Тайная поклонница

Глава вторая

Сюжет катился по наклонной, но Джулиан Вос все равно заставлял свои пальцы двигаться по клавиатуре. Он определил, что будет тридцать минут писать без остановки. Следовательно, за тридцать минут работу необходимо было завершить. Его герой, Векслер, который путешествовал во времени в прошлое, теперь размышлял о том, как сильно он скучает по фастфуду и сантехнике будущего. Все это надо бы удалить, но он должен писать еще тридцать секунд.

Двадцать девять. Двадцать восемь.

Входная дверь гостевого дома открылась и закрылась. Джулиан нахмурился, но не оторвал взгляд от курсора. На экране Векслер повернулся к своему коллеге и сказал: «Сегодня днем здесь никого не должно быть».

Сработал таймер.

Джулиан медленно откинулся на спинку офисного кожаного кресла, позволил себе оторвать руки от клавиатуры и положил их на колени.

– Эй? – не оборачиваясь, окликнул он.

– Это мама. – Четкие шаги переместились из прихожей в коридор под лестницей, который вел в кабинет с видом на двор. – Я стучала несколько раз, Джулиан, – сказала мать, останавливаясь в дверном проеме за его спиной. – Что бы ты там ни писал, должно быть, это очень увлекательно.

– Да. – Поскольку она не спросила, что именно он пишет, он предположил, что ей это неинтересно, и не стал вдаваться в подробности. Джулиан развернул стул и встал. – Прости, что заставил ждать. Я заканчивал тридцатиминутный цикл.

Коринн Вос выдавила легкую улыбку, на мгновение проявились морщинки вокруг глаз и по бокам рта.

– Вижу, ты до сих пор придерживаешься строгого графика.

Джулиан коротко кивнул.

– В холодильнике – только газировка, – сообщил он, жестом приглашая мать первой выйти из кабинета.

Удаление слов было частью процесса литературного творчества – он много читал о методах составления текста в «Структурировании вашего романа», – но матери не стоит видеть, как Векслер поэтично рассуждает о чизбургерах и уборных. Тот факт, что Джулиан взял перерыв в преподавании истории, чтобы писать художественную литературу, уже доставил ей достаточно удовольствия. Не стоит подливать масла в огонь.

– Выпьешь со мной по стаканчику?

Она наклонила голову, ее взгляд на мгновение метнулся через его плечо к экрану компьютера.

– Да, пожалуй. Газировка – звучит прекрасно.

Они молча перешли на кухню, Джулиан достал из шкафчика два тонких стакана, наполнил их и протянул один матери, которая так и не присела. Не желая быть невежливым, Джулиан тоже остался стоять.

– Как тебе здесь? – спросила Коринн, постукивая по стакану зелеными ногтями цвета Сакраменто^[6]. Они всегда были выкрашены в один и тот же оттенок, соответствующий логотипу «Виноградника Воса». – Удобно?

– Очень.

– Ты уверен, что не хочешь перебраться в главный дом? – Она с озадаченной улыбкой обвела взглядом кухню. – Там есть еда. И все для готовки. Без этих причин для беспокойства ты мог бы больше сосредоточиться на писательстве.

– Ценю твое предложение, но я бы предпочел тишину.

Они в молчании потягивали газировку. На запястье Джулиана тикали часы. Он не слышал, но мог чувствовать мягкое движение секундной стрелки, обегающей темно-синий циферблат.

– Дела в «Восе» идут гладко?

– Конечно. С чего бы им идти иначе?

Коринн с излишним рвением поставила на стойку стакан и сложила руки на груди, пригвоздив его взглядом, который вызвал у него странный приступ сентиментальности. Этот взгляд напомнил ему о тех временах, когда его сестра Натали в детстве доставляла им неприятности на винограднике. Они возвращались домой и обнаруживали, что Коринн ждет их у задней двери с нахмуренным лбом и указанием немедленно привести себя в порядок к ужину. Его семью ни в коем случае нельзя было назвать дружной. Они были просто родственниками. Несли на себе груз одной и той же фамилии. Но в прошлом были случаи, например, когда он появлялся у задней двери незадолго до наступления темноты, весь в грязи и веточках, и мог притвориться, что они такие же, как любая другая семья.

– Джулиан, я бы хотела поговорить с тобой кое о чем, если у тебя найдется минутка.

Он мысленно вычел пятнадцать минут из своего следующего писательского спринта и добавил их к заключительному за день, сравняв счет. Точно по расписанию.

– Да, конечно.

Коринн повернула голову и посмотрела на акры, раскинувшиеся между гостевым домом и главным зданием. Земля, ряд за рядом заполненная виноградом Воса. Пышные зеленые лозы обвивали деревянные столбики, гроздья темно-фиолетовых ягод были согреты и взращены солнечным светом Напы. Более половины этих столбиков стояли там еще с тех пор, как в конце пятидесятых их прадед основал виноградник и начал поставки с «Виноградников Воса».

Другая половина была уничтожена лесным пожаром четыре года назад.

Тогда, когда он в последний раз был дома.

Он как будто вслух вспомнил ту адскую неделю: Коринн снова сосредоточилась на нем.

– В Напе сейчас лето. Ты знаешь, что это значит.

Джулиан кашлянул.

– Достаточное количество винных дегустаций, чтобы превратить Святую Елену в пьяный Диснейленд?

– Да. И я знаю, что ты занят, и не пытаюсь тебе мешать. Но чуть меньше, чем через две недели состоится фестиваль. «Вина с холмов Напы». Название нелепое, но оно привлекает много внимания средств массовой информации, не говоря уже о публике. Естественно, Вос примет живейшее участие, и в глазах прессы – и Долины в целом – будет неплохо, если ты будешь присутствовать. Поддержишь семейный бизнес. – Казалось, она очарована лепниной карниза. – Если сможешь быть там с семи до девяти вечера, этого будет достаточно.

Просьба заставила его задуматься. Именно потому, что это была просьба матери, а Коринн просила редко. Если только не было очень веской причины – особенно в отношении того, что связано с виноградником. Она очень гордилась тем, что сама руководит делами. И все же он не мог избавиться от ощущения, что что-то не так.

– Семейный бизнес нуждается в дополнительной поддержке?

– Думаю, это не повредит. – Выражение ее лица не изменилось, но что-то мелькнуло в глубине глаз. – Конечно, беспокоиться не о чем, но в Долине большая конкуренция. Много новичков.

Зная Коринн, это было равносильно признанию беды. Но как велики неприятности? Джулиан не знал, но тема винодельни четыре года назад была для него закрыта. Решительно. Его отцом. Тем не менее разве он мог игнорировать скрытую нотку огорчения в тоне матери?

– Что я могу сделать? – Он тяжело откашлялся. – Могу я чем-нибудь помочь?

– Можешь присутствовать на фестивале, – тут же отозвалась она, и улыбка вернулась на ее лицо.

Не имея другого выбора, кроме как на время уйти от этой темы, Джулиан кивнул.

– Конечно.

Если Коринн и почувствовала облегчение, то показала это лишь на мгновение, опустив сцепленные руки и встряхнув ими.

– Замечательно. Я бы посоветовала тебе сделать отметку в календаре, но подозреваю, что это первое, что ты сделаешь, когда я уйду.

Джулиан натянуто улыбнулся.

– Ты не ошибаешься.

О чем в семье Вос точно были осведомлены – так это об индивидуальных причудах друг друга. И недостатках. Коринн ненавидела полагаться на кого-либо, кроме себя. Джулиан нуждался в жестком расписании. Его отец, которого сейчас уже не было с ними, был до такой степени одержим выращиванием идеального винограда, что все остальное отошло для него на второй план. А его сестра, Натали, никогда не отказывалась от интриг или планирования розыгрышей. Хорошо, что она сейчас была в отъезде, терроризировала население Нью-Йорка в трех тысячах миль от Напы.

Оставив стакан на стойке, Джулиан последовал за матерью к двери.

– Не буду тебя задерживать, – быстро сказала она, поворачивая ручку и выходя в поток солнечного света. – О, пока я не ушла: сегодня вечером на улице может случиться небольшой переполох, но тебе не о чем беспокоиться.

Джулиан резко остановился, маячившая перед глазами картинка приложения «Секундомер» развеялась, как дым.

– Что ты имеешь в виду под небольшим переполохом? Такого понятия не существует.

– Полагаю, ты прав. – Она поджала губы. – Это будет просто переполох.

– Какого рода?

– Садовница. Заедет посадить несколько бегоний.

Джулиан не смог скрыть недоумения.

– Зачем?

Карие глаза, такие похожие на его собственные, вспыхнули.

– Потому что я наняла ее для этого.

Он издал короткий смешок.

– Мне наплевать на цветы, и я здесь единственный, кто на них смотрит.

Они оба остановились и заметно приосанились. Спорить было ниже их достоинства. Они были цивилизованными. Их учили улыбаться и преодолевать гнев, не поддаваться желанию победить. Победа означала, что все разойдутся наполовину удовлетворенные, с облегчением вернувшись в свои собственные отдельные мирки.

– Во сколько она приедет?

У Коринн слегка дрогнул уголок рта.

– В три. – Она улыбнулась и вышла на крыльцо. Спустилась на одну ступеньку, другую. – Приблизительно.

У Джулиана дернулся глаз.

Он терпеть не мог слово «приблизительно». Если бы он мог удалить из словаря одно слово, это было бы «приблизительно», за которым последовали бы «почти» и «несколько». Если эта садовница назвала только приблизительное время прибытия, они не поладят. Лучше оставаться внутри и не обращать на нее внимания.

Это должно быть достаточно просто.

* * *

Садовница приехала, когда до конца его литературного спринта оставалось пять минут.

Раздалось нечто вроде звука грузовика, с хрустом остановившегося на посыпанной галькой подъездной дорожке. Урчащий двигатель смолк. С визгом хлопнула дверь. Залаяли две собаки.

Простите, три собаки.

Господи. Боже.

Что ж, если им что-то от него нужно, они должны будут чертовски хорошо запастись терпением.

Он даже не собирался отвлекаться, чтобы взглянуть на время.

Но, учитывая, что он начал эту тридцатиминутную литературную сессию в четыре часа, Джулиан предположил, что сейчас около половины пятого – и это означало, что садовница опоздала в общей сложности на полтора часа. Опоздала на столько, что это даже не могло считаться опозданием. Просто полномасштабное отсутствие.

Он даст ей это понять. Как только сработает таймер.

– Эй? – с подъездной дорожки донесся чрезвычайно жизнерадостный голос, за которым последовал хор возбужденного лая. – Мистер Вос?

Пальцы Джулиана едва не замерли на клавиатуре, когда его назвали мистером Восом. В Стэнфорде он был профессором Восом. Или просто профессором.

Мистером Восом называли его отца.

На долю секунды движения его пальцев стали скованными.

Он начал печатать быстрее, чтобы компенсировать заминку. И продолжал работать, когда открылась входная дверь дома.

– Привет! Что, все ушли?

Что-то в голосе этой садовницы – и явной нарушительницы границ – вызывало у него воспоминания, но он не мог точно припомнить соответствующее лицо. Какого черта ей приспичило входить в дом, если сад находится снаружи? Неужели мать наняла эту женщину в отместку за то, что он четыре года не приезжал домой? Если так, то пытка оказалась эффективной. С каждым скрипом ее шагов по коридору у него подскакивало кровяное давление.

– Я здесь, чтобы посадить ваши бегонии… Мальчики! Мерзавец!

Если Джулиан не ошибся, ему на плечи легла пара лап. Другой пес холодной, мокрой мордой обнюхал бедро и попытался оторвать его пальцы от клавиатуры. На мгновение взгляд Джулиана упал на секундомер. Еще три минуты.

Если он не закончит сеанс, то весь вечер не сможет расслабиться. Но было трудно сосредоточиться, видя в мониторе компьютера отражение рыжего лабрадора. Словно почувствовав внимание Джулиана, животное перевернулось на ковре на спину и вывалило язык.

– Мне так жаль прерывать… – раздался позади него яркий, почти музыкальный голос. – О, вы просто собираетесь продолжать в том же духе. Ладно. – На часть стола упала тень. – Понимаю. Что-то вроде тайм-сессии. – Она вздрогнула, как будто только что узнала, что он – бродящий по комнате призрак, а не тот, кто просто ценит минуты и множество их применений. Возможно, ей следует принять это к сведению. – Ты не можешь остановиться… – медленно произнесла она, согревая своим присутствием правую верхнюю часть его спины, – пока не закончится секундомер, иначе не заработаешь свой стакан виски.

Погоди.

Что?

О, господи. Векслер снова озвучил мысли Джулиана.

А садовница читает через его плечо.

Наконец таймер сработал, открыв собачье соревнование по вою.

Джулиан прижал указательным пальцем красную кнопку таймера на телефоне, глубоко вздохнул и медленно повернулся в офисном кресле руководителя, готовя упрек века. На историческом факультете Стэнфорда он был известен своей придирчивостью. Требовательностью. Строгостью. Но когда дело доходило до порицания студентов, он позволял говорить за себя оценкам. У него не было времени на дополнительные лекции в нерабочее время. Если студент просил о встрече, он, конечно, ее устраивал. Но лишь тогда, когда они планировали ее заранее. И да поможет бог тем, кто явится без предупреждения.

– Если есть какая-то причина, по которой вы решили без приглашения войти в мой дом, я с удовольствием ее выслушаю.

Он наконец повернулся.

Прямо перед Джулианом оказалась самая невероятная грудь, которую он когда-либо видел. Джулиан был не из тех, кто пялится на женщин. Но эта грудь была чуть ниже линии его глаз, всего в нескольких дюймах от лица. Отвести взгляд было просто невозможно. Бог свидетель, она впечатляла. Откровенно говоря, она была большой. Грудь была большой. И довольно сильно выделялась в нежно-голубой футболке, через которую он мог разглядеть узор в горошек на лифчике садовницы.

– Это правда? – вопросила грудь. – Вы не позволите себе выпить в конце дня, если не будете писать полных тридцать минут?

Джулиан встряхнулся, отчаянно пытаясь найти раздражение, которое испытывал перед грудью, но, похоже, обнаружить его оказалось непросто. Особенно когда он поднял глаза и наконец встретился взглядом со сверкающими голубовато-серыми глазами садовницы, и что-то, очень неожиданно, дрогнуло у него внутри.

Господи. Какая улыбка.

И полный хаос.

Светлые вьющиеся локоны ниспадали ей на плечи, но многие из них стояли дыбом, торчали во все стороны, как пружины из сломанного дивана. На ней было три ожерелья, и ни одно из них не подходило к остальным. Золото, дерево, серебро. Карманы торчали из-под края джинсовых шорт и… Да, ему действительно лучше сосредоточить свое внимание выше ее шеи, потому что смелые формы требовали признания, а делать это его не приглашали. Точно так же, как и ее не приглашали в гостевой дом.

И все-таки. У нее была великолепная фигура, и она не скрывала ни единого изгиба.

Что-то в восторженном наслаждении ее телом заставило его собственное затвердеть. Джулиан понял, что начинает возбуждаться, и это вынудило его сесть прямее и кашлянуть в кулак в поисках способа вернуть контроль над этой безумной ситуацией. На ковре в его кабинете вылизывались три собаки, и…

Что-то очень знакомое было в этой молодой женщине. Очень знакомое.

Может быть, они вместе ходили в школу? Весьма возможно. Долина Напы, может быть, и велика, но жители острова Святой Елены были сплоченной группой. Здешние виноделы и их работники, как правило, навсегда оставались местными. Передавали свои наработки будущим поколениям. Только сегодня утром, во время своей ежедневной пробежки, он наткнулся на Мануэля, нынешнего управляющего виноградником, чей отец эмигрировал из Испании, когда Джулиан учился в начальной школе. Сыну Мануэля было всего двенадцать, но он уже осваивал ремесло, чтобы однажды прийти на смену отцу. Если уж вино проникало в кровь семьи, оно, как правило, там и оставалось. Точно так же вино текло в жилах большинства местных жителей. За исключением новоиспеченных технологических миллионеров, бахвальства ради скупавших виноградники, текучесть местных кадров была невелика.

Так что, конечно, если бы он ходил в школу с этой нынешней садовницей, он бы это запомнил.

Ее было бы сложно забыть.

Но почему внутреннее чутье твердило ему, что он должен хорошо ее знать?

Будет лучше, если он поведет себя так, как будто это их первая встреча, просто на случай, если он ошибся, верно? Мужчины вечно пытаются подцепить женщин, утверждая, что откуда-то их знают. Или так ведет себя только его коллега Гарт?

Джулиан встал и протянул руку.

– Я Джулиан Вос. Приятно познакомиться.

Свет в ее глазах явно потускнел, и в этот момент он заподозрил, что уже испортил их знакомство. У него все внутри скрутило от того, как она быстро заморгала и снова улыбнулась, словно пытаясь расхрабриться. Не успел он все-таки спросить, почему она кажется ему такой знакомой, как она заговорила.

– Я Хэлли. Приехала, чтобы посадить ваши бегонии.

– Ясно.

Она была невысока. На несколько дюймов ниже его. С загорелым носом, на который он, казалось, не мог перестать пялиться. Впрочем, это более уместно, чем пялиться на ее невероятную грудь, предположил он. Лучше придерживаться носа.

– Вам что-то от меня нужно?

– Да, нужно.

Теперь она, казалось, стряхнула с себя все, что происходило у нее в голове. Почему у него возникло такое чувство, будто он ее разочаровал? И вообще, почему ему так сильно хочется прочесть ее мысли? Эта непунктуальная женщина со своими собаками помешала ему работать, а у него оставалась еще одна тридцатиминутная сессия до окончания рабочего дня.

– Водопровод, к которому подключен наружный шланг, отключен, так как здесь никто не жил. Мне он понадобится, чтобы полить бегонии после того, как я их посажу. Ну, понимаете? Чтобы по-настоящему справить им новоселье. В подвале или, может быть, в прачечной должен быть кран?..

Он проследил, как ее рука имитирует движение, будто поворачивая кран, и отметил множество колец. Грязь у нее под ногтями, без сомнения, была от работы в саду.

– Понятия не имею.

Она откинула с глаза локон и лучезарно улыбнулась.

– Я пойду посмотрю.

– Пожалуйста. Будьте моей гостьей.

Прошла секунда, прежде чем она повернулась, как будто ожидая от него большего. Он промолчал, и она свистнула собакам, подняв всю троицу на ноги.

– Давайте, мальчики. Пошли. – Она уговаривала их идти по коридору, энергично почесывая собак за ушами.

Не сразу осознав, что делает, Джулиан последовал за ними.

Все в ее движениях притягивало взгляд. Они были расслабленны и одновременно находились под контролем. Она была как ходячий вихрь: натыкалась на своих собак, извинялась перед ними и кружила в поисках этого самого крана. Входила и выходила из комнат, бормоча что-то себе под нос, окруженная сворой зверья.

Он не мог отвести от нее взгляда.

Джулиан опомниться не успел, как последовал за Хэлли в прачечную и обнаружил, что она стоит на четвереньках, пытаясь повернуть влево круглый кусок металла, а ее собаки лают, как будто подбадривают или, может быть, инструктируют.

Неужели пять минут назад в этом доме царила мертвая тишина?

– У меня почти получилось, мальчики, держитесь.

Она застонала, напряглась, ее бедра приподнялись, а у него кровь отхлынула от головы вниз с такой скоростью, что едва не начало двоиться в глазах.

Один из псов повернулся и залаял на него.

Будто сказал: «Что ты там встал, придурок? Помоги ей!»

Его единственным оправданием было то, что он оказался совершенно ошарашен молниеносным выбросом энергии, который она вызвала за считаные мгновения. И да, также из-за ее привлекательности – странного сочетания сияющей пин-ап-девушки и неопрятной матери-земли – он совершенно неуместно отвлекся на ее внешность.

– Пожалуйста, встаньте с пола, – быстро произнес Джулиан, расстегивая пуговицы на манжетах рубашки и закатывая рукава. – Я его включу.

Когда она отпрянула назад и встала, ее волосы растрепались еще больше, и ей пришлось одернуть задравшиеся джинсовые шорты.

– Спасибо, – выдохнула девушка.

Она смотрит на его предплечья?

– Не за что, – медленно сказал он, занимая ее место на полу.

Глядя в отражение крана, он мог бы поклясться, что она улыбнулась его согбенной фигуре, особенно его заднице, но отражение, вероятно, просто искажало.

Или нет?

Усмехнувшись про себя над всей этой странной ситуацией, Джулиан взялся за кран и до упора повернул его влево.

– Готово. Хотите проверить?

– Хочу… – хрипло сказала она. – О, шланг? Я… я уверена, что вода включена. Спасибо.

Джулиан поднялся на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хэлли, словно торнадо, выносится из дома, а четвероногие поклонники следуют за ней с выражением полной преданности в глазах. Когти прощелкали по деревянному полу и исчезли за дверью. Воцарилась полная тишина.

Слава богу.

И все же он последовал за Хэлли.

Сам не понимая зачем. Его ждала работа.

Возможно, из-за того, что испытывал странное чувство неуверенности, как будто провалил экзамен.

А может быть, потому что так и не ответил на ее вопрос.

Это правда? Вы не позволите себе выпить в конце дня, если не будете писать полных тридцать минут?

Если эта молодая женщина достаточно прямолинейна, чтобы расспрашивать незнакомца о его привычках, существует большой шанс, что у нее возникнет несколько неудобных вопросов, на которые у него не окажется времени или желания отвечать. И все же он продолжал стоять на крыльце, наблюдая, как она опускает бортик своего белого пикапа и начинает выгружать поддоны с красными цветами. Крошечная женщина, которая едва доставала ему до подбородка, пошатнулась под тяжестью первого поддона, и Джулиан, не раздумывая, бросился вперед. Собаки залаяли при его приближении.

– Я отнесу цветы. Просто скажите, куда их поставить.

– Я еще не уверена! Просто поставьте их на лужайку. Там, где начинается вон та линия кустарников.

Подняв поддон с цветами, Джулиан нахмурился.

– Вы не уверены, куда собираетесь их сажать?

Хэлли улыбнулась через плечо.

– Пока нет.

– Когда вы решите, куда они должны пойти?

Садовница опустилась на колени, наклонилась вперед и разгладила руками вскопанную коричневую почву.

– Цветы более или менее решают сами. Я буду перемещать их по отдельным контейнерам, пока они не будут выглядеть как надо.

Джулиану не очень понравилось, как это прозвучало. Он остановился в нескольких футах от нее, безуспешно пытаясь не замечать обрывки потертой белой джинсовой ткани на тыльной стороне ее бедер.

– Я полагаю, они будут находиться на равном расстоянии друг от друга.

– А может, нет?

Точно. Мать определенно его наказывала. Она отправила к нему эту садовницу с пышными формами, чтобы сбить его с толку и выставить напоказ его потребность в организации. Подробных планах. Расписании. Хотя бы относительном здравомыслии.

Она рассмеялась над выражением его лица, встала и на мгновение прикусила губу. Провела руками по потертым коленям шорт. Она что, покраснела? Когда она была в доме, он мог бы поклясться, что она оценивает его телосложение. Теперь, однако, она проскользнула мимо, как будто стесняясь посмотреть ему в глаза. Миниатюрный светловолосый ураган метнулся к грузовику за набитой инструментами холщовой сумкой и двинулся назад через двор в его сторону.

– Итак, – начала она, проходя мимо него. – Вы сделали перерыв в преподавании, чтобы написать книгу. Это так волнующе. Что заставило вас решиться на это?

Он наконец поставил поддон с цветами.

– Откуда вы знаете?

Она замерла с совком в руке.

– Мне сказала ваша мать.

– Ясно.

Теперь он не знал, что делать со своими руками. Они были слишком грязными, чтобы сунуть их в карманы, поэтому он просто стоял и смотрел на них.

– Я давно собирался это сделать. Написать книгу. Хотя случай представился раньше, чем я ожидал.

– Ой. Почему?

Хэлли опустилась на колени прямо на землю, и у него скрутило желудок.

– Принести вам полотенце или что-нибудь в этом роде?

Она бросила на него удивленный взгляд, но ничего не ответила. Джулиан подумал, что он тянет время. Он не знал, как ответить на ее вопрос. Почему он вернулся в Напу и занялся написанием книги раньше, чем собирался? Ответ был личным, и он никому не говорил этого вслух. Однако по какой-то причине мысль рассказать об этом Хэлли не заставила его почувствовать себя неловко. В конце концов, она небрежно копалась в земле, вместо того чтобы ждать его ответа, как какого-то монументального откровения.

– Я немного изменил порядок моего плана на десять лет после того, как… ну, у моего коллеги из Стэнфорда, Гарта, случилось что-то вроде нервного срыва.

Она отложила совок. Развернулась на пятой точке и уселась на землю лицом к нему, скрестив ноги.

Но ее безраздельное внимание не сбило его с толку и не заставило пожалеть, что он пошел по этому пути. Ее колени были перепачканы землей. Это низко – так на него воздействовать! Ниже не бывает!

– Обычно я преподаю все лето. Иногда – круглый год. Я… не знаю, что, черт возьми, делать в отпуске.

Взгляд Хэлли скользнул мимо него к раскинувшемуся винограднику, и он понял, о чем она подумала. Он приехал, чтобы провести отпуск дома, на всемирно известном винограднике своей семьи. Нет. Все не так просто, как кажется. Но это совсем другой разговор.

– В общем, ближе к концу весеннего семестра во время одной из моих лекций случился переполох. Студент пробежал по коридору и прервал мой урок о географических концепциях времени. Меня попросили помочь. Гарт… – Тяжелое воспоминание заставило его потереть затылок, и он запоздало вспомнил, что у него грязные руки. – Он заперся в своем кабинете. И не хотел выходить.

– О нет. Бедняга, – пробормотала Хэлли.

Джулиан коротко кивнул.

– У него были какие-то личные проблемы, о которых я не знал. Вместо того чтобы разобраться с ними лицом к лицу, он взял на себя тяжелую учебную нагрузку и…

– Это оказалось слишком.

– Да.

Одна из собак подошла к Хэлли и ткнулась носом ей в лицо. Она позволила себя лизнуть, рассеянно погладив животное по голове.

– Сейчас ему лучше?

Джулиан подумал о непринужденном телефонном разговоре, который состоялся у него с коллегой три дня назад. Гарт даже рассмеялся, что принесло Джулиану облегчение, но в то же время наполнило некоторой завистью. Если бы только он был таким же жизнерадостным и так же быстро шел на поправку, как его друг.

– Он берет столь необходимый отпуск.

– И… – Она снова взяла свою лопатку и принялась копать совершенно новую ямку. Насколько он мог судить, с первой она так и не закончила. – Ситуация с Гартом тоже заставила вас захотеть сделать перерыв?

В его горле образовался камень.

– Мы преподавали одинаковое количество часов, – сказал он отрывисто, опустив тот факт, что у него были свои – непризнанные – личные проблемы. Многие из которых имели отношение к его нынешнему окружению. Воспоминания о том, как сжимаются сухожилия на горле, как тяжесть давит на грудь. Головокружение и неспособность найти опору в тех, кто сейчас рядом. Джулиан решительно отбросил эти мысли, возвращаясь к вопросу о Гарте. – У нас была та же нагрузка на курсе с очень небольшим запасом изменений. Отступление просто показалось мне мудрым поступком. К счастью, я оставил некоторую гибкость в своем расписании.

– Ваш десятилетний план.

– Верно. – Он оглянулся на ее грузовик, отметив ярко-синюю с фиолетовым надпись «Цветы Бекки». – Как у хозяйки бизнеса, у вас наверняка тоже такой есть.

Она поджала губы и бросила на него с земли застенчивый взгляд.

– Может, подошел бы одночасовой план? – Ее руки замерли. – А, нет, забудьте. Я еще даже не решила, где буду брать ужин: в закусочной или у Франческо по дороге домой. Думаю, у меня есть десятиминутный план. Вернее, был бы, если бы я знала, куда пойдут эти цветы. Мальчики!

Собаки набросились на нее, радостно обнюхивая шею. Кажется, она позвала их с явной целью пустить под откос ход своих мыслей.

– Кто такая Бекка? – спросил Джулиан, поморщившись при виде слюны, оставшейся на ее плече. – На вашем грузовике написано «Цветы Бекки», – объяснил он немного слишком громко, пытаясь заглушить странное биение своего пульса. Он никогда в жизни не встречал никого настолько сумбурного. В земле, с цветами и собаками и безо всякого плана.

– Ребекка была моей бабушкой. Она основала «Цветы Бекки» еще до моего рождения. Научила меня ухаживать за садом. – Она слегка наклонила голову, не встречаясь с ним взглядом. – Ее не стало в январе. Просто… сердечная недостаточность. Во сне. – Тень пробежала по ее лицу, но улыбка быстро вернулась на него. – Она посадила бы ваши цветы на равном расстоянии друг от друга.

– Мне очень жаль, – сказал он и осекся, поняв, что она уже посадила три больших куста красных цветов и сопутствующую зелень.

Это было сделано так быстро и органично, пока они разговаривали, что он даже не заметил. Отступив назад, Джулиан визуально соединил посадки с домом и обнаружил, что она как бы… заполнила цветами пустые пространства между окнами. Будто убрала пробелы. Сделала ли она это бессознательно? Казалось, здесь был какой-то метод, который он не мог расшифровать. Тем не менее расстояние было слишком большим, и она уже располагала следующий куст немного левее, от чего у него зарябило в глазах.

– Не могли бы вы просто посадить его поближе к остальным? Вы находитесь прямо на краю полукруга. Если наклонить голову. И прищуриться.

Как и во время их первой встречи в кабинете, он почувствовал ее разочарование, хотя она продолжала улыбаться.

– Ой. – Она тряхнула светлыми кудрями. – Конечно.

– Не берите в голову.

Слова слетели с его губ прежде, чем он осознал, что произнес. Но она уже пересадила цветы поближе к остальным. Похлопала вокруг них по земле и включила шланг для полива. И теперь она собирала свои вещи, засовывая лопатку в карман, в котором, если он правильно помнил, ее раньше не было. Собаки, приплясывая на лапах, нарезали вокруг нее круги в предвкушении неминуемого отъезда.

Да, они уезжают.

Слава богу. Верно? Теперь он сможет вернуться к работе. Кстати, сколько прошло времени?

Неужели он действительно потерял счет минутам с того момента, как приехала Хэлли?

Джулиан был так поражен это редкой ситуацией, что, пока он пытался ее осознать, Хэлли со своим фан-клубом оказалась уже на полпути к грузовику.

– Пока, Джулиан! – крикнула она, бросая сумку с инструментами в открытый кузов грузовичка, открывая скрипучую дверь со стороны водителя и отступая назад, чтобы собаки могли забраться внутрь. – Удачи с книгой. Было действительно приятно снова тебя увидеть.

– Подожди. – Он замер. – Снова?

Она завела грузовик и молча отъехала с подъездной дорожки.

Они встречались раньше. Он же это знал! Но где? Как?

Тишина, воцарившаяся после беспокойного присутствия Хэлли, в конце концов напомнила Джулиану, с какой целью он приехал в Напу. На его внутреннем экране замигал курсор. Время идет. И он больше не может думать о пин-ап-матери-земле или о том, что она чрезвычайно хорошенькая. Она нарушила его распорядок дня, но теперь порядок восстановлен.