Глава 33
Я смотрела на себя. На свои глаза, изогнутую линию бровей, нос, губы. Даже улыбка с одной ямочкой на левой щеке и слегка загнутые мочки ушей принадлежали мне. Лицо на полотне, покрытом масляной краской, подобно фотографии отражало мои черты. Идеальная копия, если не считать полное отсутствие цветового разнообразия. Лишь синий. Все синее. Десятки оттенков, гармонично сочетаясь, отпечатали мой облик. Необычно. Неестественно. Странно.
Я обвела указательным пальцем нарисованный овал лица, ощущая шероховатость мазков, нанесенных так… профессионально. Замечала ли я раньше, насколько брат талантлив? Да. Определенно, о чем всегда напоминала ему.
Твердила раз за разом, искренне недоумевая, чем его картины хуже тех, что презентуют на известных выставках и покупают за баснословные деньги. Я, как и родители, гордилась им, не уставая повторять, что его звездный час впереди, и он обязательно настанет. Поддерживала, как могла, не подозревая, что мою искренность расценят как жалость.
И да, мне было стыдно. Стыдно за брата, который так неосторожно разбрасывался громкими словами, за его поведение, за слабый характер, сдавшийся при виде наркотиков, затуманивших его разум, подчинивших себе, заставивших наброситься на родную сестру…
Пусть Олег настойчиво объяснял, что в тот момент от личности Сашки не осталось ничего кроме внешней оболочки, я так и не смогла навестить брата в клинике, лечение в которой оплатил Филатов. Еще одна причина для стыда.
Перед ним было по-особенному неудобно. За себя в том числе. Знаете, как бывает неловко просто от того, что ты оказался участником определенной ситуации, даже если она от тебя ни коем образом не зависела. Неприятно лишь потому, что твое имя фигурировало в эпизоде, о котором ты не хочешь вспоминать, а уж тем более рассказывать, переводя разговор на отвлеченную тему. Сейчас я испытывала те же чувства, несмотря на то что брат, немного придя в себя, поделился информацией, что оказалась полезной для Олега.
Шаги в коридоре отвлекли от тяжелых мыслей, вынуждая судорожно искать глазами, чем можно вытереть мокрые от соленых дорожек слез щеки, увлажнившиеся незаметно даже для меня самой. Не найдя ничего подходящего, принялась тереть руками, одновременно шмыгая носом. Именно такую, с блестящими от влаги глазами, с отекшим носом и покрасневшими щеками, меня застал вернувшийся домой Олег, зашедший в спальню.
– По какому поводу слезы? – буднично поинтересовался, подходя ближе. Чуть подвинулась, когда он присел на край постели рядом со мной, и опустила глаза, избегая прямого взгляда.
– Да так… – пожав плечами, ответила неопределенно, собираясь завернуть картину обратно в подарочную бумагу, но Олег не позволил, ловко забирая ее из рук. Он пристально рассматривал ее с минуту, а я не решилась нарушить молчаливую паузу.
– Я бы повесил ее здесь, – серьезно произнес, встречаясь со мной взглядом.
– Правда? Тебе нравится? – вырвался неуверенный вопрос. Для меня картина была прекрасной, бесспорно, но все же ее нарисовал мой брат. Даже после случившегося он не перестает им быть, поэтому все его произведения исключительны для меня, но они не обязаны быть таковыми для других.
– Конечно. Ты на ней, как и в жизни, великолепна, – Олег, отставив картину в сторону, с легкостью, отозвавшейся мурашками под сводом ребер, пересадил меня к себе на колени. Руки проворно забрались под легкую кофточку, жаром ладоней ложась на мигом поджавшийся от тесного контакта живот. Он провел носом по шее снизу вверх, зарывшись лицом в волосы и глубоко вдыхая, словно его рецепторов коснулся манящий аромат эксклюзивных духов. – Мой личный ангел.
Хриплый шепот, сопровождающийся дорожкой сладостных поцелуев, опалил ухо горячим дыханием, выбрасывая из головы все лишние мысли и сосредотачивая вселенную на крепких руках и требовательных губах, перешедших на обнажившееся плечико.
Нежность затопила с головой, закрутила вихрем в водовороте душевной теплоты, которой я щедро делилась в ответ, охотно отзываясь на поцелуи, массируя короткостриженый затылок и скользя по открытым участкам тела, млея от ощущения упругих канатов мышц под рукой, делавшихся еще тверже при соприкосновении с моей ладонью. Определенно лучший момент за последнее время.
В тот день, когда правда о брате свалилась на голову снежным комом, я, удостоверившись, что не стану причиной смерти собственного брата, не раздумывая доверилась Олегу, отсутствием возражений давая ему полный карт-бланш в вопросе дальнейшей судьбы Сашки. Кажется, я дошла до той точки доверия к внезапно ставшему родным человеку, когда не возникает даже мысли, что принятые решения пойдут вразрез с моими ожиданиями.
В тот день я не сумела найти в себе силы, чтобы взглянуть в обезумившие глаза брата. Не смогла смотреть и на то, как охрана профессионально скрутила его и за считанные секунды затолкала в машину по приказу Олега, которого я, боязливо оглядываясь на окна родительской квартиры, попросила:
– Пожалуйста, не здесь!
Я не нашла в себе силы сообщить родителям такую страшную новость. Не после нашего с мамой последнего разговора уж точно. Пришлось напридумывать об очередной срочной поездке, в которую Сашка стремительно сорвался, обещая регулярно звонить. Это, кстати, было вполне в его духе.
Последующие несколько дней я провела в стенах дома Олега, задаваясь миллионом вопросов. Нет, я не ушла в себя, не впала в депрессию, даже не напилась с горя. Я всего лишь пыталась понять, как такое могло произойти в нашей семье, с моим братом.
Сначала силилась найти проблему в себе, допущенную ошибку, присвоила клеймо «Плохая сестра», а потом пришла злость. Не сразу. Со временем. Олегу, который хоть и пытался не оставлять меня надолго одну, разрываясь между мной и делами, все же приходилось выезжать по работе. Поэтому времени на раздумья было достаточно.
Я прокручивала в голове эпизоды из нашего детства, сотни раз, когда ставила интересы брата выше собственных, поступаясь своими желаниями. И, черт, нет! Я офигенная сестра! И уж точно не заслуживала всех тех слов, которыми он смел наградить меня! Да, он был не в себе. Да, у него была ломка. Но объяснить это обиде, засевшей внутри, не так-то просто.
Олег каждый день снабжал меня подробными отчетами о брате. Сначала его подвергли мощной дезинтоксикационная терапии, подключив к капельнице. Олег утверждал, что Сашка очухался довольно быстро, перестав буянить. Переданные мне раскаяния не оставили в душе ничего кроме горечи, поэтому их, как и последующие, я оставила без ответа. Сегодня не стало исключением.
– Я связывался с врачами. По их прогнозам, твой брат пережил ночью последнюю ломку. Ожидается, что приступов больше не будет. Несколько дней за ним понаблюдают, прокапают и отпустят домой, – перебирая мои волосы, вскользь проговорил Олег, уяснив за последние дни мое настроение.
– Я рада, – чистая правда. Новость о каждой ломке, пережитой Сашкой в четырех стенах палаты, отзывалась ноющей болью внутри. Я могла игнорировать, злиться и обижаться на него сколь угодно, однако любить от этого меньше не стала.
– Завтра можем навестить его, – провел рукой по внутренней стороне бедра, медленно поднимаясь вверх и явно пытаясь запутать мои мысли, чтобы вырвать нечаянное согласие, которое Олег по непонятным мне причинам упорно пытался добиться.
– Нет. Не хочу, – не поддавшись чувствам, мягко освободилась из его рук, поднимаясь на ноги. Злость почти стихла, оставив после себя лишь легкое желание надавать по ушам нерадивому младшему братцу с надеждой, что мозги на место встанут, хотя я отчетливо понимала, что не сделаю это.
Мне просто было морально тяжело решиться встретиться с ним после того, как в тело моего брата вселился безумец, готовый вытрясти из сестры душу. Я боялась не увидеть больше в его глазах прежнего Сашку, потому что не была уверена в том, что наркотики не изменили его необратимо.
А еще совершенно не представляла, как начать разговор. Неловкость неизбежна. Так или иначе, стена, пусть и хрупкая, выстроилась между нами. Смогу ли я когда-то доверять ему как прежде? Ведь однажды он доверие предал…
Олег, как и всегда, поддержал игру «Этого разговора не было», переключившись на картину, которую я снова держала в руках, всем видом показывая, что продолжать беседу на эту тему не планирую. А он не настаивал. Последние дни он вообще был предельно аккуратен и острожен со мной. Я буквально чувствовала витавший в воздухе контроль, через который проходило каждое слово, сказанное им.
– Откуда картина? – поинтересовался, останавливаясь позади меня. Его руки скользнули на мою талию, прижимая к груди.
Это то, что осталось в Олеге неизменным. Стремление касаться меня. Всегда. Везде. Как можно чаще. Он просто не мог держать руки при себе, когда оказывался рядом. И, боже, мне это чертовки нравилось!
– Мама сегодня передала. Сашка нарисовал мне подарок на Новый год, – добавила тише.
– Он талантливый парень, – нет, это не ложь, чтобы мне угодить. Олег всегда говорил только то, что думал. Без увиливаний, лицемерия и фальши. Никак иначе. Даже ради меня. И я ценила в нем это.
– Да, – кивнула, – он рассказывал, что его картины начали покупать. Хотя вот этот жанр я не совсем понимаю. Все в одном цвете…
– Не хочу расстраивать тебя, Колючка, но… – пауза, за время которой я развернулась к нему лицом, обеспокоенно отыскав его прямой взгляд. – За последние несколько месяцев он не продал ни одной картины.
– Получается, соврал? – очередное разочарование. Горько.
– Ммм, – задумался, – не совсем так. Он сказал неправду, но в эту ложь он искренне верил.
– Не поняла, – растерянно закусила губу, прижимая картину к груди.
– Ложные воспоминания. Одно из побочных эффектов наркотиков. Сознание подкидывало желаемое за действительно. Подмененная реальность, по сути.
– Какой ужас, – выдохнула, сжимая картину сильнее. – А сейчас? Он все еще верит в это?
– Нет, – улыбнувшись, Олег покачал головой, притягивая к себе снова, – сейчас с его памятью все хорошо. А что касаемо цвета. Когда он принимал очередную дозу, весь мир для него окрашивался в оттенки синего. Это достаточно редкий эффект, но бывает.
– Хочешь сказать, что это, – взгляд на полотно, – он нарисовал под наркотиками? – спросила еле слышно, уже зная ответ.
– Да, – подтвердил Олег.
Зажмурившись, выдохнула, резко протягивая картину Филатову.
– Убери, пожалуйста, – попросила хриплым голосом.
– Ань…
– Убери ее от меня! – голос сорвался, выдавая мое состояние с головой.
Я не хотела, не желала видеть изображение себя, нарисованное братом под действием препаратов, что медленно губили его организм. Прикрыть бумагой, тканью, чем угодно. Убрать в самую дальнюю комнату. И никогда! Никогда не доставать!
Сдавливающие тиски грудь ослабли, и я смогла выдохнуть, когда тяжесть деревянного подрамника с руки исчезла, и раздался звук удаляющихся шагов.
Глава 34
Спустя несколько дней меня с головой накрыла потребность увидеть брата. Только вчера я все еще противилась этой встрече, полагаясь на профессионализм врачей, которые, я была уверена, сделают все возможное и невозможное, если учесть, насколько Олег может быть убедительным.
Но сегодня утром, в один момент, меня будто пронзило понимание того, что Сашка остался один на один со своей проблемой. И я, его сестра, прячусь за четырьмя стенами, когда он нуждается во мне.
Разве не для этого существует семья? Разве не должны близкие поддерживать друг друга в любых обстоятельствах, вне зависимости от возраста и пола? Да, он мужчина. Но он не Олег. Не один из его друзей. Нет. Сашка никогда не был бойцом, и случившееся с ним это доказывает. Один раз он уже поборолся в одиночку с давлением жизненных обстоятельств. Исход известен. Игла. Поэтому я, отбросив страхи, сомнения и обиды, выехала в больницу. Буквально сорвалась, поддавшись импульсивному желанию.
За время работы я привыкла ко многому: снующие по коридору или лежачие больные, запах лекарств и толпы родственников, которых нередко душат слезы при виде страданий близких. Однако к атмосфере в наркологической клинике оказалась не готова. Поначалу меня ничего не смутило. Наоборот. Ухоженность и чистота – первое, что бросилось в глаза после того, как я переступила порог в сопровождении своих неизменных охранников. Стены, выкрашенные в салатовый цвет, и белоснежный пол явно предназначались для особо буйных пациентов, словно это могло им помочь.
Доктор, скорее всего предупрежденный о моем визите, встречал у входа, доброжелательно улыбаясь. Этакий добрый дядюшка, который спрашивает, хорошо ли ты себя вел сегодня, и при положительном ответе раздает конфеты.
– Анна Николаевна? – кивнула, после чего пожала протянутую руку. – Козлов Юрий Александрович, – машинально бросила взгляд на бейдж. «Заведующий стационарным отделением». – Рад, очень рад с вами познакомиться!
– Взаимно. Безумно не удобно вас отвлекать от работы, но не могли бы вы проводить меня к Саше? – перешла к делу я.
– Обязательно! И провожу, и отвечу на все интересующие вас вопросы. Можете не беспокоиться, работа без меня никуда не уйдет!
Задорный смех поддержала лишь легкой улыбкой, почувствовав жуткую неловкость. Слишком очевидным для меня было то, что подобное внимание и расположение куплено за деньги, которые платит Олег. Уверена, что немаленькие.
– Как все же хорошо, что вы пришли. Александр каждый день о вас спрашивает, ждет.
– Правда? – с толикой стыда уточнила я, стискивая лямку сумочки. Доктор, сделав приглашающий жест рукой, прогулочным шагом направился вперед.
– Конечно! Сами увидите, как он вам обрадуется! Для людей, проходящих реабилитацию после… сложного жизненного периода, поддержка близких – один из способов терапии. Стоит сказать, действенный способ.
Открыла было рот, чтобы ответить, но не успела. Меня перебили. Точнее перебил. Мужской голос, раздавшийся позади, на который наша компания синхронно обернулась.
– Я вам говорю, за мной кто-то следит! Я видел их! Они ходят за мной, преследуют!
Два медбрата крупной комплекции вели под руки истошно кричащего и вырывающегося мужчину. Отсутствие обуви и одежды за исключением нижнего белья в середине зимы заставило меня замереть в изумлении, округлив глаза.
Я лишь почувствовала, как врач, ухватившись за мой локоть, аккуратно потянул к стене, отодвигая от прохода, чтобы, очевидно, пропустить эту процессию, за которой, семеня на высокой шпильке, еле поспевала молодая девушка.
– Артемчик, все хорошо! Тут тебе помогут, слышишь? – тоненький голосок удалялся вместе с сумасшедшим мужчиной, которого я проводила ошарашенным взглядом до конца коридора, пока силуэты не скрылись за поворотом.
– Ааа, – отмерев, глупо протянула, неприлично показывая пальцем уже в пустой конец коридора.
– Не обращайте внимание! – все также оживленно воскликнул врач, небрежно махнув рукой. Надеюсь, ввиду специфики работы он со всеми разговаривает как с умалишенными, а не только со мной.
– Рутина, – он непринужденно пожал плечами, возобновляя шаг.
Сзади послышался смешок одного из моих провожатых. Вот кого точно сложно удивить.
– Рутина, – повторила одними губами, задержавшись на секунду, прежде чем проследовать за врачом. – Кхм, надеюсь, Сашка не доставлял проблем?
– Нет, что вы! – не успела облегченно выдохнуть, как Юрий Александрович продолжил. – Всего лишь сломал тумбочку в палате и запустил стаканом в телевизор. Но вы не переживайте, мы успели вовремя купировать приступ, и он не успел пораниться.
И сказано было таким будничным тоном, что я и в правду поверила. Для него это рутина. Я же чуть было не запнулась на ровном месте, но удивление все же проглотила, понимая, что его здесь, кажется, никто не разделяет.
Мы остановились у белой, ничем не отличающейся от остальных, двери. Юрий Александрович тактично оставил меня, позволяя встретиться с братом наедине.
– Если что, я в своем кабинете, – оповестил перед уходом, на что я благодарно кивнула, хоть и понимала, что вряд ли захочу беседовать с ним.
Меня больше устраивало решать вопросы через Олега, заслужившего мое безоговорочное доверие за короткий промежуток времени. Еще ни разу он не дал повода усомниться в себе. И сейчас, стоя перед дверью палаты, я ощущала неожиданную потребность в нем, в его поддержке. Мысленно выругалась на себя и свое упрямство, толкнувшее на решение отправиться в клинику в одиночестве.
Оставив не возражающих охранников в коридоре, коротко постучала, прежде чем, повернув ручку, приоткрыла дверь, осторожно заглядывая внутрь. Сразу же заметила брата, сидевшего на кровати с книгой в руках и повернувшего голову при моем появлении. Удивленно приоткрытый рот и застывший на мне взгляд замершего Сашки выдавали произведённый на него эффект моего неожиданного визита.
Я, робко улыбнувшись, несмело зашла внутрь одиночной палаты, обставленной по минимуму, видимо, из-за соображений безопасности.
– Привет, – застыла, жадно скользя взглядом по набравшему вес и потерявшему излишнюю худобу брату, по его лицу, избавившемуся от впалых щек и красных высыпаний, по глазам с прежним ясным блеском, по широченной улыбке, в которой растянулись его губы моментом спустя, когда он, отбросив книгу, бросился в мою сторону.
– Анька! – воскликнул, сжимая в объятиях.
Обвив рукой за шею, прижал настолько крепко, что мое лицо из-за разницы в росте уткнулось ему в грудь. Снова он так делает. Еще неделю назад я бы выла от отчаяния и ругалась, но не сейчас. Сейчас я была настолько рада его дурацкой привычке, всему, что напоминало моего брата. Моего прежнего Сашку. – Я так рад, что ты пришла! Думал, не простишь никогда!
– Саш… – промычала, пытаясь отстраниться. Неудачно.
– Мне так стыдно, Ань! Пипец как стыдно!
– Саш! – повторила громче.
– Ты прости меня! Я не знаю, как так получилось! Я и не хотел вовсе, понимаешь? Честно, сам не понял, как так получилось! – продолжал он тараторить, не отпуская.
– Да Саш!
– Я больше ни-ни! Клянусь! Веришь?
– Верю, верю! – наконец отстранившись, четко проговорила я, обхватив ладонями лицо брата, которое, кажется, засияло от счастья еще сильнее. – Какой ты дурак, Сашка.
Улыбаясь, прошептала, чувствуя накативший комок в горле, что грозился врываться наружу потоком слез. Я, не желая волновать брата еще сильнее, прижалась к нему сама, скрывая увлажнившиеся глаза. Стискивая ткань футболки, еле подавила в себе желание громогласно захохотать от облегчения, накрывшего с головой. Меня удерживало лишь опасения поселиться в соседней палате под охраной парочки санитаров со смирительной рубашкой наготове.
– Как родители? Ты же не сказала им? – почувствовала всем телом напряжение, охватившее Сашку.
– Нет, – ответила, но не отстранилась. Слезы все еще застилали глаза.
– Фух, – моментально выдохнул брат, прошептав, – спасибо. Я бы не смог посмотреть им в глаза после такого.
– Ладно, забыли – разорвала объятия, взяла Сашку за руку и направилась к стоящему у противоположной стены дивану, на который мы присели. Я так и не отпустила его руку. Он тоже не стремился разорвать контакт, который, видимо, был необходим нам обоим. – Лучше расскажи, как ты тут?
Я слушала, к своему стыду пропуская некоторые моменты, выпадая из реальности. Просто не могла перестать замечать и узнавать в движениях, жестикуляции и взгляде того Сашку, каким он остался в моей памяти задолго до отъезда. В очередной раз с трудом проморгалась, осознавая, что мои страхи и опасения были лишь в моей голове, что они не имеют ничего общего с реальностью, которая сейчас сидела передо мной, улыбаясь так знакомо, как раньше. Мелькнула мысль: «Увидела бы я эту улыбку, если бы не Олег?».
Глава 35
«Возвращайся». Коротко и ясно. В стиле Олега. На неизменность его характера я и рассчитывала, когда затевала эту игру.
Отложила телефон с пришедшим сообщением в сторону и в очередной раз бросила взгляд на собственное отражение, поправляя тоненький халат из невесомого черного шелка. Соблазнительный комплект, подаренный Юлькой пару лет назад, пылился в шкафу на самой высокой полке, и вот его момент настал. Неожиданно и внезапно.
После встречи с братом меня переполняли чувства, бурлили и подогревали на безумства. Я будто почувствовала второе дыхание, которое перекрывали навалившиеся в последнее время события. Словно очнулась ото сна. Бодрая и отдохнувшая.
Я поверила и увидела надежду на счастливый конец, а главное с меня будто сняли непроницаемую повязку, не позволяющую оглядеться вокруг и заметить то, что мелькало перед глазами уже долгое время. Олег. Его помощь и бесценная поддержка, сопровождающая меня надежным и крепким плечом, способным, кажется, укрыть от всего мира. Удивительно, как он сумел за пару недель с ног до головы перевернуть мое представление о нем, полностью стерев обманчивое первое впечатление.
Поэтому сейчас я здесь, в одном из пятизвездочных отелей города, сижу в одиночестве в номере «Люкс» с завораживающим видом на алеющий закат через панорамные окна и жду, когда Олег снова догонит меня и узнает, что в этот раз я не убегала. Небольшое притворство и только. Маленькая шалость, от которой Олег потеряет голову, учитывая, какие взгляды я ловила на себе последние несколько дней. А я безумно этого хотела. Сделать шаг навстречу, открыться, стереть границы и обнажить чувства. До конца. Без остатка даже для себя.
«Я же все равно приеду». Очередное сообщение осталось без ответа. А так хотелось ответить: «Жду». Но нельзя. Я слишком сильно желала увидеть, как изменится его взгляд от осознания происходящего. Оповещенный охраной о моем стремительном заселении в отель, он даже не догадывался, что этот номер – не очередное укрытие от него. Теперь я точно знаю, что самое надежное место – за его спиной.
Стук в дверь раздался в момент, когда я в сотый раз обошла погруженный в полумрак номер, прикладывая влажные от волнения ладони к лицу, после чего приходилось бежать к зеркалу и проверять сохранность легкого макияжа.
Я ждала его, знала, что приедет, и все равно вздрогнула. Секундная задержка, выдох и несколько шагов до двери. Поворот замка, после чего я не успела открыть дверь. Он отворил ее за меня, рванув на себя так, что та чудом не слетела с петель. Я не успела и рта открыть, как Олег двинулся внутрь номера, перейдя порог и не глядя захлопнув за собой дверь с громким стуком. Я, не задумываясь, посторонилась.
По высоко вздымающейся груди и плотно сжатым губам стало понятно – он был на взводе, и у меня определенно получилось раззадорить зверя, потянув за усы опасного хищника, перед которым не испытывала ни малейшего страха.
– Какого… – Олег, уже собравшись вылить волну негодования, запнулся, наконец сосредоточив взгляд на мне. Определенно на том, что было ниже лица.
О, да! Я была в предвкушении его взгляда при виде обнаженных бедер, соблазнительно покрытых вставкой из кружева по подолу халата, пикантного декольте с маняще выглядывающими полушариями груди под четко очерченными ключицами в сочетании с самым невинным взглядом, на который я только была способна.
Реальность оправдала ожидания, если не превзошла их. На губах Олега заиграла загадочная улыбка, а глаза, обласкав взглядом фигуру, нашли мои, наигранно хлопающие ресницами.
– Вот как? – его брови взлетели вверх, придавая вид уличного хулигана, заприметившего случайную жертву. Этой целью стала я.
Отступив под натиском надвигающегося мужчины, сама загнала себя в угол. Упрев руки в стену по обе стороны от моей головы, он отрезал пути к отступлению.
– Не понимаю, о чем ты, – продолжала играть в «дурочку», запрокинув голову.
Я смотрела на него прямо, глаза в глаза. Похоже, притворно честный взгляд раздразнил его еще сильнее, потому как в следующий миг мои ноги оторвались от пола, когда Олег, схватив под ягодицы, рывком поднял меня в воздух, сровняв наши лица.
Я, кажется, сама не верила и не осознавала до конца, на что решилась. Никогда раньше не играла с огнем, а именно это опасное занятие как можно точно описывало происходящее. Провоцировать разгоряченного мужчину… Слишком велик риск обжечься об ту огненную страсть, что разгоралась между нами.
– Отшлепать бы тебя, Колючка, – тихо произнес, не отпуская мой взгляд, сделавшийся несколько рассредоточенным от его близости, терпкого запаха и голоса с манящей хрипотцой.
– За что? – прошептала, закидывая руки на его жилистую шею, в неосознанном поиске более тесного контакта.
– Переживать заставляешь, каждый раз душу вытряхиваешь, – подойдя к постели, разжал руки, позволяя моему телу безвольно упасть на мягкий матрас, вырывая из груди заливистый смех.
Я смотрела на него, возвышающегося надо мной и смотрящего сверху вниз. Сейчас, находясь буквально у его ног, я уже и не помнила, как когда-то совсем недавно испытывала ярый протест от каждой властной нотки в его голосе. Теперь так естественным чувствовались его твердость и непоколебимость. Так правильно ощущать себя за его крепкой спиной, даря безоговорочное и всецелое доверие. Так возбуждающе слышать голос, пронизанный сталью.
Я сдалась ему. Сдалась целиком и полностью. Однако горечь поражения не жгла изнутри, нет. Вместо нее грел душу потемневший взгляд, не способный оторваться от моего тела, как странник в пустыне от оазиса.
– Ты не Колючка, – возбуждающий шепот обжег ухо, к которому наклонился Олег, уперев колено в кровать между моих бедер. – Чертовка
– Еще недавно ты называл меня ангелом, – сквозь улыбку произнесла я, чувствуя, как пояс от халата поддается проворный мужским рукам, раскрывая тонкое кружево под ним.
– Еще недавно ты пряталась от меня после невинного поцелуя.
Я потянула вверх черную водолазку, скрывающую его торс, сводящий меня с ума. Когда она оказалась окинутой в сторону, я, надавив на широкие плечи, поменялась с ним местами, оседлав его бедра. Он, явно поддавшись мне, с любопытством ждал моих дальнейших действий.
– Просто один мужчина меня безбожно совратил, – я скинула халат на пол, представ перед Олегом в полупрозрачном белье.
– И он не жалеет об этом, – ответил Олег, подтянувшись, чтобы схватиться за застежку бюстгалтера и, расстегнув, откинуть его в сторону.
Легкая прохлада, коснувшаяся обнажившейся груди, тут же сменилась жаром горячих языка и губ, припавших к вмиг затвердевшим соскам.
Длинные пальцы тем временем поддели резинку тоненьких трусиков, потянув ту в нетерпении до характерного звука рвущейся ткани, бесполезный кусок которой постигла участь бюстгалтера.
Я бы может и возмутилась, однако даже не обратила внимание, отдавшись волнующему томлению, которое распространялось по всему телу от каждого касания. Я нуждалась в его обнаженной коже. Хотела чувствовать его всем телом, прижаться, раствориться в нем.
Пряжка ремня на удивление поддалась с первого раза. Олег, приподнявшись, скинул брюки с нижним бельем, после чего попытался перевернуть меня на спину, но я не поддалась.
– Я хочу сама, – возразила прерывистым шепотом, сгорая от нетерпения. Казалось, мир обрушится, если я сейчас же не почувствую его в себе. В любое другое время подобная больная потребность напугала бы меня, но не в этот раз. Ничего не имеет смысла. Только этот номер. Только он и я. И наши переплетенные тела на белоснежной простыне.
Не сдержала шумного выдоха, опустившись на твердый член. Я чувствовала, кажется, каждую венку, извивающуюся по стволу, и это было восхитительное ощущение.
Медленно поднялась и снова опустилась, сопровождая собственное движение тихим стоном. По сжавшимся пальцам на бедрах я догадалась, что Олег еле сдерживается, чтобы не опрокинуть меня на спину и не взять полный контроль, перейдя на бешеный темп.
Продолжая скользить по влажному стволу, откинулась назад, облокотившись руками о его бедра, не испытывая при это ни малейшего стеснения.
Призывно выставленная грудь с торчащими возбужденными сосками подействовали на Олега как магнит. Широкие ладони немедля легли на колыхающиеся от каждого движения полушария, слегка сжав. Большие пальцы, играя, потерли соски, вынуждая запрокинуть голову, зажмурив глаза от усилившегося жара, пробежавшего по телу снизу вверх.
Тут же ощутила прикосновение к подбородку, вынуждающее опустить голову вниз. Олег не позволял мне разрывать зрительный контакт. Ему нравилось держать в плену мой взгляд, неотрывно считывать каждую эмоцию, промелькнувшую в нем, и наслаждаться той бурей, что отражалась у меня в глазах.
Олег сжимал челюсти, выдыхая сквозь зубы. Напрягшиеся мышцы свидетельствовали о выдержке, что позволяла мне руководить процессом то непродолжительное время, пока струна самообладания не лопнула, являя настоящего Олега. Требовательного, неутомимого и жадного до моего тела.
Рывок, и я лежу, распластанная на спине под массивный телом, покрытым легкой испариной. Без паузы, без передышки он бросил меня в агонию, в которой забываешь собственное имя, в которой уже не важно, кто ты и где ты, в которой тебя перестают волновать такие мелочи как стыд и неловкость. Все, на чем ты можешь сконцентрироваться, – комок сладкой боли. Ты одновременно ждешь ее конца и желаешь, чтобы она никогда не заканчивалась.
Сквозь затуманенное сознание чувствую, как рука, зарывшись в волосы на затылке, приподнимаетголову, а в приоткрытый рот врывается горячий язык, переплетаясь с моим, гася непрекращающиеся стоны. До предела влажный и ненасытный поцелуй. Он будто хотел забрать себе даже воздух, которым я дышу. Не оставить ничего, к чему бы он не имел доступа.
Оторвавшись, Олег потянул мое несопротивляющееся тело на себя, вновь насаживая на блестящий от влаги член. Схватившись за бедра, сделал пару резких движений, за которыми последовал взрыв, разворотив чувства, бурей накрывшие с головой. Из горла вырвался хриплый стон. Единственное, на что я была готова сквозь тихие всхлипы, пробившиеся от эмоционального накала.
Все время, пока дыхание не пришло в норму, а слезы не перестали течь по щекам, Олег терпеливо держал меня в объятиях, гладя по спине и тихо посмеиваясь. Я и сама бесконтрольно улыбалась, несмотря на приступ внезапного плача.
– Не такой конец сегодняшнего вечера я планировала, – шмыгнув носом, произнесла я, водя пальцем по груди Олега.
– Если ты каждый раз будешь так бурно кончать, придется запастись салфетками в спальне, – со смешком ответил он, проводя ладонью по позвоночнику и пуская по телу дрожь.
–Сплюнь! Я не выдержу, – легонько хлопнула его по плечу.
– Вот и проверим, – Олег потянул меня вверх, чтобы в следующий миг отыскать мои губы, не позволив что-либо сказать.
А я, поддавшись в ответ, словила себя на мысли, что хочу другой поцелуй. Тот, что со вкусом клубники в шоколаде.