Запределье

Они уже ждали автобуса, когда Мик вдруг спросил, спросил неожиданно даже для самого себя

– А можно мне поговорить с братом? Волшебник задумался и Мик уже представил, как он скажет

– Бойся своих желаний, мальчик, они могут погубить тебя, – но он так не сказал, а сказал только

– Да, конечно, только с братом, если сегодня мы вернёмся в цирк. Всё бы хорошо в этой незамысловатой фразе, только конец был не очень приятным

– Если вернёмся, – повторил Мик, а потом уверенно шагнул в автобус, который как раз подкатил к остановке и громко выстрелил выхлопными газами.

Как давно он не видел автобусов в внутри, да за это время автобусы не сильно-то изменились, только работали теперь на метане. Грязный пол, потёртые сиденья, что ещё надо, что бы мысленно вернуться домой

– Опять подорожали?! – почти вскрикнула полная дама, которая стояла перед ними – Нет, ну как это можно вообще? – возмущалась она. Мик взглянул на ценник и понял, что пока его не было, автобусы подорожали аж два раза. Он понял это, потому что знал цену, на которую они дорожали почти ежегодно. Да уж правительство не жалело своих граждан. Водитель, местный как не странно, развёл руками и сказал

– Извините, я-то тут причём, моё дело людей возить, а если цены подняли, так к моей зарплате это не относится, так же как и к вашей. Полная дама почти целиком зарылась в свою гигантскую красную сумку, достала от туда несколько монет, пренебрежительно бросила их водителю, и тут же заняла не одно, а целых полтора сиденья.

– Чего у тебя нет, так это недостатка в еде, – подумал Мик, смотря на неё, он с детства не любил таких тёток, они обычно не удерживались от воспитательных элементов. Один раз они с другом рубили одуванчики палками, как раз в то время дедушка ещё был жив, даже сумел изготовить Мику маленькую косу.

– Дедушка всегда говорил, – Это не цветы тебе, это сорняк, его целиком всё равно не выведешь, так что остаётся косить. И вот, когда он рубил одуванчики, мимо проходила такая вот дама, которая вечно всем не довольна, или ей просто не с кем поговорить

– Эй вы! – крикнула она – Вы что это цветы режете, паразиты, а если вам так по голове. Мик и его друг, конечно уже давно знали, что если срубить одуванчик, он не только останется в живых, но ещё и вызреет всем на зло. Мик хотел сначала это сказать, но потом вспомнил, что такое он говорить уже пробовал и завопил, убегая в ответ

– Это тебе не цветы, это сорняк, его всё равно весь не выведешь, так что остаётся косить. Дама на секунду замолкла, а потом разразилась грандиозным воплем

– Да я сейчас позову своих, они вам руки-то по обломают, по выкручивают, язычки-то ваши гнилые. Какое ты имел право, хамить женщине, а?! Я тебя спрашиваю, маленький паршивец! – всё это было произнесено, разумеется, уже тогда, когда маленький паршивец давился от хохота, где-нибудь за углом, а потом давал пять своему товарищу, по определению дамы, паршивцу номер два. Разумеется, они не раз попадали под словесный обстрел такой артиллерии, и далеко не все обходились цензурной лексикой, многие крыли их откровенным матом, при этом, объясняя, что хамить взрослым это не вежливо.

– Нам два, – и директор протянул водителю две купюры – За меня и за того парня. Водитель покосился на него в недоверии, но всё таки оторвал два билета и сунул их своему странному пассажиру в синей мантии из другого мира. Мик, который, уже уселся на сиденье очень удивился

– За меня и за того парня, – да не мог он так сказать, послышалось наверное. Но он так сказал, причем, даже водитель, которому обычно без разницы, кто как сформулировал эту фразу, и тот это заметил. Волшебник сел рядом с ним. Мик тут же спросил у него

– Ты в первый раз едешь на автобусе? Директор ответил абсолютно честно

– Да, в первый, а что, я что-то сделал не так?

– Да, нет, всё нормально, идёт по задуманному плану, если можно так выразиться. Директор кивнул, и они снова замолчали. Они молчали долго, Мик думал о своём, волшебник о своём.

Да, заметно было, что он едет в первый раз, он не знает как себя вести в автобусе. В автобусе обычно никто ни на кого не смотрит, все сидят в своих телефонах, или в лучшем случае смотрят в окно, но только не волшебник. Он сидел, смотря себе на руки, которые были сложены в замок, мантия мела грязный пол, но от этого грязнее не становилась, а потом он вдруг перевёл взгляд на полную даму, которая сидела напротив. Его глаза переползли на неё медленно, словно не хотели вспугнуть, но результат получился прямо противоположный. Его взгляд не был злым, или леденящим, но он будто пронизывал плоть и видел всё самоё чёрное и грязное, всё, что есть плохого в душе и сердце. Этому взгляду Эл бы приписала выражение

– Не двигайтесь пожалуйста, я вас внимательно изучаю, вы мне очень интересны.

Казалось, живот женщины (если можно так её назвать) поджался, хотя это было физически не возможно. Она всё ещё занимала то же место, но как-то странно сморщилась, сжалась, а потом она не выдержала, вскочила, свесилась над волшебником и, разбрызгивая слюни в разные стороны, гаркнула

– Чё вылупился, чудо в перьях, на себя посмотри, ух чего напялил, не стыдно тебе? Мик этого ожидал, он уже был готов разойтись громогласным смехом, но подавил его ещё на подступе к мозгу. И в правду ситуация получилась смешная, в автобус заходит волшебник в синей мантии с капюшоном, смотрит на толстое существо, чисто из любопытства, существо понимает, что он толстое, и думает, что он из-за этого на неё уставился, начинает защищаться от неприятного взгляда хамством и руганью.

Волшебник дал отпор, причём невероятно мягкий, но стол же невероятно действенный, он ответил вопросом на вопрос

– А что законы этого мира запрещают носить одежду и смотреть на людей? Это прозвучало как-то очень по доброму, словно тот кто её сказал действительно хочет узнать, нет ли таких законов. Полная дама поймала ещё один его взгляд, с невероятной, для неё скоростью прыгнула к дверям, перекрестилась, а потом двери открылись, и она исчезла за ними. Все люди посмотрели на волшебника, словно он что-то украл и не желал отдавать. Мик думал, что он повернётся, одарит весь салон своим магическим взглядом и все испугавшись отвернуться, но он этого не сделал, зато Мик почти физически ощутил его взгляд на себе, как будто его глаза сделали медленный оборот на 360^о, не забыв при этом посмотреть на каждого. Все мгновенно повернулись назад. Мик содрогнулся и подумал, как же сильно отличается лёгкий, почти всегда смеющийся взгляд Эл от взгляда, директора, могучего чародея, возможно самого могущественного в этом мире, а может и не только в этом.

Мальчик уже подумал, что сейчас какой-нибудь дедуля начнёт называть волшебника сатаной, но такого не произошло. Тут он понял, что всё вроде бы как раньше, но что-то не то. Это нечто, вроде излучения, исходило непременно от директора, что-то светлое, что-то чистое. Он просто раньше этого не замечал, потому что жил среди таких как он. Теперь, оказавшись рядом с ним среди толпы, каждый из которой абсолютно не волновался об окружающих, он понял разницу. Понял грань между этой ежедневной чёрно-серой мутью и настоящим волшебником, который, словно лучился энергией, стремясь подарить её всем в автобусе.

Мик вспомнил, как Эл, лёжа спиной на траве подкидывала в воздух мячик, предназначенный Бупу. Мячик летел по не естественной, кривой дуге и всегда возвращался в руку волшебнице.

– А почему нельзя стать доктором и лечить людей? – спросил тогда Мик. Мячик описал очередную дугу и вернулся обратно

– Чудесный доктор, смешно, – Эл улыбнулась – Я изучала медицину, если углубиться, думаю смогу стать не плохим доктором. Да ты сам подумай, просто логически, включи голову, если доктор вдруг начнёт спасать тех, кого уже не спасти, поплывут сплетни, слухи, люди не поймут наших способностей, понимаешь? Я уже взяла в толк, что люди этого мира боятся того, чего не могут понять, они не смогут найти объяснения для себя, а им оно, ой как надо. А когда они чего-то не понимают, они бояться и хотят это нечто устранить, всё закончиться тем, что я в лучшем случае искалечу кого-нибудь, только как следует, без волшебства, а после этого мы уйдём в бега, словно растворимся в толпе, но будем вне закона. После этого я поняла, что надо искать то, в чем люди не будут разбираться, чему они не будут искать обьяснений, и я поняла, что это фокусы. Понимаешь Мик они не ищут объяснений, не разбираются, а иногда они выдумывают их сами для себя, просто для того что бы казаться умными. Мячик, прямо около самой руки схватили огромные челюсти, и на Эл обрушился приличный водопад из слюней

– Только попробуй его снова разгрызть! – крикнула она, протирая глаза – Я из тебя шубу сошью, слышишь ты, поглотитель мячей. Но поглотитель мячей уже умчался куда-то в поле, радостный, что получил новую игрушку.

Люди, которые сидели в автобусе, в большинстве своём не понимали той ауры добра и света, которой был окутан волшебник, сидящий рядом с ними. Многие ещё сильнее вжались в сиденья, а некоторые упёрлись в свои гаджеты, будто те были спасительной соломинкой, на которой можно спастись от гигантской волны, что перевернёт корабль. Да, этим людям, вероятно было бы легче, если бы сейчас их облили первосортной грязью. Только один дедуля расправил спину, закрыл глаза и казалось включил очень приятную музыку внутри своей головы. Рядом с ним сидела бабуля, вероятно его жена, она пихнула его локтем в бок со словами

– Приосанился, приосанился, а чего ты приосанился, случилось может что-то, ну! Дед даже не открыл глаза, по его виду можно было сказать одно, его можно было бить и толкать, сколько угодно, он всё равно с места не сдвинется, когда такой человек рядом сидит.

Через некоторое время автобус остановился, была их остановка, дедок и бабуля тоже вышли. Выйдя из автобуса, люди начали расходиться, но волшебник стоял. Бабуля быстро ухватила дедка за руку и уже хотела изобразить, что они прохаживаются, держась за руки, и увести его от непонятного человека в мантии, но высокий и сильный дедушка явно принял другой выбор и другой курс, он направился к волшебнику. Бабуля поняла, чего он хочет, начала изо всех своих сил толкать его в другую сторону, иногда пуская в ход кулаки. Но ничто не могло поменять направление этакого бывалого корабля, даже бабулька, в которой, непонятно откуда взялись силы. Её усилий, наверное хватило бы чтобы сдвинуть, разломать и измельчить гору, гору, но не этого человека, он продвигался медленно но верно, шаг за шагом, принимая удары. Она уже не толкала его, лишь колотила, но он не смотрел на это, а она всё колотила и кричала. И вот, наконец, она остановилась, вымотанная, взмокшая, остановилась в двух метрах от волшебника, которого боялась, так боялась его душевного света, что не могла разрешить себе подойти ближе ни на шаг, она уже внушила себе, что директор это сам чёрт выполз из под земли, что бы забрать её мужа. Забрать её дорогого мужа, которого она пыталась строить и тиранить всю жизнь, как так, теперь его будет тиранить чёрт, а как же я?

Она бросила ему в след несколько оскорблений, которые естественно не подействовали, и чуть отошла в сторону.

– Приветствую тебя, – сказал старик – И твоего сына тоже. Он поклонился, достав руками земли, что свидетельствовало о хорошей растяжке.

– Говорят, что иногда Бог принимает человеческое обличие, – продолжил он – Ты принял такое обличие, ради нас людей, спасибо тебе за это и помоги мне с ней! – он кивнул в сторону старушки, что всё ещё злобно косилась на него. Никакого житья мне с ней нету, помоги мне!

Мик попытался послать ему свою мысль

– Директор, скажи, что поможешь, обними, утешь его, сделай доброе дело, ему от этого станет намного легче. Но директор невозмутимо ответил

– Вы приняли меня за другого, я всего лишь волшебник, пришедший сюда из другого мира, а теперь я лишь хочу вернуться обратно.

– Всё одно, – Дедушка махнул рукой так, словно они говорили о породах тараканов, до которых ему нет никакого дела. Я вообще-то не верующий, но вот сегодня поверил, – доверительно сообщил он. Взгляд волшебника на секунду упал на старуху, она упала на мостовую, жалобно протянув

– Сердце. Старик тоже посмотрел на неё и сказал

– Не обращайте внимания, она претворяется, опять хочет, что бы я вокруг прыгал, и видимо мне придётся. Не в первый раз уже такое проделывает, она хитрая. В этих словах не было никакого презрения, только констатация фактов.

Он заметил, что она долго не встаёт и попрощался

– До свиданья вам, творцы человечества.

– Хорошей жизни тебе, – просто сказал волшебник, и они поднялись на больничное крыльцо, дедушкино лицо расцвело, видимо он искренне поверил, что жизнь его теперь наладиться. Дедуля всё же подошёл к неугомонной супруге, которая, наконец угомонилась и слабо потеребил её за руку

– Эй, вставай, не позорься, – сказал он, как мама, которая хочет умилостивить капризного ребёнка. Но бабулька не встала, он проверил пульс, а потом его лицо разом переменилось, на нём читалось огромное удивление

– Как так, ничего ведь не случилось! – читалось на нём.

Они только вошли в больницу, и Мик успел спросить

– От чего она умерла? Директор в этот раз ответил сразу, не раздумывая

– Её никто не убивал, Мик, она можно сказать, себя настроила на это, вот, вспомнил слово, запрограммировала. Мик не увидел вранья в этом ответе, да его и не было, бабуля вбила себе в голову, что от взгляда человека в синем плаще, умрёт. Да, как утверждали многие можно просто перестать дышать или отключить своё сердце, если очень захотеть, а некоторые, после его отключения могли запустить вновь. Мик внезапно задался вопросом

– А сможет ли этот загадочный волшебник так сделать и тут же подумал, что он наверное вообще может его отключить на всегда и жить, припеваючи. В итоге Мик утешил себя тем, что подумал

– Ну, дедуля же попросил с ней помочь, вот ему и помогли, наверное, теперь ему станет легче жить. В конце концов, это же не он убил старушку и даже не директор, так что можно сильно не печалиться.

Они подошли на ресепшен больницы. Женщина за стойкой тоже недоверчиво покосилась на синюю мантию, но всё же задала свой дежурный вопрос

– Чем я могу вам помочь. Волшебник со странной причёской спросил

– Скажите, пожалуйста, как пройти к номеру триста четырнадцать. Женщина недоверчиво покосилась на Мика, и волшебник тут же заверил её

– Всё в порядке, это мой сын, учу его целительному делу. Это подействовало на неё успокаивающе, она тут же поняла, к кому пришёл этот странный человек. И она похоже не противилась излучению, которое исходило от него. Она улыбнулась и сказала

– Да, конечно, прямо по коридору, на лево, потом последняя дверь.

– Спасибо, – поблагодарил волшебник – Хорошей жизни вам.

При других обстоятельствах Мик бы точно расхохотался, но тут он сдержался. Когда волшебник сказал, что это его сын, он понял, что так оно и есть. Несомненно, он представлял собой серьёзного отца, которого видишь раз в неделю, и который, увидев тебя, говорит

– Папа тут. Что же такой папа был намного лучше того, который был. Того который мог просто так тебя пнуть, или ударить, того, который постоянно пьёт. Если честно сказать Мик вообще не понимал, зачем люди пьют эту алкогольную мерзость. Ладно, допустим, можно отбросить в сторону то, что она чертовски вредная, но так это ещё и на вкус, как первосортное дерьмо.

Если он представлял собой его папу, то гном тогда был учителем, а Эл мамой, не плохая семейка получается. На самом деле волшебник действительно являлся ему каким-то семи сортным родственником, только он не знал каким. Но это было уже не важно, иногда приёмные родители даже лучше настоящих.

А вот и номер триста четырнадцать, волшебник повернул ручку и открыл дверь. За дверью обнаружилась чернявая особа и её сын, который лежал на кровати.

– Здравствуйте, вы поможете ему? – чуть ли не со слезами сказала мать ребёнка.

– Я помогу ему, если вы очистите помещение, – ответил директор. Женщина сначала не поняла, чего от неё хотят, потом растворилась за дверью. Волшебник подошёл к окну, посмотрел в него, потом подошёл к мальчику, который лежал на кровати. Чернявый мальчик, чуть старше Мика, лежал на кровати, почти целиком уткнувшись в подушку. Волшебник взял его руками за плечи и быстро перевернул. Мальчик застонал, в руке его наблюдался игрушечный лягушонок.

– Привет, как тебя зовут? – спросил волшебник, а потом присел рядом с кроватью на корточки.

– Бинклив, – назвался мальчик

– А вы врач?

– Да, врач, – как-то неопределённо произнёс волшебник, и можно было понять, что он действительно размышляет над этим вопросом.

– А это мой ассистент его зовут Мик, – добавил он уже, начиная присматриваться к лягушонку, которого Бинклив прижал к груди.

Вот это поворот, волшебник, да и все остальные в цирке знали, что его всё ещё могут искать, но если не искать, то могут просто спросить у Бинклива его имя. И что тогда, вновь по городу начнут рыскать стаи полицейских, везде будут его плакаты. Нет, первого раза ему определённо хватило, пусть лучше он умер, умер для мира. Он вспомнил, как впервые поймал нож на арене цирка, ведь его видел каждый, каждый, кто сидел тогда в цирке и никто из этих людей не сказал, что мальчика приняли на работу в бродячий цирк, никто из них не побежал в полицию, ради сохранения мира во всём мире. Определённо тут не обошлось без магии.

Но делать нечего, он поздоровался, Бинклив кивнул и тут волшебник сказал

– А можно взять твою игрушку, я её верну. Бинклив ещё сильнее прижал лягушонка к себе

– Это дядя Тоби, а не просто игрушка.

– Да, твоя мама сказала мне, что ты доверяешь ему все секреты, – доверительно сообщил волшебник.

– Мик, в дальний угол комнаты, быстро! – услышал Мик в своей голове. Давно он не слышал голоса директора вот так. Этот трюк во первых был не из простых, так ещё и срабатывал не всегда, а ещё успех очень зависел от расстояния, но сейчас голос звучал громко, отчётливо. Волшебник использовал этот мыслительный диалог только в крайнем случае. Мик не увидел причин, чтобы не повиноваться и быстрым шагом переместился в самый дальний угол комнаты. Только мальчик успел повернуться лицом к директору и Бинкливу, как человек в синей мантии схватил дядю Тоби прямо за шею, чернявый мальчик хотел помешать такому не справедливому поступку, но его руки настолько ослабели, что лягушонок просто выскользнул из них, его шея тут же промялась под худой рукой мага.

– Нет, – простонал мальчик, но никто не мог и не собирался приходить ему на помощь.

Лишь только его пальцы оторвались от лягушонка, волшебника оттолкнула на середину палаты какая-то неведомая, непостижимая сила. Он наклонился вперёд, что бы не упасть и прямо на ногах проехал около метра. Игрушку он держал на вытянутой руке, перед собой, словно собирался её задушить. В воздухе пахнуло запахом зла, смрадом, разлагающимися трупами. Мик вжался в стену. Глаза Бинклива на вид ничем не изменились, но при взгляде в них, они, казалось хотели уничтожить тебя одним только взглядом, в них читалась неоспоримая злоба и ненависть. Он встал с кровати, да, легко так поднялся, будто и не болел ни чем. А потом он заговорил, да, Мик помнит этот голос и по сей день, всё заполняющий, разрывающий на части вопль, в фильмах так обычно разговаривают демоны, которые не хотят покидать того, в кого вселились. Фильмы-то фильмами, но Мик и представить себе не мог, как страшно находиться рядом в данном месте, в данное время. Мальчик, вставший с кровати, будто распространял вокруг атмосферу злобы и страха

– Останься здесь, глупец, и возможно я сохраню твою жалкую жизнь! – кричал мальчик не своим голосом. Пойдёшь в Запределье, сгинешь во тьме, у тебя нет имени, нет права на трон, ты никто в том месте, что было тебе домом!

Волшебник стоял на месте, не шевелясь, его не колебала пламенная речь мальчика, а может и не мальчика

– А кто ты такой, ты колдун, у которого меньше прав, чем у изгнанника! – вновь голос директора звучал звонко, как у Джельсамино. Что есть у тебя, как смеешь ты упоминать мои права, ты давно уже продал свою жизнь за силу лишь, и сам ты долго не протянешь, у тебя нет самой жизни! Мальчик снова заговорил злым голосом

– Я зако-а-а-а-а-А-А-А-А-А-А, Я-А-А-А-А-А – он так и не смог ничего произнести, закашлялся, упал на пол. Лягушонок в руке волшебника лопнул, как воздушный шар, частички синтепона разлетелись по комнате. Директор принял своё обычное положение в пространстве и сказал уже обычным голосом

– Прости, кто-то проклял твою игрушку, а заодно и тебя, я не смогу её вернуть. Мик отметил, что учитывая волну кашля, которая накатила на мальчика, он ничего не сможет понять и сообразить. Потом он вдруг обратил внимание на то, что дверь в палату выбита, как и окно на улицу. Скорее всего, эти разрушительные действия произошли тогда, когда от тела и имени Бинклива говорил кто-то другой и говорил настолько громко, что звука отрывания двери и выбивания стекла, даже было не слышно.

Мальчик тем временем выкашлял нечто похожее на каучуковый попрыгун, а затем сладко заснул. Они вышли из палаты, в неё уже стремились врачи, по пути им встретилась мама Бинклива, она без разговоров сунула волшебнику конверт, увесистый конверт с деньгами

– Ему лучше, – приободрил её директор – Завтра он встанет на ноги, если дать ему отдохнуть. Потом он оценивающе посмотрел на маму мальчика, приметил на её пальце золотое кольцо с драгоценным камнем, дорогие серьги, и решил видимо, что конверт можно не возвращать. Он так и прошагал с конвертом до рецепшэна, потом положил его на стойку и сказал

– Это за ущерб причинённый больнице и благотворительный взнос в одном конверте, надеюсь на вашу честность, леди. Леди с каштановыми волосами, которые вились кудряшками, всецело относилась к среднему классу, но честной она была, относилась к тем, кто попытается вернуть найденный кошелёк.

– Подождите, – она остановила волшебника рукой за плечо

– У нас можно оформить пожертвования только через интернет, и тогда я должна знать ваше имя и фамилию. Волшебник улыбнулся одной из своих, хорошо подделанных улыбок

– Так в чём же дело, возьмите себе пять процентов, а остальное оформите через интернет, а насчёт имени, – тут волшебник чуть не ушёл в задумчивость, которую леди точно бы разглядела, спас ситуацию Мик.

Эй, Дик, пойдём, нас уже ждут, – ничего другого для своего спонтанного выступления мальчик придумать не успел, но успел наскоро сочинить имя из слова «директор».

– Дик Аркхолд, – назвался директор. Леди записала его имя и кивнула.

Они вышли за дверь. Первым нарушил молчание Мик, он робко спросил

– Мы ещё здесь, не в Запределье. Директор посмотрел на него и только спустя паузу ответил

– Да, эта дыра между нашими мирами оказалась слишком маленькой для человека, но достаточного размера для проклятья и вытягиванья сил из бедного парня. Эту дыру пробил колдун, я не удивлюсь, если есть и другие. И ещё мы говорили на языке мыслей, колдун сам того не понимая передал мне имя моего дома «Аркхолд», а ты помог с именем, спасибо. Раньше никто не мог даже придумать мне имя, а ты с ходу попал, можешь и дальше меня так звать.

– Хорошо, Дик, когда я стоял там мне… – начал было говорить мальчик, но волшебник закончил за него

– Ты испугался, я понимаю, если не хочешь подавлять чувства, не надо, но страх тебе придётся подавить, для нас он почти неуместен, ничего хорошего, только погубит тебя.

В этот раз в автобусе свечение было ещё ярче, чем в первый раз, кстати, все люди по разному на него реагировали, вот леди с каштановыми волосами например и не дрогнула, даже улыбнулась, её не сколько не разозлил этот внутренний нимб на голове и не только, у этого ангелочка.

– Да, – подумал Мик – Может он и не Бог, но на ангела точно потянет, однозначно. Всё тёмное и нехорошее перед ним расступается, а хорошее лишь сильнее распространяется во все стороны.

В цирк они приехали уже поздно, уже второй раз в его жизни произошла такая вот перемотка во времени, но теперь с ним был директор и он просто не мог не спросить его об этом.

– Небольшой сдвиг времени, – пояснил он, когда они уже завидели шатёр издали – Так случается, когда колдун прогрызает дыру между одним миром и другим, на самом деле ничего страшного, только есть хочешь. При этих словах Мик осознал, что он-то может есть и не хочет, а вот его желудок уже двадцать минут орёт мозгу в ухо

– Дай пожрать!!!

– Не волнуйся, сегодня я устроил Эл и всем остальным выходной, и она приготовит нам чего-нибудь, – успокоил его директор.

Директор не взял с собой телефона, он мог помешать, да и Мик свой тоже оставил, поэтому Эл целый день не могла с ними связаться, и её это раздражало. Она всё таки дала одно длинное представление, на котором постаралась вымотаться по полной, что бы проспать до прихода Мика и директора. Остальное время она носилась по полям стараясь вымотать ещё и Бупа, но Буп похоже обладал неограниченным запасом энергии. Когда она очередной раз бросила палку, у неё в голове вдруг вспыхнуло слово, одно слово

– Аркхолд! Это произошло в тот самый момент, когда это слово дошло и до волшебника в больнице. Она сразу поняла, что это название семьи директора, иначе говоря, фамилия. Она оглянулась и поняла, что лететь как-то не охота, а вот влезть на спину могучему животному, сил хватит.

– Если вернёмся, если вернёмся, – пробормотала она и потрепала пса по загривку – Вернётесь вы, куда вы денетесь?

Буп подбежал к шатру и резко лёг на живот, так, что Эл мгновенно оказалась на земле, но устояла на ногах. Вдруг она вспомнила, что ей уже больше двухсот лет, намного больше. Но это было не странно, а вот странно было то, что псу было примерно столько же, вот почему их не могли извести, они были долгожителями. Эл удивилась, как они раньше об этом не догадались. Она завела полевую кухню, которая работала на бензине. Давно надо было купить оборудованье на солнечных батареях и аккумуляторах, но Эл всё время забывала донести это до ушей директора. Готовить она не любила, но всегда делала это быстро и ловко. Раньше, в детстве её, как девочку, всё время заставляли готовить, её братьев заставляли рубить дрова. Но она бы лучше порубила дров, чем стояла бы долгое время на одном месте.

Сидеть на одном месте она тоже не любила, хотелось, прыгать, лететь или всё время куда-то бежать. А когда не стало брата, у неё появились крылья зари. Она обычно надевала их, сжав в кулак, брала за руки двоих друзей, те двое хватали ещё двоих, и тогда можно было пролететь над рекой и сбросить их в воду, над самым центром Тихого озера, где под водой имелся подводный холм и проплывая три метра в глубину, можно было найти странные ракушки, которые ценились в Запределье очень высоко. Она помнила, как они прибегали к купцу Харну, который продавал их, а потом отдавал ребятам половину. Харн любил ребятишек, с их затеями и забавами, своё состояние он давно уже сколотил. Он в молодости побывал в самых дальних уголках Запределья, покупал там, где этого было много и дёшево, продавал там, где этого не было вовсе и оно ценилось высоко.

У Харна была семья и даже один сын. Сначала сынок его рос, что называется еле-еле душа в теле, но когда он начал играть с дорожной компанией начал потихоньку набирать вес, да и силу тоже. Жена его была родом из самого дальнего уголка Запределья. Один раз будущий дворецкий, а в последствии клоун цирка Между Мирами выглянул в окно замка, где обитал и увидел толпу ребят, двигавшихся по дороге, он знал кто они, но решил посчитать их и насчитал двадцать шесть, тогда с ними был сынишка купца, а раньше в дорожной компании всегда насчитывалось двадцать пять человек.

Эл и её друзья почему-то всегда считали Харна трусом, может это от того, что он был толстяком, никогда не брезговавшим выпить, типичный купец, но никогда не пьянеющий. Но в один день их представление о этом человеке изменилось, в день ярмарки.

Много купцов съехалось на ту ярмарку, был там и Харн, его повозка стояла в своём обычном месте, около дороги. Некоторые люди несколько месяцев ждали той ярмарки и копили сбережения заранее, были тут и городские и деревенские и купцы уже знали, что прибыль будет не маленькой. Был тут и старый соперник Харна, который всегда придерживался того мнения, что Харн зря связывается с ребятами Эл. Вообще все купцы почему-то боялись дорожной компании больше чем разбойников, всегда думали, что те их застрелят из своих ужасающих рогаток, не знающих промаха. Но тот купец всегда ненавидел Харна за то, что тот связался с ними и всегда везде пытался подпортить репутацию Харна. А Харн как-то сказал ему, что он ещё слишком молод и глуп, что бы понять то, что он помогает ребятам. Это просто взбесило молодого купца.

Так вот в тот раз про ярмарку прознали разбойники, тогда ещё существовала крупная банда, которая предпочитала не соваться во владения дорожной компании, эта банда решила отправить двоих, что бы навести там порядок и собрать урожай. Здоровых мужиков на ярмарке было много, но разбойники отличались от мужиков тем, что имели при себе оружие, в основном мечи. Уже долго солдаты не могли найти кузнеца, который выковал это первоклассное оружие. Разбойники всегда носили мечи под плащами, так что их было трудно вычислить. Отец Эл и её мачеха тоже появились на ярмарке и отец настоял на том, что бы она пошла с ними. Эл не отказалась, потому что ей надо было узнать у Харна, как там идут дела с ожерельем из диковинных ракушек, которое они с ребятами плели очень долго. Харн оценил его дорого, но другие купцы тогда говорили, что он тоже продешевил. Если бы ожерелье кто-нибудь купил, то Эл бы смогла купить для семьи нового соляного жука, остальные её друзья в этот раз деликатно отказались от добычи, они понимали положение своей главной воительницы.

Если кормить жука определённой смесью из травы и сухих листьев, то он мог легко обеспечить семью солью, отрыгивая небольшие сгустки. Но сложность заключалась в том, что бы поймать жука, на этом специализировались загонщики, они были богачами, нанимали работников, что бы те обрабатывали их поля, а сами ловили жуков. Загонщики были крепкими, здоровыми парнями, мелких и тощих туда не брали, потому, что поймать жука, весом в пол тонны, занятие не из простых, а потом его надо ещё и приручить.

Мама Эл бы точно поняла, что их жук уже стар и скоро умрёт, а соль являлась основным консервантом в Запределье, без неё можно было погибнуть зимой, но мамы не было, она умерла, когда Эл было десять, а потом её отец женился на этой красивой но по мнению Эл глупой женщине, которая только и мечтала о всяких разных украшениях и побрякушках. Эл мачеха ненавидела и хотела превратить её в золушку из другого мира, но та очень быстро справлялась со всеми работами по дому и убегала к друзьям. Мало того, так мачеха ещё и ужасно её боялась, боялась девочки, которая в тринадцать лет убила человека и вместе с мальчишками одолела стаю бродячих псов. Да, в деревнях к дорожной кампании действительно относились с благоговением, а особенно к их атаманше.