– Может и так, лапушка. Ты натерпелась столько всего, что я прекрасно могу понять твой мозг в стремлении забыть ту часть жизни. Правда, от себя не спрячешься. Когда-нибудь ты всё вспомнишь, всё доброе и светлое, что с тобой случалось.
Она только вздохнула, и я решил отнести её в спальню. Пусть отдохнёт. Льё задерживался, да и будет лучше, если Ада не узнает во сколько он придёт и что расскажет.
Я устроился на кровати, лениво пролистывая соцсети – давно не заглядывал туда, птичка за это время успела сбегать в душ и вернулась в одном только полотенце. Конечно, было бы неплохо продолжить начатое в машине, но уверенности в желаниях Ады у меня не было. Ей трудно, гораздо труднее чем мне или Льё, потому что мы давно смирились со всем, даже с тем, о чём не могли подумать.
Ада скинула полотенце и перебирала вещи в шкафу, наверное искала пальто, похожее на то, что было у Льё. Он хранил его очень давно и всё никак не решался выкинуть. Когда-то оно принадлежало его единокровному брату, тоже экзистенциалисту. Отношения у них не ладились, отчасти из-за того, что я достался именно Льё, хоть это и по праву – лучшая сущность сильнейшему. Может, от отчаяния, может, от вечного чувства соперничества, этот мелкий экзистенциалист влез в конфликт между людьми, да ещё и в буфере, и применил силу. Да-а-а. Сложный был момент, мы пытались как могли исправить ситуацию, но поплатились изгнанием. А брат – жизнью. Хотя, он сам так решил. Мне кажется, что Льётольв до сих пор винит себя, правда никогда в этом не признается.
– Ден! – голос Ады вывел меня из задумчивости, я отбросил телефон и взглянул на неё: помню, это лёгкое летнее пальто первым вытащил из её шкафа, когда собирал вещи. Насыщенного тёмно-бордового цвета, с крупными стилизованными застежками на груди, длинное, с золотыми крошечными языками пламени по подолу.
– Ты великолепна, птичка.
– Жаль, некуда его выгулять. В форме не люблю появляться на заданиях… Хотя, – она призадумалась, туманно глянув поверх меня в окно, – для битвы с вашим супер-влиянием подойдёт. Красиво. Броско.
– Нравится тебе красоваться, – улыбнулся я.
– А почему нет? Если есть, что показать? – Ада выставила голую ногу вперед, уперев её в кровать. – Мне кажется, я схожу с ума от происходящего.
– Кажется, кому-то просто надо отвлечься, – я поднялся, схватил её за талию и увлёк на кровать.
– И ты, конечно, знаешь, как?
– Ещё бы, – теперь мне ничего не мешало идти к намеченной цели. Я провел рукой по её бедру, забираясь выше, откровенно обозначая свои желания.
– Хочешь опять получить обвинения в озабоченности?
– Да плевать. Что поделать, если когда ты рядом, я не могу себя контролировать.
– Будто я могу, – Ада перелезла через меня и упала в подушки.
Только я попытался добраться до неё, как в прихожей громко хлопнула дверь – похоже вернулся Льё. Он что-то бубнил, шумно сбрасывал обувь, дергал не в ту сторону дверь в ванную, гремел посудой на кухне и даже умудрился что-то разбить. Мы с Адой молча смотрели друг на друга, пока она не прошептала:
– Пойди, поговори с ним. Что-то произошло…
Мне совершенно не хотелось сейчас видеть Льё, а тем более говорить с ним, но это безобразие нужно было прекратить. Он и так умудрился превратить мою квартиру в чёрти что.
Света ни в прихожей, ни на кухне не было. Льётольв ползал около окна, собирая с пола осколки, не жалея своего костюма.
– Эй, – позвал я.
– Что? – буркнул он.
– Свидание не удалось?
– Фениксы поработали с ней.
– Сильно?
– Неаккуратно. Этот тупица Герша похоже давно следил за мной, как я не додумался сразу, в чём там дело. По подобию Сёртуна он стирал свои отпечатки в её памяти, только оставлял подделку. Если бы я сосредоточился и присмотрелся чуть лучше, – Льё двинул кулаком в стену. – Моих следов он точно не нашёл, во всяком случае тех, о которых я переживаю.
– М-да… Думаешь, Сёртун догадывался о твоих планах?
– Скорее, он хотел воспользоваться моими наработками и забрать силу себе.
– Он же Феникс, Льё. Не вышло бы.
– Не будь так уверен, Денеб. Вспомни, тогда… С братом.
– Тогда Сёртуну помогали! Сейчас ни один экзистенциалист не пойдёт на такое!
– Ну да… Таких отморозков как мой брат не осталось. Только я… – он сел на пол и взлохматил волосы. – Какой идиотизм! Потерять стольких людей, близких людей! У меня брат, у него вся команда… И вернуться к тому же самому! Это какая-то насмешка судьбы, Ден. Только теперь на кону жизни тех, кто в сотни раз мне дороже.
– Кстати об этом, – я сел рядом с ним. Конечно, я обещал Адочке ничего не говорить Льё, но в новых обстоятельствах её безопасность должна быть на первом месте.
– Что ещё?
– Сначала скажи, что теперь с Майей будет?
– Я наплёл ей о том, что везу картины на выставку, и пригласил поехать с нами. Завтра утром она будет тут. Надеюсь, за пару дней мы управимся с делами и…
– И?
– Влияние почти сформировано, медлить нельзя. Не знаю, с кем ещё может быть связан Герша, и что он натворит, если мы не уничтожим эту гадость.
– А сила?
– Не хочу. Просто поедем, все вместе разберемся с влиянием и всё, – он поднял крупный осколок и подбросил его в руке. – Говори, что у тебя.
– У меня Ада.
– И? – Льё посмотрел на меня так пристально, что по коже побежали мурашки.
– Кажется, мы действительно перешли какую-то грань. Которую никто и никогда не преодолевал.
– О чём ты?
– В ней моя частичка, – как можно спокойнее попытался сказать я, но дыхание спёрло. Впрочем, Льётольв тоже перестал дышать и с силой схватил меня за руку.
– Как вы поняли? – выпалил он. – Так не бывает!
– Значит, бывает. Она светится, Льё. Поблескивает.
– И что делать?
– Если бы я знал.
– Марсель в курсе, что у вас особенные отношения. И видел нас рядом, спокойную Аду. Он понимает, что я совершил для этого. Мы должны сделать всё, чтобы до неё никто не добрался, слышишь?! – он поднялся и схватил меня за рубашку.
– Тогда забудь о влиянии. Это слишком рискованно. Нужно затаиться, уйти на дно, наблюдать. И беречь птичку.
– Нет. Если мы не покажем нашу силу, то рано или поздно всё закончится слишком плохо. Нужно ставить жирную точку, а потом начинать новое предложение. Иначе история снова повторится, как повторяется сейчас.
– Как знаешь, я с тобой до последнего. Но если нужно будет выбрать…
– Мы оба выберем Аду.
Буфер. Москва. Ада.
Ден и Льё разговаривали уже довольно долго. Мне хотелось пойти к ним: за окном слышались далёкие раскаты грома, и я боялась. Но им нужно было поговорить без меня. Поэтому отвернувшись от окна, я лежала и думала. Частичка Денеба – что это? Как она ощущается? Как ребенок в животе или что-то иное? Во всём ли теле? Я распахнула пальто, в котором всё ещё лежала в кровати и принялась рассматривать себя: вроде ничего не изменилось, если не учитывать странного состояния в последнее время, которое я списывала на усталость и нервы.
Непонятно, мне пугаться или радоваться тому, что внутри находится частичка сущности? Никогда не слышала о таком. Да и о парах, как мы с Деном – тоже. Гулким эхом снова послышался гром, я запахнула пальто и обняла себя. Страшно. Льё же знает, что я боюсь грозы.
За окном вспыхнуло несколько раз жутким, почти фиолетовым светом, а вдогонку небо бросило сотню громовых раскатов. Я в ужасе подскочила с постели и бросилась в гостиную, но в дверях наткнулась на Дена и Льё. Они поймали меня каждый за свою руку, я же уцепилась в них со страшной силой.
– Она боится грозы, – пояснил Льё, осторожно поглаживая меня по плечу.
– Лапушка, – Ден провел рукой по волосам.
Я переводила взгляд с одного на другого, и не могла ничего сказать. Вот они – оба передо мной, две причины моего беспокойства, моего сумасшествия. Такие разные: тёмно-карие глаза с оранжевыми огоньками и черные, по форме немного напоминающие миндаль; нежные чуть припухлые губы, так лучезарно умеющие улыбаться, и красивые четкие формы других, загадочно поднимающих уголок в намёке; сильные, украшенные сотнями картин и слов руки, самые решительные и нежные на свете, и изящные, с длинными пальцами, пахнущими краской, руки художника. Сущность. Экзистенциалист. А между ними я. Феникс.
– Мне никогда не сделать выбор, – шепнула я, содрогнувшись от новой вспышки молний. Мой голос утонул в грохоте стихии за окном, по навесу застучали первые капли дождя. Я потянулась к Дену и поцеловала его, так кротко и опасливо, будто юная девочка. Он грустно улыбнулся в ответ, и тогда я повернулась ко Льё, чтобы поцеловать и его тоже. Разные, совсем разные. Сильный и чуткий, заботливый и ласковый, решительный и изящный.
– Смотри, лапушка, – произнёс загадочно Денеб.
Они отпустили меня, чуть отойдя в сторону. Я почувствовала напряжение в воздухе и заметила, как образ Дена размывается, затягивая и меня в странную полутень. Льё улыбался уголками рта и взял сущность за руку, вернее за то, что теперь рукой назвать было сложно.
Дена больше не было: вместо него я видела небольшое тёмно-серое, клубящееся облако с вкраплениями огоньков. Облако проникало через пустой рукав в тело Льё. Он тоже выглядел странно и непривычно: у него отсутствовала рука, одно ухо, а лицо покрывали десятки шрамов. Ещё мгновение и Льётольв снова стал почти собой – вокруг него варился туман, а когда он попытался улыбнуться, вместо его лица я увидела Дена так чётко, что не поверила глазам. Они едины. Всё правда. Горькая правда.
– Простите меня, – выдавила я и бросилась к ним в руки.
– Тише, птичка… – сказал Льё голосом Дена.
– Милая, – добавил Льётольв уже сам.
Меня трясло от страха перед грозой, от ужаса той правды, которая открылась. В голове возникла мысль, что так нельзя, что это неправильно. Но мне нужна была точка, хотя бы сейчас. Такая, после которой невозможно ничего начать, но которой можно хоть что-то закончить. Убить сомнения, не дать выбору осуществиться.
– Я выбираю вас, – шепнула я, впиваясь поцелуем в их губы.
Они обняли меня, запуская руки под пальто, и я чувствовала холод одной руки и жар другой. И поцелуи были такими же – нежными и кроткими Льё, и страстными Дена. Большого труда мне стоило расслабиться и поддаться их ласкам, забыть, что они одно целое и разные мужчины одновременно. Тело помнило и прикосновения Денеба, и Льётольва, оттого реагировало с удвоенной силой. Пальто полетело нам под ноги, а я трясущимися руками пыталась снять рубашку с Дена-Льё, и боялась увидеть тело кого-то одного. Очередная вспышка молнии осветила их – сквозь чистую грудь Льё будто просвечивались, как сквозь тонкую бумагу, татуировки Денеба. Они резко подтолкнули меня к кровати, медленно опускаясь сверху.
– Адочка… Точно? – шепнул Льё.
– Да… Я так хочу.
– Лапушка… – Ден.
Их лица менялись местами, руки доводили меня до дрожи. Никогда со мной не бывало ничего похожего, это даже не два разных мужчины в постели. Это один, но разный. Голова пыталась найти хоть какую-то логику, но не могла. Мне с трудом дышалось, перед глазами кружилась и комната, и бордовый полог над кроватью, освещаемый молниями. Две самые лучшие ночи – в Будапеште со Льё, и в Москве с Денебом вне тени – слились воедино. На каждое горячее, страстное движение их тела я отзывалась протяжным вздохом или стоном. Изобретательность и чувственность Дена, складываясь с деликатностью Льё, доводили меня до безумия. Я отвернулась, чтобы продышаться, они воспользовались моментом и подтащили меня выше в кровати, заботливо опуская в прохладные подушки.
Лёгкие, почти воздушные прикосновения осыпали мои руки, грудь, живот, спускались ниже, к бёдрам, и я уже не знала, кого и чего я хочу больше. В пытках ощущений я не могла удержать судорог, пыталась закрыться всем, что попадалось под руки, чтобы не издавать ни одного лишнего звука, чтобы не выдавать своего удовольствия.
– Если хочешь, кричи, лапушка, помнишь? – послышался голос Дена.
Он как и тогда, давно, поднял меня над кроватью, поддерживая под спину и ноги, руками я уцепилась за Льё. Туман окружал нас, я снова чувствовала его и в себе, и вовне, его тепло, его заботу и бережную, невероятную любовь, помноженную на экзистенциальную страсть Льё. Безумие, которое не кончалось.
В какой-то момент мне показалось, что они разделились, и рук стало в два раза больше, столько ласки я никогда не получала сразу, одномоментно. Да, их точно было двое теперь – телесный Льё и туманный Ден, они кружили около меня, заставляя забывать обо всём: и о грозе за окном, и о том, что мы сейчас делаем. Я плыла по тёплым волнам наслаждения и удовольствия, от которого тело моё изнывало, покрываясь капельками пота, и светилось.
– Птичка, – шепнул Ден. – Тебе нельзя из тени… Держись.
– Тяжело, я хочу к вам, с вами…
– Не рискуй, милая… – вкрадчивый голос Льё.
Они снова слились воедино и, чтобы не допустить моего неконтролируемого выхода из тени, удерживали на предельном, но не максимальном уровне чувств.
– Прошу, – взмолилась я, не в силах терпеть. – Я хочу! Хочу! Слышите!
Мы опустились на постель, в нежнейшие шёлковые подушки, я уперлась руками в изголовье, и тихонько постанывала, стиснув зубы. В груди снова горело, горело во всём теле, переливаясь через край, как раскаленная лава. Волна сильнейшей, неописуемой сладости вырвалась откуда-то изнутри, перебивая всё остальное – необходимость дышать, понимать, думать, видеть и слышать. В ушах зашумело, а перед глазами потемнело. Меня уносило в край эйфории и греховного безумства. Тело существовало будто отдельно, словно не моё. Со стороны я слышала свои отчаянные всхлипы и слабые стоны, и вернулась только тогда, когда Ден – настоящий Ден – поцеловал мою татуировку, мой шиповник.
– Адочка… Не плачь, милая, – шепнул из-за спины Льё.
– Пусть плачет, она делает это красиво, – парировал Денеб, прижимая меня к себе. – Моя птичка.
– После такого ещё бы и не заплакать, я сам-то… – Льётольв ласково поцеловал меня в плечо. – Давайте просто отдохнём? Пока гроза не вернулась Адочка успеет заснуть.
– Ты бы хоть оделся, – буркнул Ден, но я чувствовала, что он делает это с по-доброму.
– Все свои, расслабься, – рассмеялся Льё, накрывая нас.
– Вы такие дураки… Даже подумать не могла, – улыбнулась я, всё ещё прячась на груди Денеба.
– Зато какие! – хохотнул он.
– Чуть не свели Феникса с ума…
– Ты сама ведь хотела, правда? – Льё исхитрился и приобнял меня.
– Наверное. Я уже не знаю, что это было. И стоит ли этого стыдиться.
– Это действительно говорит моя Ада? Устроившая соревнование в постели в первый же вечер нашего знакомства? – Ден дотошно укладывался в постели, обустраивая для меня "гнездо" из подушек.
– Это другое!
– Вы истинная пара… – то ли шутя, то ли нет, прокомментировал Льё, и мы замолчали, каждый, наверное, думая о своём.
Сладкий сонный морок треснул и рассыпался из-за настойчивого звонка в дверь. Я разлепила глаза, пытаясь понять, где нахожусь, и почему так жарко. Туманным взглядом обвела чёрную комнату, заметила привычный бордовый полог над кроватью и улыбнулась. Рядом спокойно спал, вальяжно закинув руку за голову, Ден. Он почувствовал моё шевеление и тоже открыл глаза. С другой стороны Льё лениво сползал с постели, завернувшись в покрывало.
– Кого там принесло в такую рань? – буркнул Денеб.
– Да Майя. Я же сказал ей приходить сегодня. Ради общей безопасности, – Льётольв поспешно глянул на меня, чувствуя моё негодование, и добавил, – в её сознание вмешивался Герша, мы не можем рисковать. Чуточку искажений в квартире, и она побудет с нами несколько дней, пока мы не сделаем всё, что запланировали. Вчера как-то не удалось тебе сказать, Адочка.
– Вот бред, – недовольно изрекла я и подвинулась ближе к Дену, надеясь на объятия.
– Ну да, – Льё пожал плечами и поплёлся в коридор.
– Птичка… – подобрался ко мне Денеб. – Может пока он там бродит, пошалим?
– С ума сошёл? Там же эта… Серая мышь. Испугается, – тихонько рассмеялась я, довольно принимая нежные поцелуи.
– Какая же ты нехорошая девочка, Ада. Ай-ай-ай, – он проник под одеяло и принялся легонько щекотать меня.
– Хватит, – хохотала я, пытаясь вырваться. Подушки полетели на пол, Денеб не позволял мне вырваться, да я и не особо сопротивлялась. – Льё! Спаси-и-и-и! – крикнула в шутку, позабыв, что в доме есть ещё кто-то.
– Не спасай! Я сам справлюсь! – вторил мне Ден, заворачивая в простынь. – Вот, теперь отлично. Никуда ты не денешься.
– Ты сделал из меня гусеницу, – продолжала я смеяться в голос.
– Значит потом будет бабочка, – Ден растерянно оглядел комнату в поисках одежды, без капли досады махнул рукой, кое-как замотался одеялом, которое оставил нам Льё, закинул меня на плечи, наподобие гигантского свёртка, и понёс.
– Куда?! – комната перед глазами перевернулась, и голова закружилась.
– А куда скажешь. Где куколки превращаются в бабочек?
– На кухне, там есть еда!
– Вперёд!
С хохотом мы выскочили в гостиную, и Ден резко остановился. Мне ничего не видно было из-за его спины.
– Что это? – послышался удивлённый возглас Льё.
– Несу Аду на кухню, раз ты мне не помогаешь! Привет, Майя, – кажется, Ден приветственно махнул ей.
– Наверное, я не очень понимаю… – слабо проговорила Майя.
Представлять, что она подумала, было очень весело, и я не сдержалась – смеялась до слез.
– Не надо ничего понимать, – встрял Льётольв. – Мы поздно легли, только проснулись и не успели…
– Скрыть следы преступления! – продолжал веселиться Денеб.
– Дурак! – попыталась я расшевелиться. – Скорей на кухню, я голодная как оборотень перед Полнолунием!
– Ты слышал, Льё? Ада наконец-то голодна с утра!
И Ден понёс меня дальше. Я успела заметить, как мимо шокированной Майи прошмыгнул в ванную Льё, и как она так и осталась стоять посреди гостиной с приоткрытым ртом.
Наконец-то я сидела за столом, почти освободившись от простыни, наблюдала за Денебом, снующем по кухне в одеяле, и улыбалась. Странно, засыпала я с мыслями о том, что мы сотворили что-то предосудительное, а сегодня мне стало невероятно легко и спокойно. Будто бы Ден и Льё действительно одна личность и мне не нужно делать выбор, либо я его уже сделала.
– Кофе, моя птичка, – пропел Денеб, и метнулся в гостиную. Через пару минут вернулся оттуда уже переодетый в лёгкие брюки и привычную чёрную футболку. За ним как зомби еле шла Майя. – Давай-давай, подруга Льё – наша подруга. Будь как дома, чай или кофе?
– Чай, – кивнула она, опускаясь на самый край стула.
– Лапушка опять будет фрукты или предпочтёт что-нибудь посытнее? – улыбнулся Ден.
– Посытнее! Дел полно, силы понадобятся.
– Так мы разве не сегодня едем? – пролепетала Майя, уставясь в кружку с чаем. Пользуясь моментом, я осторожно проникла в её сознание. Там действительно поработали, и очень топорно. Мне даже стало немного жаль эту мышку. До всех искажений она, может, была вполне нормальной.
– Чуть задержимся, день или два, не более, – вошёл Льё, благоухая любимыми дорогими духами.
– Тогда я лучше домой… – Майя всё ещё не поднимала на меня взгляд, что продолжало подзадоривать нас с Деном.
– Ни в коем случае! У тебя там авария случилась, вот только что прочитал в новостях, – Льётольв положил перед ней телефон со статьей. – Поживёшь у нас, пара ночей всего-то!
– Ночей? – её странно дёрнуло.
– Сегодня соберём кое-какие вещи, обсудим детали… У ребят свои дела, а мы с тобой займёмся более простой работой, – Льё изящно опустился за стол, меланхолично поглядывая на свой рисунок, украшавший стену.
После чая Льё увёл Майю в гостиную, а мы с Деном наслаждались завтраком наедине. Было в этом что-то уютное, домашнее, что напомнило мне семейные завтраки по выходным, когда я была маленькой и ещё не знала, что родилась особенной. Простые и понятные жесты, мимолетные улыбки и взгляды, молчаливое взаимодействие, которое не требовало слов и пояснений. Да, Льё совершенно прав, мы с Денебом – настоящая, истинная пара. Теперь я ни капли не сомневалась в этом, как впрочем и в том, что экзистенциалист для меня тоже крайне важен. Но больше не ощущалось противоречий, неизвестно, как удалось чувствам прийти в равновесие, впрочем, это не так уж и необходимо знать.
Весь оставшийся день, пока Льётольв и Майя действительно занимались подготовкой документов и сбором груза – выставка не была прикрытием – мы с Деном мотались по Москве, усиленно заметая следы, как мне казалось. Убрали следы искажения из квартиры Майи, завезли в ресторан фотографии на холстах, чтобы заменить картины, позже добрались и до моей квартиры. Заходить я туда не стала, так что Денеб в одиночку вынес то, что я попросила. Всё прочее решила отправить на временное хранение, чтобы забрать позже и перевезти в новое жильё. Не знаю, чем эти телодвижения могли нам помочь, но раз таков план – надо действовать.
Под вечер мы выехали со склада за городом, погода стояла чудесная: весенняя свежесть, молодая зелень и яркое закатное солнце. Я попросила Дена притормозить в каком-нибудь живописном месте.
– Хочу испытать крылья, – объяснила я и не встретила никаких возражений.
Между двумя небольшими дачными посёлками обнаружился пролесок с оврагом, за которым простиралось покрытое туманной зеленоватой дымкой юное поле. Мне оно чем-то напомнило широкие воды Дуная. Я встала на краю оврага, вдохнула полной грудью тревожный весенний воздух и смело вышла из тени, не ощутив ничего из привычных побочек. Даже пальцы не кололо.
За спиной горели крылья, в лицо светило закатное солнце. Я собрала немного огня в ладони и зашвырнула вперёд. Комочек распался не долетев до поля. Я попробовала снова, потом ещё раз и ещё, пыталась до тех пор, пока не вышло. Руки отозвались болью, пожалуй, моё пламя оказалось слишком горячим даже для меня. И никаких запрещенных техник не нужно! Собравшись с силами, я вырвала хвостатый огонёк из крыльев, наметила точку – и вот уже земля чуть вспыхнула и расплескалась вокруг ранки.
– Так гораздо интереснее, чем ковыряться у кого-то в голове, – вырвалось у меня.
– А по мне, лучше применять силу в мирных целях, – раздался рядом голос Денеба.
– Что я могу сделать мирного? – мне не хотелось смотреть в его сторону, но и любопытство не отпускало.
– Где огонь применяется? Вот там и можно поработать. Да и уничтожение влияний – это ведь мир, – я чувствовала, как Ден подбирался ближе.
– Не хочу больше работать как Феникс, влияния ужасны… Знаешь, сколько кошмаров я видела за свою жизнь? Выжигание это больно, отчаянно больно не только для влияния, но и для носителя. А если он слишком юн, если это ребенок? Представь его мучения. Что в тени, что вне её видеть уничтожение – жутко. Вы, сущности и экзистенциалисты гораздо лучше нас справляетесь. Деликатно, осторожно, без ужаса и боли. Незаметно. Как думаешь, Ден, для чего появились Фениксы?
– Раньше не задумывался. А теперь кажется, что вы созданы для нас. Для сущностей.
– Пояснишь? – я опустила руки и рассматривала, как быстро вне тени исчезали красные пятна ожогов.
– Вы, Фениксы, умеете возрождаться, восстанавливать свою силу без чьей бы то ни было помощи, просто за счёт своей природы. При этом между нами может происходить обмен энергией. Два сообщающихся сосуда, перманентно усиливающие друг друга, входящие в силовой же резонанс, например… А если к нам подсоединить Льё, да любого экзистенциалиста его уровня, представь? Ты – генератор, я – проводник и усилитель, а Льё – приёмник и распределитель. Собственно на этой идее весь его план и строится.
– Удивительно…
– Это природа, Адочка. А теперь вспомни о частичке. Представь, что ты и генератор и усилитель. Невероятно…
– Ден, – мне внезапно подумалось о том, что частичка, это всё же как ребёнок, как маленькая сущность. – Ты ведь можешь умереть?
– Когда-нибудь, конечно… Это будет примерно так.
Тёмное облако выплыло из-за моей спины и повисло над обрывом, медленно удаляясь. В нём вспыхивали огонёчки, и мои руки сами собой начали отвечать едва заметным свечением. Денеб был прекрасен, я не думала, что бесформенная сущность может быть такой красивой, такой загадочной и многогранной. Туман казался плотным, живым, сгустком неизвестного вещества, и множился, растягиваясь, бледняя, колыхаясь на лёгком вечернем ветру. Последние лучи заходящего солнца уже просвечивали его насквозь, теряя яркость. На фоне угасающего неба я почти не замечала туман, только редкие огненные вспышки, размером с наперсток. Очередной порыв ветра стёр последние следы Денеба.
Я стояла, протянув руки к бескрайнему полю, и роняла на них слёзы. Они шипели, касаясь горячей поверхности моей кожи, и падали снова. Голова понимала, что ничего страшного не случилось, а сердце готово было разорваться.
– Ден, – позвала я и вернулась в тень, опустившись на землю.
– Я тут, лапушка, – он привычно обнял меня ногами и руками, устроившись позади. – Не плачь…
– Это было красиво, но слишком грустно. Неужели после тебя ничего не останется? – я перебирала в руках его пальцы, ища подсказки в виде привычных красивых фраз на латыни.
– Почему же? А частичка?
– Это же как ребёнок, правда? Ну скажи…
– Мне приятно так думать. Futura sunt in manibus deorum6, птичка.
– Я не хочу, чтобы ты исчезал.
– Не исчезну. Обещал ведь, – он прижал меня сильнее, горячо шепча на ухо. Его губы едва коснулись шеи, а руки обхватили мои уставшие ладони. – Похоже, ты сделала выбор?
– Кажется… Я не хотела, правда. Но так будет правильнее.
– Нет ничего правильного, всё слишком относительно, лапушка. Боюсь, ты простудишься, может, поедем домой?
– Там Майя, не хочу её видеть. Она вызывает у меня стойкую неприязнь.
– Это только ради Льё, врединка. Знаешь, когда он встретил эту серую мышь, как ты говоришь, я ведь подумал, что мой дорогой экзистенциалист наконец-то нашёл кого-то, с кем ему будет хорошо. Поначалу так и было, хоть он и играл одному ему известную роль. Втянулся. А может действительно сердце дрогнуло. Он вообще слишком сильно ограничивает себя во всём, живёт по своим собственным принципам, построил образ эдакого педанта-интеллигента, а на самом деле просто художник, – Денеб вздохнул. – Мы кичимся нашим отступничеством, но ничего хорошего в нём по сути нет. Да, встроиться можно в любую структуру и вполне успешно в ней существовать. А вот заткнуть своё нутро куда подальше не получится. Вылезет. Так что я рад был за Льё…
– И тут появилась Адочка, да? – я усмехнулась такому нелепому совпадению, повлекшему за собой череду странных событий.
– Да… Моя птичка.
– Я не жалею. Чем бы ты ни руководствовался в тот вечер, я ни о чём не жалею.
– Вот и славно…
Он помог мне встать и мы, держась за руки, неспешно брели к машине окольными путями ещё часа два, наверное. Продрогнуть не получилось бы при всём желании – огня в нас хоть отбавляй, а вот поговорить по душам, или помолчать наедине – прекрасно вышло. Мне подумалось, что даже если бы Ден сейчас убрал метку, ничего бы не изменилось. Ничто не заставило бы меня избавиться от неё – никакие страхи, желания и угрозы.
Телефон в машине разрывался от звонков. Пока я садилась на своё место, Денеб уже разговаривал – из трубки слышался взволнованный голос Льё.
– Нужно срочно возвращаться, – хмуро буркнул он, бросив телефон на панель. Машина тронулась, и мы на предельной скорости направились к городу.
– Что-то случилось?
– Марсель летит в Москву. К нам приходил Герша: ошивался около ресторана сначала, а потом под окнами квартиры, – мрачно изрёк Ден.
– Не просто же так?
– Конечно! Льё говорит, что Марсель и иже с ним догадываются, что мы собираемся выехать из буфера.
– Ещё бы не догадались! Он же официально устраивает выездную выставку.
– Знаешь, сколько их уже было? Сотни! Но сам Льётольв при этом никуда не выезжал. Так что никаких параллелей.
– Льё же говорил на слушании о своих целях…
– И? Пообещал ничего не делать?
– Я не помню, – в изумлении констатировала эту мысль и замолчала. Как? Почему часть разговора потерялась, будто провалилась в чёрную дыру?
– Ада?
– Ден… У меня что-то с памятью. Не могу восстановить беседу. Что говорил Льё? Я не могу вспомнить! – руки моментально задрожали, тиски паники подобрались к груди.
– Птичка, успокойся… Не важно, что говорил Льё, а что нет. Факт на лицо – что-то происходит, и оно явно связано с нами, – Ден положил руку мне на плечо и крепко сжал. – Вдохни, посмотри в окно, хочешь, я его приоткрою? Ехать осталось немного. Ребята уже собрали вещи, мы сможем выбраться сегодня же.
– Сейчас…
Я прикрыла глаза и попробовала не думать. Но как назло, мысли беспрестанно лезли в голову. У меня уже случались такие мини-провалы, но обычно это касалось довольно далёкого прошлого. Да и вообще, из-за усталости и общего перенапряжения не грех было забыть что-то неприятное. Или даже приятное, не важно. Но с момента слушания прошло несколько дней! И ещё вчера я его помнила. Судорожно перебирая по крупицам кусочки того дня, мне хотелось докопаться до сути. Мысли доходили до слов Льё и обрывались. Обгоревшими пепельными лепестками проплывали слова Сёртуна, брезгливые лица Марселя и Мота, презрительные взгляды Истиль. Но если бы меня попросили пересказать заседание, я бы не смогла сделать это связно.
– Это последствия выжигания, да? – не знаю, у кого я это спрашивала. Может, утверждала. Слова, произнесённые вслух имеют вес, реально существуют, и могут что-то изменить.
– Да, лапушка.
– Больно.
– Я знаю, моя хорошая. Льё сможет тебе помочь, разберёмся с влиянием, и всё сделаем.
– Ден, давай уговорим его никуда не ехать? Я не хочу. Как-нибудь договоримся с Марселем? Со всеми договоримся. А? Какой буфер самый тихий? Туда переедем.
– Лапушка, ты же знаешь, что из этого ничего не выйдет. Не думаю, что всех так волнует влияние. Скорее всего причина в вас со Льё. Он слишком силён, и ты тоже. Особенно теперь, когда он помог тебе с крыльями. Да и я тут… Ты сама видела, какая у нас с ним связь. Уникальная троица и всем плевать на то, насколько искренни мы в своём желании просто жить. Они боятся. Поэтому и действуют на опережение. Мне вообще думается в последние дни, что история с Сёртуном только лишний раз подтвердила твою опасность.
– И что же, мы теперь всю жизнь будем бегать? – я не могла представить себе, как действовать дальше.
– Ну почему? Наберётесь со Льё совместного опыта, тогда вас точно никто не тронет.
– А ты?
– Мне не нужно столько силы.
Я не нашлась, что ответить. Мне бы хотелось стать сильнее, чтобы жить спокойнее. Но работает ли эта связка именно так – неизвестно. Любое утверждение нужно проверять на практике, но обратного эффекта проверка не имеет. Если увеличить силу, то назад уже ничего не вернуть. А я вовсе не была уверена, что хочу устраивать эксперимент над собственной жизнью, тем более что теперь всё и так слишком сильно изменилось. Я бросила взгляд за окно: там темнел город, переливаясь огнями. Жёлто-оранжевые улицы, подсвеченные фонарями, кишели машинами, как светлячками, всё плыло, двигалось и шумело. Бурлящий лавовый поток. Тень.