Древний Египет. Подъем и упадок

Строительство Ломаной пирамиды, пусть теперь и бесполезной, все равно продолжилось. Будучи незавершенной, она служила бы напоминанием о позоре ее создателей. Однако со временем они сосредоточились на подготовке к строительству третьей пирамиды, учитывая при этом прошлые ошибки. Был выбран участок с устойчивыми геологическими структурами. Угол наклона установили равным 43 градусам, каким он был на последнем этапе строительства Ломаной пирамиды, а блоки было решено укладывать горизонтально. Поскольку строители были ограничены во времени, на строительство пирамиды были мобилизованы огромные человеческие и материальные ресурсы. Снефру царствовал уже двадцать лет – а это значило, что «дом вечности» следовало закончить до того, как царь умрет. Не теряя времени даром, строители решили превратить Ступенчатую пирамиду в Медуме в истинную, обшив ее дополнительной каменной кладкой. Напряженные работы велись одновременно на трех разных объектах, что свидетельствует о небывалых затратах ресурсов.

Сооружение пирамиды велось лихорадочными темпами. Первые десять лет царствования Снефру, когда строительство велось лишь в Медуме, каменщики укладывали 35 тысяч кубометровкамня в год^[32]. За второе десятилетие, когда сооружалась Ломаная пирамида, скорость работы выросла до 80 тысяч кубометровкамня в год. На третьем этапе работы велись на трех объектах со скоростью около 100–150 тысяч кубометровв год. Кажется маловероятным, чтобы эти нормы когда-либо были превышены – даже при строительстве Великой пирамиды Хуфу в Гизе. Было подсчитано, что третья пирамида Снефру, из-за характерного цвета основной кладки известная сегодня как Розовая, была построена приблизительно за полтора десятилетия. Самая трудная задача, связанная с поднятием блоков наверх, была решена благодаря резкому уменьшению объема пирамиды к вершине. Первые 11 из 157 рядов кладки составляют 20 % от общего объема пирамиды. Когда каменщики уложили 66 рядов кладки, или меньше половины от общего количества рядов, они выполнили 80 % работы.

Таким образом, благодаря ударным темпам и колоссальным усилиям, Розовая пирамида была завершена в срок. Величайший строитель пирамид в истории Египта наконец получил гробницу, достойную имени «Появление» (именно Розовой пирамиде было дано это название, в то время как Ломаная пирамида была названа всего лишь «Южным появлением»).

Розовая пирамида была совершенна не только снаружи, но и внутри. Внутренние камеры поражают изысканным убранством и элегантной пирамидальной формой сводов, напоминающих о форме постройки в целом. Две камеры расположены на одном уровне с землей, а третья, в которой, вероятно, должен был быть погребен царь, находилась выше. Даже в смерти фараона возвели ближе к небесам, чем к земле.

Величайшее шоу мира

Если Снефру усовершенствовал технику строительства пирамид, то Хуфу поднял ее до высот настоящего искусства. О том, как правил сын Снефру, мы знаем очень мало, а о его жизни и того меньше. Можно только предположить, что он вырос в тени славы своего отца и под влиянием существующей при дворе пирамидной «моды». Это и определило его решение превзойти Снефру, построив такую пирамиду, которая станет уникальным образцом погребального зодчества. Великая пирамида в Гизе отметила не только пик в эволюции царской власти в Древнем Египте, но и характерную для неограниченной монархии традицию воплощать собственное величие в монументальной архитектуре. С одной стороны, это означало полный контроль центральной власти над экономической и политической жизнью, а с другой – было уникальным событием в истории человечества. Именно из этого сочетания благоговейного страха и внешнего великолепия и родилась пирамида Хуфу во всем ее бесконечном очаровании.

При возведении Великой пирамиды строители руководствовались новыми стандартами, которые останутся непревзойденными. Хуфу тщательно выбирал место для строительства. Им оказалось девственное плато Гиза, которое, как и Дашур, было видно из Саккары. Пирамида должна была покоиться на прочной известняковой основе горы Муккатам, способной выдержать вес гигантского сооружения. Среди прочих преимуществ выбранного места стоит отметить огромные запасы строительного материала и его доступность во время нильского разлива, благодаря чему лодки могли беспрепятственно доставлять материалы для строительства прямо к плато.

С таким же тщанием царь отнесся к выбору человека, которому предстояло руководить строительством. При IV династии высшие должности в государственном управлении занимали, как правило, старшие члены царской семьи – что указывает на попытки фараона сконцентрировать всю полноту власти в своих руках. Поэтому для самого важного предприятия своего царствования Хуфу выбрал доверенное лицо из числа родственников. По всей вероятности, Хемиун приходился фараону племянником. Несомненно, что близость к царю открыла ему дорогу к продвижению. Но лишь благодаря высокому профессионализму он смог совершить это продвижение быстро. На пике карьеры он занимал придворные, религиозные и административные должности, пройдя путь от «старшего над чертогом» до верховного жреца Тота (бога письменности и мудрости).

Среди титулов Хемиуна достаточно необычно выглядит звание «управляющий музыкантами Севера и Юга» – которое, возможно, отражает увлечение сановника музыкой. А вот «начальник царских писцов» (иными словами, глава гражданской администрации) и «распорядитель царских работ» были непосредственно связаны с управлением государством и предполагали крайнюю степень ответственности.

Из всех «царских работ» делом первостепенной важности для Хуфу была Великая пирамида. Хемиун отвечал за все: от поставки продовольствия, организации работ, добычи и доставки камня, сооружения строительных пандусов до руководства деятельностью землемеров, архитекторов и надсмотрщиков. Найденная в гизской гробнице статуя Хемиуна в натуральную величину изображает человека, полностью удовлетворенного своим положением, а дородность подчеркивает богатство и привилегированное положение в обществе. Орлиные черты лица и крепкая челюсть указывают на твердый и решительный характер. Эти качества были ему нужнее родственных связей с царским домом, когда он впервые стоял на плато Гизы в начале правления своего дяди, осознавая масштабы предстоящей работы.

Первый этап, во многих отношениях определяющий, включал в себя подготовительные и проектировочные работы. Точная направленность граней пирамиды по сторонам света объясняется тем, что древние строители ориентировались по положению звезд на небе, поскольку ориентация по солнцу давала бы погрешность. Хотя сама техника их астронавигации до конца неизвестна, можно предположить, что в ее основе лежало наблюдение за парой звезд на небе Северного полушария. Когда они находятся на одной вертикальной прямой (что легко проверяется при помощи примитивного отвеса), эта прямая указывает направление на истинный север. Можно только догадываться, с какой торжественностью в присутствии Хемиуна и фараона жрецы проводили церемонию ориентирования. Ведь сила пирамиды как «машины воскрешения» зависела от того, насколько точно ее грани будут соотноситься со сторонами света (в чем мы еще убедимся).

Как только площадка было размечена, очищена и выровнена – вероятно, с помощью вырубленной в ней сети наполненных водой канавок, – строители приступили непосредственно к возведению пирамиды. Сегодня подобный проект кажется невероятным, но он вряд ли обескураживал Хуфу, опирающегося на государственную машину и опыт предыдущих создателей пирамид. Если какое-либо предприятие требовало значительных усилий, то египтяне делили весь процесс на ряд более удобных в управлении элементов. Такой подход сполна оправдывал себя при строительстве пирамиды, когда привлекалось огромное число рабочих. Основной организационной единицей была бригада из двадцати человек, во главе которой стоял старший работник – бригадир. Это неизбежно порождало дух товарищества внутри бригады и дружественное соперничество между бригадами в стремлении превзойти друг друга. Судя по сохранившимся источникам, так обстояло дело в случае с крупными подразделениями рабочих. Десять бригад составляли подразделение численностью двести человек, сегодня известное под греческим термином фила. Пять фил, каждая из которых имела собственное название и возглавлялась своим начальником, объединялись в отряд из тысячи рабочих. Две таких тысячи, также имеющие собственные имена (нередко шутливые, как, например, «царские ярыжники»), составляли самое крупное структурное подразделение.

Подобная пирамидальная организация рабочих как бы отражала форму монумента, который они строили. Так же, как полки, батальоны и отряды в армии, она вырабатывала сильное чувство гордости и корпоративной принадлежности на разных уровнях системы. Стремясь быть лучшим и добиться признания, каждое звено в системе соперничало с другим: бригада с бригадой, фила с филой, а тысяча с тысячей. Такое простое, но в то же время гениальное решение как нельзя лучше подходило для решения серьезной задачи и обеспечивало постоянную мотивацию.

Мотивация в этом деле была очень важна. Сооружение пирамиды Хуфу длилось двадцать лет – двадцать лет беспрерывного, изнурительного и опасного труда. Особенно неблагоприятными были условия на главной каменоломне у подножия плато, которая находилась на расстоянии нескольких сотен метров к югу от пирамиды. Облака удушливой известняковой пыли, ослепительный свет солнца, отражающегося от склонов карьера, несмолкаемый стук инструментов, рой мух и тяжелый запах немытых тел – подобные условия работы не назовешь легкими. Здесь отрабатывали самые неопытные новички, которые были вынуждены тяжело работать в надежде на продвижение.

Но и альтернатива работе в каменоломне была не лучше. Транспортировка огромных каменных монолитов из каменоломни к строительной площадке требовала нечеловеческих усилий. Каждый блок весом не менее тонны с помощью рычагов поднимали на деревянные волокуши, которые канатами тащили по тщательно выровненной дороге. После доставки к месту сооружения блок снимали с волокуш и аккуратно устанавливали, подготавливая к окончательной обработке.

Как бы ни потрясала нас своими размерами Великая пирамида, она все же сделана руками простых смертных и была по силам древним египтянам даже с их уровнем технических возможностей. Расчеты и практические эксперименты доказывают, что для добычи, транспортировки и укладки более чем двух миллионов каменных блоков – а именно столько потребовалось для строительства Великой пирамиды – было достаточно всего два двойных отряда, или четыре тысячи человек. Примерно столько же рабочих было привлечено, чтобы проложить от каменоломни к пирамиде широкие скаты, а также для сооружения рамп вокруг пирамиды по мере ее возведения.

Еще целая армия вспомогательных рабочих не покладая рук поддерживала процесс строительства на всех этапах: плотники делали волокуши, которыми транспортировались блоки; водоносы смачивали поверхность выложенных бревнами грунтовых рамп, по которым тянули волокуши; гончары делали кувшины для водоносов, а также прочие сосуды для хранения, приготовления и употребления пищи; кузнецы ремонтировали медный инструмент, с помощью которого добывали камень; пекари, пивовары и повара кормили всех. Но даже в таком случае над сооружением Великой пирамиды могли одновременно работать не более 10 тыс. человек.

На месте строительства круглый год проживал относительно небольшой контингент рабочих вместе с семьями – профессиональные каменотесы, землемеры, строители и ремесленники. Подавляющую часть рабочей силы составляли сезонные работники, которые нанимались на несколько месяцев, после чего возвращались к своим семьям. «Пирамидный поселок», в котором проживали рядовые рабочие, сохранил для нас чрезвычайно интересные подробности их повседневной жизни. Основное поселение называлось Гергет Хуфу («поселок Хуфу») и располагалось возле пахотных земель рядом с долинным храмом фараона. Гора битой посуды, кострища и кости животных свидетельствуют о кипевшей здесь деятельности, целью которой было прокормить несколько тысяч рабочих. При следующих царях к югу от Гизы расцветет еще более крупный «пирамидный поселок». Это свидетельствует о тщательном планировании и организации строительства пирамид. Поселок был обнесен массивной стеной высотой и шириной у основания около 9 метров (30 футов). Его планировка указывает на жесткую иерархическую организацию, в которой как в зеркале отражается «пирамида управления» рабочей силой.

Люди ночевали в спартанских условиях. Постелями им служили жесткие земляные «нары», размещенные вдоль стен бараков. Барак представлял собой длинное, узкое строение, в котором могли разместиться двадцать рабочих (одна бригада). В задней части барака располагалось более просторное помещение, где, вероятно, проживали надсмотрщики. В более комфортных условиях жил надзиратель, который ежедневно следил за рабочим процессом на месте строительства. Для него был построен отдельный, просторный дом.

Рядом находился открытый зал с колоннами, который служил общей столовой. Совместные обеды должны были усилить командный дух и укрепить товарищеские отношения между рабочими. Рабочим, занятым тяжелым физическим трудом, требовалась богатая протеинами пища. Чтобы разнообразить меню, состоящее из сушеной рыбы, каждый день в городе резали одиннадцать голов крупного рогатого скота и тридцать овец и коз. Кроме того, десятки работников выпекали хлеб и варили пиво, составлявшие основу рациона египтян. Зерно, как важный продукт питания, выдавали ограниченными порциями под строгим контролем. Зернохранилища располагались внутри царского административного комплекса на окраине города и в целях безопасности были окружены двойной стеной. Несмотря на сплоченность рабочих, никто не забывал, кому они служили.

Пожалуй, самый интригующий вопрос, связанный с пирамидой Хуфу, возник вокруг ее назначения. Что послужило побудительным мотивом для сооружения такого памятника, колоссального с архитектурной, инженерной и административной точки зрения? Для чего десять тысяч человек в течение двадцати лет в поте лица строили эту каменную гору? Египтологи, как правило, объясняют это господствовавшим в обществе культом царя, то есть представлением, что царь был единственным посредником между людьми и богами, защитником существующего миропорядка и гарантом стабильности и процветания страны. При такой системе население добровольно шло на строительство царской усыпальницы, тем самым выражая владыке свое почтение и заключая с ним договор.

Подобная точка зрения имеет право на существование. Да, сооружение пирамиды было своего рода социальной защитой, так как обеспечивало занятостью большое число людей (особенно когда вышедший из берегов Нил затапливал поля). Да, рабочие были полностью обеспечены жилищем и питанием и, вопреки распространенному мнению, не были рабами. Да, надзиратели внушали новичкам мысль о важности работы, которую они выполняли. Но имеющиеся у нас факты свидетельствуют, что строители трудились в тяжелых условиях, а сама работа носила принудительный характер. Когда царские чиновники являлись в деревню, чтобы рекрутировать людей на государственную службу, вряд ли местное население было радо этим визитам. Травмы были частыми спутниками рабочих на плато Гизы. Найденные скелеты строителей несут следы переломов, серьезных патологий поясничного отдела и суставов. Несчастные случаи с фатальным исходом также не были редкостью. Официальные отчеты предсказуемо замалчивают цифры погибших на строительстве Великой пирамиды.

Таким образом, сооружение пирамиды никак не было тем «народным делом», в котором все население добровольно и с гордостью принимает участие. Но, в таком случае, чем оно было? Ответ прост, пусть и нелицеприятен – открытой демонстрацией неограниченной власти правителя. Испокон веку всех тиранов привлекали колоссальные постройки, как, например, «Народный дом» Чаушеску в Бухаресте^[33]или грандиозная и нелепая базилика Феликса Уфуэ-Буаньи в джунглях Кот д’Ивуара^[34]. И Великая пирамида Хуфу служит показательным примером такой же folie de grandeur^[35]. Неудивительно, что ее венценосный строитель снискал у потомков славу тирана-самодура, пренебрегающего человеческими жизнями. Живший в V в. до н. э. Геродот сообщает, что Хуфу «вверг страну в пучину бедствий: – прежде всего, он повелел закрыть все святилища и запретил совершать жертвоприношения, затем заставил всех египтян работать на него», – и добавляет, что «египтяне так ненавидят этих царей [т. е. Хуфу и его наследника Хефрена], что только с неохотой называют их имена»^[36]. Символичность Великой пирамиды не ускользнула от внимания диктаторов недавнего прошлого. Как известно, во время знаменитого похода в Египет Наполеон Бонапарт во главе армии направился к Гизе и разбил лагерь у основания плато. Здесь он обратился к своим солдатам со знаменитыми словами: «Солдаты! На вас устремлен взор сорока веков истории».

И все же Великая пирамида – это не просто символ монументальной несокрушимости. По-настоящему уникальной ее делают беспримерные для того времени совершенство и сложность конструкции. Выше уже говорилось о скрупулезности, с какой создатели выставили ее по сторонам света. Однако самое удивительное в Великой пирамиде – это узкие шахты, которые отходят от двух камер, погребальной и другой, расположенной ниже, к внешним граням пирамиды. Эти шахты пронизывают толщу кладки, но оканчиваются тупиком недалеко от выхода во внешний мир. Хотя за ними и закрепилось не совсем точное определение «вентиляционные», кажется более вероятным, что их назначение выходит за рамки сугубо утилитарного. Дело в том, что они направлены на звезды, а именно на кульминацию Сириуса, звезды в созвездии Ориона, и двух звезд приполярной области, которые вращаются вокруг северного небесного полюса.

Древние египтяне были прекрасными астрономами, и звезды играли важную роль в официальной религии – особенно в той части, которая касалась представлений о посмертном существовании фараона. Особого внимания удостоились приполярные звезды. Они постоянно видны на ночном небе и никогда не заходят за горизонт. Поэтому они как нельзя лучше подходили на роль метафоры вечной судьбы царя: место в великом космическом порядке мироздания, которое будет существовать вечно. Пирамида Хуфу была не чем иным, как способом объединить небо и землю при непреходящем процветании царя.

Сын солнца

Пирамиды Гизы стали символом египетского общества времен IV династии (2575–2450). Покорность страны воле фараона росла по мере того, как вокруг царской усыпальницы появлялись все новые и новые могилы придворных и рабочих (настолько близко, насколько это позволял прижизненный статус умершего). Среди представителей правящей элиты получил распространение обычай изображать себя скромными писцами, всецело отданными службе фараону. Дальнейшее развитие культура раболепного служения получила в автобиографических текстах на стенах гробниц. Не случайно одна из самых длинных погребальных формул в египетской эпиграфике появляется именно в начале IV династии. Надписи, нанесенные на стены погребальных храмов, на жертвенные таблички, а позднее и на саркофаги, говорят о том, что и богатый инвентарь, и пышный погребальный культ умершего являются щедрым царским даром.

Еще одним свидетельством роста авторитета правителя является появление и популярность личных имен, в которых имена богов стали заменяться именем правящего царя. Человек, которого при рождении нарекли Хуфу-хаф («Хуфу является»), еще мог задаться вопросом, есть ли принципиальная разница между царем и богом солнца. Но в архитектуре храмов, которые делались по подобию погребальных святилищ фараонов, эта граница стирается полностью.

Происходящие перемены в отношениях между фараоном и подданными указывают на упрочение царской власти. В пользу этого говорит не только такой ее символ, как Гиза, но и расширившиеся границы Египетского царства. Хуфу и его преемники организовывали военные походы в отдаленные края. Память о них сохранилась в виде надписей как среди угрюмых гор Синайского полуострова на северо-востоке, так и на одинокой скале в пустыне на юго-западе. Целью этих походов была добыча драгоценных камней, которые ремесленники царских мастерских использовали для отделки статуй, изготовления ювелирных украшений и прочих дорогостоящих предметов, подчеркивающих авторитет царя.

Наглядным примером придворной роскоши, граничащей с декадансом, являются два захоронения, раскопанные археологами рядом с Великой пирамидой. Первая гробница принадлежит карлику по имени Пернианху, который развлекал царя и членов его семьи песнями и плясками (этакий древнеегипетский придворный шут). Можно представить, какие шумные пиры устраивал богоравный повелитель во дворце, в то время как строители на Гизе ложились спать в тесных лачугах после тяжелого рабочего дня.

Во второй гробнице были найдены погребальные принадлежности матери царя, которые проливают свет на образ жизни правителей IV династии. Царица Хетепхерес I была женой одного великого строителя пирамид, матерью другого и, очень вероятно, царской дочерью. Ее окружала подобающая высокому статусу роскошь. Так, из одного дворца в другой царица путешествовала в позолоченном паланкине с панелями из черного дерева. Надпись на паланкине, выполненная золотыми иероглифами, гласит: «Мать царя Обеих земель, Спутница Гора, Наставница царя, Та милостивая, чьи наставления всегда исполнялись». Если верить этим эпитетам, только царица-мать и имела власть над своим сыном.

Другие вещи из захоронения Хетепхерес также наводят на мысль о частых переездах. Кушетка со съемным балдахином и два низких кресла были очень легкими и портативными, так что они просто разбирались и перевозились на новое место. Простота и изящество мебели, незаурядное мастерство столяров и дорогие материалы лишний раз подчеркивают самонадеянность и сдержанную роскошь IV династии. Самыми дорогими предметами из захоронения Хетепхерес были ларцы для украшений. Один из таких ларцов был специально изготовлен для хранения двадцати серебряных браслетов. На паланкине царица изображена с четырнадцатью браслетами, надетыми на правой руке. В то время серебро, которое везли из других стран, ценилось больше, чем золото. Браслеты украшали вкрапления бирюзы, лазурита и сердолика. Словом, Хетепхерес, должно быть, полностью соответствовала эффектному образу африканской царицы и матери всесильного царя.

Только смерть осталась неподвластна Хуфу. Он умер около 2525 года и был погребен с подобающей пышностью и церемониями в своей пирамиде. На церемонии прощания присутствовал его сын Джедефра. Не унаследовав отцовской любви к монументальности, он построил пирамиду более скромных размеров, только уже на северной границе мемфисского некрополя. Кажется, он понимал, что его пирамида не сможет соперничать с пирамидами Гизы.

Но у этого переноса была и другая, религиозная подоплека. Дело в том, что рядом находился город Иуну (греческий Гелиополис), культовый центр бога солнца Ра, образ которого завораживал Джедефра. Яркий и живительный свет солнца как нельзя лучше подходил на роль символа могущественной монархии. И Джедефра воспользовался этим символом, чтобы создать связь между царем и высшим божеством. С помощью религии он собирался добиться того же, что и его отец посредством зодчества. Даже имя фараона «Джедефра» («Он, Ра, непоколебим») было официальным заявлением о верховенстве бога солнца. Кроме того, он пополнил свою коллекцию титулов, назвав себя «сыном Ра». Это означало решительный разрыв с ранней традицией, в которой ведущее место отводилось Гору, подчеркивало независимость фараонов IV династии от прошлого и их желание утвердить новый тип монархии. Благодаря покровительству центральной власти, культ бога Ра очень скоро стал самым влиятельным в стране, а само божество заняло прочное место в египетском пантеоне.

Две основные тенденции царской идеологии этого времени – строительство гигантских пирамид и связь с богом солнца – переплелись при Хафре (Хефрене, ок. 2500 года), младшем брате Джедефра. Он вернулся в Гизу, где приступил к строительству своей пирамиды. Хефрен предусмотрительно выбрал возвышенную часть плато. Это позволило его пирамиде высотой 474 футов (144,6 метра) казаться выше пирамиды Хуфу. Вот такое удивительное сочетание почтения и тщеславия. Впечатляющая дорога вела от пирамиды к храму в долине, стены которого облицевали красным гранитом, что должно было усилить ассоциации с солнцем. Пол внутреннего зала был выложен плитами из ярко-белого кальцита, символизировавшего чистоту. Вдоль стен располагались двадцать три статуи Хафры в натуральную величину. Они изображали царя величественно восседающим на троне, а сокол-Гор сзади обнимал его голову крыльями в знак покровительства. Материалом для статуй послужил гнейс – удивительный минерал черно-белого цвета с полосчатой структурой, который добывали далеко в Западной пустыне. Все это, усиленное искусно подобранным освещением, должно было производить неизгладимое впечатление на посетителей. Трудно вообразить более великолепное воплощение идеи царственности!

Но Хафра не остановился на достигнутом. Он распорядился преобразовать монолитную скалу, возвышающуюся рядом с храмом. Под рукой опытного каменотеса скала быстро превратилась в гигантскую статую лежащего льва с человеческой головой, лицу которой было придано портретное сходство с царем. Великий Сфинкс символизировал не что иное, как связь Хафры с богом солнца. Безмолвный страж гизского некрополя стал новым ориентиром для всей местности вокруг пирамиды Хафры. Второй сын Хуфу не просто превзошел Великую пирамиду, но и практически присвоил ее.

Неисчислимые людские и материальные ресурсы, которые в течение жизни трех поколений были затрачены на строительство пирамид, не только изменили Египет, но и вконец истощили его. Последняя пирамида в Гизе, принадлежащая пятому фараону IV династии по имени Менкаура (греческий Микерин), отличается очень скромными размерами. Ее высота всего 216 футов (66 метров), а объем составляет одну десятую от объема Великой пирамиды. Строители изо всех сил старались компенсировать небольшие размеры пирамиды оригинальностью, используя для облицовки красный гранит, который доставлялся баржами из местности в районе Первого порога. Кроме того, они увеличили масштабы погребального храма, где заупокойный культ Менкаура отправляли в течение столетий после его смерти. Но эпоха великих пирамид осталась в прошлом. Отныне царям придется искать другие способы для демонстрации своей власти.

Арабская пословица утверждает: «Мир боится времени, но время боится пирамид». Великая пирамида Хуфу, бесспорно, была самым грандиозным сооружением древности. Ее царственный владелец оставил в своем времени следы гиганта. Однако единственное достоверное изображение Хуфу – это маленькая статуэтка из слоновой кости. В этом можно усмотреть своего рода археологическую иронию. Статуэтка была найдена среди развалин храма в Абидосе. Ее высота около 3 дюймов. Скульптор достаточно отчетливо передал все характерные элементы образа царя. Хуфу изображен сидящим на троне в Красной короне и с царской плетью в руках. Но размеры статуэтки явно не под стать великому царю. Деспот при жизни и тиран в поздней традиции в конечном счете был уменьшен историей до размеров маленькой статуэтки.