Научный материализм – не просто система философских понятий с обновлёнными определениями, это полноценная картина мира, включающая совершенно конкретные взгляды на множество вещей, которые неизбежно следуют из исходной системы понятий. Чтобы читатели могли лучше представить себе эту картину, будет уместно осветить некоторые её важные положения.

Диалектика как метод

Интересуясь современными философскими течениями, я обнаружил, что даже ярые материалисты чаще всего включают в свою систему взглядов диалектику. Ознакомившись с основными положениями материалистической диалектики, я не смог найти в ней пользу для научного материализма. Научный материализм, как известно, имеет главной целью скорейшее избавление людей от страданий через полное познание мира. Для осуществления этой цели требуются прежде всего эффективные методы. Между тем если диалектика и предлагает конкретные полезные методы мышления, то эти методы постоянно ускользают от меня. Даже знаменитая диалектическая триада «тезис – антитезис – синтез» преподносится только как присущий мышлению общий паттерн, то есть свойство процесса мышления. Это не метод мышления, который был бы рекомендован для повышения эффективности научного метода, чтобы таким образом ускорить развитие общества.

Сама модель диалектической триады также вызывает у меня возражение. Дело в том, что, согласно идеям диалектиков, в процессе познания всякий тезис вступает в противоречие со своим антитезисом, а затем это противоречие устраняется путём перехода к качественно новой идее, которая может стать первой ступенью новой диалектической триады. Этот переход к новой идее называют синтезом. При этом определение синтеза гласит, что это соединение множества частей в единое целое. Вы можете обратить внимание, что использование термина «синтез» в диалектической триаде противоречит его определению. Если мы возьмём два отрицающих друг друга понятия – «зелёные» и «не зелёные», то их синтезом будет понятие «зелёные и не зелёные», то есть предметы любого цвета. Если мы возьмём два понятия – «граждане Люксембурга» и «не граждане Люксембурга», то их синтезом будет понятие «граждане и не граждане Люксембурга», то есть все люди. Поскольку, согласно третьему закону логики, всякий признак может быть или присущ предмету, или не присущ и третьего не дано, каждая такая пара отрицающих друг друга понятий в результате синтеза образует понятие, охватывающее все существующие предметы.

Отсюда можно провести аналогию к отрицающим друг друга идеям, но следует делать это крайне осторожно. Дело в том, что отрицающие друг друга понятия относятся к разным множествам предметов, которые являются частями целого и в совокупности составляют целое, но отрицающие друг друга идеи часто относятся к одному и тому же предмету или множеству и не могут быть подвергнуты синтезу. Например, тезисы «это здание имеет красный цвет» и «это здание имеет не красный цвет» относятся к одному и тому же предмету, и попытка соединить эти тезисы привела бы к нарушению второго закона логики, потому что получилось бы утверждение, что один и тот же дом является красным и не красным одновременно. Согласно третьему закону логики, один из этих тезисов обязательно должен быть верным, поэтому при познании решением противоречия между этими тезисами будет истинность одного из них, а не их синтез. Чтобы синтез был возможен, нужно соединять вместе идеи о разных предметах или множествах. Возьмём для примера два тезиса – «наблюдатель изучил все красные дома» и «наблюдатель изучил все не красные дома». Результат их синтеза – «наблюдатель изучил все дома». Для тезисов «фермер изучил все дома» и «не фермер изучил все дома» результатом синтеза будет высказывание «фермер и не фермер изучили все дома». Но если мы попытаемся применить отрицание для этой пары в другом месте и сопоставим тезисы «фермер изучил все дома» и «фермер не изучил все дома», синтез снова будет невозможным, потому что снова нарушит второй закон логики. Наконец, если оставить отвлечённые примеры и выбрать что-то более близкое к познанию, например тезисную пару «данного количества топлива достаточно для бурения нужной скважины» и «данного количества топлива недостаточно для бурения нужной скважины», то снова будет очевидно, что в результате эксперимента истиной окажется один из этих тезисов, а не продукт их синтеза, который в любом случае нарушал бы логику.

Таким образом, очевидно, что диалектическая триада несостоятельна для описания отношений тезиса и антитезиса в том смысле, как это заявлено, и не является вездесущим свойством познавательного мышления. Если же вообразить, что под антитезисом подразумевается не такой тезис, который прямо отрицает исходный, а просто любой другой, это автоматически потребовало бы также отказаться от следования определению синтеза и называть синтезом любой результат взаимодействия тезисов. Тогда мы пришли бы к ситуации, когда об огромном числе наборов по-разному относящихся друг к другу идей говорят, что они следуют одному и тому же шаблону, при том что у шаблона сломаны определения. Это была бы уже чистая бессмыслица без какой-либо видимой пользы.

Но даже если вообразить, что все пары действительно отрицающих друг друга тезисов находились бы в отношениях, которые описываются предложенным диалектиками шаблоном, то всё ещё осталось бы непонятным, что́ эта информация может дать исследователю. Дело в том, что для познания мира после эффективных методов мышления наибольшую пользу приносит уже имеющееся знание, на которое можно опереться в рассуждениях. При этом бытие устроено таким образом, что знание ценно для нас не само по себе, а в соответствии с его прогностической силой. В самом деле, если нам нужно выйти из помещения под открытое небо и у нас имеется знание, что текущие погодные условия спровоцировали определённые химические процессы в организмах конкретных насекомых в ближайшей местности, это не слишком помогает нашему планированию, хотя данная информация может пригодиться некоторым учёным. Если же мы знаем температуру и облачность снаружи, это очень полезное знание для нас в данный момент, потому что оно позволит выбрать одежду, которая наилучшим образом будет соответствовать выполнению нашей биологической задачи. Разная актуальность для нас первого и второго знаний прямо зависит от разной прогностической силы этих данных для конкретной задачи, которую нам нужно решить. При этом ещё одно свойство бытия заключается в том, что прогностическая сила знания тем больше, чем оно конкретнее, и тем меньше, чем оно более общее. Если нам известен закон всемирного тяготения, который всё ещё неплохо работает в земных условиях, и мы знаем конкретную величину ускорения свободного падения, то мы можем точно рассчитывать движение тел и решать при помощи этого знания относительно сложные задачи. Если же нам будет известно лишь то, что два реальных предмета с массой обязательно рано или поздно соприкоснутся, если их оставить в космосе в состоянии покоя на конечном расстоянии друг от друга, это не позволит нам осуществлять эффективное планирование. Мы не сможем знать, какие скорости будут у этих тел в конкретный момент времени, где они будут находиться в этот момент и соприкоснутся ли они ранее, чем погаснет Солнце. Разумеется, для запуска ракет и строительства домов это знание также будет практически бесполезно. Именно такая проблема присуща диалектической триаде. Если воспринимать её как полезное знание, которое должно помогать нам решать задачи, то это знание слишком общее – мы лишь знаем, что при противоречии двух тезисов решением будет некий третий тезис. Прогностическая сила здесь максимально близка к нулю, и это даже при изначальном допущении, что шаблон вообще состоятелен.

Говоря о прогностической силе, будет уместно также обратить наше внимание на другую часть диалектики – на три её закона. В первую очередь при ознакомлении с ними мне пришлось удивиться, почему их называют законами. Традиционно принято называть законами идеи, которые описывают отношения между предметами. Например, закон Архимеда описывает отношение между объёмом тела, погружённого в жидкость, и объёмом жидкости, которая вытесняется из сосуда в результате данного взаимодействия. Закон Паскаля описывает отношение между давлением, производимым на определённый участок жидкости или газа, и давлением, которое производят другие участки этой жидкости или газа на окружающую среду. Но так называемые законы диалектики не следуют этому паттерну. Давайте рассмотрим их подробнее.

Единство и борьба противоположностей. Этот так называемый закон объявляет, что всё сущее состоит из противоположных друг другу начал, которые едины по своей природе и при этом находятся в постоянной борьбе друг с другом; утверждается, что эта борьба является основой всякого развития. Оценивая данную концепцию, я немедленно задаюсь вопросом: означают ли слова «всё сущее» в данном так называемом законе, что чашка является одним из частных проявлений этого закона и имеет противоположную ей сущность, некое отрицание чашки, с которым она находится в единстве и в постоянной борьбе? Возможно, это так и есть, но моих способностей не хватило, чтобы определить такую пару для чашки. Попробуем подумать о предмете совсем другого рода. Возможно, прямоугольник имеет парную ему сущность, с которой он един и с которой постоянно борется? И здесь мне не удалось определить искомый предмет. Какие же пары отрицающих друг друга сущностей приводят сами диалектики? Самые распространённые примеры – это свет и тьма, добро и зло, жар и холод. Но тьма в реальном мире не является противоположностью света, равно как и его отрицанием. Когда вы смотрите на освещённую и затенённую стороны Луны, от обоих этих участков в направлении ваших глаз исходит световой поток, только в случае освещённой стороны он гораздо более интенсивный. Математически это выражается двумя отметками на шкале с положительными значениями, где одна отметка располагается дальше от нуля, другая ближе к нему. В этом нет никакой противоположности. Только субъективное человеческое мышление, оценивая влияние разной освещённости Земли на выполнение индивидом его биологической задачи, противопоставляет эти два природных явления с маркировкой «удобно охотиться и защищаться – неудобно охотиться и защищаться» и в этом смысле субъективно оценивает эти разные условия среды как противоположности.

Изначально я стал всерьёз говорить о свете и тьме только потому, что свет является реальным объектом. Но что касается жара и холода, таких сущностей нет в природе, а эти термины являются лишь нашим обобщением комплекса субъективных ощущений при пребывании в разных условиях среды. Иными словами, жар и холод – это идеи. При этом реальные условия среды, которые мы обобщаем этими идеями, также не являются противоположностью друг друга. В самом деле, если температура —20 градусов Цельсия ощущается вами как холод, а температура +40 градусов Цельсия – как жар, вам стоит вспомнить, что источником наших ощущений температуры является суммарная кинетическая энергия движущихся молекул, из которых состоят предметы. В связи с этим по велению здравого смысла правильный отсчёт температурной шкалы следует начинать от состояния полного покоя молекул, ведь именно такой отсчёт отражает действительное состояние вещей в природе. Если применить такой подход, то названная выше холодная температура будет выражена как 253 градуса Кельвина⁴¹, а горячая – как 313 градусов Кельвина. При этом на микроскопическом уровне это будет означать более и менее быстро колеблющиеся молекулы. Очевидно, что ни приведённые значения, ни указанное различие в движениях молекул не являются примерами противоположностей.

Ещё одна мнимая пара противоположностей – добро и зло. Эти понятия уже совсем не имеют реального отображения, а являются сложными идеями, для которых существует бесконечное множество различных описаний, часто противоречащих друг другу. Единственное основание называть их противоположностями – это то, что они являются таковыми согласно определениям, которые мы им задали, но при этом добром и злом обычно называют сложные явления и типы поведения, которые при внимательном их рассмотрении вовсе не являются противоположностями друг друга. Согласно общепринятым представлениям, для одного и того же человека существует бесконечное множество различных возможных событий, которые он посчитает добром, и так же со злом. К примеру, если у ребёнка отнять любимую игрушку, обычно это принято считать злом. Если же научить этого ребёнка полезному знанию, обычно это принято считать добром. Очевидно, что эти случаи добра и зла не противоположны друг другу и не едины по своей сущности. Переход человечества на полностью экологичное производство уже давно общепринято считать добром, а войны – злом; эти процессы также очевидно не противоположны и не едины. Следовательно, добро и зло могут быть противоположностями лишь в некоторых частных случаях.

Рассмотренные примеры подводят нас к осознанию важной концепции: в реальности почти не существует противоположностей, и наши представления о противоположностях, которые мы используем для описания мира, в большинстве случаев описывают его неправильно. Мы лишь определяем, как различные явления, события и свойства природы относятся к нашей биологической задаче, и располагаем их соответствующим образом на некой условной шкале. Например, жадность и щедрость обычно принято считать противоположными качествами индивида, потому что люди с такими качествами вызывают у нас, соответственно, осуждение и одобрение; при этом сами типы поведения, которые соответствуют этим качествам, не являются в буквальном смысле противоположными. Щедрость предполагает добровольную отдачу материальных благ другим людям, и противоположным поведением было бы, по всей видимости, насильственное отнятие у них материальных благ, то есть грабёж. Если взять для примера сосуд, полный воды, обычно принято считать, что его противоположность – пустой сосуд. Но если создать такой же сосуд из антиматерии и заполнить его антиматериальной водой, этот предмет будет гораздо более похожим на противоположность первого, ведь он будет представлять собой такой же набор частиц, но с прямо противоположными свойствами. Почему же тогда пустой и полный сосуды являются для кого-то противоположностями? Поскольку пример рассматривается без контекста конкретной ситуации, нельзя привязать оценку к биологической задаче, ибо пустые и полные сосуды в разных условиях могут очень различно помогать или мешать ей. В данном случае противоположность в сознании мыслителей объясняется тем, что наше мышление пытается описывать всё математически. Представляя все случаи использования полезного объёма сосуда, мы интуитивно формируем в сознании шкалу, один конец которой соответствует пустому сосуду, а второй – полному. Для данной шкалы эти концы противоположны, и именно отсюда происходит ошибка. Не умея вникать в суть вещей, многие люди интуитивно мыслят о значениях на этой шкале, но наделяют свойством противоположности пару реальных предметов, которые отличаются друг от друга лишь некоторым множеством частиц.

Если внимательно разобраться в сущности понятия «противоположность», можно определить, что оно более всего связано с математикой, потому что только в математике оно работает совершенным образом. Числа с одинаковыми модулями, но разными знаками иногда называют противоположными, и в этой простой абстрактной модели нет никаких свойств, которые противоречили бы такому описанию отношения этих величин. Два вектора одинаковой скалярной величины, направленные из одной точки в разные стороны вдоль одной прямой, чаще всего называют противоположными, и эта модель также непогрешима. Подводя итог всему вышесказанному, настоящая противоположность может встречаться лишь в элементарных абстрактных построениях, а реальные предметы и явления природы лишь в редчайших случаях образуют пары, близкие по характеру своих отношений к противоположности; чаще всего то, что называют противоположностями, просто отрицает друг друга, как красный цвет отрицает синий.

Переход количества в качество. Этот так называемый закон утверждает, что количественное изменение сущностей ведёт к качественному их изменению, которое иногда происходит резким скачком, а в других случаях постепенно. При этом я нигде не встречал уточнения, о каких количественных изменениях идёт речь – об изменении размеров одного предмета или о росте множества копий одного предмета. Самый популярный пример этого закона выглядит в наивысшей степени странно: в нём говорится о нагреве жидкости, которая в определённый момент закипает и переходит в качественно новое состояние – пар. Дело в том, что количественное изменение жидкости должно было бы означать увеличение массы и объёма порции этой жидкости, собранной в одном месте. Нагрев жидкости является повышением её температуры, которое никак не представляется в виде изменения количества. Даже если фиксировать эту температуру на некоторой шкале и сохранять её изменения в виде математической записи, всё ещё будет некорректно сказать, что изменяется количество температуры, ведь у температуры нет ни массы, ни объёма, ни протяжённости, которые можно было бы мыслить количествами. Численный показатель температуры – это просто математическое значение, и меняется величина этого значения, но не количество. Что же касается поведения молекул, которое приводит к ощущению нами различных температур, в нём также не изменяются никакие количества, а изменяется только скорость движения. Это позволяет понять, что применяемые в этом так называемом законе категории используются произвольно, без надёжной смысловой связки. Размышляя об этом, я представлял себе миллионы камней, добываемых когда-то для строительства пирамид, жемчужины, годами растущие внутри раковин моллюсков, испаряющуюся воду в бассейне, и снова мне не хватило способностей обнаружить, где в этих случаях количество переходит в качество и почему это так важно знать.

Отрицание отрицания. Карл Маркс писал: «Всякое развитие, независимо от его содержания, можно представить как ряд различных ступеней развития, связанных друг с другом таким образом, что одна является отрицанием другой… Ни в одной области не может происходить развитие, не отрицающее своих прежних форм существования» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 296—297). Очевидно, что в этом рассуждении отрицание подразумевается как любое изменение, а не как логическое отрицание. В таком случае этот так называемый закон не имеет практического смысла, ибо сам Маркс согласен, что материя находится в постоянном движении, а это значит, что изменения материальных сущностей, свойств и процессов, то есть их отрицание прежних версий самих себя, происходят каждую секунду неисчислимое множество раз. При этом по версии Маркса вторая половина этого так называемого закона состоит в том, что отрицание отрицания приводит к возврату сущности из некоторого промежуточного состояния в следующую ступень развития его исходного состояния, что бы это ни значило, и таким образом формирует развитие сущности по условной спирали. Поскольку, как мы сейчас прояснили, смена состояний реальных сущностей происходит каждую ничтожную долю секунды, названное правило развития по спирали для большинства наблюдаемых предметов, очевидно, не действует и может применяться только к некоторым произвольно выбранным стадиям развития предмета, которые отстоят друг от друга на значительное время. Но при этом пример такого процесса, приводимый Марксом в «Анти-Дюринге», является недействительным: «Возьмём любую алгебраическую величину а. Если мы отрицаем её, мы получим —а (минус а). Если же мы подвергнем отрицанию это отрицание, помножив —а на —а, то получим a², то есть первоначальную положительную величину, но на высшей ступени, именно во второй степени».

В первую очередь здесь мы можем дополнительно убедиться, что Маркс считает отрицанием любые изменения сущности, а не операцию перехода к противоположности, так как в первом случае он называет отрицанием умножение числа на минус единицу, а во втором – умножение его на само себя, что уже весьма нелепо сочетается с традиционной идеей отрицания. Далее он делает заключение, что полученный результат является развитием исходной величины а. Но Маркс не учитывает, что математика беспристрастна и не разделяет его воззрений на то, какое число якобы является выше другого по развитию. Более того: если исходная величина a находится между нулём и положительной единицей, то её квадрат будет меньше по численному значению, чем исходное число, а для числа a в пределах от минус единицы до единицы, исключая ноль, модуль квадрата всегда будет меньше модуля исходного числа. Но даже если мы закроем глаза на такие упущения, всё равно этот пример и этот так называемый закон полностью несостоятельны, потому что, как только мыслитель принимает, что любое изменение является отрицанием, немедленно получается, что любые две последовательные операции с любым случайным исходом приводят к отрицанию отрицания. Результатом такого случайного отрицания отрицания могут быть и исходное число, и его половина, и единица, и ноль, и комплексное, и трансцендентное число. Если же говорить о реальных предметах, результат произвольных изменений, именуемых отрицанием отрицания, может быть вовсе незаметен, может приводить к уничтожению предмета, к его окончательному переходу в другую форму и так далее. Никакой вездесущей спиральности развития здесь не прослеживается.

Подведем итог: получается, что так называемые законы материалистической диалектики не являются вездесущими, не являются законами, не имеют прогностической силы, и обнаружить практическую пользу от них не представляется выполнимой задачей. Поэтому если кто-либо из читателей знает, каким способом можно применить диалектику, чтобы решать задачи с затратой меньшего количества ресурсов, я буду признателен, если он сообщит мне этот способ, но до тех пор я всем рекомендую и буду рекомендовать полностью исключить диалектику из объектов своего интереса.

41. 0 градусов Цельсия – это 273,15 градуса Кельвина.