Вот реально, сюрреализм в чистом виде. Я, молодой парнишка, выслушиваю, как премьер уговаривает меня забрать паспорт. Если бы еще месяц назад мне рассказали эту сказку, я бы не поверил.
–Сэр, ваше предложение очень заманчивое. Однако, раз уж мы вот так хорошо сидим, позвольте мне поставить одно условие.
–Конечно, сынок. Деньги? Скажи, сколько. Книги? Зачем они тебе теперь? Но библиотеки открыты. Жилье? Что ж, подарим тебе небольшую квартирку в центре. По рукам?
Обалдеть. Еще раз – что происходит? Этот парень просто адски сильно хочет, чтобы я согласился стать гражданином. Что будет, интересно, если я откажусь? Он скажет, «ха-ха, как мы тебя разыграли?» Не хочу знать, если честно.
–Нет, я просто хочу каждому из присутствующих задать по 1 вопросу. Всем, включая ребят.
Возникла небольшая пауза, она повисла в воздухе.
–Но я бы хотел разговаривать с каждым один на один, без свидетелей.
Я знал, что он пойдет на мои условия, и на самом деле, я не хотел ни с кем общаться. Я просто тянул время, потому что мне нужно было поразмышлять. Я категорически не понимал, во что меня втягивают, и что произойдет дальше, что бы я ни сказал им в ответ в итоге.
–Странная просьба, Джон. Но мы готовы пойти навстречу, только не очень затягивай. Ты хочешь поговорить прямо со всеми?
–На самом деле, нет, сэр. Только вы, Эдвард, Арчибальд, Сарра, Джорджина, Соня, Рич, Эбби.
Не знаю, зачем я сократил список, но остальные мне совсем не интересны. Стражники точно не входили в круг моих интересов.
–Хорошо, кто первый?
–Давайте вы, сэр.
Он повелительно кивнул головой, и все вышли из комнаты. Арчи кинул на меня задумчивый взгляд, и одобрительно показал большой палец вверх незаметным движением.
–Итак, Джон. Твой вопрос?
–Спасибо, сэр. Скажите, а почему вы подарили нам Аляску?
Он рассмеялся, в голос.
–Начнем с того, Джонни, что ты ответил на вопрос. А северяне имели один шанс, хватит с них. Мне пора, Джон. Надеюсь на твое благоразумие. Надеюсь, ты понимаешь, что на кону нечто гораздо большее, чем просто паспорт. На кону – республика, и наше общее процветание.
Думаю, он не врал. По крайней мере, его последние предложения были правдой.
В комнату зашел Эдвард, по-старчески покашлял, удобно устроился в кресле с пледом, как будто нас ждала часовая беседа.
–Итак, юноша, что вам поведать?
–Сэр, почему вас назвали Эдвардом?
Он не ожидал такого вопроса, мне удалось сбить его с толку.
–Это мое настоящее имя, Джон. Не думаю, что мои родители листали королевские родословные, но, тем не менее, ровно также я сомневаюсь, что тебе правда интересно. Думаю, ты хочешь знать, почему я приходил к вам в школу.
Хм, он был прав, его не проведешь.
–Хотя ты уже и потратил свой вопрос, я расскажу тебе. Все просто – я должен был убедиться в том, что ты достоин такой серьезной миссии, которую тебе сейчас доверяют.
Чушь, просто чушь. Он приходил для того, чтобы унизить нас с Соней, втоптать нас в грязь. Я специально не спросил о его приходе, но он сам поднял эту тему, как будто извиняясь за свой поступок. Как благородно, мне стоит снять кольчугу и расплакаться.
Он вышел, и следующим в комнату зашел Арчи. Жестами он показал, что нас прослушивают. Очень мило. Значит, я могу его спрашивать о чем угодно, кроме важных вещей.
–Вам нравится мисс Тюдор, сэр?
–Джон, у нее превосходный акцент, если ты про это.
–Спасибо, сэр. Я более чем удовлетворен.
Я действительно получил от общения с Арчи даже больше, чем я ожидал. Я хотел спросить, насколько глубоко я вляпался в этот раз, но если он побоялся что-то говорить из-за прослушивания, все очень серьезно.
Ко мне зашел Ричард. Интересно, по какому принципу строится очередь? Риччи молчал, насупившись.
–Рич, скажи честно, ты хоть когда-нибудь целовался?
Он смутился, и не стал отвечать разумно. По крайней мере, то, что он сказал, я не имею морального права повторить вслух. Однозначно одно, он точно не знал, что нас прослушивают, иначе он бы выстроил другой метафоричный ряд.
Эбби вплыла в комнату, как ангел на прослушивание в музыкальную группу.
–Привет, Эбби. Скажи, только честно, зачем ты набила такие татушки?
Она посмотрела с вызовом.
–Тебе не понять, Джон. Это мода, это стиль жизни, это фанк.
Причем здесь музыка черных и драконы? Но, впрочем, она довольно ясно показала свою суть, ничего не изменилось. Так же юна, так же глупа. Зовите Афину.
И вот она, великая воительница. Сарра посмотрела на меня подозрительным взглядом, и даже не потрудившись подождать, прошипела что-то позитивное в мой адрес.
–Ненавижу тебя.
Отличное начало разговора. Я подумал, что будет уместно, если мой вопрос будет связан с ее репликой.
–Why?
–Because. Что тебе не ясно, Джонни? Тебе паспорт, нам страдания?
Все понятно, вот ей уже закрывали рот. Она вполне могла знать многое о средневековых пытках, в том числе о львах, которых иногда кормили врагами монархии. Глядя на лицо, мечущие молнии, я был готов отшатнуться, когда она подошла ко мне вплотную. Но не успел, поэтому она что-то положила мне в карман и тихонько шепнула на самое-самое ушко.
–Не доверяй им, никому из них. Мы все в опасности. Привет от Сэма.
Приплыли. Что это сейчас было? Злобная фурия сменила облик и дала мне спасительный намек? Я не успел исследовать содержимое кармана, как она вышла, и в комнату зашла Соня. Интересно, почему они оставили мне напоследок Джи-Джи? Из-за того, что у нее были заплаканные глаза, и ей срочно потребовался визажист? Хм, сколько жертв ради меня.
Соня, Соня. Кто ты, любовь всей моей жизни или печаль короткого школьного века?
Я посмотрел на нее – белая блузка, красные джинсы. Удобные спортивные туфли. Волосы, которые она рукой смахнула с лица. Амазонка, моя амазонка. Я был готов на многое ради нее, ради нас, ради республики.
–Скажи, эти пуговки расстегиваются?
Она не стала тратить слова на ответ, но в целом я остался удовлетворенным информативностью зрелища. Боже, как же божественны эти рапсодии. Show must go on. Она стала моей королевой. Что-то во мне изменилось в эту секунду, как будто микроинфаркт случился в душе.
Я внезапно вспомнил историю своего кольца с головой льва. Я носил его не снимая несколько лет, пока внезапно не понял, что это не мой путь. Это не мой образ жизни – подражать кому-то, мне нужно идти своей стезей, наступать на свои грабли, мечтать о собственных памятниках.
Зашла Джи-Джи. Собранная, напряженная. Знаками, как и Арчи, она показала, что нас слушают. Откуда она знает? Просто догадалась по эмоциям окружавших нас людей, или Арчи ей намекнул? Правда, у нее владение языком жестов получилось хуже, чем у него. Он показал мне наушники, скривил лицо, кивнул на дверь, и стало понятно, что кто-то наслаждается звуком. Она же начала показывать какие-то тревожные жесты, просто крутила пальцем в воздухе, как бы изображая микрофон и ноты. Что с ней, почему она утратила ясность мышления? Или это мы утратили ментальную связь между собой?
–Джи-Джи, а это правда, что Ричард влюблен в тебя?
Ахахаха, она засмущалась. Да-да, все понятно теперь. Все-таки, они стали парочкой. Ладно, я даже рад за них. За Рича точно, ему повезло больше, чем ей.
–Джон, не говори глупости, как будто тебе не о чем больше спросить в такой момент.
Заметим, она не стала отрицать, что уже говорит о многом.
–Хорошо, сменим тему. Он храпит?
Она возмущенно посмотрела на меня, и вышла из комнаты. Ладно, какая уже разница. Тем более, что вернулся Сеймур, наш премьер. И не один, с ним был Джейми. Какая неожиданная встреча. Вдруг я понял, почему Джеймс так быстро поднялся по карьерной лестнице. Конечно! Все дело в Нике! Ник все-таки был сыном Сеймура, я наконец-то углядел их фамильную схожесть. А наш бывший завуч занимался его делами, ездил по школам, устраивал дела болезненного отпрыска видного политика.
–Приветствую, Джон. Давно не виделись. Рад, что выпускник нашей школы так высоко поднялся по социальной лестнице.
Конечно, рад он. Чувствовалось, что будь его воля, и он бы дал мне хорошего пинка, и я был изящно слетел с этой самой лестницы.
–Пройдемте, господа.
И мы вышли на улицу, на ту самую площадь, где раньше проводили казни. И я чувствовал всю атмосферность этого места, и я понимал, что меня ведут на эшафот. Вот она, современная казнь – я должен был отречься от престола ради паспорта республики, а вокруг меня суетились репортеры с фотоаппаратами и видеокамерами. Мне стало тяжело дышать, я закашлялся. Защелкали камеры, засняли мое агонизирующее лицо. Отличные снимки, потом посмотрим в рубрике Wanted. Сеймур подмигнул мне как старый товарищ.
–Я верю в тебя, Джон. Ты принял верное решение.
Он был прав, я уже принял его. Как порцию яда, который теперь разъедал меня изнутри. Я понял, что я должен был сделать еще несколько часов назад, а все это время я просто развлекался, и получал многочисленные подтверждения того, что мое мнение – самое правильное, самое верное.
Нас подвели к трибуне, я увидел нацеленные на себя объективы. Покрутив головой, я внезапно понял, что место просто запружено толпой. Кучи молодых людей ждали завершения игры, как будто оно должно было оказаться судьбоносным для нас всех. Я внезапно увидел свое лицо на стене напротив. Конечно, прямой эфир, нас вещают на всю страну, на всю республику. Боже, что происходит, неужели все так серьезно?
Сеймур взял слово.
–Дорогие граждане вверенной мне республики! У нас сложилась интересная патовая ситуация. У двух блоков одинаковое количество штатов, и мы были вынуждены применить дополнительное правило, которое гласит, что 1 участник из команды, у которой во владении находится самый крупный штат, получает паспорт.
Я смотрел на стену, где шел прямой эфир. Камера выхватывала напряженные лица участников, я увидел, как еле сдерживается от слез Соня, как все-таки плачет Джи-Джи, как кусает губы Сарра. Я увидел свое лицо со стороны. Мне показалось, что я о чем-то думал. Неправда, это все телекартинка.
–Итак, Джон, назови мне имя. Ты заслужил сделать свой выбор. Кто же это? Ты? Твоя напарница? Или передашь паспорт кому-то из конкурентов или друзей?
Сказав эту фразу, он коротко хохотнул, посмеявшись своей удачной шутке. Он играл в свою игру, ему нужно было показать толпе, как побеждает простой паренек из Бирмингема. Не богатая Соня, а Джон, чьи ладони хранят память пыльных улиц. Бедный Джон, его сердце разбито, но паспорт получен. Гештальт закрыт, гражданство завоевано.
И я давно понимал, в чем мое спасение. Сделал паузу, прежде чем сделать свой опасный ход – секунд 30, мне было страшно. Но все же решился, ибо положение было и так отчаянным.
–Сэр, спасибо за все, сэр. Я долго размышлял над сложившейся ситуацией, взвешивал все услышанные советы. И я понял, что ни я, ни Соня не были лучшими игроками. Мы не были самими достойными, самыми умными, самыми правильными. Поэтому, как вы и советовали, я отдаю право получить паспорт другому участнику. Точней, участнице. Вы просили имя? Получите его! ЭББИ! Дочка бывшего министра образования, сэр. Она достойна.
Тишина, зловещая тишина накрыла площадь. Коррупция победила, подумали все. И толпа завизжала, заревела. Полетели камни, бутылки, зажигательные смеси. Боже, как они все это пронесли с собой? Я увидел, как беснующаяся толпа перевернула помост, на котором стояла аппаратура, прожекторы перестали указывать на нас. Я почувствовал тепло ладони Сони, которая схватила меня за руку и потащила за собой.
–Бежим, камикадзе, я бы не стала тут оставаться. Нас или растопчут студенты, или изобьют дубинками бобби. Бежим!
И мы побежали. На ходу я оглядывался по сторонам, с радостью наблюдал за хаосом, за цепной реакцией, которая мгновенно произошла. Выбравшись из ворот, которые уже никто не охранял, мы продолжали бежать по улице, и там наблюдалась такая же картина. Я с радостью и глубоким удовлетворением ощущал, что я, Джон Смиф, только что обрушил Лондон.
Республика пала.
CHAPTER 14.
Внезапно я обнаружил, что утро было прекрасным, солнечным. Я бы не отказался сейчас от горечи горячего, свежесваренного кофе. Представляете, небольшая изящная чашка, готовая вместить себя 2-3 глотка эспрессо. Больше и не надо, на мой взгляд, по крайней мере, этим утром. Горечь бодрит, кофеин тонизирует, дымок разгоняет тучи. Умоляю, только не добавляйте сахар. Он убьет послевкусие, ради которого все и затевается.
Мы шли по Тауэрскому мосту, пытаясь отдышаться. К счастью, не так много пешеходов шли нам навстречу, в основном, толпа предпочла остаться в центре событий. Где-то по пути мы прихватили пару кофт с капюшонами, которые раздавались волонтерам в Тауэре. Забавно, с надписями Ravenmaster поперек спины, белыми буквами на черном фоне, мы спрятали свои лица в их объятия. Меня вполне устраивало, что никто не видел наших лиц, особенно после прямого эфира на весь Лондон. Соня первая решила нарушить ход моих мыслей.
–Тебе понравилось зрелище?
Women.
–Дай угадаю? Ты про хаос в республике, про лицо Сеймура, когда я назвал имя Эбби или про пуговки, которые ты расстегнула в той комнате?
Она зарделась.
–Ладно, объясни, что происходит. Зачем ты отдал паспорт Эбби? Почему не взял себе? Почему не отдал мне?
–Соня, зачем тебе паспорт страны, которой больше нет и никогда не будет?
–Что ты имеешь ввиду?
Господи, неужели ей было непонятно? Республика держалась на 5 воронах, с тем же успехом, что монархия Стюартов – на 6. Но сейчас мы выпустили еще одну птицу, добавили им в клетку хищника. Сойку, хищную сойку-пересмешницу.
–Соня, все просто. Он хотел, чтобы все увидели, как я жадно забираю паспорт себе, а вы все уходите в изгнание.
–ЧТО?
–Да, Сеймур сказал мне об этом. Это и была его ошибка. Изначально я хотел отдать паспорт тебе, а самому еще попылить пару лет. Но когда он сказал, что это последний шанс, я не смог так поступить.
–Может быть, он лгал.
–Все возможно. Но дело даже не в этом. Самое главное – возникла какая-то угроза, о которой мы с тобой ничего не знаем, потому что от нас – от всех! эту угрозу тщательно скрывают. Не забывай, мы встали на скользкий путь революций, и кому как не Сеймуру об этом не знать?
–Причем здесь ты? И зачем жертвовать нами?
–Соня, подумай. Вспомни про отверженных. Я думаю, что они стали реальной силой, реальной угрозой правительству. Ведь в большинстве своем проигравшие – очень умные ребята, и не обязательно гуманитарии. Химики, физики, программисты могут много дел натворить. Но им нужен был лидер, икона, светлый образ героя. И это были мы, проигравшие первый тур. Ты, я, Рич, Джорджи, даже Сарра. Кстати, именно она надоумила меня.
–Серьезно? Как?
–Она шепнула мне «привет от Сэма», и стало все понятно.
–Разве Сэм не подонок?
–Конечно, he is. Это мы уже давно выяснили, но походу, не все так просто. Сейчас Сэм находится в лагере отверженных, и он хочет обрушить власть имущих. Он на стороне Англии.
–А мы – на стороне Лондона?
–Мы – на стороне здравого смысла. Если бы я выбрал паспорт себе, то получилась бы картина маслом – герой революции предал свои идеалы и любимую девушку.
–Мы сейчас про меня говорим?
–Я описываю абстрактную ситуацию.
Она нахмурила брови, но глаза ее смеялись.
–Хорошо, а если бы ты отдал паспорт мне?
–Ну, я был бы героем. Возможно, Сеймур дал бы еще несколько лет поиграть в квесты. Но я сделал то, что испортило им все планы – я отдал паспорт дочери министра-коррупционера. Не забывай, о нем писали газеты.
–Я помню этот скандал, конечно.
–И вот обернись назад – все ждут справедливости, а побеждает та, кого лично Сеймур прокатил в прошлом году, обещая всем демократию и плюшки к чаю. А значит, свобода кончилась, начинается тоталитаризм. И молодежь не выдержала, начался хаос и погромы.
–Боже мой, ты сам это придумал?
Жизнь – лучший режиссер. Конечно, частично я был автором идеи, но мне не следует слишком сильно задаваться – я просто следовал своему пути. Сеймур очень хотел выставить меня эгоистичным вороном в глазах всего Лондона, и мне нужно было сделать ответный шаг. Безусловно, я не ожидал такой реакции, я не ожидал, что паспорт для Эбби вот так взорвет наэлектризованную атмосферу, но что вышло, то вышло.
Постепенно, мы дошли до Сити-холла, здания администрации Лондона, места, где заседает мэр Лондона. Там было оживленно, повсюду бегали люди в форме, толпились зеваки. Мы увидели, как на зеркальных стенах 10-этажного здания срочно включают огромный экран, который мог транслировать изображение практически на весь город. Сначала картинка показывала флаг Лондона, потом мы увидели Юнион Джек, флаг Соединенного Королевства. Что бы это могло значить?
Мы услышали голоса, и затем включился прямой эфир из мэрии. В полном параде, без какого-либо намека на гавайский стиль, с небольшой мужественной бородой я увидел отца Сони, сидящего в кресле градоначальника.
–Дорогие сограждане! Республика пала под гнетом автократии правительства. Те, кого мы избрали, больше не смогли справляться со своими функциями. Это смехотворное правительство загнало нас в долги, которых никогда не было раньше – финансовые, имиджевые, интеллектуальные. Дефицит бюджета – вот наша реальность, необходимость выживать – вот наше будущее. Лондон is the capital of Great Britain, isn’t it? Мы не можем жить в отрыве от остальной Англии. Простите, Великобритании, конечно? За предыдущие столетия наши доходы от туристов составляли миллионы миллионов, но сейчас это все в прошлом. Никто не любуется на статуи Нельсона и Черчилля, никто не ходит по Трафальгальской площади, никто не толпится около шекспировского Глобуса. Боже, у нас даже стало меньше ворон в Тауэре! Что, мы не можем позволить себе кормить 6 бедных птиц и одну королеву? Мы – традиционное общество, и нам стоит возвращаться к истокам. Я объявляю себя мэром Лондона, столицы Королевства! Все, кто слышат меня сейчас – откройте ворота, монархия идет!
И отключился. Да, республика пала, и ничто не могло ее возродить. А я остался вполне доволен собой, и своим именем. Я даже начал к нему привыкать, как и к тому факту, что я встречаюсь с дочкой мэра – теперь уже настоящего. Хотя, как знать, вдруг его однажды свергнут другие Джоны? Мы уже вошли в историю, а республика – стала ею.
–Соня, какие у тебя планы на жизнь? Мы могли бы провести ее вместе, любоваться закатом, затем – рассветом.
Она промолчала, только крепче сжала мою ладонь.
Кто-нибудь скажет мне, это да или нет?