Больше потолок не давал осечек. Бетон откалывался точно подобранными формами и размерами для раскалывания черепов. И неизменно попадал в цель, куда бы она ни бежала.
Ускорились ли мысли или замедлилось время, я не разобралась. Но я успевала ясно рассмотреть каждый камень, раскалывающийся в воздухе, меняющий траекторию. Когда они падали на головы, вместе с костями раскалывались маски. Только теперь они были не нужны. По разбитым всмятку остаткам лица, невозможно было опознать человека.
Маму я узнала по рукам. Они накрывали меня пледом по ночам, расставляли на столе тарелки супа, клеили пластырь на разбитые колени. Интересно, существовало ли её лицо, когда в поле зрения были только руки?
Я сделала шаг к ней. Рядом со знакомыми руками умирать будет не так обидно.
Медленный шаг вперёд – и меня тащит назад что-то тяжёлое. Время возобновляет быстрый темп. По ушам разом ударяют вопли, грохот потолка и хруст костей.
– Я же сказал стоять на месте, – незнакомый мягкий голос раздаётся в голове, и я оказываюсь ровно там же, где стояла. Позвоночник почти крошится о камень. Невидимая сила прижимает к стене и не даёт пошевелиться.
– Больно, – прошипела сама себе, но сила отступила. Меня слышат.
– Прости, Сара. Скоро всё закончится.
Голос снова звучал в голове, но перед глазами возникли другие глаза. Они неестественно горели золотом и не давали шанса отвернуться. Чужие руки упирались ладонями в стену по обе стороны от лица. Перекрывали путь. Незнакомец был картинно красив. То, что он не шевелит ртом, когда говорит, трудно назвать недостатком. Умереть на балу в объятиях рыцаря, что защищает тебя своим телом – тоже неплохой исход.
– Как тебя зовут, рыцарь? – в гуле каменного града сама не слышу свой голос, но он слышит.
– Габриэль, – он нежно улыбается, – я не рыцарь.
– Тогда, ангел? – предположила, ссылаясь на имя.
Зрачки в золотых глазах метнулись вверх. Рука, что меня удерживала, взлетела вверх. Над головой разлетелся на осколки кусок крыши. Пыль и камни дождём посыпались к ногам, но меня не коснулось ни пылинки.
– Похоже, ошибся с координатами. Давай правее. – Габриэль подтолкнул меня на метр в сторону.
Тогда-то до меня стало доходить, что я, должно быть, умерла ещё до начала разрушения. Поэтому мне так спокойно?
– Ты не умерла, – голос добродушно смеялся, – ты ещё не скоро умрёшь.
– Если ты всегда будешь меня защищать, я точно проживу до ста лет.
Моё предсмертное видение грустно ухмыляется.
– Это первый и последний раз, Сара. Я нарушил регламент. Ты будешь жить, но защищать себя будешь сама.
– Так я должна была здесь умереть? Это была моя судьба? – Если так, то он не должен был меня спасать.
– Нет никакой судьбы. На локации был обнаружен девиантный субъект системы. Локация и все субъекты должны быть уничтожены. – Габриэль заговорил, как робот. Будто эту фразу он повторял тысячи раз. Он точно не был ангелом.
Потолок над головой продолжал рушиться. Обломки падали в сантиметре от моего платья, но не касались его. Я не отводила взгляда от золотых глаз, но боковым зрением видела коктейль из ажурных частей крыши, сверкающих нарядов и кровавой каши. Падать было больше нечему. Отдельные обломки, что приземлились недостаточно устойчиво, скатывались на разбитый зеркальный пол.
Если мой рыцарь говорит правду, завтра в колледже меня завалят вопросами и соболезнованиями. Что им сказать? Есть ли смысл там появляться? Я ходила в колледж, потому что так нужно. Из всех щелей слышу, что нужно прожить жизнь так, чтобы не жалеть перед смертью. Разве можно успеть о чём-то пожалеть, когда на тебя падает кусок крыши?