Красавица Светка смерила подошедшую троицу презрительным взглядом и, растолкав своих подружек, впорхнула в автобус. Алёнка зашла следом, потом Егор и Константин Никифорович. Последним зашёл Пал Палыч, убедившись, что все ученики с поля переместились в автобус. Сам он прошёл на заднее место и крикнул водителю:

– Все на месте, Толь, трогай!

Но мотор автобуса, до этого исправно урчавший, вдруг подавился и заглох. Анатолий, молодой крепкий мужчинка с пышными черными усами и обритой наголо головой, очень удивился, потому как недавно только чинил свою бестию.

– Что за ерундень?

И хотел было вылезти, но только выдохнул ошарашенно:

– Мать-перемать!

Услышав снаружи негромкое постукивание, все прильнули к окнам.

По земле полз туман, серый и как будто склизкий, он извивался змеёй, прилипал к автобусу, оседал на стёклах каплями, которые сразу же расползались морозным кружевом. Такого они по естествознанию не проходили. Алёнка испуганно прижалась к Егору.

– Смотрите! – дёрнул друзей Константин Никифорович и ошеломленно выдохнул.

И только тогда стало заметно, какой в салоне холод. Девчонки переполошились, некоторые от избытка чувств начали причитать и хныкать. Алёнка не издала ни звука, хоть и была порядочной трусихой, просто вцепилась в Егора и мелко тряслась. Учительницы тоже молчали, даже вечно беспокойная Настасья притихла, сжимая в руках кончик толстой косы.

Наконец, в себя пришел Шпалыч и гаркнул:

– Отставить панику! Мы с Толиком сейчас выйдем и посмотрим, что стряслось!

Егор наклонился к друзьям, чтобы никто не слышал, и сердито прошептал:

– Это самая тупая идея, которую я когда-либо слышал! Из серии «Уже три часа ночи, а я еще не ходил в подвал…»

Беспокойство Алёнки усилилось, и она от избытка эмоций чуть не придушила Егора.

– Но ты же не думаешь, что у нас тут фильм ужасов? – спросила она уже с ноткой истерики в голосе.

– Очень хочу на это надеяться.

Даже Мишка и его вечные спутники – Витька по кличке Жук и просто Колян – тоже были встревожены. Толик открыл дверь и вслед за Шпалычем вышел в туманный ад.

Повисло зыбкое пугающее молчание, все вжались в свои кресла и почти не дышали.

– Что это? – беспомощно спросила Варвара Никитична.

Егор переспросил:

– Что?

И тоже услышал. В тишине пошёл гул, который постепенно нарастал, заполняя каждую голову невыносимым звоном. И оборвался, лопнул исполинской струной.

Мишка испуганно икнул, Светка истерично заголосила, и её поддержали испуганные подружки. Но вопли перекрыл другой крик; полный ужаса и боли, он звучал сквозь вату тумана и был достаточно громким, чтобы утихомирить всех. Теперь икнул уже Константин Никифорович, а Алёнка, задохнувшись и скривившись, схватилась за сердце.

– Глядите! – воскликнула рыжая Вера, лучшая Светкина подруга.

Её дрожащий палец указывал на пол, по которому, извиваясь и корчась, стелился туман. Егор бы никогда не подумал, что туман может извиваться и корчиться, но что сказать, если именно этим он и занимался?! Корчился, как последняя гадина, завивался в спирали, облизывал ноги, которые все тут же принялись поджимать, заскакивали на сидения, пока в глухой тишине, наполненной шорохами, не раздался сдавленный голос Настасьи Васильевны:

– Закройте же дверь!

Егор, очнувшись, отцепил от себя помертвевшую Алёнку и ринулся к кабине водителя.

– Подожди!

В автобус ползком пытался залезть Шпалыч. Автобус взвыл, заплакал девчоночьими голосами, наполнился оханьем и причитаниями Варвары Никитичны и Настасьи Васильевны.

– Да помогите же! – гаркнул Егор, выйдя из себя.

Первым на помощь ринулся староста Андрей, потом – Мишка. Вместе они втащили потрепанного и окровавленного завхоза в салон, и Егор нажал, наконец, на кнопку, закрывающую дверь. Снаружи раздались скрипучие гневные вопли и возня – неведомые существа пытались пробраться в автобус.

– Что делать? – подала голос Варвара Никитична.

– Щас придумаем, – решительно отозвалась Настасья Васильевна.

Завыла Светка. И не просто по-девчоночьи капризно – страшно, тоскливо, как умирающая собака. Остальные – и парни, и девчонки, кто молча, кто с плачем, сползли вниз.

Егор снова услышал скрежет снаружи – как тонкой металлической проволокой по стеклу провели, и пообещал себе ни в коем случае не смотреть туда. Но не выдержал – глянул мельком. И тут же пожалел об этом.

К окну прильнуло невероятное существо – растрёпанная вытянутая голова, длинные, похожие на узловатые корни конечности, каждый отросток которых заканчивался длинным когтем, которыми оно и скрежетало. На месте рта был чёрный провал; нижняя челюсть у существа была, но съехала куда-то вниз. Горящие ядовито-зелёным огоньки бегали, перемещались по всему длинному телу с проворностью пауков.

Егор запищал – жалко, еле слышно; ужас сдавил горло.

«Только бы не обделаться со страху», – повторял он в уме как мантру.

Юркие глаза тем временем собрались на морде существа, около десятка, и Егор понял, что смотрят на него. Монстр, явно забавляясь, стукнул когтем по стеклу, раз, другой. Глаза засуетились, забегали и загорелись ещё ярче, некоторые из них прилипли к стеклу.

– Не смотри! – выкрикнула Алёнка.

Егор сполз на пол и на четвереньках пополз туда, где суетились Варвара Никитична и Настасья.

– Аптечка!

На груди Шпалыча в ворохе окровавленных тряпок, бывших некогда рубашкой, темнели несколько аккуратных дырочек. Егор машинально насчитал шесть. Кто-то засунул ему в грудь пальцы. Длинные тонкие пальцы шестипалой руки.

– Он не дышит. Заткнись! – рявкнула Настасья Светке. – Угомоните её!

Варвара Никитична, закрыв рот рукой, тихо заахала. Из ее глаз текли слёзы.

– Что же это творится, Господи ты, Боже мой!

У Настасьи тряслись губы, и она их поджимала, чтобы никто не видел её страха.

Весь автобус сходил с ума. Кто-то громко выл, кто-то молча трясся, бессвязно шептал или хихикал. Автобус распирало от звуков, а снаружи продолжали бесноваться страшные потусторонние пришельцы. Или ископаемые? Егору было всё равно, из какого ада они явились. Он наклонился и прислушался.

Шпалыч не дышал. Егор почувствовал, что штаны на коленях стали мокрыми от крови. Только не думать, что это кровь, только не…

Его вырвало прямо на Шпалыча. Настасья отпрянула, а Варвара Никитична запричитала в голос, и её плач подхватили остальные. Светка уже билась в истерике.

Шум нарастал – алчное урчание снаружи смешивалось с плачем испуганных детей. И в этой душераздирающей какофонии Егор услышал странное потрескивание. Это трещало лобовое стекло под натиском неведомых тварей.

Он машинально утёрся и пополз прочь от тела завхоза. Звать друзей он боялся, а в полумраке, в общей неразберихе он никак не мог их увидеть.

«Прочь отсюда, – стучала в голове мысль. – Убраться вон. Где Алёнка? Где Костя?»

Он старался не поднимать головы. Даже сплюнуть боялся, несмотря на горький привкус во рту.

Тем временем существа, перебирая многочисленными щупальцами, вползали в салон одно за другим. Шустрые глаза забегали по обшивке салона, скакали по вопящим от ужаса людям. Настасья Васильевна, вскрикнув, с отчаянной яростью прихлопнула светящийся шарик на своём плече. Твари перестали копошиться на миг, затихли. А потом взвыли все разом, да так, что Егор чуть не оглох, и устремились к Настасье. Сдавленно вскрикнула Варвара Никитична, и наступила тишина. Смерть, развернувшая свой саван так близко, поразила всех настолько, что затих весь автобус.

Новый звук, раздавшийся, когда настигли пожилую учительницу, Егор знал по многочисленным компьютерным играм. Звук ломающихся костей. Такой желанный из колонок, ныне он был неуместным. Как и все происходящее. Этого не должно было быть наяву.