С мыслями о ней я провёл весь вечер и добрую половину ночи, пока краем уха слушал разговор Льё и Дена. Стоило бы высказаться, вмешаться в обсуждение планов, но я никак не мог сосредоточиться. Их слова расплывались и таяли в облаке дыма, которое образовалось вокруг нас из-за постоянного курения Льётольва. Кажется, звонил Якша, совершенно невменяемым голосом заявляя, что я его достал, и он решил взять отпуск на две недели. Кто и когда одобрил такую инициативу, ни я, ни ребята, так и не поняли. Но узнать наверняка можно было только утром.

Я слышал, как Льё высказывал опасения о риске открытого противостояния с братом, но вместе с тем не собирался отступать. Денеб спорил с ним, утверждая, что и без должности они смогут сделать очень многое для сообщества, чем, собственно, и так занимаются. А дальше они ушли в жуткие дебри: сравнивали силу Льё и Марселя, приплели туда меня и замолчали, видимо, ожидая реакции.

– Вы обо мне?

– Тебя вроде Сашей зовут. И ты – сильнейший, – отозвался Ден.

– Врут, – парировал я, с удивлением обнаружив в руках бокал коньяка. – А я просил?

– Чего покрепче? Ну да, пять минут назад, – удивилась сущность.

– Странно.

– Так ты уже выпил почти две бутылки вина. Один, – тихо уточнил Льё.

– Серьёзно?

– Совершенно. И пачка сигарет твоя пустая валяется, – он кивнул на стол, где действительно почему-то в тарелке лежала смятая упаковка.

– Так что вы там хотели? – перевёл я тему.

– Ты – сильнейший, – повторил Денеб. – Это же бесспорно. Если бы не Якша рядом, никто бы не сомневался.

– К чему вообще это знать? Сильнейший или нет – неважно. Истинный – вот что имеет значение, – пожал я плечами, заливая в себя коньяк, будто чай. Непонятно. Я повертел в руках бокал и налил себе ещё.

– Имеет. Если сравнивать тебя и Магнуса, то ты точно в приоритете, как более опытный и ценный для сообщества персонаж, – отозвался Льётольв потягиваясь. – Нам стратегия нужна, а ты где-то не здесь. Пойми, пока мы тут беседы беседуем, мой брат продолжает попытки достучаться до сознания Илки! И делает это не просто так. Да, она ему нравится, да, он хочет её себе. Но по непонятной пока причине не собирается отступать, зная, что у вас с ней всё серьёзно.

– Он знает?

– Да, Саш. Чем ты слушал?

– Погоди… Здесь что-то нечисто.

– Только сообразил?! – вспыхнул Льё, взмахивая руками. – Саша! В самом деле! Очнись!

– Да не могу я. Всё как-то… Изменилось. Вдруг. Кто я? Экзистенциалист или человек? И как соперничать с Магнусом? Как мужчина с мужчиной или…

– Как с врагом. Как с экзистенциалистом, преступившим закон, – жёстко проговорил Денеб, столкнув нас в тишину.

Льётольв встал, бросив на стол мундштук с дымящейся сигаретой, и подошёл к окну. Опершись на подоконник, он всматривался в темноту Будапешта, его родного города, и молчал. Денеб терпеливо крутил в пальцах оливку, чуть надавливая и отпуская, словно хотел проверить её на прочность.

– Да. Ден абсолютно прав. Или мы. Или нас.

– Это правда? То, что говорят про ваши эксперименты? – задал я вопрос, мучительно свербевший в голове последние полгода.

– Да, – просто ответил Льё, будто я спрашивал о погоде на ближайшие дни.

– То есть, крыть нам нечем, если вдруг что…

– Совершенно верно. Мы рискуем очень многим. В первую очередь – положением.

– Какого чёрта тогда вы связались со мной и Илкой? – я действительно не мог понять, почему Льётольв и Ден, зная, что в результате открытого конфликта вероятность раскрытия их незаконных экспериментов возрастает в несколько раз, решились на помощь.

– Друзья, – так же спокойно, как и утром, ответил Денеб. – Будто бы ты для нас такого не сделал бы.

– Не уверен, – честно высказался я, ожидая любой реакции.

– Значит, ты себя плохо знаешь, – Льё наконец-то отошёл от окна, возвращаясь к нам. – Якша тебе никогда не был опорой, тем более – другом. Кроме нас с Деном – никого. А экзистенциалист не должен быть один, особенно такой, как ты. Мы все прекрасно понимаем, что встретить настоящую любовь при нашей жизни – также невероятно, как выжить в открытом космосе. И если тебе повезло – нужно всеми силами попытаться сберечь то, что есть. И цена вопроса вообще не имеет значения.

– Ваши жизни и положение – не имеют значения? Да ты спятил! – почти крикнул я, чувствуя, как в сердце нехорошо заскреблось.

– Саш, не спорь. Решение принято. Нужно только скоординироваться, – Льё задумчиво взял в руки мундштук, вынул окурок и бросил в пустую бутылку. – Продержимся ближайшие две недели – всё будет хорошо.

– А если не продержимся? Рискуем ещё и Илкой. Я не позволю, чтобы кто-то рылся в её голове в своих целях.

– Ну, допустим, на мелкие искажения всегда закрывали глаза… – многозначительно выдал Льё. – Можно было бы обезопасить её с этой стороны.

– Нет. Достаточно одной попытки Магнуса. Не собираюсь ему уподобляться.

– И нам тоже, значит, – улыбнулся Ден.

– Чего я ещё не знаю?

– К сожалению, очень многого, Саш. А может, и счастью…

– Что происходит?

– Небольшие научно-практические изыскания, – таинственно глянул на меня Льётольв, и по его взгляду невозможно было ничего понять. – Выкачка силы у влияний, масштабное слияние с сущностью, восстановление тела, объединение…

– Не-е-ет. Вы не могли.

– Могли, увы. Но – во благо, – улыбнулся он, а Денеб просто кивнул.

– Это чревато судом и отступничеством!

– Если раскроется. Скажу тебе больше, мы такие не одни. И если манипуляции с нашими телами – никого более не касаются, то выкачка силы – вопрос более серьёзный. Но интересовались им и некоторые другие личности.

– Кто? – я подался вперёд, снова переключившись на реальность, теперь уже – окончательно.

– Наш дорогой друг Сёртун.

– Да ты что? – я не верил своим ушам. Вечный соперник Льё из Фениксов, стремившийся указать место истинным экзистенциалистам и в принципе всему сообществу. Он болел идеей нашей бесполезности.

– Конечно, это нужно ещё доказать и вообще – разобраться. Но отложим изыскания на более позднее время. Сёртун, между прочим, тоже подал свою кандидатуру, – усмехнулся Льё. – Не знаю, на что надеется.

– Стоп. Кажется, мы ушли от темы.

– Немного. Просто тебе стоит знать чуть больше, чем сейчас, чтобы вступать в противостояние с Марселем и Магнусом. Мой брат не дурак, но сам бы ни за что не додумался до некоторых ходов, если бы не Марс. Его-то мы вряд ли поймаем, ибо доказательств не найти, он действует руками Магнуса. И чует моё сердце, всё может оказаться ещё хуже, чем мы думаем.

– Тебе не кажется странным, Льё? – начал я, стараясь выразить свои мысли как можно стройнее. – Что Магнус сосредоточился именно на мне, а не на тебе. Не думаю, что кто-то в сообществе знает, насколько мы близкие друзья, чтобы предполагать, будто через меня смогут добраться до вас с Деном. А один я, и так понятно, не представляю особой проблемы среди управленцев, если вдруг попаду в их ряды.

– Кажется. Но если подумать логически и взглянуть на ситуацию со стороны наших теперешних противников, то всё встаёт на свои места. Они нашли твоё слабое место, выждали и получили вознаграждение. Ещё и очень вовремя. А дальше? Всё просто: ты решил не использовать искажения, проявил известную всем чистоплотность, как можно было бы вывести тебя из равновесия и заставить совершать необдуманные поступки? Верно, – ответил Льё сам себе. – Вмешаться. А ты ещё так удобно и влюбился по уши. Показать твои слабости – отличный вариант устранения. А поскольку всем известно, что ты более дружен со мной и Деном, чем с Марсом, то выведение тебя из строя в любом случае ударило бы по нам.

– Но почему он продолжает попытки?

– Потому что я влез. Потому что охрана. Магнус не дурак…

– Да конфликта он хочет. Открытого. Это понятно как дважды два, – вмешался Ден. – Выставит себя жертвой и привет! Саша – плохой, он – хороший. Всех в сад, а самому в помощники Марселю.

– Может я совсем идиот, но мне кажется, что быть рядом с братом всяко выгоднее со всех сторон, чем примазываться к другому экзистенциалисту, – я взглянул на задумчивого Льётольва, ожидая реакции. Но его лицо было непроницаемым. Глаза со странным, чуть азиатским уголком, смотрели внимательно и немного меланхолично, пронизывая насквозь Денеба, сидевшего напротив, стены этого дома и даже улицы Будапешта. Где он был сейчас мыслями – неизвестно.

– Ему не нужна выгода, Саш. Он хочет быть первым. Обогнать меня. Откуда это – я не знаю. Возможно, его слишком баловали в детстве, а может просто характер. Причины уже не найти и её устранить, нужно принимать то, что есть. Я всё думаю о нашем последнем разговоре… – Льё повертел в руках мундштук, погладил его нежно и отложил на стол. – Он был так зол на меня, будто я ему и не брат вовсе, будто мы оба – заклятые враги. И стоило бы разозлиться на него… Не вышло. Я его люблю, вряд ли что-то сможет это изменить. Единственное, мне жаль, что не смог уберечь. Упустил в какой-то момент.

– Ты ему не отец, Льё, – протянул задумчиво Ден. – Воспитывать – задача родителей. Тебе повезло с окружением больше, с природными данными тоже. Кто знает, обозлился бы ты или нет, если б оказался на месте Магнуса.

– А злиться не из-за чего, – добавил я. – Среди экзистенциалистов никогда не было соперничества. Нам не за что соревноваться, всё это надуманное и пустое. Каждый делает своё дело и всё хорошо.

– Наивно так думать, – парировал Денеб. – Если в душе поселилась жадность, если ты рождён с этой червоточиной, то рано или поздно она разрастётся в язву и разъест тебя.

– Мрачновато звучит…

– А жизнь в тени вообще мрачная штука. Взять хотя бы Фениксов, – к чему-то вдруг Льётольв вспомнил про наших коллег. Было видно, что его тревожат неизвестные для нас с Деном факты и домыслы. – Вы же слышали, да? Как они бросили на амбразуру сильнейшего? И что из этого вышло? Если бы не я… Сёртун знал, куда отправил свою ученицу. И сделал это специально, готов спорить. Из-за соперничества. Из-за страха… Ден прав, это мелкие душонки…

– Ты про ту… Забыл имя…

– Да-да. Именно. Кто ж не слышал…

– Ну ещё бы! Она творит в отпусках такое, что даже моему Якше не снилось, – я попытался улыбнуться, но вышло, видимо, отвратительно, ибо Денеб бросил на меня красноречивый взгляд. Не время для шуток. Не время вспоминать о Фениксах. У них своя боль, свои страдания. Про их сообщество ходят дичайшие слухи, а уж про Сёртуна и его ученицу…

– Кстати. О Якше. Утром надо уточнить про его график, и если всё именно так, как он сказал, то ситуация более чем удобная для нас. Нет лишних глаз и ушей – нет проблем, – заключил Льё поднимаясь. – Вы как хотите, а я в душ и спать. Ресурс мой не бесконечен.

– Я приберусь, – зашевелился и Ден.

Мне не хотелось никуда идти, поэтому под возню сущности с посудой и стаканами, я отвернулся от комнаты, растянувшись на диване, и закрыл глаза. Сон. Единственное, что может помочь, если только получится заснуть. Минут через пятнадцать Льё и Денеб переговаривались на кухне, кто-то из них курил, может, даже оба. Потом было слышно, как, видимо, Ден, ушёл в душ. Тихие, лёгкие шаги истинного экзистенциалиста. Он застыл надо мной, нарушая тишину чуть сбившимся дыханием.

– Саш, если что-то случится, пожалуйста, не влезай. Дай мне сделать всё самому, – шепнул он.

– Я сплю.

– Саша. Ты пойми, мне терять нечего. Дену – тем более.

– Без вас я не смогу противостоять сообществу.

– Нормально жить сможешь. С Илкой.

– Льё. Всё будет хорошо. Обойдётся без крайностей.

– Как бы мне тоже хотелось в это верить.

Так же незаметно, по-кошачьи, Льётольв удалился в мою комнату, не закрыв двери. Как и когда ложился спать Денеб – я уже не слышал, внезапно провалившись в тёплую темноту глубокого сна. И знал, чья то была заслуга.

Друг.

Все сотни экзистенциальных утр хранились в моей памяти, разбитые на категории: мрачные и больные после особенно сложных заданий, когда больше хочется умереть, чем жить, но сумасшедшая жажда заставляет ползти на кухню; тошнотворные и туманные после безумных попоек и секс-вечеринок, когда трудно шевелиться и хочется срочно отмыться от воспоминаний и глубинного стыда за самого себя и позволение животной натуре проявиться в самых отвратительных формах; пустые и тягучие, как смола, такие же почти безвкусные и липкие – все остальные. Это же утро было другим, наполненным ожиданием и тревогой, ещё чем-то таким, чего я давно не испытывал, если вообще хоть когда-то чувствовал. Будто должно было случиться что-то очень хорошее, оно словно витало в воздухе невидимое, но вполне осязаемое. Я ждал, всем своим существом ждал. Илка пробудила в моём сердце настоящую жизнь, полную чувств, мыслей и желаний. Проснуться бы сейчас рядом с ней, ласково провести ладонью по шелковистым волосам, вдохнуть странный и непривычный аромат сирени, который я никогда не любил, а тут вдруг… Проникся. А потом целовать её спящие губы и глаза, стараясь не разбудить. И улыбнуться, поймав первый взгляд, ещё туманный, погруженный в грёзы. Удивительно, но я хотел, чтобы она была счастлива, спокойна не только рядом со мной, а вообще, всегда, каждую минуту. Сейчас я не мог знать наверняка, что с ней, и именно это беспокоило больше всего остального.

Из кухни доносились звуки, говорящие о том, что там готовится завтрак. А спустя пару минут запахло свежим кофе и, кажется, оладушками. На призывные ароматы из комнаты показался заспанный Льё, лохматый и угрюмый. Заметил меня, сдержанно кивнул и, поёживаясь, неслышно побрёл дальше. Я не торопился вставать, оттягивая время активных действий. В общем-то, прокрастинация никогда не была мне свойственна, но сейчас ситуация пугала своей неопределённостью больше чем когда бы то ни было. К определённой степени стабильности и ясности очень быстро привыкаешь, стремясь абсолютно все сферы жизни сделать такими. Теперь же происходило то, чего никогда не случалось, значит, нужно было импровизировать. Мне, как музыканту это привычно. Но одно дело – музыка… И совсем иное – собственные товарищи, игра с жизнями и чувствами, и будущим.

В ванной наткнулся на задумчивого Льётольва, изучающего своё отражение. Выглядел он уже гораздо бодрее и свежее, причесался, умылся – почти привычно идеален.

– И всё же, доброе утро, – поздоровался я.

– Доброе… Бесконечные перелёты плохо сказываются на здоровье. Цвет лица тусклый какой-то, – пробормотал он.

– Ну и тебе чай не двадцать уже.

– Давно, да. Сходи в отпуск, – я чуть оттеснил его от раковины, чтобы умыться.

– Сейчас не время, ты и сам знаешь. Вот изберёмся в руководство, тогда и отдохнуть можно будет.

– Ага! Если время найдётся. Ты смеёшься? Представь, сколько бумажной волокиты и вообще дел.

– Зато летать меньше.

– Чего ты пристал к полётам? Раньше вроде не жаловался.

– Старею, наверное. Оседлой жизни захотелось. Это ты меня заразил.

– Ну конечно! Кто-то совсем недавно пытался меня отговорить от фактического самоубийства. А теперь что?

– А теперь у тебя Илка есть. И вот я думаю… Может, мне тоже нужна хорошая спутница?

– Ден не одобрит.

– Почему это? – Льё удивлённо вскинул бровь и поджал губы, наблюдая, как я старательно бреюсь.

– Вы с ним идеально сосуществуете. А третий, как известно, лишний.

– Так у нас ты есть! Третий же. А четвёртый никогда не лишний, особенно если это женщина.

– То есть ты готов бросить Денеба одного?

– Да тьфу на тебя! – поморщился Льётольв. – Что за глупые шутки-то…

– А я не шучу. Просто представь: вы с Деном постоянно вместе, и живёте в поездках, и работаете, и отдыхаете. Вот сейчас он чем занят? Правильно. Готовит нам завтрак. А где моя сущность? То-то же… Вы настолько близки с ним, что женщина может всё разрушить. Вам придётся отдалиться и выбирать, постоянно.

– Саш, а ты ведь рассказал Илке, кем ты на самом деле являешься?

– Да.

– И что она?

– Ничего. Говорит, сложно в такое поверить, но со временем получится. Для неё это как сказка. Пока не увидит, не сможет окончательно уложить знания в голове.

– Тебе повезло… Не все люди – такие. И они нам – не пара.

– Сомневаешься в рациональности моего выбора?

– Тревожусь о последствиях.

Я молча взял полотенце и принялся вытирать лицо, чтобы только не сталкиваться с проницательным взглядом Льё. Он слишком многое знал обо мне и скрывал о себе, зачастую предвидел многие события. Вот и сейчас наверняка имел какие-то важные мысли в голове, которые не спешил раскрывать.

– Вы чего тут воркуете? – возник на пороге Ден. – Завтрак-то уже готов.

– Что б мы без тебя делали? – улыбнулся Льётольв.

– Заказывали бы на дом еду или искали кафе, открытое в столь ранний час, – с апломбом изрекла сущность и удалилась.

– Пошли, надо подкрепиться, – кивнул мне товарищ.

Обсуждать было нечего, поэтому мы молча завтракали. Сквозь белёсое небо прорывались лучи солнца, так что день вполне мог оказаться погожим. Но я думал о предстоящей встрече с Илкой. Похоже, что Льё и Ден знали больше, чем говорили, и возможные причины заставляли строить фантастические догадки, скорее всего, далёкие от реальности.

Зазвонил телефон. Мой. Я поплёлся в гостиную за ним. Якша. Неожиданно.

– Доброе утро, – внезапно охрипшим голосом поздоровался я.

– Привет! Саш, – затараторила моя сущность. – Мне тут отпуск всё же одобрили. Я тебе фотку с документами скинул, посмотри, чтобы… Ну…

– Думаешь, я не верю?

– Нет… Но так будет лучше, перестраховка, – он нервно хихикнул. – Ты же теперь кандидат… Вот я и подумал…

– Якша, ты моя сущность. Не раб же. Хочешь в отпуск – иди. Работы сейчас немного, справятся без нас. Если что, я и один могу.

– Да-да… Можешь, но я лучше предупрежу. А то как-то резко вышло. У меня самолёт через два часа. Махну домой. Владивосток зовёт! Родителей повидаю…

– Дело хорошее. Расслабляйся. Увидимся потом, когда вернёшься…

– Я ненадолго. Недельку, может, дней десять. К утверждению нового руководства вернусь, поздравлю тебя как раз! – слишком бодро и наигранно радостно проговорил Якша, отчего губы мои скривились в презрительной ухмылке.

– Может, поздравишь, а может, и нет. Там видно будет. Ладно, бывай. Счастливо долететь.

– Ты тут тоже… Того… Отдыхай.

Он бросил трубку, а я заглянул в сообщения – в них и правда маячили фотографии утверждённого отпускного листа. Чудеса! Похоже, Якша серьёзно испугался того, что меня утвердили в списке кандидатов, неужели думает, будто я потребую смены сущности? Чудак. Такое не практикуется уже давно, опасно. Зато как хорошо он показал своё трусливое лицо. Но в общем-то, я недалеко от него ушёл.

– Саш! – позвал Ден, и мне пришлось вернуться за стол.

– Чего?

– Кто звонил? – спросил вместо него Льётольв.

– Да Якша, улетает он. Вернётся дней через десять. Действительно отпуск, даже документы показал.

– Ну и пусть летит, так даже лучше. Мы втроём идеально работаем, – улыбнулся Денеб.

– Ага. Рабочая тройка, – ответил я ему тем же.

– Если бы так можно было… – задумчиво протянул Льё, мечтательно поглаживая чашку с кофе.

– Я вас двоих не потяну… Но если постараться, – то ли в шутку, то ли серьёзно откликнулась сущность.

– Эти эксперименты мы запланируем на светлое будущее, – усмехнулся Льётольв. – Ну что, Сашка! Готов?

– К чему? – я даже чуть вздрогнул от неожиданного вопроса, всё ещё частично витая в облаках. Самое лучшее и понятное определение моему состоянию.

– Ко встрече, конечно же.

– А, ты об этом. Готов. Вернее, очень жду. Только вы мне так и не рассказали всего.

– Имей терпение.

– Да о чём ты? Почему я не могу знать того, что должен? Развели какие-то тайны! Я уже весь издёргался без связи с Илкой и из-за ваших утаек.

– Вот именно из-за твоей бурной реакции и необдуманных поступков, мы ничего не говорим. Твоя венгерка в тысячу раз лучше справится с потоком эмоций, – улыбнулся Льё, но как-то грустно, извиняющейся улыбкой.

– И как мне теперь дожить до вечера?

– Спокойно. Погуляй, музыку послушай…

– У меня дела в архиве, – тут же отреагировал Ден.– Ну спасибо! А вы что делать будете?

– А я буду рядом с Илкой. На всякий случай. Потом махнёмся. Вечером оба тебя проводим, – закончил Льётольв.

Понятно. Они почему-то решили, что я и Илка важнее, чем всё остальное. Из-за Магнуса, из-за Марселя и обострённого соперничества. Ещё и Сёртун где-то маячил на горизонте. Как бы ни сплелись мы все в единый клубок. Фениксы здесь точно будут лишними, и без них тяжело. Учитывая вспыльчивый нрав и категоричность огненных товарищей, лишний раз связываться с ними не хотелось.

Весь день я бесцельно слонялся по квартире и по городу. Что-то ел и пил, что-то рассматривал в витринах, вглядывался в прохожих, пытаясь отыскать своих – в буфере вероятность встретить коллег в сотни раз выше, чем где-то ещё. Только вот сущности не жалуют такие места, а в Москве, например, вообще долго не задерживаются, даже отступники. Не знаю, почему мне так нужно было убедиться, что Будапешт кишит экзистенциалистами. Избегал ощущения одиночества? Вряд ли. Ден регулярно писал, а Льё – звонил. Мне нужно было чувствовать этот мир реальным, настоящим, а не придуманным мной или нарисованным Льётольвом.

Хотелось выйти из тени и не возвращаться. Или стать невидимым. Сплошные противоречия. Я то начинал ненавидеть эти узкие старые улицы, то восхищался удивительной атмосфере среди тусклых домов. Душа маялась, сердце изнывало от непонятной тоски. Желания и цели, мечты и реальность – всё перепуталось, завязалось узлами, душило, давило, тянуло в разные стороны. Мне бы обнять Илку, и всё. Этого будет достаточно, чтобы просто быть здесь и сейчас. Быть собой. Быть тем, кто любит её. Быть для неё.

Ближе к вечеру я ворвался в квартиру и забрался под душ, невыносимо надоедливо стучащий каплями по спине. Через пять минут вылетел из ванной, мокрый, нервный. Раскидал вещи из шкафа, пытаясь отыскать подходящий костюм, сломал вешалку и в ненормальных метаниях ушёл на кухню, так ничего и не выбрав. Внутри словно поселился дикий зверь, пожирающий, грызущий. От его нападок я сходил с ума, не видя на то никаких рациональных причин. Кто я? Зачем? Какая тварь лезет в мою голову?

Как только эта светлая мысль достигла моего разума, я тут же поставил пару дополнительных сильнейших блоков. Стало легче. Нашёл в коридоре телефон и набрал Льё.

– Ты где? – крикнул я в трубку.

– Еду к тебе.

– Что с Илкой?

– Всё хорошо. Там Ден рядом.

– Льё! Кто-то пытался забраться мне в голову. Я чуть с ума не сошёл!

– Вот же… – тихо выругался он. – Блоки?

– Дополнительные поставил. Будь осторожен. Дену передай.

– Ты опознал?

– Не успел. Подобрались очень осторожно, я даже не сразу понял, в чём дело.

– Грязные методы.

– Почерк-то узнаваем, да?

– К сожалению, – Льё вздохнул. Выводы мы оба сделали явно одинаковые. Так любят действовать только двое. Марсель и Мот. Если последний тоже приехал в Будапешт, дело плохо.

– Неужели война?

– Скорее скрытое противостояние.

– Мы в осином гнезде, Льё…

– Похоже на то. Жди, я в пяти минутах. Дома поговорим.

Он повесил трубку, а я налил себе стакан воды из-под крана. Мот… Нас трое против троих экзистенциалистов. Силы не сказать чтобы равны. Но среди противников брат Льё. А Денеб всего лишь сущность, хоть и уникум. А наше слабое место – моя Илка. Я тут же написал старому осведомителю из архивов, чтобы убедиться в приезде Мота. И пока ждал ответ, раскурил сигарету. Огонёк тлел, сыпался пеплом на стол и полотенце, в которое я всё ещё был завёрнут. По спине пробегали мурашки, от мокрых волос веяло холодом. Скрипнула дверь и с лёгким стуком закрылась. Раздался шорох снимаемого пиджака, и в полутьме коридора показался Льётольв, белея рубашкой.

– Мот здесь, – вместо приветствия выдал я то, что секундой ранее увидел на экране телефона.

– Беда, Саш.

– Ne cede malis (не падай духом в несчастье (лат.)), – отозвался я.

– Я и не падаю. Факты. Только факты, дорогой мой Саша. Мот работает под прикрытием, на амбразуру будет брошен Магнус. Они целенаправленно сталкивают меня с моим же собственным братом, действуя через тебя, через друга. Это мерзко и мелко.

– И тебе придётся выбирать.

– Я давно выбрал. Но от этого не легче. Я вынужден просить тебя…

– Чтобы я оставил Илку, да? – догадаться было нетрудно, ведь и меня самого посещали такие мысли. – Ты же понимаешь, что этого делать нельзя. Магнус исказит её, сделает игрушку в лучшем случае, в худшем – марионетку. Даже если это запрещено. Он уже в шаге от суда.

– Мы, защищая её, тоже можем переступить черту.

– Да. Вопрос в том, что важнее. Наша условная честь и верность сообществу и принципам, Кодексу, в конце концов, или человеческая жизнь. С учётом ваших экспериментов с Деном… Я уже и не знаю, есть ли хоть какой-то удобоваримый выход, – из груди вырвался недовольный, напряжённый вздох. Льё поморщился и опустился на стул.

– Ты готов? Ко встрече?

– Да.

– Собирайся тогда… Плана всё равно нет. Возможно, пришло время действовать по сердцу.

– Ты ли это?

– Что? – он удивлённо вскинул бровь и загадочно улыбнулся. Мой самый лучший друг. Понимающий, уверенный. Смелый. Даже сейчас он не сомневался в том, что делал. Упрямый, дотошный, потрясающий художник – Льё всегда был моим идеалом. Но предчувствие большой беды отравляло мои чувства, и так же тепло улыбнуться в ответ я не смог.

– А как же разум?

– Он слаб, Саш. Когда дело касается таких противоречивых вещей типа родственных чувств и любви к женщине, – особенно. И я думаю, придумавший наши правила, втайне рассчитывал, что найдутся те, кто рискнёт их нарушить.

– Тебе всегда не хватало свободы. Ты и выглядел другим. Знаешь, как бы мне ни хотелось, чтобы Ден оказался моей сущностью, совершенно справедливо, что он всё же твой. То, что умудряетесь делать вы вместе, мы бы с ним никогда не смогли, – я наконец-то набрался смелости высказать старые свои мысли.

– Кто знает, Саш, как бы оно было. Мы ведь через многое прошли вместе, как бы пафосно это ни звучало. Учились друг у друга и менялись вместе. Это же обоюдный процесс. Нам просто повезло. Один случай на тысячу.

– Прекрасная статистика, кстати… Учитывая численность экзистенциалистов.

– Ну-ну… Давай не будем.

– Да я это всё к тому, чтобы ты подумал хорошенько. Я всего лишь друг, экзистенциалист без перспектив. По ту сторону – твой брат, родная кровь. Стою ли я?

– Стоишь, Саш, – Льё снова улыбнулся и поднялся с тяжёлым вздохом. – Родная кровь зачастую просто красивые слова. И в отличие от тебя, Магнус меня предал. А ты, я точно это знаю, никогда так не поступишь, даже если окажешься по другую сторону.

– Эй… Льё… Мне не нравится твой настрой.

– Всё нормально. Собирайся.

Одевался я автоматически: свежий, привычный костюм, строгий, но красивый, немного отклоняющийся от привычных классических стандартов. За последние лет десять я не выходил из дома в чём-то другом, эта одежда – моя вторая кожа, кокон, внутри которого экзистенциальное нутро чувствует себя спокойно и свободно. Всё идеально: и выглаженные брюки верной длины, строгие манжеты белой рубашки, чуть выглядывающие из-под рукавов пиджака и поблескивающие запонками. Кстати, эту привычку я перенял у Льё. Нет ничего изящнее запонок на мужчине в цвет галстука или цветка в петлице. Бабушка… Я снова вспомнил её, старые фотографии, хранившиеся в большой коробке из-под свадебного сервиза: она показывала мне на них родных, таких же вышколенных интеллигентов, каким оказался и я, попав в среду экзистенциалистов. Может, среди этих чёрно-белых личностей на фото, такие тоже были. Во всяком случае я всей душой хотел в это верить.

Посчитав свой вид вполне приемлемым, я вышел из спальни, наткнувшись на внимательный взгляд Льётольва. Он придирчиво осмотрел меня и, видимо, остался доволен.

– Если бы меня спросили, как должен выглядеть истинный экзистенциалист, я бы привёл тебя в пример, – совершенно спокойно, без лестных интонаций, выговорил он, потягивая сигарету.

– Могу сказать тоже и о тебе.

– Ох, нет. Я довольно потрёпан некоторыми заданиями. Никак не могу прийти в себя.

– Что случилось?

– Давай расскажу по дороге? – он распахнул передо мной дверь.

– Не вопрос…

Будапешт всё же мне гораздо больше нравился именно таким – окутанным вечерним полумраком, когда уличные огни ещё не кажутся такими яркими. Есть в его улочках что-то таинственное и даже пугающее, но в то же время притягательное и манящее. Ни один другой город, в котором я успел побывать, не вызвал таких противоречивых чувств. Иронично, что именно здесь мне встретилась Илка, женщина, ради которой я был готов если не на всё… Да нет, на всё.

Льётольв шёл рядом, тщетно пытаясь застегнуть пиджак. Ему мешали мундштук в руке и ветер. В итоге он бросил эту идею, вздохнул и осмотрелся.

– Туристы, – хмыкнул истинный и покосился на меня.

– Ага. И я тоже турист, не смотри так. Не все ж родились в Венгрии.

– Да что толку? Родился и родился. Как человека меня это не определило.

– Ну ты ведь любишь Будапешт?

– Да. Но я точно так же и Москву люблю, например. И Сингапур, – парировал он.

– Такие разные…

– В том и вся соль, Саш. Однообразие надоедает. И чем реже я бываю здесь, тем с большей радостью возвращаюсь.

– Давно родителей навещал?

– В прошлом году. Они совсем плохи. Не хочу видеть, как их покидает жизнь.

– А им бы наверняка было приятно с тобой пообщаться.

– Нет. Наши отношения далеки от идеальных и даже от тёплых.

– Поэтому и с Магнусом так?

– Кто знает. В детстве мы были дружны, экзистенциализм всё испортил. Не хочу об этом, – он нервно повёл плечами, и я замолчал. Действительно, не стоило бередить прошлое. – Меня беспокоит Мот и безумие Фениксов.

– Это как-то связано с твоим заданием?

– Условно.

– Ну?

– Они чуть не убили лучшего Феникса. Отправили её одну к дичайшему влиянию. Без подстраховки, без команды. Если бы меня не оказалось рядом… Саш, она лишилась одного крыла.

– Как такое возможно? И жива?

– Жива. Но не думаю, что будет в состоянии полноценно работать и дальше. Крыло восстановится, однозначно. Вопрос только во времени и в выживании. Ученица Сёртуна… Ты же понимаешь?

– Сволочь он, вот что я понимаю. Угробил команду. Теперь ещё и ученицу любимую…

– Нам бы с ним не столкнуться, – брезгливо поморщился Льётольв, пряча мундштук в карман.

– В смысле? Он здесь?

– Да, прилетел следом за Мотом. В архиве его видели.

– Вот же чёрт… Льё, тебе не кажется, что эти двое тут по наши души? Что-то готовится?

– Кажется, Саш… Кажется.

– Надо уехать, – вдруг забеспокоился я. – Забрать Илку и уехать. Спрятать её в безопасном месте, затаиться… Я не могу подвергать её риску здесь, рядом с собой.

– Никто тебе не даст этого сделать… Они не отступятся. Никогда. Через тебя достанут меня. Не будет тебя, найдут другой вариант.

– Да с чего ты взял? Отступят! Если поймут, что мы заодно и сильнее, чем они.