Мысли Гёксли о значении древних языков и естественных наук для воспитания и вообще для культуры

Здесь два различные предложения: первое – критика жизни составляет сущность культуры; второе – литература заключает в себе материалы, достаточные для таковой критики.

Все. кажется мне, согласятся с первым предложением. Культура, конечно, означает нечто совершенно иное, чем ученость или техническое искусство. Оно предполагает присутствие идеала и уменье критически оценят достоинство вещей, посредством сравнения их с теоретическим образцом. Совершенная культура должна дать полную теорию жизни, основанную на точном знании того, что для неё доступно и пределов ее ограничивающих.

Можно со всем этим согласиться и вместе с тем сильно восставать против предположения, что из одной лишь литературы мы можем почерпнуть такое знание. Из того, что мы изучали все, что мыслила и сказала греческая, римская и восточная древность и узнали все, что поведают нам новейшие литературы, не следует, само собою, что мы этим самым положили достаточно широкое и глубокое основание для критики жизни, то есть для культуры.

Действительно, это вовсе не очевидно тому, кто знаком с целью естествознания. Рассматривая прогресс лишь в сфере умственного и духовного развития, я никак не могу допустить, чтобы нации или отдельные лица могли двинуться вперед, если они ничего не заимствовали из знания естественных наук. Легче армии без прицельного оружия и без надлежащей операционной базы начать, с надеждою на успех, компанию на Рейне, чем человеку не ведающему, что сделано в последнее столетие в области естественных наук приступить к критике жизни.

Биолог, встречая аномалию, инстинктивно обращается за разъяснением к изучению развития. С таким же доверием следует искать в истории разумную причину противоречивых мнений.

К нашему счастью, англичане нередко употребляли свое богатство на созидание и обеспечение содержания воспитательных учреждений; но пятьсот или шестьсот лет тому назад, уставы таких учреждений заключали в себе условия, совершенно противоположные тем, которым Иосия Масон признал полезным подчинить основанную им коллегию. Естественных наук тогда почти не знали, некоторое же литературное образование предписывалось лишь, как средство для приобретения знания, которое в то время было существенно богословское.

Не трудно найти причину такого странного противоречия в действиях людей, равно одушевленных горячим и бескорыстным желанием улучшить благосостояние своих собратий.