Брисеида. Тёмные всадники

– Будет видно, – сказал Теобальд, словно взвешивая все за и против. Затем его лицо просветлело:

– Подождите, пока вы не увидите лица монахов и священников. Тогда у вас не останется сомнений в существовании зла. Они так ищут его, что видят его повсюду, и дьявол столь сильно выражен в их глазах, что можно подумать, что он живет в них! Ха! Ха!

– Они выполняют свою работу…

– Не нужно искать вуивра! В его глазах – Сатана! Но все равно сходите за ним, а мы посмеемся.

– Мы хотели сказать вам, – неловко произнес бородач, стараясь не обращать внимания на Теобальда, – что мы действительно благодарны. Эти истории настолько широко распространились в регионе, что мы некоторое время думали, будто ни один рыцарь не приедет. В наше время много смелых, но мало безрассудных.

– По правде говоря, я их понимаю, – сказал другой мужчина. – Этот век проклят. Не успели мы избавиться от англичан, как Ольховый король возвращается…

– Какие истории распространились в регионе?

– Те, которые вы только что слышали, – ответил Теобальд, прервав бородача. – Принц стал королем после того, как трусливо забыл о любви. И поскольку он теперь король, пусть даже маленький король подземного мира, пусть даже король фей и тараканов, все, раз он плачет, должны плакать вместе с ним. Наше время проклято, это правда, потому что люди слишком много грешат. Все верно.

Он рассмеялся.

Бодуэн вернулся в чистом зеленом дублете, более сдержанный, чем его сын. От него все еще пахло лошадью. Он заказал для всех по кубку пива и сел рядом с Энндалом.

– Мессир д’Имбер, – сказал он, поднимая кубок, – я был бы очень рад послушать, что вы расскажете о себе. От кого вы узнали о нашей ситуации в Каркасоне? От Морина де Монбазен? От Гальхарда де Бесалу? Я знаю, что он проводит много времени с мессиром де Монбазеном.

Энндал, напрягшись, неловко погладил стол ладонью, чтобы выглядеть более расслабленным.

– По правде говоря, я ничего не знаю о вашей ситуации, кроме того, что будет турнир.

– Значит, вы не собираетесь охотиться на вуивра? – разочарованно сказал Бодуэн.

– Нет, но только, если мой меч будет полезен. Но мне понадобится немного больше информации.

– Конечно. Злые духи притаились здесь уже давно. Но в последнее время кое-что происходит. Возможно, вы знаете, что король Франции, наш любимый сир, в этом году выбрал Каркасон, для проведения ежегодных встреч штатов Лангедока, для сбора налогов и приема петиций. В течение месяца город был переполнен: уполномоченные короля, дворяне всех сенешалей Лангедока, советники всех этих людей, с секретарями, камердинерами и оруженосцами. Также присутствовали, конечно же, купцы, представлявшие интересы всего государства, и церковнослужители из всех епархий. В городе почти в два раза больше народу, чем обычно, и необходимо найти еду для всех этих людей. В обычных условиях это было бы достаточно сложно, но мы только что вышли из затяжного голода, да еще и с проделками злых духов…

Четыре недели назад несколько молодых людей, которым надоело видеть, как исчезают их животные, а их жены и дети умирают от страха, отправились на охоту к близлежащему озеру, так как ходили слухи, что там происходит что-то особенно странное. Они исчезли на пять дней. В путь отправился поисковый отряд, и их нашли. Пять трупов, сильно избитых. Следы на телах не оставляли сомнений: такое мог сделать только вуивр. Простые умы были воспалены, мы думали, что в наших руках ключ к освобождению страны. Мой сын рассказал вам легенду об Ольховом короле? Повсеместно крестьяне отправлялись убивать вуивра и добывать его камень, чтобы отпугнуть Мрачного короля и злых духов. Они ушли с вилами и косами… Как будто с помощью косы можно убить вуивра! Многие убежали, чтобы их не убили. Затем сеньоры окрестных земель пришли жаловаться сенешалю от имени своих крестьян. Люди были заворожены этой историей. Щитоносцы, купцы и даже конюхи охотились на вуивра. Сенешаль пытался отговорить их, но он не мог сдержать целый город… Началась настоящая резня. К счастью, озеро трудно найти. Возможно, именно поэтому вуивр поселился там. После первой волны нападений осталось всего несколько крестьян, которые могли служить проводниками. Чтобы взять ситуацию под контроль, сенешаль заключил их в тюрьму. Затем он послал группы организованных солдат, чтобы те убили вуивра. Я сам отправился туда во главе церковной гвардии. Но вуивр умен: он нападает только на одиноких безоружных путников. Мы вернулись с пустыми руками. Что касается рыцарей Каркасона, у которых хватило мужества встретиться с ним в одиночку… Они не вернулись.

Ольховый король, с другой стороны, похоже, возмущен всеми этими нападениями: демонические явления множатся в городе. Жители и гости Каркасона находятся в напряжении. Встреча штатов еще далека от завершения, но эмиссары королевства грозятся вернуться домой. Архиепископ Тулузы, который председательствовал на встрече в этом году, был в ярости. Такая ситуация не может больше продолжаться. Вот почему сенешаль организовал эти турниры, чтобы собрать лучших рыцарей с Запада. Гонцы уехали две недели назад, и первые рыцари должны прибыть в ближайшее время. Не знаю, известно ли вам об этом, но награды, которые можно получить, привлекают воинов-оруженосцев далеко за пределами королевства.

– Мой отец слишком скромен, – вмешался Теобальд, – он забыл сказать, что его имя никогда не оставит равнодушным рыцарский мир. Турнир, организованный великим Бодуэном Эбраром, обладателем стольких престижных наград в свое время, – это не просто турнир!

– Спасибо, Теобальд, – сказал Бодуэн. – Праздничные гуляния продлятся шесть дней. Чтобы избежать резни и не навлечь на себя гнев Мрачного короля, только рыцари знатных родов, зарегистрировавшиеся для участия в турнирах, будут доставлены на озеро. Если того пожелают.

– Думаете, они не захотят?

– Сенешаль не теряет надежды: при всем уважении, великие рыцари – люди гордые. Мы рассчитываем на то, что их эго поможет им принять решение, когда они окажутся там, перед всем двором Лангедока и перед обездоленным народом.

– С каким демоническим проявлением вы имеете дело? – По телу лейтенанта пробежал холодок.

– Рассказ занял бы слишком много времени. Вы все сами увидите завтра. В городе этот эффект особенно заметен. Стать освободителем земли Лангедока, это ведь должно доставить вам удовольствие, верно? Теобальд рассказал мне о некоторых ваших подвигах, но он не упомянул, что вы были членом Ордена Дракона. Я много слышал об этом ордене, но никогда не встречал ни одного из его рыцарей. За исключением, пожалуй, одного из них, давным-давно, на турнире в Каркасоне…

– Несомненно, это был мой отец, Аюль д’Имбер. Он был единственным, кто учувствовал.

– Аюль д’Имбер… Да, возможно, раз уж вы об этом заговорили… Вы позволите мне увидеть вашу эмблему?

– Вам придется попросить об этом госпожу Менину. Я оставил ее в качестве залога, пока не прибудет мой оруженосец. Он оплатит ремонт и наше пребывание.

– Как? Но об этом не может быть и речи! Уливе! Приведи сюда свою жену!

– Как вы можете расстаться с такой эмблемой? – снова воскликнул Бодуэн, поглаживая красный крест и серебряный лист на спине золотого дракона, после того как сказал Менине, что сам оплатит счет.

– Я намеревался вернуть его. Завтра я пошлю гонца в свой замок, чтобы он сообщил моим людям. Надеюсь, он еще долго простоит! Большую часть времени я провожу в дороге на юг. В землях Арагона, а также в королевстве Кастилия, в Священной Римской империи и в Османской империи.

– Ваши люди, возможно, заслуживают вашего доверия, но Менина – точно нет. Вы удивительно уверены в себе.

– Он добрый человек! – крикнул Теобальд, прежде чем отец взглядом заставил его замолчать.

– Человек веры прежде всего, – дипломатично ответил Энндал. – Бог милостив, справедлив и миролюбив. Мне нужно лишь следовать его воле, чтобы обеспечить свою безопасность.

– Естественно… А этот красный крест?

– Святой Георгий символизирует победу Христа над силами зла, представленными здесь зверем Апокалипсиса. Я посвятил свою жизнь этой борьбе.

– Вся ваша жизнь посвящена победе Христа? Ни жены, ни детей?

– Мой отец привил мне высокие ценности.

– Как любой добрый христианин. Но вся жизнь… Дети – источник счастья мужчины. – Он взглянул на Теобальда, который блаженно улыбался. – Ваш отец, должно быть, хороший учитель.

– Был. Его смерть послужила мне уроком. Он возвращался с турнира в Каркасоне со своим самым верным оруженосцем. Мне тогда не было восемнадцати, но я навсегда запомнил рассказ оруженосца о том, как после нескольких недель скитаний он, наконец, рухнул у ворот родового замка. На моего отца напал зверь в горах. На глазах оруженосца его растерзали на куски, после чего зверь убежал.

– Вуивр? – серьезно спросила Брисеида.

– Нельзя быть уверенным. Когда оруженосец приехал, он был не в своем уме. Но то, что это зверь из тени, факт. Набожная душа моего отца, сила его обязательств, должно быть, приманили его.

Он, в свою очередь, погладил красный крест Христа на драконе.

– Мое посвящение в рыцари должно было состояться только через два года. Я умолял своего дядю, Альберика д’Имбера, перенести дату. Он посвятил меня в рыцари, и я уехал через месяц.

– Охотиться на зверя?

– Я никогда не приближался к Каркасону. Я отправился к источнику зла, к диким империям.

– А вы познакомились с Морином во время ваших путешествий?

– Морин?

– Мессир де Монбазен, ваш боевой товарищ.

– Точно.

– Похоже, Теобальд был прав… Кажется, вы подходите для этого дела. – Он с подозрением посмотрел на Менга, Оанко и Лиз: – Полагаю, вам уже приходилось убивать создание дьявола за все то время, что вы этим занимаетесь?

Брисеида и ее спутники затаили дыхание. Рыцарь медленно погладил грубое дерево стола.

– Нельзя убить создания дьявола. Только охота – не более. И если вы спросите меня, видел ли я когда-нибудь подобное, чувствовал ли я зло своим мечом, то да. Но зло всегда принимает неожиданный образ. Его очертания размыты, и на следующий день вы не можете быть уверены в том, что пережили. Зло прежде всего проникает в разум.

Лейтенант кивнул:

– Так сказали бы монахи из Каркасона.

– Кто является преемником мессира Астье де Фонтаньяка?

– О, мессир де Фонтаньяк все еще жив и все еще сенешаль. Он правит Каркасоном железной рукой. Карл VII, наш добрый король, очень доволен им. Быть его преемником нелегко. Вот почему я пытаюсь действовать на опережение. Если вы хотите встретиться с сенешалем, пожалуйста, дайте мне знать. Моя жена – его дочь, она организует для вас встречу.

– Я уверен, что у него слишком много дел. Я просто отправлюсь на охоту на вуивра.

– Хорошая мысль! Но сначала – заслуженный отдых. Вам показали вашу комнату?

– Как я понимаю, мы идем в амбар, помещение уже переполнено.

– Как?

– Это правда, господин, здесь не осталось ни одной кровати! – фыркнула Менина, которая все это время находилась за стойкой.

– И разве у вас нет кровати? Идите сами в конюшню, если осмелились предложить ее рыцарю Ордена Дракона!

– Просто дети уже в постели…

– Я сам вытащу их из постели, если услышу еще хоть один твой свинячий визг!

4. Природа дьявола

– Значит, жизнь кажется лучше, когда принимаешь ванную вместе с Леонелем?

– Что?

– Я все слышу, – сказал Леонель, подойдя сзади.

Лиз рассмеялась и повернулась, чтобы загородить Энндалу вход в комнату.

– А ты, значит, всю жизнь охотишься на химер и никогда не рассказывал нам об этом?

– Тише, тише! – сказал Менг, подталкивая их внутрь и закрывая за ними дверь. – Стены здесь не кажутся очень толстыми.

– После шума, который ты устроил на кухне, хочешь, чтобы нас никто не слышал?

– Нам нужно приспосабливаться! – прошипел он.

– Я не говорил, что провожу свою жизнь в погоне за химерами, – сказал Энндал. – Я говорил, что посвящаю свою жизнь победе Христа над злом.

– Но это одно и то же!

– Как хочешь…

– Как хочешь? Против чего был направлен твой меч на протяжении двадцати лет?

– Каждый случай разный…

– Ты хоть что-то знаешь?

– В этой комнате только одна кровать, – сказал Леонель, проверяя большой матрас, набитый соломой и перьями.

– Слушайте, иногда это ведьма, которая терроризирует деревню, иногда дух, иногда шарлатан. Для меня не имеет значения, какова их физическая природа, все они – плоды дьявола, который хочет лишь разрушить надежду, которую дает нам Всемогущий Отец.

– Значит, здесь преобладает именно эта легенда? – сказала Лиз. – История о боге и дьяволе?

– Всемогущий Отец – не химера, – проговорил Энндал.

– И дьявол, полагаю, тоже? Однако все монстры, с которыми ты сражаешься уже более двадцати лет, находятся на его службе. Так что же, дьявол и Цитадель – это одно и то же?

Энндал молчал.

– Нет, нет, это не одно и то же, – сказал он наконец.

– Точно? Вспомни уверенность, от которой Менгу пришлось избавиться дома. Не понимаю, почему сейчас все должно быть иначе.

– Оставь его в покое с его богом и дьяволом, Лиз, – сказал Леонель. – Здесь ходят легенды об Ольховом короле и вуивре. Но меня больше интересует Орден Дракона и твои двадцатилетние поиски, Энндал.

– Я последовал совету старика. Я сказал вам немного, но я не лгал вам, – прошептал Энндал. – Я всегда был честен с вами.

– Разумеется, – решительно заключил Менг, принимая его сторону. – Искренность – самая важная из пяти великих добродетелей. Я не потерплю, чтобы мной руководил человек, которому чуждо это качество.

Энндал лишь сдержанно кивнул и отстраненно добавил:

– Если вы не услышали какую-то информацию, то скорее всего потому, что вы не были готовы ее услышать.

– Звучит как-то слишком просто, тебе не кажется?

– Леонель, мы уже наслушались тебя, – повысил голос Менг.

– А этот Бодуэн Эбрар, – спросила Лиз, – ты никогда о нем не слышал? Как думаешь, правду ли сказал Теобальд. Он действительно выиграл все эти награды?

– Его имя мне известно. У него действительно репутация хорошего соперника.

В дверь постучали. Менг широко раскрыл ее.

– Для ваших вещей и сумок, как вы и просили, – ворчала Менина, протягивая ему ведро с серой водой.

Она с завистью посмотрела на свою кровать.

– Здесь только одна кровать, – заметил Менг, поймав ее взгляд.

– И что? Мы впятером укладываемся здесь каждый вечер, так что вам придется немного потесниться!

– Я не уверен, что мне нравится весь этот фарс, поскольку я не знаю, кто его дядя, – признался Энндал, пока они отмывали свои личные вещи. – Кто-то узнает об этом, особенно если все рыцарство в регионе отправится на турниры. Нас обвинят в том, что мы воспользовались слабостью Теобальда.

Леонель усмехнулся:

– Его слабостью? Мне показалось, что он очень хорошо знает, что делает. У этого парня извращенный ум – это факт, но я не думаю, что он слаб.

– Как вы думаете, он архетип? – спросил Оанко, высыпая содержимое своей сумки на пол.

Сначала он пытался вытащить только испачканные травы и утварь, но все так перемешалось в его большой кожаной сумке, что он в конце концов сдался.

– Его рассказ об Ольховом короле, который заточает юные души в своем замке, как это делает Цитадель со своими студентами…

– Это определенно местная версия истории Цитадели, – согласился Менг. – Мы постараемся узнать больше. Неужели ты никогда не слышал ее, Энндал?

– Легенды очень локализованы в моем времени. Я уже говорил, что никогда раньше не бывал в Каркасоне.

– Не кажется ли вам странным, что первый человек, который подходит к нам, рассказывает ту самую историю, которая могла бы нас заинтересовать? Что, если Теобальд – часть Элиты? В конце концов, он сам рассказал нам, что его похитил Ольховый король. Как это делает Цитадель.

– Какой смысл разоблачать себя, если он действительно является частью Элиты? – спросил Оанко.

– Какой смысл заставлять Энндала изображать из себя боевого товарища? Он сам выбирает, где нас разместят, сопровождает нас в пути и присматривает за нами, пока мы ждем приказов из Цитадели. Нужно ли напоминать вам, что первое, что сделала Элита, когда мы прибыли в Китай, – это придумала историю и дала нам роли, которые мы должны были играть вместе с принцессами? Я думаю, что действия Теобальда очень похожи.

– В Поднебесной нам понадобилось достать песочные часы из сумки Брисеиды, чтобы канцлер Ли понял, что мы являемся частью сопротивления, – проговорил Энндал. – Причина, по которой канцлер так быстро придумал эту историю о принцессах, заключается в том, что он в любом случае планировал избавиться от Менга, за которым он следил в течение многих лет. Я никогда не видел этого Теобальда, и я никогда не ступал ни в этот трактир, ни в Каркасон.

– Теобальд увидел, что мы прибыли с ловцами идей.

– Обычные посадочные сети. В сельской местности моей эпохи их очень много.

– А у тебя среди знакомых полно мужчин с красной кожей или раскосыми глазами?

– В нашей стране есть свои… странные фигуры. Послушайте, мы прибыли менее двух часов назад, посреди ночи. Элита не могла найти нас так быстро.

– Так что если Теобальд является архетипом, то он мог прийти сюда, потому что почувствовал присутствие лестницы, – заметила Брисеида. – Как отшельник в Китае, живущий возле лестницы. Фу Цзи рассказал нам, что архетипы притягивают все, что угодно, из Мира Снов, включая борцов сопротивления. Логично, что он пришел поговорить с нами.

– И что он очарован местными легендами, – добавил Эней. – Бай рисует Мир Снов с помощью ци, а Теобальд рассказывает свои истории.

– В таком случае не стоит слишком часто видеться с ним в его присутствии, – сказала Брисеида. – Элита следит за архетипами именно для того, чтобы вовремя получить сигнал о прибытии бойцов сопротивления.

– Моего брата и этого Теобальда объединяет то, что они большие болтуны, – размышлял Менга.

Лиз закатала рукава рубашки и скорчила гримасу, погружая свою складную раму в холодную воду.

– И Теобальд разделяет его пристрастие к экстравагантности в одежде. Канцлер Ли не был таким примечательным.

– Канцлер Ли не вел себя как король Агис в Греции, – заметил Леонель. – Нельзя делать выводы из поведения Элиты другой эпохи.

– Энндал, как ты думаешь, почему мы прибыли сюда, если ты никогда не был в Каркасоне? Может, из-за твоего отца?

Энндал пожал плечами. Он понятия не имел.

Брисеида протерла песочные часы тряпочкой. Время уже запущено. Медленно, но песка оставалось так мало, что она не могла точно сказать, сколько дней у них осталось. Около десяти, может, чуть больше, если повезет.

– Время на исходе, – напомнил Менг. – Элита находится среди лидеров, и этот лейтенант предлагает провести нас прямо к ним. Мы не можем позволить себе отказаться от его помощи. Я понимаю твое нежелание лгать, Энндал. Но это лишь полуправда, поскольку ты рыцарь и намерен освободить Каркасон от демонов.

– Я бы хотела посмотреть, чем занимаются те монахи, о которых нам рассказывал Теобальд, – сказала Лиз.

Леонель принял торжественный вид и сказал:

– Он тонул в тени и тумане, испуганный, медленно опускались перья его крыльев. Я уверен, что уже где-то это слышал. Глупость, правда? Просто ощущение дежавю.

Энндал осторожно провел между сжатыми пальцами белым пером, которое, как он думал, принадлежало херувиму.

– Каркасон – не самый большой город в королевстве, но поскольку в нем находится резиденция штатов Лангедока, это повышает риск столкнуться с Альфой. Там будут важные церковники, бароны, графы, лорды со всей страны… Придется проявить повышенную бдительность.

Камин в маленькой комнате погасили. Сквозь узкое приоткрытое окно просачивался неприятный сквозняк. На путниках были только старые заплатанные рубашки, и они окунали руки в ледяную воду.

Они втиснулись на кровать, столь же широкую, сколь и длинную, плечом к плечу: Лиз, Леонель, Эней и Брисеида с одной стороны, скрестив ноги, Оанко, Менг и Энндал – с другой. У них было достаточно места, чтобы сидеть, слегка откинувшись. К счастью, на этот раз были настоящие подушки.

Брисеида достала несколько листов пергамента, чудом оставшихся сухими, сунула их в блокнот и свой оранжевый кулон в подкладку сумки. Из-за разницы во времени можно было и не спать. Но разница в столетие… 1450 год. Это был 1450 год. Перспектива целой новой эпохи, скрытой во мраке ночи, по ту сторону стены, целого нового мира, который можно открыть для себя, в эпоху рыцарей, драконов, ведьм… Слишком мощно, чтобы уснуть. Она предложила своим спутникам второй урок живописи, чтобы запастись терпением.

Эней поставил единственную свечу в маленькое железное блюдо между своими ногами в центре кровати.

– Это просто, но не совсем, – попробовала объяснить Брисеида. – Вы должны сосредоточиться на движении рисунка, на жизни, которую вы в него вдыхаете. Вы должны верить, что движение уже существует, что оно течет через вас. Бумага существует только для того, чтобы почти случайно сохранить след эфемерной жизни, след вдохновения. Нет, Леонель, кисть держи перпендикулярно бумаге, между небом и землей, запястье расслаблено, готово подстроиться под движение.

– Я не понимаю, ты рисовала, когда видела дракона, а потом еще существо, которое было в ванной. Поэтому не рисование позволит нам увидеть химер.

Лиз толкнула Леонеля локтем:

– Не умничай, а держи свою кисть.

– Это большой труд, поэтому вы можете по-настоящему поверить в него. Чем больше вы верите, тем больше вероятность того, что вы увидите их снова. Живопись помогает вам изменить свои убеждения.

– Вот! – Лиз развеселилась. – Эней, ты левша, я и не заметила!

– Думаешь?

– Ну да, смотри, ты держишь кисть левой рукой!

– И это плохо?

– Нет, ты просто художник, как и я.

– Но ты держишь кисть в правой руке…

– В душе я художник, это не одно и то же. Как думаете, как мы будем рисовать, если мы как сардины в банке?

– Почему сардины?

– Рыба. В банке. Тише, Эней, сосредоточься.

Энндал высунул язык, держась левой рукой за запястье. Время от времени он беспокойно поглядывал на свитки других, проверяя их прогресс. Оанко уже заполнил обе стороны своего свитка. Он же осмелился нанести только три линии.

– Вам не нужно уметь рисовать, писать или даже держать в руках кисть, – проговорила Брисеида. – Вам нужно освободить свое сердце, а не руку.

Энндал положил кисть, чтобы вытереть руки о бедра. Он пошел дальше, чтобы не поднимать эту тему снова:

– Завтра, в дороге, попробуй разговорить Теобальда, Брисеида. Кажется, ты ему нравишься. Может быть, тебе удастся выудить из него больше информации. И, Лиз… Я думаю, нам будет проще, если ты прикроешь волосы. Рыжие не очень популярны в мое время.

– Да, я поняла… Они же не сожгут меня на костре?

– Нет… Но лучше не искушать дьявола.

На следующее утро одежда ждала их в прихожей. Семь куч, расположенных по порядку, от самой большой до самой маленькой. Брисеида взяла последнее, бежевое льняное платье, которое было немного великовато и, должно быть, принадлежало Менине, когда она была моложе. Рукава обтрепались, на юбке были дыры, но наконец-то она выглядела как женщина того времени. Лиз получила в наследство более дорогое, но такое же поношенное платье. Его выцветший синий бархат лучше подходил к круглой шляпке и вуали, которые Энндал отправился искать для нее ранее утром. Она была похожа на старую дворянку, потерявшую свою усадьбу. Она тут же придумала историю и назначила каждому роль, которую он должен был сыграть. Все они находились под защитой Энндала, который спас их от нападения разбойников на дорогах Арагона. Для нее не имело значения, что они путешествовали в компании лейтенанта из Каркасона, который видел их еще до того, как она приняла свою новую роль.

Брисеида мало спала, но чувствовала себя бодрой, как в первый день новой жизни. Она с удивлением наблюдала за каждой деталью, все ее чувства обострились. Соленый вкус овощного хлеба, острый запах холодного очага, визг свиней на улице, голоса людей и стук копыт лошадей. Грубая ткань ее платья на коже, свежий воздух ласкал ее лицо, когда она выходила из гостиницы. Почки деревьев, озаренные лучами восходящего солнца, несколько соломенных домиков, уединенно стоящих в сельской местности.

Она чувствовала себя готовой ко всему. Она уже дважды пересекла небеса, столкнулась с гневом военачальника и предательством коварного канцлера, сражалась с гарпиями, летела в лапах дракона. Ничто больше не могло ее напугать. Или почти…

– Ну что, барышня? Вы вдруг побледнели.

Лейтенант Каркасона передал ей поводья. Вожжи, соединенные с лошадью.

– Простите, – заикаясь, сказала она. – Просто… Я никогда не думала, что мне придется пройти через это снова.

– Пережить что?

Она указала на свою прекрасную и страшную лошадь и глупо улыбнулась:

– Ничего. Она прекрасна, спасибо.

– Поблагодарите своего благодетеля. Рыцарь д’Имбер настаивает, он хочет вернуть мне все, как только сможет привести своего оруженосца. А цены у старой дуры не дешевые. Она прекрасно знает, что лошади сейчас очень дороги, учитывая, что скоро встреча штатов. Старая мерзавка. Господи, прости меня, она все еще очень полезна для нас.

Теобальд быстро помог ей. Она вцепилась в гриву, ее сердце было полно воспоминаний о неудачном опыте верховой езды. Лошадь сделала шаг в сторону. Она замерла от испуга.

– Расслабься, прекрасная дева, в моей компании с тобой ничего не случится, – заверил ее Теобальд, похлопывая по бедру. Его глаза были устремлены то на лошадь, то на грудь Брисеиды. – Я буду рядом.

Оанко, ехавший рядом на своей каштановой кобыле, понимающе подмигнул ей. Она бы устроила ему взбучку.

Они двигались по болотистой местности, окутанной утренним туманом и каплями росы.

– Что еще ты знаешь о порождениях зла? – наконец спросила Брисеида у Теобальда, который ехал рядом с ней.

– О чем ты?

– Прошлым вечером мне показалось, что ты много знаешь. Где ты услышал все свои истории? Ты когда-нибудь… видел кого-нибудь?

Теобальд широко улыбнулся:

– В смысле, кроме Ольхового короля? Я знаю, с чем столкнулся отец Энндалора на Черной горе. Оно.

– Оно?

– Вот как мы это называем. Оно. Наполненное страхом. Оно тлеет в черной горе, в Устах адовых, куда никто, даже мой отец, не осмеливается ступить.

– Ты видел его раньше?

– Нет, оно слишком страшное! – воскликнул Теобальд, а затем рассмеялся. У Брисеиды сложилось неприятное впечатление, что он насмехается над ней.

Он подвел свою лошадь так близко к ее лошади, что их колени соприкоснулись.

– Он негодяй, ваш рыцарь, – прошептал он ей на ухо. – Он ни секунды не колебался, выдавая себя за кого-то другого. На твоем месте я бы насторожился.

– Спасибо, я буду осторожна.

– Сердца темных личностей бьются так быстро. И все же именно сердце должно направлять пять чувств через повороты и изгибы физического мира. Зрение, слух, обоняние, осязание, вкус; призовите их к порядку, чтобы уберечь душу от смертного греха, чтобы она никогда не пострадала от падения!

Он принюхивался к ней при слове «обоняние», ласкал ее щеку, говоря «осязание», и поцеловал шею, шепча слово «вкус». Сидя на своем четвероногом дьяволе, окаменевшая Брисеида не могла ни оттолкнуть его с силой, ни резко отстраниться… Они были впереди, скрытые от остальных изгибом тропы. Она молчала, сосредоточившись на дороге.

– Вот так, – настаивал Теобальд, – ты должна следовать за дирижером, там, в сундуке. Или тебя ждет долгое, нескончаа-а-а-аемое падение!

Лошадь Брисеиды нырнула вперед, чтобы украсть несколько пучков травы. Она потакала животному, надеясь дать Леонелю и Бодуэну достаточно времени, чтобы догнать их. Теобальд также остановился.

– Действительно ли Теобальд был похищен Ольховым королем, когда ехал с вами? – спросил Леонель у Бодуэна позади них.

Брисеида внимательно слушала.

– Не верьте всему, что говорит мой сын. Он получает огромное удовольствие, проверяя доверчивость людей.

– О, не беспокойтесь, я не поверил ему… Почему вы решили ждать рыцаря д’Имбера за городом? Разве он не мог найти дорогу сам?

– Безусловно. Но я должен был посетить окрестности: во всех деревнях в радиусе десяти лиг от Каркасона были расставлены епископские стражники, чтобы следить за тем, кто приезжает и уезжает, и я хотел проверить, все ли в порядке. В этом регионе по-прежнему очень активно работают живодеры.

– А вы верите в живодеров? – спросил Леонель, не решаясь спросить, что это за живодеры.

– В смысле, считаю ли я их опасными? Достаточно трех таких бывших солдат, жаждущих золота и крови, чтобы поставить под угрозу деревню, а их сотни. Говорят, что более трехсот из них собрались по приказу павшего владыки по имени Майель. Они хотели бы воспользоваться присутствием всех этих представителей штатов, чтобы объединиться с испанскими наемниками, которые обитают в Пиренейских горах, сформировать большую армию и напасть на Каркасон, взять в плен сеньоров и потребовать от короля выкуп. Они смогут это сделать. Злые духи не в моей власти, но если я смогу успокоить архиепископа насчет бандитов…

– Знаете, откуда я узнал, что мессир д’Имбер будет участвовать в турнирах? – хвастался Теобальд, схватив поводья лошади Брисеиды, чтобы приблизить ее к своей, когда Бодуэн и Леонель поравнялись с ними. – Я отправился в путешествие к дяде моего двоюродного брата, который утонул. Дядя должен был научить меня правилам приличия, которых ждут от рыцарей. Кажется, что я упускаю некоторые из них. Мессир д’Имбер из Ордена Дракона был там, и он обрадовался, когда услышал, что турнир приобретает реальные очертания. Он настоящий рыцарь. Такой простой, такой честный.

– Не думаю, что ей нравится, когда вы держите ее, как за ошейник, – сказал Леонель вежливо авторитетным тоном.

– И я думаю, что смогу постоять за себя, – ответила Брисеида, выхватывая поводья из рук Теобальда.

– Ну, раз ты так говоришь…

Бодуэн посмотрел на своего сына.

Раздражение Брисеиды превозмогло страх перед своим скакуном. Она яростно толкала лошадь вперед, упираясь ногами в бока.

Теобальд не отцеплялся от нее до самого конца. Он продолжал и продолжал говорить. С каждым рассказом она все больше чувствовала, что он смеется над ней. Ее голова гудела.

– …Так я ему и сказал. У меня есть сестра, которая очень похожа на тебя. Она старше меня на три года, значит, она должна быть старше тебя на десять лет. У нее такой же взволнованный взгляд, когда я с ней разговариваю. Такие же кудрявые волосы. Но она блондинка. У нее более круглый нос и более впалые щеки, и когда она улыбается, не видно ее десен, как у тебя. Но у тебя такой же дерзкий взгляд. Можешь немного улыбнуться? Моя мама красивее. Намного. Моложе моего отца и тоже печальнее. Думаю, что я заставляю ее грустить. Как жаль, да? Она дочь сенешаля. Единственная из его детей, пережившая свой пятнадцатый день рождения.

Он резко похлопал ее по плечу: