День похорон прошел как в тумане. Несли гроб. Оля шла впереди и кидала красные гвоздики, которые Лидка терпеть не могла. Может, ей приятно, что их теперь растопчут? На кладбище скорбящие окружили могилу плотным кольцом, я мог бы так и остаться за их спинами, если б не Оля – она втащила меня в круг и скомандовала: «Бери землю и кидай. Да, прямо на гроб». Я поднял большой ком земли и сжал – мне на секунду показалось, что он будет хрустеть так же, как и те снежки, что мы с Лидкой когда-то кидали друг в друга. Но ком беззвучно рассыпался под натиском моих пальцев и я неуклюже стряхнул крупицы земли с перчаток. «Правильно Лида говорила – бестолочь», – кто-то шепнул. Я отошел в сторону и долго тер глаза: «Ничего, Лидка, это естественная защита от агрессивной внешней среды».
Вернувшись домой, я застал у нас Нюру Васильевну. «Заботливый наш вернулся, – заскрипела та. – Хоть бы матери сувенир какой купил. Мать тебя растила-кормила-поила, а ты неблагодарный!» – «Какой еще сувенир?» Нюра Васильевна ухмыльнулась, а мать только рукой махнула.
«Скажи, хотя бы сестру видел?» – «Видел»,– я решил не врать. «Как она?» – «Хорошо», – соврал. «Не отвечай мне односложно, – сердилась мать. – Ничего, у меня через неделю день рождения. Лидочка приедет и сама все расскажет». Я сказался уставшим и закрылся в комнате. У меня еще есть время, чтобы все продумать. Разумеется, на День рождения любимой мамы Лидка не приедет, так как не сможет отпроситься из института: ей нужно будет подготовиться к сверхважной международной научной конференции. Но любимую маму Лидка поздравить обязана – в этом-то и проблема.
На следующий день я рассказал матери, что Лидка была очень занята, разозлилась, что своим звонком я сорвал ей лекцию, и запретила ей впредь звонить, но обещала, что часто будет писать – Лидка дала свой e-mail. «И еще, мама, Лида сказала, что по вечерам беспокоить ее тоже нельзя: она занимается научной работой…» – «Вот и бери с нее пример. Кстати, какая у нее тема доклада?» – «Не знаю. Но, думаю, она напишет». – «Иди, иди. Думает он, бестолочь».
Первое письмо от Лидки мы получили в День рождения матери. Ну как получили. Ночью (все равно не спалось) я отправил себе e-mail с «Лидкиного» ящика, а днем «получил». Ничего особенного, просто обычные пожелания счастья, здоровья, успехов – все, что обычно пишут в таких случаях, и еще причина, помешавшая Лидке увидеть дорогую родительницу: «Мама, ты знаешь, если проект будет успешным, то, возможно, мне предложат работу за границей». Что значит «успешный филологический проект», я не представлял, но и мать не представляла тоже. Куда же «отправить» сестру в случае успеха, я еще не решил: за всю свою жизнь так ни разу и не выезжал из страны. Но отправить Лидку я был намерен куда-нибудь подальше от дома, чтобы матери не взбрело в голову навестить свою очень занятую горячо любимую дочь.
Я начал с того, что создал папку «Жизнь Л.Н.: правда и вымысел», затем решил, что название не должно привлечь внимание матери, и переименовал в «Моя жизнь», потом подумал еще: «Футбол» – это был последний вариант. В ней создал еще одну папку «Анфас и профиль», куда скопировал все фотографии Лидки с ее страничек в социальных сетях. Потом появилось еще несколько папок: «Страна», «Дом», «Работа», «Семья», «Друзья», «Отдых». Их мне еще предстояло заполнить.
«Мама, меня направляют работать в Институт чешского языка при Академии наук Чехии! Зам.директора по научной работе так и сказал: «Лидия Николаевна – молодой и подающий надежды специалист, занимающийся проблемами развития славянских языков. Кого еще, как не ее, следует отправить в Чехию?» Ты видишь, мама, я подающий надежды специалист! Теперь буду жить в Праге, да, в том самом городе, где появился на свет обожаемый тобою «Ян Непомуцкий, выловленный из реки»1. Мама, а ты знала, что Прага и Москва – города-побратимы?»
Следующее письмо мы получили уже из Праги. Лидка поведала о своих роскошных апартаментах, предоставленных ей, конечно же, принимающей стороной. «Послание» я составил благодаря отзывам путешественников и фотографиям номеров отелей, которые нашел на сайтах турагенств: «Смотри, мама, какая огромная кровать! А какой чудесный вид на город!» Мать требовала: «Пусть непременно напишет, что это за мост. Какой-то ветхий. Видимо, памятник истории». Что это был за мост, я не нашел: столько пересмотрел этих «видов из окна», что, возможно, мост был и не в Праге вовсе. Я решил подойти к рассказу о городе более ответственно – благодаря тем же туристам у меня появились подробные описания Староместской площади, где отсчитывали время в полдень солнечного дня, Карлова моста, приютившего святого Иво, черта и его портретистов, готического Собора Святого Вита, бережно хранящего призрачный сон чешских королей, и опьяненных танцем Джинджер и Фреда, заснятых в камне и стекле. Для большей достоверности я менял лица туристок на Лидкино – мне пришлось намучиться с фотошопом, но результат оказался превосходным: мать обзванивала (ох уж это горделиво-восторженное щебетание: «Непременно! Непременно!») своих подруг, соседей и шапочных знакомых, зазывая всех к нам на чай. Люди приходили-уходили, а я печатал все новые и новые фотографии и письма.