хочешь жвачку? Я жую, когда нервничаю. – Грир сует руку в сумку и выуживает упаковку. Я замечаю красную ленту на его шее и делаю обоснованное предположение, что семья Грира служит той же династии, к которой принадлежат Фелисити и Расс. Я вежливо отказываюсь, а он продолжает говорить: – Аколиты – особый сорт верующих, это уж точно.

– Ты выражаешься так, будто Орден – это культ.

– Ему недалеко до культа временами, – вставляет Уитти, глядя на то, как в зал входят еще несколько человек.

Грир пожимает плечами.

– Если ты приходишь извне и у тебя еще нет видения, многое приходится принимать на веру. Ты, похоже, довольно неплохо справляешься, Бри. – Грир оценивающе смотрит на меня карими глазами и доброжелательно улыбается, а затем запихивает в рот очередную порцию жвачки. – Как ты отреагировала, когда Ник рассказал тебе об Артуре?

Артуре? Грир произносит это имя, не выделяя его голосом, совершенно ровно. Как будто король Артур – обычный человек, который может в любой момент сюда войти. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сформулировать ответ, который не выдаст всей глубины моего невежества.

– Я… была потрясена, конечно.

Ник и Крэйг возвращаются назад, следом за ними идет Фелисити. Она подскакивает к нам, заразительно улыбаясь и держа в руках планшет для записей. Возможно, появление Ника ее удивило, но теперь, когда мероприятие вот-вот начнется, она в своей стихии. Я бы поставила крупную сумму на то, что в мире единождырожденных, за пределами этих стен, она состоит в студенческом совете.

В мире единождырожденных, где король Артур – исторический персонаж, а не живой человек. Если Артур реален, то и его рыцари тоже? Круглый Стол? Святой Грааль?

Ник замечает выражение моего лица и встревоженно хмурит лоб, но Фелисити отвлекает нас:

– Как координатор набора этого года я с удовольствием проведу для наших адептов экскурсию по Ложе, прежде чем мы начнем. Не против? – Она наклоняет голову в сторону холла. Там уже ждет пара пажей.

Уитти и Грир идут следом за ней, но Ник касается моего локтя. Он отводит меня к окну – туда, где нас никто не услышит.

– Уверена, что этого хочешь? Еще не слишком поздно…

– Король Артур – реальный человек?

Ник бледнеет, моргает. Еще раз моргает.

– Да, но не в том смысле, в котором ты думаешь.

– И что это значит? – я почти кричу.

Несколько пажей на другом конце комнаты поворачиваются в нашу сторону, глядя то на Ника, то на меня. Фитц выглядит так, будто не прочь меня поколотить. Ник торжествующе улыбается, но произносит сквозь стиснутые зубы:

– Не. Высовывайся.

– Объясни.

Он рассказывает, окидывая взглядом комнату.

– Все версии легенды, которые можно услышать или прочитать, в конечном итоге исходят от Ордена. Они приложили руку к большинству историй об Артуре, которые распространились за пределы Уэльса, и к написанию каждого текста от Гальфрида Монмутского до Теннисона. Вассалы – священники, писатели, архивисты – вели кампанию по дезинформации, чтобы не дать единождырожденным узнать истину. Именно это я имел в виду, когда сказал, что это плохая идея. У других поручителей было намного больше десяти минут, чтобы приготовить своих пажей…

– Хватит. – Я покачиваюсь на месте, ошарашенная правдой. – Я решила. Мне неважно, насколько все это реально.

– Паж Мэтьюс! – Фелисити окликает меня от двери.

– Уже иду! – Я машу рукой, фальшиво улыбаясь.

Я шагаю в сторону Фелисити, но Ник заступает мне путь.

– Легенды опасны, Бри. Не стоит их недооценивать.

Группа поднялась уже до середины изогнутой лестницы, и к моменту, когда я их догоняю, ребята уже заканчивают знакомиться.

– На втором этаже общие залы и личные комнаты, – говорит Фелисити. Ее рыжие кудри падают на лицо, когда она непринужденно поднимается по лестнице спиной вперед. – Также у нас есть театральный зал на двадцать человек и небольшой бар. – Она ведет нас по балкону, а затем вниз, в зал, а я тем временем рассматриваю других адептов.

Судя по всему, здесь пять новых пажей: Грир, Уитти, я и еще два парня – Воугн и Льюис. Воугн, паж Фитца, высокий, как Ник, но у него настолько широкие грудь и бицепсы, что кажется, будто пуговицы на светло-голубой рубашке вот-вот лопнут. Льюис, паж Фелисити, его полная противоположность: невысокий, худой и чахлый на вид.

Когда мы доходим до конца коридора, Фелисити распахивает тяжелые двойные двери:

– А это библиотека.

Многочисленные полки заполнены огромными томами, переплетенными в потрепанную коричневую, синюю и зеленую кожу. Мрачные тяжелые малиновые шторы скрывают окна, которые вытягиваются вверх готическими арками. У одной из стен выстроились прямоугольные столы, а на них – лампы с зелеными абажурами. У противоположной стены расположились три кожаных дивана напротив высокого камина.

Я держусь у дальней стены вместе с Гриром, вполуха слушая Фелисити, которая теперь перечисляет преимущества, которыми члены «Ордена Круглого Стола» могут воспользоваться в кампусе. Она такая суетливая и доброжелательная, что я представить не могу, как она охотится на демонов. Здесь тоже есть портреты. Между окнами висит картина во всю стену – рыцарь на лошади. По его клинку сбегает зелено-черная слизь, а под средневековым шлемом сияют яркие бирюзовые глаза.

На столе в дальнем углу расположена стеклянная витрина. Под ней потрепанные, хрупкие с виду журналы и мелкие предметы из камня и серебра. Они не кажутся примечательными, но тут я замечаю…

– А это что за хрень? – выпаливаю я. Радом со мной ахает Грир.

Фелисити и остальные подходят к витрине, чтобы посмотреть, что я нашла: два поцарапанных серебряных браслета, соединенных цепочкой, лежат на черной вельветовой подставке. На табличке под ними написано: «ОКОВЫ МЕРЛИНА ДЖЕКСОНА, САЛЕМ, МАССАЧУСЕТС. 1692».

– О, – произносит Фелисити, у которой явно поубавилось веселости. – А это, ну, наручники. Мерлины могут зачаровывать их эфиром, чтобы заковать кого-нибудь.

– Вы имеете в виду тех, кто использует эфир, но не входит в Орден? – небрежно произносит Воугн, пожав плечами. – Вроде ведьм. До судебного процесса.

– Мерлины использовали наручники? – выдыхает Льюис, а я одновременно с этим спрашиваю:

– Салемских ведьм?

Воугн закатывает глаза, глядя на нас обоих.

– Только слабым мерлинам нужны материальные инструменты и оружие. Самые могущественные могут создавать конструкции из эфира, которые будут твердыми как алмаз.

– Это правда, – добавляет Фелисити, радостно воспользовавшись возможностью сменить тему. – Я никогда не видела, чтобы наш королевский маг использовал металлические орудия. Мой отец говорит, что эфирные конструкты Сэльвина – самые крепкие, что он когда-либо видел, а он стал оруженосцем в Северном капитуле в семидесятые, когда этот пост занимал мерлин Дженкинс.

Пока остальные следуют за Фелисити к двери, я задерживаюсь у витрины, потрясенная всем тем, что осталось невысказанным: почему изначально использовались оковы, почему они теперь на витрине и, что самое пугающее, что они говорят о мерлинах и их задачах?

Мерлины не просто охотятся на демонов.

Они охотятся на людей.

11

В главном зале остаются только пажи – с первого по четвертый год. Все держатся подальше друг от друга. Не знаю, началось ли уже состязание и каждый сам за себя, или все просто нервничают. Ник тоже не ответил бы на этот вопрос. У него не было необходимости через это проходить.

Бо́льшая часть присутствующих выглядит как второкурсники и третьекурсники. Почти все похожи на спортсменов. Есть несколько высоких и мускулистых, как пловцы. Некоторые похожи скорее на борцов, с широкими плечами и бедрами. Прочные и основательные, созданные для арены. Двое из этих пажей выглядят как особенно изощренные модели Ральфа Лорена: с бочкообразной грудью, на которой надета футболка-поло, у одного зеленовато-голубая, у другого бледно-розовая, обе трещат по швам.

Воугн, единственный паж, небрежно прислонившийся к стене, замечает, как я на него смотрю. Его злобная ухмылка на красивом загорелом лице и то, как он мне подмигивает, взывают у меня желание ухмыльнуться в ответ, оскалив зубы, так что мне становится сложно изображать невинную овечку. Я отвожу взгляд.

Еще здесь есть девушка, фигурой похожая на меня, с короткими каштановыми волосами. Ее тело словно вибрирует от напряжения. Еще несколько девушек напоминают Сару: невысокие, похожие на балерин, которые стоят, расставив ноги и развернув стопы. Держу пари, они неожиданно быстры и сильны.

Если семьи вассалов готовят детей так, как рассказывал Ник, то даже первокурсник поступает в университет, уже имея навыки обращения с оружием, если не опыт охоты на демонов. Я видела два нападения демонов, и это дает мне преимущество перед кем-то, кто не видел ни одного, но я не могу выдать, что видела подобное хоть однажды.

Ник не знает о моей стене и о Бри-После, но, похоже, считает, что я без труда смогу изобразить непонимание. Я же соврала Саре, чтобы пробраться в Ложу.

Интересно, что бы сказала Элис. Думаю, она бы заявила, что я откусила больше, чем смогу проглотить, и что если я не уберусь отсюда сейчас же, то уже не смогу сбежать, когда все повернется к худшему.

Внезапно двойные двери распахиваются, и в зал входит Тор. На ней платье с рюшами благородного синего цвета, подчеркивающее ее формы, а волосы ниспадают на плечи, яркие, как листья подсолнуха.

– Добро пожаловать. Я Виктория Морган, легендорожденная, наследница династии Тристана, третий ранг. – Она делает паузу для аплодисментов, и присутствующие в зале пажи действительно хлопают ей. Вместо того чтобы последовать их примеру, я рассматриваю ее синий браслет. Он такой же, как у Сары. А если Сара поручилась за Уитти, значит, она легендорожденная. – Сегодня начинается ежегодный процесс посвящения в наш Орден. – Ее радостный взгляд на какое-то время останавливается на мне, словно она пытается понять, что я здесь делаю. Ее глаза расширяются, когда она замечает знак Ника. – Пажи, сегодня вы принесете Обет верности. Если Обет сочтет вас достойными, вы официально станете членами Южного капитула и обретете видение – способность видеть эфир. Если вы окажетесь недостойными, то будете подвергнуты месмеризму и изгнаны. А пока ни слова до церемонии, хорошо? Следуйте за мной.

Вместо того чтобы отправиться тем же путем, что и пришла, Виктория проходит через толпу к противоположной стене.

– Тор? – подает голос Крэйг.

– Да, паж Макмахон? – отвечает она не глядя, уже открывая дверь балкона, чтобы впустить ночной воздух.

Он смотрит на остальных, а затем на меня.

– Сколько мест оруженосцев открыто в этом году?

– Ох! Извините! – Виктория разворачивается на месте, на ее лице написано удовольствие. – Как я уверена, вы все заметили, что Ник Дэвис вернулся. – Шепот, согласные кивки в толпе. – Благодаря Нику сегодня наш капитул войдет в историю сразу несколькими способами. Этот год запомнят как год, когда он примет свой титул наследника, и как год, когда пажи будут соревноваться за рекордное количество мест оруженосцев – целых три. – К моему удивлению, она показывает рукой в мою сторону, мило улыбаясь. – Кроме того, в этом году наш капитул принимает самых разнообразных пажей.

Виктория аплодирует сама себе, и половина присутствующих к ней присоединяется.

Я чувствую, как жар заливает шею и уши. Разнообразные. Она словно вручила награду самой себе. Золотую звезду. Разнообразные.

Следом за Викторией мы выходим на балкон, а потом спускаемся друг за другом по деревянной лестнице на задний двор Ложи. Здесь влажный темный вечер поглощает нас, свет исходит лишь от нескольких высоких факелов по периметру двора. Виктория велит нам выстроиться на траве и ждать, а сама уходит куда-то по тропинке, повернув за угол здания.

Я рада, что здесь плохое освещение, потому что слова Виктории по-прежнему пылают у меня внутри, и я не могу контролировать выражение лица.

Самый разнообразный набор пажей? За все время? Будто бы поэтому Ник выбрал меня?

Норрис. Маккиннон. Тор. Три комментария, три предположения, три человека, которые отделили меня от остальных из-за того, как я выгляжу, и того, что, как они предположили, я собой представляю. За сорок восемь часов.

Я закрываю глаза, поддавшись нахлынувшим эмоциям. Гневу, обжигающему щеки. Отвращению, которое вызывает самодовольное выражение лица Виктории. Глубокой усталости, которую папа называет «смертью от тысячи порезов».

Сколько еще порезов мне предстоит вынести? Хотела бы я, чтобы Элис была здесь.

Грир толкает меня локтем, и я открываю глаза.

– То, что она сказала, отвратительно.

Я моргаю, удивленная, что на этот раз слышу это от кого-то со стороны.

– Спасибо.

Кто-то из дальнего конца строя шикает на нас. Грир наклоняется ближе.

– Обо мне тоже такое говорят. Но мои родители – крупные спонсоры. Я из семьи, которая служит вассалами уже шесть поколений, и в третьем поколении паж, и я белый, так что они сразу обобщают, где, что и когда. Некоторые просто не пытаются стать лучше или узнать больше, и это заметно.

– Ага. – Я прерывисто вдыхаю. – Ага.

– Просто запомни: тебе необязательно быть лучшей. Чтобы попасть на Отбор, нам достаточно добраться до конца состязания, не проиграв и не вылетев. Хорошо, что сейчас открыто три вакансии оруженосцев вместо двух. Большие шансы, понимаешь?

– Я б так не сказал, – вклинился Уитти, стоящий справа от меня. – Чем выше ранг династии, тем больше народу будет лезть из кожи вон, чтобы получить от них титул. – Грир с мрачным видом кивает.

Это будут долгие несколько месяцев.

Давление меняется, и у меня закладывает уши. В следующее мгновение темные деревья перед нами расплываются, превращаясь в черно-зеленый узел, затем снова распрямляются со щелчком, и все становится как прежде, только перед нами стоят восемь фигур в балахонах и капюшонах. Пажи рядом со мной вскрикивают от удивления, а я настороженно принюхиваюсь к воздуху.

Где этот проклятый мерлин?

Но запах магии Сэла так и не проявляется: наверное, его уносит теплый ветер, обдувающий наши лица. Фигуры синхронно делают шаг вперед, их балахоны цепляются за траву. Тени между складками тяжелой ткани углубляются, а капюшоны натянуты так глубоко, что лица совершенно не видны. Я уверена, что все они – легендорожденные, но невозможно различить, кто есть кто. Рядом со мной Грир втягивает воздух.

Фигуры одновременно произносят:

– По одному. – И все поглощает тьма.

Абсолютная, бесконечная тьма. Еще до того как запах корицы доносится до носа, я понимаю, что месмеризм Сэла лишил нас зрения.

Сердце колотится о ребра. Кто-то вскрикивает, и звук отражается от деревьев.

– Тихо! – рявкает Воугн.

Впереди какое-то движение. Тихий шорох пары ног, ступающих по сухой траве. Ближе. Напряженное прерывистое дыхание Грира. Короткий вскрик где-то слева. Пауза. Более громкие шаги, шорох, звук удаляется. Наверное, две пары ног. Куда они забирают нас?

По одному.

Тот же цикл повторяется снова, на этот раз справа. Я слышу, как охает Уитти, а затем он и его спутник идут вперед. После уходит Грир. Потом еще кто-то. Легендорожденные-поручители забирают своих пажей?

Теперь размеренные шаги приближаются ко мне. Надеюсь, это Ник. Ближе. Сердце грозит выпрыгнуть через горло. Я не хочу, чтобы меня касались в темноте. Шум дыхания отдается в ушах. Рука берет меня за локоть, осторожно обхватывает его. Это мягкое предупреждение – все, что я получаю, прежде чем меня тянут вперед.

Меня ведут, держа сзади за плечи. Ветки трещат под ногами – кто-то идет метрах в шести перед нами. Мягкую траву сменяет рыхлая земля, затем она становится утоптанной. Тропинка. Нос щекочут запахи древесной смолы и свежих сосновых иголок. Звуки природы становятся ближе, гуще. Над нами ухает неясыть. Звонко стрекочут сверчки. Мы в лесу.

Недалеко впереди мерно шуршат две пары ног. Еще один проводник, еще один паж. Несколько минут мы идем прямо, затем поворачиваем. Еще раз поворачиваем. Вскоре я теряю счет времени. Возможно, дело в воздействии гипноза, но от запаха магии Сэла и изгибов тропинки у меня кружится голова. Мы идем десять минут. Или двадцать. Думаю, в какой-то момент мы даже дважды проходим по одному и тому же месту, но я не уверена. За Ложей сто акров леса. Мы можем быть где угодно.

Внезапно проводник останавливает меня. Он давит на мои плечи, заставляя присесть, затем теплые пальцы берут мою ладонь и прикладывают ее к гладкой холодной поверхности камня, которая обрывается сантиметров через тридцать. Ступенька. Лестница. Меня заставляют встать. Затем проводник встает передо мной и берет за обе руки. Мы осторожно спускаемся по ступенькам, шаг за шагом. Когда мы добираемся до дна, по моей спине стекает река пота. Мы снова на утоптанной тропинке. Рука проводника опускается с моего правого плеча к запястью, и пальцы скользят по костяшкам.

– Это я.

Я облегченно выдыхаю. Ник переворачивает мою ладонь и сжимает пальцы, затем подходит ближе. Я чувствую жар, исходящий от его груди, у своих плеч, а когда он наклоняется ближе, моего уха касается пахнущий затхлостью капюшон.

– Один раз сжимаешь – да, два раза – нет. Ты можешь видеть? – Я сжимаю его руку дважды. – Продолжай в том же духе.

Другими словами, пусть магия Сэла подчинит тебя. Не сопротивляйся ей.

– Слушай. Обет – это живая связь, скрепленная словом. Слова Обета вытягивают эфир из воздуха, так что он становится частью тебя. Обет верности будет знать, как и когда ты намереваешься его нарушить, но он работает как месмеризм, так что…

Он замолкает, и его слова теряются во тьме.

Я шепчу:

– Ник?

Он выпускает мою руку. Я чувствую, как он встает передо мной. Над головой высятся скрипучие сосны. Ник топчется на месте, словно поворачивается в темноте, что-то ища. Сердце ускоряется. Я щупаю языком еще не заживший след укуса на щеке.

– Что…

– Тссс.

Возмущение вспыхивает, а затем стихает, когда я слышу, как обретает форму его меч. Я представляю лицо Ника: хмурый лоб, сосредоточенный взгляд, обнаженный клинок. Громко шелестит листва. Где-то выше, справа с треском ломается ветка.

Едва слышное движение – и ладонь врезается в мою грудь так сильно, что выбивает воздух из легких.

Я падаю на землю спиной, и боль пронизывает позвоночник.

Сверху доносится тихий рык – жесткий лязг металла о металл.

Тонкий свист клинков, сталкивающихся друг с другом.

– Что ты делаешь? – с напряжением в голосе вскрикивает Ник.

– Ты привел тенерожденного на нашу землю, на нашу священную церемонию, и ты спрашиваешь, что я делаю?

Сэл!

Адреналин проносится по венам, и я слышу голос Ника, произносящий третье правило: «Никогда не позволяй Сэльвину Кейну застать тебя в одиночестве. Он не должен узнать, на что ты способна».

Я отчаянно отползаю назад, цепляя пальцами грязь и щебень.

Обжигающе горячая рука хватает меня за лодыжку.

Удар, стон. Хватка слабеет.

Невозможно сильные пальцы впиваются в мою руку. Боль, как от кинжалов. Я кричу.

Тяжелый удар плоти о плоть. Кулаком?

Пальцы Сэла разжимаются.

Напряженное дыхание надо мной. Ник между нами. Мое сердце колотится в панике. Насколько я могу доверять ему сейчас, знаю ли я, на что способен Сэл?

– Она не тенерожденная!

– Три ночи подряд встать на пути Ордена – это не случайность! Я стирал ей память дважды, и все же она здесь! Ихэль…

– Боже, Сэл, – стонет Ник. – Ихэль?

Это еще что? Еще один демон? Они произносят это слово с ударением на коротком «и» в начале, за которым звучит гортанное «х».

– Я решил привести Бри сегодня. Она мой паж. Мой. Ты принес Обет служить…

– И я исполняю свой Обет. – Ветер поднимается, как только запах магии Сэла доносится до моего носа. Слышен плотный ритмичный гул, словно маленький циклон набирает силу.

– Сэл… – предупреждает Ник.

– Тварь поработила тебя, – рычит Сэл. Электричество искрит у моего носа и щек. Поднимается ветер, и что-то потрескивает. Воздух наполняется озоном.

– Не делай этого…

– СЭЛЬВИН!

Мужской голос проносится по лесу, и циклон тут же стихает.

Сзади приближаются шаги. Они тихие и размеренные, но тяжелый выговор пожилого мужчины скрывает еле сдерживаемую ярость.

– Ты не стал бы применять эфир против моего сына, да, королевский маг?

Еще одна пауза. Даже в темноте, порожденной магией Сэла, от висящего в воздухе напряжения у меня встают дыбом волосы на руках.

– Нет, мой господин.

Мой господин?

Доктор Мартин Дэвис – отец Ника – подходит ближе, и запах его одеколона окутывает меня, как огромный тяжелый плащ.

– Что ж, это хорошо. Потому что если бы ты это сделал, этот твой Обет прожег бы дыру в твоем горле примерно сейчас. – Звучит отчасти как констатация факта, отчасти как предупреждение. Сэл тоже это понимает: в последовавшей тишине я слышу, как он скрипит зубами.

– Да, мой господин.

– Николас.

То, как доктор Дэвис затаив дыхание произносит имя сына, заставляет меня задуматься о том, как часто они вообще видятся.

– Папа.

– «А им все больше не везет, они в нем видеть человека не желают. Есть и другие, мнящие, что он с небес сошел на землю»^[5].

– Теннисон, – настороженно отвечает Ник.

– Конечно.

В их голосах столько напряженной отстраненности. Что же случилось в их семье? Что разделило их?

Доктор Дэвис тяжеловесно ступает рядом со мной.

– Боже! А кто эта прекрасная леди?

Я застыла на земле, все тело пронизывает адреналин. Чьи-то пальцы легко касаются моего плеча.

– Могу я помочь вам подняться? – Я киваю, и он подхватывает меня под локоть и мягко тянет вверх, помогая встать.

Еще одна пара рук подхватывает меня под другой локоть. Доктор Дэвис позволяет сыну подтянуть меня к себе.

– Это Бриана Мэтьюс, мой паж.

Дэвис резко вдыхает.

– Твой паж? – Надежда звучит в его голосе, подобно подводному течению. – Это означает… ты…

– В последнюю минуту решил.

Щелчок и лязг – Ник убирает меч.

– Ах. – Я чувствую, как отец Ника взвешивает слова, решая, что сказать дальше, как будто если он скажет что-то не то, его сын убежит в лес. Наконец он произносит: – Уверен, что ты понимаешь, как много это для меня значит. И для всего Ордена.

– Ага. – Смирение в голосе Ника застает врасплох, и у меня сжимается желудок. Это я вынудила его. И это из-за меня в его словах теперь столько тяжести?

В голосе доктора Дэвиса смешиваются гордость и благоговейный испуг.

– Мой сын заявляет права на титул и представляет своего пажа, и все это за одну ночь. Это… нечто. – Его следующие слова обращены ко мне: – Не знаю, как именно вы повлияли на то, что мой сын передумал, но, если дело в вас, считайте меня вечно благодарным. Я в долгу перед вами, Бриана. Добро пожаловать.

Пауза. Я должна ответить?

Я тихо бормочу:

– Спасибо.

Дэвис откашливается.

– А теперь я хотел бы услышать объяснение, почему вы оба дрались.

Ник тут же отвечает:

– Сэл решил, что почувствовал тенерожденного здесь, в лесах, но ошибся. Наш мерлин бдителен, как всегда.

Я задерживаю дыхание, ожидая, что Сэл вмешается со своей версией, но он ничего не говорит.

Дэвис потрясен.

– Здесь? Тенерожденные никогда не были настолько дерзкими, чтобы открыть врата на нашей земле, когда под одной крышей собралось столько легендорожденных. Сэльвин, это правда?

Молчание. Я не понимаю, почему Сэл не возражает. Всего несколько минут назад он был настолько уверен, настолько полон целеустремленной ярости.

– Мы полагаемся на твои чувства, сынок. – Дэвис задумчиво хмыкает. – Или твои способности становятся непредсказуемыми, королевский маг?

Пауза. Сэл коротко отвечает сквозь стиснутые зубы:

– Такой риск всегда существует, лорд Дэвис.

– Ты выглядишь несчастным, мальчик. Как учит Евангелие от Луки, давайте праздновать и радоваться возвращению Николаса, ибо «он был потерян и нашелся». – Еще одна пауза, которой Сэл мог бы воспользоваться, чтобы возразить, но он этого не делает. – Бри, я должен извиниться и за своего сына, и за Сэльвина. Эти двое как масло и вода с самого детства. – Я киваю. Дэвис, удовлетворенный, идет дальше по тропе. – Давайте направимся к часовне. Не хочу заставлять других ждать. Не в такую ночь, как эта.

Ник ведет меня вперед. Со стороны Сэла не доносится ни слов, ни движений. Я могу различить лишь шаги Ника и его отца.