Добро пожаловать в Детройт. Часть 1

Бросив еще один задумчивый взгляд на вход в мотель, я, встав от него по правую сторону и прижавшись спиной к стене, с силой дернул за дверную ручку, отправляя полотно дешевого пластика на встречу с гипсокартоном.

– Кто там еще? – тут же рявкнул недовольный мужской голос, и следом прозвучал хорошо узнаваемый щелчок цевья.

– Как интересно тут принято встречать потенциальных постояльцев, – тот факт, что выстрелов не последовало еще в открывающуюся дверь, а человек в помещении заговорил первым, обнадеживал, что сегодня узнаю что-то полезное, а не ввяжусь в очередную перестрелку с неизвестным исходом.

– Постояльцы в дверь заходят, а не прячутся, – недовольно ответил мне с той стороны невидимый пока собеседник.

– Так и встречают обычно не трупами и перезарядкой дробовика, – парировал я. Собеседник замолчал не надолго, потом чертыхнулся.

– Че там, снаружи, все тихо? Эти уроды уехали?

– Тихо. Насчет уродов не подскажу, тут десяток мертвых любителей роз и шипов, на этом все.

– Уехали, значит… Уроды, черт их мать драл! Заходи давай уже, сколько можно глотку драть, – голосовой анализатор бодро рапортовал о том, что мой собеседник достаточно стабилен, а кроме этого – изрядно расстроен и зол. Агрессия осталась лишь остаточным признаком, так что мне мало что угрожало. Можно было и высунуться.

Выглянув в дверной проем, я тут же отметил лежащий на стойке регистрации дробовик и мужика, упершего ладони в столешницу и смотрящего в мою сторону с выражением вселенской усталости.

– Добро пожаловать в мотель «Придорожный», самый дешевый клоповник по 275 магистрали. Завтраки не подаем, бар оплачивается отдельно от номера. Деньги вперед. Всегда.

– Сервис, – кивнул я одобрительно, входя и обводя помещение взглядом. Кровавая дорожка от двери с противоположной стороны до выхода, плюс пара свежих пулевых отверстий в стене по правую сторону. Если бы не антураж снаружи, был бы обычный мотель, коих на ведущих в Детройт дорогах предостаточно. Удовлетворившись увиденным, я перевел взгляд на стоящего за стойкой мужика. «Мэттью О’Грейс, 58 лет, 2 года в армии США, судим за разбой, мелкая кража,.. Владелец мотеля…» – ничего серьезного за душой у Мэттью не было. Короткая служба, пара приводов по молодости, и то отделался штрафом, да и исправительными работами. Судя по всему, потом взялся за ум, поработал где-то, скопил деньжат и выкупил эту дыру за бесценок, когда Детройт переживал очередной кризис.

– Ты номер брать будешь? – Владелец окинул меня подозрительным взглядом. Его ладонь медленно поползла по стойке к дробовику, и я лениво, словно бы невзначай отодвинул его локтем еще дальше, пристально глядя Мэттью в глаза.

«Я все про тебя знаю, дружище. Все начиная с того, в каком отряде ты служил и заканчивая тем, сколько тебе еще платить кредит за взятый „Сагуаро“[2]. Давай поиграем в гляделки, многие из вас это очень любят. Думают, что могут запугать меня одним взглядом, или, может быть, надеются, что я пристрелю их за наглость? В этом городе большинство ищут смерть, хотя и сами не могут себе в этом признаться. Ну так что, Мэттью О’Грейс, поговорим?»

Мэттью дернул уголком губ и отвел взгляд, словно бы ему просто надоело смотреть в мое лицо.

– Я тут ищу кое-кого. Вроде останавливался у тебя в мотеле, в номере два дробь семнадцать, пару дней назад, кстати, этот номер сейчас свободен?

– Это что, допрос? – мужик хмуро глянул на меня из-под бровей. Я отрицательно покачал головой, расслабленным движением сунул руку во внешний нагрудный карман, пошелестев мелкими купюрами, и вытащил четыре раза по пять баксов, аккуратно положив их между собой и Мэттью, чуть ближе к нему.

– Какой допрос, о чем ты? Всего лишь вопрос. Ну так что?

– Нет у меня такого номера, – Мэттью сгреб бумажки со столешницы и чуть «размяк», поняв, что я настроен на беседу в положительном для него ключе. – На каждом этаже по шестнадцать номеров. – Заметив мой скептический взгляд, владелец сунул руку под стойку и, спустя миг, бухнул передо мной регистрационный журнал с тонкими, уже изрядно затертыми от постоянно смываемого маркера пластиковыми страницами. – Да вот, сам посмотри.

Я посмотрел. Везде счет действительно заканчивался на 16. Заодно, пролистав пару страниц туда-сюда, я понял, что владелец был приверженцем правила «меньше знаешь, крепче спишь», потому как в некоторых строках не было указано вообще ничего о постояльце, кроме как времени, которое он оплатил.

– Ладно, что там у тебя по номерам свободное?

Сев на барный стул у стойки, я бросил взгляд за спину Мэттью, туда, где из ячеистого шкафа торчали старомодные бирки с номерами, прицепленные к самым обычным ключам. Владелец мотеля покосился на меня недоверчиво, словно не до конца понимая, что и зачем я делаю и решая, стоит ли вообще меня заселять, но потом все же обернулся.

– На первом этаже есть третий и седьмой, на втором – одиннадцатый, – озвучил он, хотя бирок висело куда больше.

– Хм, а с остальными что?

– Слушай, ну тебе вот какое дело, а? Там заселялись, и никто еще не убирал после того, как оттуда съехали, – владелец раздраженно нахмурился, и я в примиряющем жесте поднял руки.

– Это просто вопрос, Мэттью, не надо нервничать.

– Откуда ты знаешь мое имя? – мужик замер, явно не зная, то ли хвататься за оружие, то ли… Хвататься за оружие.

– На лбу у тебя написано, – спокойно ответил я, отодвигая полу плаща и демонстрируя голографический полицейский знак, вшитый в рубашку.

– А-а-а… – Мэттью снова расслабился, окинул меня взглядом, видимо, оценивая по-новому, но выражения брезгливой боязни, которое так часто появляется у жителей Детройта при виде копа, я у него не заметил. – Так бы сразу и сказал. Бумажка-то на обыск при себе?

Вот так и выдают люди свой возраст. Бумагу на такие вещи уже лет тридцать никто не тратит, а словечко осталось.

– А не будет никакого обыска, я тут по личному делу и веду с тобой личную беседу, как постоялец, а не как коп. Расслабься, Мэттью. У меня к тебе нет никаких претензий, ну кроме разве что того, что ты до сих пор не предложил мне выпить. Налей чего-нибудь, а? Ночь какая-то паршивая. И ключ от одиннадцатого давай, – я выложил на стойку еще пятерку, и владелец мотеля, поняв, что не отделается от меня, вздохнул. На стойку упал ключ, следом встали две рюмки. Позвякав бутылками под столешницей, Мэттью вытащил нечто, старательно имитирующее продукцию Биба и Такера [3] и расплескал на два пальца в мутно-зеленое стекло.

Залпом опрокинув в себя рюмку, я на миг задержал дыхание, чтобы потом коротко выдохнуть. Владелец мотеля повторил мои действия, подтверждая, что это ни черта не бурбон, с секундной задержкой и мы молча уставились друг на друга.

– Только к постояльцам не приставай… Сильно, – наконец проговорил Мэттью и я пожал плечами, решив не давать обещаний, в выполнении которых заведомо не уверен. Мне было что спросить у хозяина мотеля, но долгие годы работы детективом научили меня правильно выбирать момент для расспросов. Мэттью был из тех людей, на которых чуть передавишь – и уже даже выбить будет что-то достаточно сложно, так что лучше оглядеться самому и найти зацепки, через которые потом уже можно будет…

– А с телами-то что? – Поинтересовался я, когда мы намахнули еще по рюмке.

– Да что… Ты ж с этими уродами разминулся на пяток минут. Щас наберу латиносам, пусть приезжают, забирают своих… Ты б это, не маячил на глазах в это время. Мужик ты вроде нормальный, а парни приедут на нервах, – Мэттью тяжело вздохнул, отлично понимая, кому именно будут задавать большую часть вопросов.

– Ценю твою заботу, – вполне искренне ответил я и, взяв со стойки ключ, отправился к задней двери.

Все мотели такого типа устроены практически одинаково, так что если бывал в одном, то, считай, бывал во всех. Номера на первом этаже имели входную дверь изнутри общего помещения, а вход на второй этаж был с отдельной, двухсторонней лестницы, с улицы.

Поднимаясь наверх, я поглядывал на матовые окна номеров и видел, что, заслышав мои шаги, от некоторых шарахались любопытные, но здраво опасающиеся за свою шкуру люди. Конечно, перестрелку с обратной стороны мотеля просто нельзя было не услышать, и потому заселяющийся после такой шумихи постоялец вызывал у многих опасения.

Уже на середине лестницы я услышал, как скрипнула дверь одного из номеров и на общий балкон вышел мужчина… О котором моя база не знала ровным счетом ничего, кроме его линка, который светился благодаря подключению к сети. Обычно никаких данных не было в нескольких случаях: если кто-то заплатил паукам [4] или нечистому на руку копу, если кого-то прикрывает одна из корпораций и если человек просто был приезжим, а его нарушения закона слишком мелкие, чтобы передаваться в сети между городами. Или странами, что в данном случае было даже более актуально, потому как мужик негромко выругался по-русски, обхлопывая карманы в поисках зажигалки. Я хмыкнул, поднимаясь выше, сунул руку в карман, вытаскивая свою, чтобы протянуть ее курильщику и сказал так же по-русски:

– Бери.

– О! Земляк! – обрадовался он, беря зажигалку и с довольным видом прикуривая. – Приятно услышать своего не через этот треклятый переводчик.

– Не совсем земляк, – поправил его я. – Румын. В Тимишоаре много ваших было, когда я там жил, так что, новости не почитаю, но говорить на русском могу.

– Румын… – Мой собеседник окинул меня взглядом, спокойным таким и вполне доброжелательным. Я же, в свою очередь, отметил, что у него совсем нет имплантов, которые как-то были бы заметны внешне, только глаза были заменены, как того требовал установленный для простейших социально-экономических взаимодействий нейролинк. – Да, теперь понял твой акцент. Но румын – это почти земляк, тут-то уж точно. Далеко тебя занесло!

– Да и тебя не ближе, – хмыкнул я, вставая рядом, опираясь локтями на металлические перила балкона и прикуривая.

– Это да, – мой собеседник чуть посмурнел и глянул куда-то вбок, на угол мотеля. – Я сам из Советов уехал уже лет восемь как. Осел в Нью-Джерси, а тут брательник в гости позвал. Мы с ним девятнадцать лет не виделись, дочка у него родилась, представляешь? Племянница моя! – Сказал он с гордостью, и я улыбнулся, глядя в ночную темноту. Голосовой анализатор подтверждал, что то, что я слышу, не наигранно и оттого становилось на душе немножко теплее. Этот русский проехал более шестисот миль [5] через пустоши, наводненные всякой швалью, чтобы посмотреть на свою племянницу… – О, бля, я ж даже не представился! Михаил! – новоиспеченный знакомый протянул мне ладонь, которую я с удовольствием пожал.

– Юрис. Так ты везунчик, Михаил. Детройт тебя встречает прямо во всей своей красе, – я усмехнулся, отправляя щелчком пальцев окурок в полет и следя взглядом за разбрасывающей искорки точкой до самой земли.

– Да это просто пиздец… Слушай, а ты-то что тут забыл в такое время? – голосовой анализатор мигнул желтым, показывая, что собеседник резко встревожился и я повернул голову в сторону Михаила.

– Приехал по личным делам, ищу кое-кого, а тут вот это… Что тут было-то? На перестрелку банд не похоже, там одни муэртовцы лежат, да два парня, не из банды, кажется. Один еще живой был, я его на такси к врачу отправил. Если повезет, то доедет. А больше и никого. Странно это, – я вытащил из пачки еще одну сигарету и приглашающе протянул пачку Михаилу. Он сигарету взял, что было хорошим знаком.

– Да хрен бы их знал, Юрис, что тут было. Я проснулся уже от криков и пальбы. У номеров на втором этаже окна на эту сторону выходят, а та стена глухая. Высовываться, как сам понимаешь, не хотелось… Да и все происходило на той стороне мотеля, все равно не увидел бы ничего. Как понял, что все закончилось, так вышел покурить, а тут – ты.

– М-да… – затянувшись, я хотел что-то еще сказать, но так и замер, глядя на стоящего рядом русского. Голосовой анализатор не позволил бы мне сейчас подслушать тихие разговоры в каком-то из закрытых номеров на первом этаже, но все же аудиосистема немного усиливала слух и, из-за своего несовершенства (да, копам не ставят за счет города самые крутые импланты, вот неожиданность) фиксировала посторонние звуковые колебания, «сливая» их с голосом говорящих. Потому, когда Михаил договорил, а анализатор продолжил выдавать наличие звука на диаграмме, я, чисто машинально, замолк прислушиваясь.

– Все в порядке?

– Погоди, – я стряхнул пепел с тлеющей сигареты и медленно повернул голову, от своего нового знакомого к другому концу мотеля. Ничего не изменилось, но диаграмма упорно фиксировала какие-то посторонние шумы, помимо производимых стоящим рядом мужиком, причем с совершенно симметричной амплитудой. – Ты ничего не слышишь?

Михаил вместе со мной вслушался в ночную темноту, замерев и перестав шуметь. И это помогло. На грани возможного для моих ушей я различил ритмичное пиканье сигнального маячка, которое шло откуда-то снизу.

– Нет, кажется, – русский с сомнением покачал головой и покосился на меня. – А ты слышишь?

– Да. Надо с хозяином поговорить, – я снова отправил окурок в темноту. – Кажется, я все еще могу разобраться со своими делами… Бывай, Михаил. Хорошей тебе встречи с родственниками, будь аккуратен в городе и, если вдруг что, звякни, попробую помочь.

Я скинул ему виртуальную визитку на еще до этого обнаруженный номер линка, и он чуть вздрогнул от неожиданности.

– Ага… О-о, детектив… А говорил, что по личным делам, – в его голосе засквозила легкая обида и я, уже отошедший на противоположный край балкона и остановившийся у двери, что шла сразу за дверью с номером «16», обернулся.

– Так я и правда по личным. В отпуске, сегодняшнего полудня.

– Хреново у тебя отдых начинается, Юрис – хмыкнул Михаил. Я пожал плечами, признавая его правоту и снова посмотрел на дверь. Хозяин мотеля не врал – сдаваемых номеров действительно было по шестнадцать на каждом этаже. Но было еще и подсобное помещение, кладовка, если по-простому. И находилась она как раз после шестнадцатого номера, что вполне позволяло обозначить ее как 2/17. Быстро осмотрев ручку и дверной короб и не обнаружив на них особенных отметин, я на миг прижался ухом к пластику, пытаясь уловить какие-то звуки, но все было тихо. Плавно повернув ручку, я открыл дверь с едва слышным щелчком, и увидел… Совершенно обычную кладовку.

Сняв с пояса фонарик, я посветил им через порог, внимательно осматривая заставленную всяким хламом комнатушку с небольшим пятачком свободного пола по центру, потом – щелкнул покрытым пылью включателем на стене.

Бутыли с щелочью, отбеливатели, куча чистящих средств, внушающий уважение набор разных веников и щеток, коробки с запасными лампами… «Барахло» – разочарованно вздохнув, я потер пальцы друг об друга, стирая с них пыль, что летела с пустошей и за городом налипала буквально на любую поверхность и закрыл дверь.

Михаил уже ушел в свой номер, да и мне не стоило задерживаться.

На мое появление хозяин мотеля отреагировал довольно кислым выражением лица.

– У тебя на первом этаже работает сигнальный маячок, ты в курсе? – с ходу сообщил ему я, отмечая малейшие изменения в его мимике. Судя по всему, сказанное мною стало неожиданностью для Мэттью, потому что он замер, потом чертыхнулся и схватив в руки все также лежащий на столешнице дробовик, уже медленным, осторожным движением закинул его на плечо, держа одной рукой и недовольно косясь на дуло «Элен», смотрящее ему в лицо.

– Я понял, за оружие при тебе резко лучше не хвататься. Где ты маячок нашел?

– Под третьим номером второго этажа, – я опустил револьвер и поймал второй рукой брошенный мне ключ с брелоком 3/1. Мэттью вышел из-за стойки регистрации и пошел в коридор по левую от меня сторону.

– Туда утром «пиджак» [6] один заехал, нервный. Даже лица его не рассмотрел. Муэрта привезли, они же заплатили за него, а сами в тачке остались. Он, как заехал, вообще не выходил из номера, должен был утром уехать…

– В одной из тех тачек, что на улице догорают? – с мрачной усмешкой поинтересовался я и Мэттью, не ответив на вопрос, выругался, остановившись перед дверью с номером «3». Звук маячка отчетливо доносился из-за неё. Никто не возмутился из номера, когда я без каких-либо церемоний похрустел ключом в замке, но на поворот ручки дверь все равно не открылась. Мэттью, пожав плечами, сделал полшага назад, со знанием дела прицелился в область на две ладони выше замка и выстрел из дробовика превратил в ничто добрые пятнадцать дюймов косяка и примыкающей к ней двери. Хозяин мотеля пинком распахнул дверь и,сунув дуло дробовика в комнату, поводил стволом из стороны в сторону.

– Дерьмо, – через пару мгновений прокомментировал Мэттью, опустив оружие, и вошел в номер. Придержав его за локоть, чтобы не сильно наследил, я обошел его и молча огляделся.

Мятая и залитая кровью постель, в которой валяется кровоточащий кусок мяса размером с растопыренную пятерню, издающий слышимый мною звук. Дорожка из крупных, собирающихся в маленькие лужицы, алых капель, местами смазанных в полосы, прямиком в приоткрытую дверь туалета.

– Постой тут, – я опустился на одно колено, осматривая пол. Ремонт здесь делали одновременно с постройкой самого мотеля, так что постеленный линолеум, местами выцветший из-за падающих на него с окна полос света, постепенно «оброс» тонким липким слоем, оставшимся от не до конца смываемых чистящих средств. Я такое видел уже не раз за время своей работы и каждый раз думал о том, что в кои-то веки халтурность при уборке может принести пользу.

Приблизив грязный пол с помощью глазных имплантов, я сразу нашел то, что искал: отпечатки подошв двух пар обуви. Одни на 10 размер, чуть более отчетливые из-за свеженалипшей пыли с улицы и одни на 8.5 [7], не особо четкие поначалу и превращающиеся в кровавые полосы тогда, когда их обладателя потащили к туалету.

Привычно фотографируя все детали, я встал и подошел к кровати, вытаскивая из кармана плаща вечно болтающиеся там рабочие перчатки. Чипов, которые издавали бы такие звуки при нахождении в определенно неживом человеке, было не то чтобы много, но требовалось подтвердить свои догадки, потому я аккуратно перевернул кусок мяса кожей вниз и ощупал его с обратной стороны.

Корпорации заботились о своих подчиненных. Обо всех, конечно, по-разному, но тем не менее те сотрудники, которые представляли хоть какую-то ценность для боссов, могли рассчитывать на страховку в самой известной международной парамедицинской организации «Save our lives», она же SOL. «Сол» предоставляла несколько разных уровней страховки хотя, признаю, что даже самая простая из них действительно могла спасти жизнь в большинстве случаев. Всех своих клиентов они чипировали, причем для каждого вида страховки чип был особенным и звуковой сигнал при смерти владельца издавали только два из них – те, что ставились особо важным клиентам, чьи тела даже после смерти представляли собой ценность. Такие чипы, золотого и платинового статуса, имели особую маркировку на внутренней, обращенной к «мясу» стороне и ставились достаточно глубоко в мышцы, так повредить их было максимально сложно. Чипы «Сол» передавали информацию о местоположении носителя в реальном времени, а также снимали его биологические показатели, за контроль которых отвечала специальная прошивка нейролинка [8], а без нейролинка уже и ребенка нечасто можно было встретить, так что система была отлажена и надежна.

Была. Или все же еще?..

Почему я еще не слышу ави [9] соловцев над крышей мотеля? Глушилка маяка? Нет, тогда бы ави все равно прилетело, по последним координатам, где был зафиксирован сигнал. А это было тут. Значит, дело в чем-то другом. Чип не поврежден, он исправно отправляет сигналы, но клиент для чипа явно мертв… А клиент-ли?

Отпустив кусок человечины, я вытер пальцы о чистый кусок наволочки и, не обращая внимания на вопросительные покашливания Мэттью от двери, прошел вдоль кровавых следов, в туалет. Под самым потолком поблескивало остатками выбитого стекла не очень большое, но достаточное, чтобы туда пролез кто-то не особо толстый и в меру ловкий, окно. На видавшем всякое сливном бачке был отчетливый отпечаток подошвы все того же десятого размера, слегка заляпанный кровью, что закапала унитаз и стекала по стене от нижней рамы окна.

Залезли через окно и оглушили? Может быть, что-то вкололи, чтобы вырубить? Надо взять образец крови… В рабочую лабораторию с таким не сунешься, но Виктор мне в помощи вряд ли откажет. Итак, влезли по-тихому, и по-тихому же вырезали кусок с чипом, после чего – вытащили через окно. А потом что-то пошло не так. Что?

– Кхм! – особо громко кашлянул у дверей Мэттью и я, выйдя из туалета, покосился на переминающегося с ноги на ногу мужика.

– Тебе есть что сказать? – подойдя к кровати, я поднял край измазанной кровью наволочки и, оторвав от нее кусок, зажал в пальцах. После чего – стянул с запястья перчатку и, продолжив снимать ее, вывернул наизнанку, превратив в контейнер для окровавленного куска ткани. Эластичная резина легко вытянулась, я завязал перчатку узлом и сунул в карман.

Капли крови через общее помещение, мимо стойки регистрации, наверняка нашего похищенного. Не удивлюсь, если хозяин мотеля сейчас вспомнит, что видел, как кого-то…

– Я, кажись, это… Видел, как эти уроды тащили «пиджака». Я только не понял, что это он. Одет был как какой-то бродяга, весь в пыли и крови, едва на ногах стоял. В меня сразу дулом пистолета начали тыкать, я сныкался за стойкой, пока дробовик достал – они уже вышли.

– Пойдем отсюда. Ты быстро расскажешь мне, что ты еще вспомнил, мы посмотрим запись с камеры, что у тебя висит над входом с улицы, потом я уеду, а ты все таки позвонишь банде и сообщишь им печальные известия.

Мэттью тяжело вздохнул и махнул рукой в сторону пикающего куска мяса.

– А с этим что?

– А ничего, – пожал плечами я. – После того как банда уедет, вызови окружных, чей там это район, двадцать седьмого участка? Они тут сами все сделают, дашь еще раз показания, подпишешь пачку бумаг, может быть, на тебя будут пытаться повесить еще какие-то прегрешения…

С каждым моим словом лицо Мэттью кривилось все сильнее, а взгляды, кидаемые на меня, все тоскливее.

– А без этого никак? – наконец выдавил из себя он и я насмешливо хмыкнул.

– Не вызывай копов и разберись с этим сам или с помощью банды.

– Коп говорит не вызывать копов, дожили, – проворчал хозяин мотеля и, снова махнув рукой, пошел к стойке регистрации. Я пошел следом, никак не комментируя его последнюю реплику.

В конце концов, кому, как не копу знать, как именно будут работать мои коллеги из окружной полиции? Тут нет дела, не будет даже заявления от кого-то, тут одни возможности… Причем не для Мэттью. А Санта Муэрте – ребята мстительные, они сами носом землю рыть начнут, чтобы узнать, кто именно им кровь пустил, да и Мэттью работает на их территории, значит, имел с ними дела уже не раз. Ему такой способ решения проблем будет куда безопаснее, чем обращаться к… Закону.

Видимо, Мэттью с некоторым опозданием, но пришел к этим же мыслям, потому как стоило мне опереться ладонью на пластиковую столешницу, он положил передо мной планшет, быстро вбил данные доступа к виртуальному серверу и нажал на папку с данными за сегодня.

– Признаться, ты странный коп, но не скажу, что это плохо. Смотри, все началось с того, что я услышал звук мотора, но в отель никто не зашел. Я не придал этому значения, люди часто останавливаются тут и заходят не сразу, ну знаешь, вещи там забрать и все такое… Или просто такси за кем-то.

Я кивнул и нажал на воспроизведение записи. На парковку перед мотелем, где одиноко стояла тачка Санта Муэрте, въехал черный, затонированный наглухо фургон. Удивительно, но его номера были не скрыты, и я записал их, не особо, впрочем, надеясь на успех в поисках. Из фургона вышло трое мужчин, двое из них были одеты как типичные телохранители какого-нибудь богатого корпората, а третий напоминал суперагента из новомодного фильма: экипированный во все черное, включая длиннополый плащ, наверняка еще и кожаный. Все трое были в солнцезащитных очках, что, учитывая время их прибытия, было достаточно… Показательно. Видеть при такой темноте в очках могли бы только те, кто имел вполне неплохие глазные импланты. Или же сами очки были не тем, чем казались? Вполне может быть, сейчас на рынке каждый день выходить что-то новенькое…

Тем временем троица обошла мотель и скрылась из виду, а из машины банды тут же вылезли двое крепких пареньков, один из которых общался в этот момент с кем-то через прижатый плечом к уху коммуникатор, и начали обходить фургон, попинывая по колесам. Их поведение не вызвало никакой реакции, и бандиты вернулись к своей машине, сев на капот и демонстративно вытащив из-под жилетов со спины ПП [10].

Долгие десять минут и тридцать две секунды не происходило ровным счетом ничего. Потом на парковку лихо, с дрифтом, влетела еще одна машина, богато разукрашенная неизвестным, но явно талантливым художником, вполне натуралистично изобразившим шипастые ветки, перевитые золотой цепью, ведущую к огромному золотому же кресту на капоте. Машина остановилась, и я понял, что все действующие лица прибыли – расположение горящих перед мотелем тачек совпало с видимым мною на видео. Двое парней замахали руками, потом один из них наклонился и постучал по задней двери машины, на которой сидел, и из нее с небольшой задержкой выползли еще двое.

Два, два… Ага, вот тут еще шесть. Вот он, наш десяток будущих трупов. Экспозиция готова.

Бандиты быстро перекидываются парой фраз, большая часть из них рассредоточивается по правой стороне парковки, чтобы держать в поле зрения «лицо» мотеля, практически выпуская из своего внимания фургон. Две минуты и тринадцать секунд ожидания и вот… Дверь мотеля распахивается. Одновременно с этим распахивается боковая дверца фургона и оттуда высовывается дуло легкого пулемета.

Камера мотеля бесстрастно фиксирует, как десяток молодых (и глупых) парней буквально решетит из пулемета, и еще двух автоматов выпрыгнувших из фургона по обе стороны от плюющего огнем дула «людей в костюмах». Выходящий из мотеля «спецагент», даже не повернув головы в его сторону, выстреливает оказавшемуся рядом муэртовцу в лицо из тяжелого пистолета. Во второй его руке – черный чемодан, которого до этого с ним не было. За ним двое "бодигардов" тащат волочащего ноги «пиджака», чей кровавый след теряется на фоне того, что расплескалось из бандитов. Пулемет замолкает. Два типа с автоматами деловито добивают тех, кто еще по какой-то немыслимой причине подавал признаки жизни. Дойдя до фургона, лидер «людей в костюмах» взмахивает рукой и бессознательное тело «пиджака» закидывают в недра машины.

Оглядевшись, «спецагент» на миг прижимает палец к виску, и я догадываюсь, что, скорее всего, он общается с кем-то через расширенную версию коммуникатора, подключенную напрямую, потому что хоть его губы и не шевелятся, сам он просто стоит без движений, словно болванчик, повернув голову в сторону мотеля. Спустя пару мгновений «агент» кивает, подтверждая мои мысли про разговор, открывает переднюю дверь и вместе с чемоданчиком скрывается за тонированным стеклом. Один из телохранителей вытаскивает из машины шесть гранат, неторопливо распределяет четыре из них по тачкам банды, и в конце отойдя на безопасное расстояние, метко закидывает снаряд с выдернутой чекой в окно дальней машины. Взрыв на миг ослепляет камеру, а когда картинка проясняется, я вижу, как то же самое проделывают со вторым авто… И оптика камеры, не выдержав куда более близкой вспышки, выходит из строя, фиксируя дальше только абсолютную черноту.

– Вот дерьмо-о-о… – тянет Мэттью с непередаваемой интонацией, которую мой голосовой анализатор определил, как глубокое отчаянье. Я, запустив пальцы в волосы за ухом, нажал на заметный только на ощупь паз и он отъехал внутрь и вбок, выдвигая разъем личного подключения. Вытянув кабель, я воткнул его в планшет Мэттью, скидывая себе только что просмотренное видео, после чего убрал разъем, чуть потянув тончайший провод на себя, чтобы активировать механизм сворачивания.

– Ну что ж… А, скажи вот еще. Ты кладовку закрываешь?

– Да, а что? – Мэттью непонимающе уставился на меня.

– Открытая она, та, что на втором этаже. Давно туда заглядывал?

– Это важно? – Хозяин мотеля снова перевел взгляд на черный экран планшета. – На прошлой неделе была уборка в номерах, я закрыл на ключ.

– Понял. Бывай, Мэттью. Деньги за номер, считай, плата за доставленные неудобства, – я легонько похлопал ладонью по пластику столешницы и выложил из кармана два ключа, которые сунул туда чисто машинально.

– Бывай, коп… – тоскливо донеслось мне уже в спину.

Вызывая в приложении коммуникатора такси, я быстро пробежался глазами по карте, находя адрес того кабинета, про который говорил Допиндер и указал его, как конечный пункт поездки.

Да уж, съездил так съездил… Надеюсь, парень выжил и сможет дополнить картину происходящего. Хотя, скорее всего, им с другом досталось в тот момент, когда та троица начала обходить мотель и вряд ли я узнаю что-то полезное.

Такси нашлось на удивление быстро, хоть мне и пришлось посветить полицейским значком, чтобы водитель все-таки забрал меня, а не свалил быстрее, чем прибыл, при виде трупов и остовов авто.

Путь до клиники мы проделали в молчании, и это было как раз то, что мне нужно, чтобы еще раз прокрутить в голове все, что я узнал сегодня, и понять, что узнал я мало. Что это за черти, как с этими чертями связан Смитсон и зачем похитили «пиджака» – три основных вопроса, на которые у меня не было ответов. Но я намеревался их найти, во что бы то ни стало и начать стоило с пары важных звонков… Один из которых я сделаю сразу после того, как проверю «обдолбыша», а второй – утром, иначе Линда «Мегера» Маклоуски сожрет меня с потрохами.

Определившись с планами, я вдруг понял, что испытываю давно забытое чувство, дьявольски опасное, но очень приятное. Азарт. «Я снова встал на твой след, Смитсон, и на этот раз я нутром чую, что ты влез в такие дела, которые наконец-то могут стать тебе поперек горла. И я приложу все усилия, чтобы ты подавился ими насмерть!»

_______________________________________

[1] Имеется в виду тяжело груженный транспорт, грузовик с полуприцепом.

[2] Thorton Mackinaw "Saguaro" – пикап, который любят кочевники (люди, выбравшие жизнь в дороге и на пустошах между городами) за хорошую проходимость, возможность модернизации и относительную неприхотливость.

[3] Bib & Tucker – производители Теннессийского бурбона, среднего ценового сегмента, но изготавливающегося мелкими партиями.