Свидетельница полного душевного опустошения подошла к пропащему и, смотря тому прямо в глаза, сказала:
– Я помогу вам. Где теперь новая власть? И многие ли из тех людей читают?
Василий Фёдорович вскочил, хотя давно перешёл предел своих физических сил, будто бы отойдя ото сна, он начал быстро-быстро говорить, проглатывая части фраз:
– Конечно, нам надо бы дождаться армии! Однако, конечно, с союзником проще! Что вы хотите по завершении?
– Многие из тех людей читают? – переспросила Анастасия, желая удостовериться в оправданности дальнейших «неоправданных» действий.
– Могу выдать вам охрану! Она-то понадобится! Хотя знаете, ладно, так уж и быть, устрою вас в бумажную канцелярию! – не слыша вопросов, хрипло кричал Василий Фёдорович.
Анастасия подхватила того под руку и заставила идти в нужном направлении.
И вот пара подошла к девятиэтажному строению (самому высокому в «Гаргесе»). На карнизе того здания чёрными буквами на чистом потемневшем золоте была высечена фраза: «Третьего не дано». Гоферовые двери никем не были охраняемы и существо с бывшим градоначальников вошли. Внутри было пусто. Слышал только сильный басовитый голос, произносивший громко речь вслух:
– Человек всю свою жизнь живёт в оковах противоречий, – говорил низенький старик, вырядившийся в серый костюм и жёлтую соломенную шляпу. К паре он стоял спиной и, по всей видимости, своей фигурой кого-то загораживал, – однако вместо того, чтобы использовать противоречия, как огромный молот для стеклянных стен, он бьёт им собственное тело! Ты разбил себя и теперь никак не можешь собрать воедино. Что же, ты даже не в состоянии бежать, как прежде, не в силах поднять уздечку внутренних столкновений. Ты, быть может, спросишь меня что делать? И я отвечу тебе, что восстать аки феникс из пепла возможно, но для этого придётся проделать невероятную по тяжести работу. Оглянись! Вокруг тебя Тьма, а свет души вот-вот погаснет, и ты останешься совсем один. Вспомни прошлое: да, теперь уже ты, потерянный агнец, принял всё за чистую монету, но разве мир устроен так, как тебе кажется? Разве всё настолько просто или сложно? Разве твоя внутренняя модель должна строится на аксиомах? Вспомни загадку, ответ на которую ты открыл для себя внезапно: «что живёт однажды, но умирает дважды» – возможно, допусти это, агнец, ты ошибся. Что же будет, если ты начнёшь отрицать ответ? Да, взгляни, он ведь тоже верный!
Ты живёшь во Тьме, но подумай – проотрицай – ведь это неправда! Ты запер в комнате глупца! Посмейся над ним и коль уж тебе захочется, то ты сможешь обмануть его и вернуться назад. Тьма, Бездна – смешно! Тебе должно быть искренне весело, когда кто-то говорит, что он единственно прав! Посмейся, ввергни его в пучину противоречий, и ты увидишь, как он откажется от собственных слов! Глупцы те, кто остаются жить в комнате, но глупцы и те, кто живут за её пределами! «Но ведь третьего не дано», – возможно скажешь ты и будешь не прав. Дураки и шуты те, кто стараются находиться посередине – между Тьмой и комнатой. Идиоты те, кто называет себя Богом! Ровно также глупцы те, кто называет себя Человеком.
Да, огонь в твоём сердце тухнет, но приглядись внимательнее, что приходит на его место – это волна – урок, который я несу тебе, и ты был бы невеждой, если бы стал меня слушать, как сейчас, но остался бы и невежей, если бы заткнул уши.
Урок мой – отрицание. Отрицай всё, в чём ты испытываешь сомнения. Отрицай своё отрицание. И отрицай и этот постулат. Истина, ложь – антиподы, но разве жизнь такова? Не пытайся разобраться в себе, проотрицай и себя самого. Вот загадка и разгадка жизни. Твои слёзы и скорбь – ничто. Нечто – ничто. Но прав ли я? Ответь на этот вопрос себе самостоятельно.
Низенький старичок повернулся в сторону подошедшей пары, снял соломенную шляпу, поприветствовав. Своей тощенькой фигурой он загораживал ребёнка, попавшего в лапы Тьмы. Мальчик двенадцати лет отроду смотрел в пол ничего не выражающими потухшими глазами. Конечно, оставалось загадкой дошли ли слова старичка до его восприятия. Как бы то ни было, он продолжал не двигаться. Однако, как только Анастасия подошла к нему, ребёнок вдруг встрепенулся и начал следить за каждым её действием. Мимо внимания старичка это не прошло:
– Нечто? Приятно познакомиться, – протянул тот свою сухую старческую руку существу, однако Анастасия не пошевелилась, смотря в глаза мальчишке.
– Мы, – прокашлялся Василий Фёдорович, – пришли увидеть нынешнего градоначальника. Где он?
– По какой причине? – осведомился старичок.
– Свергнуть, конечно! – не моргнув и глазом, отрапортовал бывший градоначальник.
– О, – отмахнулся старичок, поправляя соломенную шляпу, съехавшую набок (она была больше положенного размера), – не беспокойтесь! Что вы, что вы! Международное сообщество уже одобрило нового градоначальника! Вот бумага, – старичок протянул белёсый документ Василию Фёдоровичу. Тот принялся внимательно, впрочем, читая так быстро, что пропускал целые абзацы, изучать постановление. И по мере того, как глаза его выпучивались всё больше и больше, становилось понятно, что бумага имела большой вес на политических игрищах, – да, не беспокойтесь так! – пусто улыбнулся старичок, – ничего ровным счётом не поменялось! Наоборот – стало только хуже! Теперь нет никакой «крыши», вместо неё честная монополия. Очевидно, из-за образовавшейся демографической ямы – вы как минимум, Василий Фёдорович, куда-то пропали – повысили допустимо рабочий возраст, теперь будем уходить на пенсию после восьмидесяти, но вы не переживайте особенно сильно! Всё на пользу старикам, взгляните на меня, я счастлив! Радуйтесь и вы!..