Её довольно колкое замечание мелким камешком пустило трещинки по тонкому стеклу надежд. Но отказываться от самого себя ради женщины? Пусть думает что хочет, это всё внешнее, обёртка.

– Две недели – это проездом?

Кофе давно принесли, но она так и не притронулась к нему, я же безумно хотел осушить кружку залпом. И не одну.

– Нет, я тут слишком задержался. Болел. После того, как ждал вас под проливным дождём подхватил серьёзную простуду.

– О… Но в этом нет моей вины.

– Я вас и не обвиняю. Сам дурак, сам расплатился.

– Неужели так хотели меня увидеть? – Илка всё же подняла на меня взгляд, который я тут же поймал и не отпускал. Даже забыл, что нужно было ответить на вопрос. Что-то такое было в её глазах, что манило меня, затягивало как болото. Какая-то неизвестная внутренняя глубина, иногда горечь и широта. Да, её взгляд был печально-грустным, но невероятно добрым. Она будто бы смотрела с умилением и любовью на весь мир, и на меня в том числе. – Кажется, да? – улыбка едва тронула её губы, и я ответил тем же.

– Точно да. У вас удивительные глаза. Вам говорили об этом?

– Много раз.

– Жаль.

– Почему? – в её взгляде сверкнул мимолетный интерес.

– Я хотел бы быть первым, кто это скажет.

– Увы, но вы не первый мужчина в моей жизни.

– Так значит, вы готовы продолжить общение?

– Я этого не говорила, – она отвела взгляд, осторожно отпивая уже чуть остывший кофе.

Как же трудно говорить с людьми, когда не заглядываешь им в голову. Сейчас я мог бы наверняка узнать, что она думала, когда произносила эту фразу. Готова или не готова, хочет или нет. И в зависимости от этого придумал бы стратегию. Вела Илка себя довольно сдержанно и безэмоционально, если не считать этого слишком долгого взгляда и редких искорок в глазах. Она вполне могла играть со мной. Но что-то подсказывало мне, что всё не так. Я тоже её чем-то зацепил, иначе она послала бы меня куда подальше ещё на улице.

– Но вы всё ещё здесь. Что несказанно радует, – откликнулся я, пожалуй, слишком самоуверенно, хотя внутри всё дрожало. Ну точно, пацан, который на поцелуй будет месяц собираться.

– Просто здесь подают вкусный кофе. После работы лучше не придумаешь.

– Вы же спешили домой?

– И? А вы вообще в Будапеште проездом.

– Какая вы строгая, Илка. И нравитесь мне всё больше.

– Кажется, кто-то не привык к отказам.

– Кто-то не умеет знакомиться.

– Неужели?

– На улице никогда не приходилось.

– И вы ещё удивляетесь моим словам о статусе?

– Определённо. Внешнее никак не определяет человека.То, что внутри – первично. Слышали, что такое экзистенциализм? Вот я его приверженец. Так что совершенно не важно, как я выгляжу. На вашем месте меня больше волновали бы внутренние мотивы.

– Ну я уже поняла, что понравилась вам. Вопрос теперь в том, что вы собираетесь с этим делать.

– Жить, – я невольно улыбнулся. Такая она была чудесная в своей упрямой правоте и напускной твёрдости. Но то, что между нами завязывались тонкие нити, сомнений уже не вызывало. – С одним, правда, условием.

– М?

– Хочу, чтобы ты была со мной.

– Вот так сразу?

Я даже не понял, чему она удивилась больше: тому, что я перешёл на ты, или столь категоричному желанию. Илка откинулась на спинку стула и устало посмотрела в окно.

– Знаете, многие мужчины считают, что женщины – очень простые, как футболки в их шкафу. Взял любую и пользуешься, пока не надоест, или не станет грязной. Тогда можно её выкинуть, постирать… В общем, сделать что-то, что подскажет ситуация. И выбирают женщин также: зашёл в магазин, увидел ту, что понравилась, и купил. Особенно если финансы позволяют иметь более широкие возможности. Конечно, спрашивать у футболки, хочет она к тебе домой или нет, – глупо. А вот у женщин – стоило бы.

Такой тирады я точно не ожидал в ответ на в целом несколько шутливую фразу. Илка казалась слишком серьёзной и даже несколько обиженной. Наверное, было что-то в её прошлом, что заставляло так реагировать. И я решил сменить тактику, ибо заметил, как она бегло оглянулась. Только бы не ушла.

– Я сказал лишнего, прошу прощения…

– Да ладно. Ничего удивительного в этом нет. Все мужчины похожи в своих заблуждениях. Спасибо за кофе, но мне давно пора.

– Подожди! Я не такой, как остальные. Я действительно настроен серьёзно!

– Оставь эти стандартные фразы для кого-нибудь ещё. Мы вообще не знаем друг друга, чтобы говорить о серьезности!

– Так ты не даешь мне даже шанса попробовать узнать тебя и показать себя! Чего ты боишься? – я поднялся вслед за ней, перегораживая дверь. Илка протиснулась мимо меня, и мы оба вышли на улицу, где уже порядочно стемнело и накрапывал дождь.

– Ничего! Я просто не хочу.

– Но как же так?

– У тебя бывало такое, – она вдруг остановилась и повернулась ко мне, – что ничего не хочется? Ни общения, ни работы, ни любви? Вообще ни-че-го! Оставь меня в покое, пожалуйста.

И, несмотря на свои слова, Илка стояла и смотрела на меня, будто ожидая чего-то, то ли согласия, то ли возражения. А я хотел бы сказать ей всё как есть, но боялся. Обвинял в страхе её, но при этом чувствовал, как собсивенное сердце сжимается в ужасе.

– Всё время. Я давно так живу. Вернее жил. Пока не увидел тебя, – дождь усиливался, и на щёку венгерки приземлилась тяжелая капля. Осторожно стерев её, я неожиданно тихо и как-то нежно добавил, – дождь. Если хочешь, можешь оставить меня здесь. И я обещаю, что больше никогда не потревожу тебя. Лучше закончить всё, ещё не начав, чем начать, попробовать, и…

– Если пойти прямо, то можно выйти к Дунаю, – она отвела мою ладонь от лица, запахнула кофточку и медленно пошла вдоль улицы.

– Я не очень люблю Будапешт, хотя бываю тут очень часто. По работе.

– А я даже не знаю, как к нему отношусь. Приехала сюда вместе с родителями, когда отца перевели по службе. Уже лет пятнадцать прошло, наверное. Мне больше нравятся совсем крошечные городки, такие, чтобы пару улиц и все друг друга знают.

– Тяжело жить среди тех, кто знает о тебе всё.

– Почему? Как одна большая семья. Уютно и спокойно, не обязательно притворяться, можно быть самим собой.

– Тебе, наверное, просто повезло с семьей.

– Возможно.

– А мы ведь промокнем.

– Точно. Ты говорил, что недавно выздоровел.

– Буквально вчера, – улыбнулся я.

– Тогда стоит переждать дождь.

– Не хочу. Если ты не боишься простудиться, то давай лучше прогуляемся. Разговаривать на ходу у нас выходит лучше.

– Не боюсь. Привыкла к дождям. Почему-то всегда забываю зонт в такую погоду.

– У меня вообще нет зонта. Из-за постоянных переездов вещей всего небольшой чемодан. Ничего лишнего.

– Так странно, не представляю, как можно проводить всю жизнь в дороге.

– Легко. Я и сам не заметил, как приспособился. В такого рода аскетизме есть своя прелесть.

– Что тогда можно называть домом?

– Людей. У меня парочка близких друзей-коллег, – заметив, как она поежилась, я дотянулся до её ладошки, – у тебя руки холодные. Замерзла?

– Не-а, – скромно ответила Илка, тем не менее не отказываясь от моей тёплой ладони. Я еле удержался, чтобы не выдохнуть от очередного облегчения. Всё это выглядело со стороны так смешно и чуточку нелепо, что мне хотелось и смеяться и плакать от умиления. Идиот.

– Давай возьмём горячего чая на вынос хотя бы?

– Как хочешь.

В ближайшей забегаловке мы купили два больших горячих стаканчика с ароматным чаем и под дождем, снова обмельчавшим, двинулись в сторону набережной.

– Ты какую-то высокую должность занимаешь? – спросила она после пары минут тишины.

– Ну как сказать… Что-то вроде. Но в нашей организации все выглядят как заправские интеллигенты, педанты и вообще… Только не спрашивай, почему. Я сам не знаю.

– Это нормально. Иногда рабочая форма более чем странная.

– А где ты работаешь?

– Отвечать обязательно?

– Нет. Просто интересно.

– Дунай, смотри, – она указала вперед, и я заметил в конце улицы набережную. Всё вокруг привычно серо-желто-коричневое. В солнечную погоду город выглядел гораздо привлекательнее и веселее, даже чище.

– Любишь воду?

– Скорее боюсь, но разве можно устоять перед таким величием?

– Наверное, я слишком многое видел, чтобы удивляться большим рекам и старым городам.

– Не бывает такого, чтобы человека ничего не может увлечь, – парировала Илка.

– Музыка. Вот её я люблю. Остальное не так интересно.

– Мама играла на фортепиано и пела. Я тоже люблю слушать музыку.

– И я играю. Только не пою.

– Правда?

– Да.

– Здорово… У тебя и руки совершенно музыкальные, пальцы… – она вдруг замолчала, видимо, смутившись своих случайных слов. А я только и ждал, когда Илка позволит себе расслабиться и перестанет меня бояться. Её рука тут же снова оказалась в моей и больше не выбиралась оттуда, пока мы изрядно промокшие шли вдоль набережной, болтая ни о чём.

Я забыл о постоянном наблюдении и близости сущности, о Льё и Магнусе, которые в этот самый момент могли обсуждать меня или Илку, не вспомнил я и о Яшке, о работе, о болезни. Всего меня занимала она – волшебная девушка, совсем капельку сдавшаяся под моим натиском. Никакие искажения не смогут помешать истинным чувствам и желаниям: именно в этот момент я понял, что никогда и ни за что не уступлю Магнусу, чего бы мне это не стоило. На доме Правительства зажглись привычные огни, да и весь город теперь светился, во всяком случае вдоль берега Дуная. Из баров и гостиниц вылезали туристы, распахивали зонты, громко переговаривались, мерцали вспышками фотоаппаратов, а мы просто шли сквозь них, держась за руки.

Мне думалось, что с одной стороны всё складывалось вполне удачно, но с другой – оставалось ощущение какого-то подвоха. Сначала Илка была отчаянно против меня, а теперь спокойно держит за руку. Что заставило её так быстро изменить своё отношение? Или это приём по усыплению бдительности? Проверка? Что?

– Как ты будешь добираться до дома? – спросил я, пытаясь прощупать почву.

– На метро. Или пешком, на крайний случай.Ты что же, уже собрался уходить? – хитро улыбнулась она.

– Нет. Просто вспомнил, что ты вообще-то шла домой, когда я тебя поймал. И всё ещё готов проводить. И если уж честным быть, то всё это выглядит очень подозрительно. Ты вдруг расположилась ко мне.

– Разве не этого ты хотел?

– Да. Но всё равно…

– Саша, – она впервые за этот вечер назвала меня по имени, и сердце снова ответно ёкнуло. – Что случилось, то случилось. Если бы я могла объяснить, то обязательно это сделала бы. Ты не думал, что я эти дни вспоминала тебя? Не каждую ночь кто-то пытается со мной познакомиться, особенно такой. Было интересно. И страшно. А уж после я разозлилась, потому что дала слабину, понадеявшись, что ты напишешь.

– Погоди. Но я же писал.

– Давай сравним номера.

Мы достали свои телефоны и начали проверку. Оказалось, что я каким-то немыслимым образом перепутал пару цифр. Хотя немудрено – в тот вечер я выпил слишком много, странно, что вообще умудрился запомнить Илку и место встречи, да ещё и проводить её.

– Я себя ужасно вёл, да?

– Угу. Хорошо, что улицы были почти пустыми. Ужасно стыдно было идти рядом, но я подумала, что спорить с человеком в твоём тогдашнем состоянии лучше не стоит.

– Обычно я, когда пьяный, довольно мирный. А тут… Небольшой кризис случился.

– Экзистенциальный? – улыбнулась Илка, и я понял, что за эту улыбку можно простить ей всё, что угодно, даже если прощать нечего.

– Вроде того. Когда-нибудь я тебе всё расскажу.

– Если не улетишь.

– Даже если улечу. Вернусь ведь.

Договорить я не успел – зазвонил телефон. Льё. Похоже, что-то случилось.

– Важный звонок, извини, – шепнул я Илке и снял трубку. – Да.

– Привет. Ты где?

– На набережной, гуляю.

– Отлично. Илка с тобой? Мне Ден звонил, но лучше уточнить.

– Да.

– От себя не отпускай. Магнус очень странно себя вёл, как бы не учинил чего-нибудь нехорошего. Похоже, мы влезли в осиное гнездо.

– Я так и думал.

– Не ты один. Самое отвратное – здесь ещё и Сёртун замешан. Не знаю, как ты будешь справляться, но эту девушку вообще не стоит оставлять одну. Я уже вызвал подкрепление к охране. Но, боюсь, что если не сегодня, то в ближайшее время нам всем будет нелегко. Саш… Мы с Деном в любом случае тебя поймем и поддержим, но подумай о ней. Очень хорошо подумай.

– Я подумал, – взгляд остановился на озабоченном лице Илки, будто бы она понимала, что происходит что-то нехорошее, и я не удержавшись, приобнял её, осторожно прижав к себе.

– Понял. Ладно. Будь внимателен. Я доберусь до Дена, потом напишу тебе.

– Давай. До встречи.

– Что-то случилось? – тут же отреагировала венгерка.

– Проблемы на работе, ничего особенного.

– Ты сразу в лице поменялся, я даже испугалась.

– Не бойся. Надеюсь, что мои рабочие трудности никак не отразятся на нас с тобой.

– На нас? Я вроде бы не давала ещё никаких согласий и обещаний.

– Они мне и не нужны. Будто и так ничего не понятно.

Илка попыталась выбраться из моих объятий, но скорее для виду, чем серьёзно, за что я обнял её ещё крепче и тут же пожалел об этом: кофта Илки была вся мокрая.

– Слушай, нам точно нужно высушиться и согреться. Иначе пока ты доберешься до дома, обязательно заболеешь.

– И что ты предлагаешь?

– Не знаю. Была бы вместо тебя другая девушка, я бы без зазрения совести вызвал такси и отвёз её или к себе или в ближайшую гостиницу.

– Ты мне льстишь.

– Ни капли.

– Тогда просто проводи до дома. Так будет лучше всего.

– И мы увидимся завтра?

– Ты готов встать в шесть утра?

– Свидание в такую рань? Готов.

– Поедешь со мной за город, поможешь забрать у дедушки мёд. Его нужно будет отвезти на рынок. Не спрашивай ничего. Это – традиция. Раньше дед сам ездил, а теперь не может, поэтому я ему помогаю.

– Сделаем всё в лучшем виде.

– Вот и славно… Только оденься попроще, пожалуйста.

Ну уж этого я обещать не стал: собственно, Илка особенно и не настаивала. Мы свернули с набережной в проулки, добрались до станции метро и проехали пару остановок. Провожать до квартиры она себя не позволила, поэтому пришлось прощаться на улице. Справиться с собой оказалось катастрофически тяжело: эта девушка была так близко, что стоило мне только проявить чуть-чуть настойчивости и инициативы, как я смог бы ощутить вкус её губ. Но это могло всё испортить. А я категорически не хотел проигрывать своим собственным желаниям. Она тепло пожелала мне доброй ночи и скрылась за массивной дверью. Я же опустился на ступени и принялся шарить в карманах пиджака в поисках сигарет, которых там не находилось.

– Держи, – возник рядом Льё с дымящейся папиросой.

– Спасибо, – я трясущимися руками принял драгоценный подарок и с жадностью затянулся.

– У тебя прямо-таки ломка, – тихо хохотнул Денеб, показываясь из-за спины товарища. – Поцеловал бы хоть…

– Не, нельзя, – шепнул я, прикрывая глаза. – Нужна осторожность.

– Пока ты проявляешь осторожность и терпение, некоторые вовсе об этом не думают, – многозначительно изрёк Льётольв, имея в виду, скорее всего, Магнуса.

– Всё настолько плохо?

– Скорее да, чем нет. Брат мой совсем слетел с катушек. Он, конечно, напрямую мне ничего не сказал, но я и без этого всё понял. По взглядам, жестам, темам, которые Магнус умудрился затронуть.

– Давайте пройдемся? – вставил Ден, и мы медленно двинулись вверх по улице.

– И что ты думаешь делать? Ситуация в целом ясна, а вот остальное…

– Не знаю, – пожал плечами Льё. – Наблюдать. Ждать.

– Может стоит оповестить руководство? – подал голос Денеб, не без тревоги посматривающий на нас.

– Можно. Только опять же, возникает очередной вопрос – не будет ли этот факт использован против нас. Не стоит недооценивать ни Магнуса, ни Сёртуна.

– Больше всего меня тревожит только то, что в наши игры оказывается втянута Илка. И есть ощущение, что даже если я отступлю от неё, это ничего не изменит, – я остановился, пытаясь понять, где мы находимся.

– А вот это однозначно. Магнус на полном серьёзе положил на неё глаз, не только потому, что нужно достать до тебя. Двойное соперничество, только с его стороны – грязное, – вздохнул Льётольв. – Саш, когда вы с ней встречаетесь снова?

– Завтра утром.

– Хорошо. Возвращайтесь домой и отдыхайте, я подежурю сегодня вместе с ребятами. Извини, но я не только усилил экзистенциальную охрану, но ещё и обычных людей привлёк. Чтобы уж по всем фронтам.

– Спасибо.

– Да не за что, в Будапеште с этим просто. В какой-нибудь Москве так не получилось бы.

– Теперь главное не получить неожиданное задание всем и сразу.

– Всё нормально будет, не дергайся, – подмигнул Ден.

Мы попрощались со Льё, поймали такси и провели довольно тихую ночь в моей квартире. Не знаю, спал ли Ден, но я до самого утра так и не сомкнул глаз, то представляя встречу с Илкой, то размышляя о Магнусе.

Будапешт. Дунай.

В назначенное время я уже стоял перед домом Илки и с невероятными усилиями подавлял зевоту. Бессонная ночь давала о себе знать последний час и ничего не могло исправить ситуацию – ни крепчайший кофе, ни контрастный душ, ни бодрые шутки Денеба. Льё только написал короткое сообщение, что вынужден отлучиться по делам, так что сегодня моей рабочей парой снова будет Ден. Якша же не вернулся ни ночью, ни ранним утром. Но я не сильно расстраивался по этому поводу. Без него спокойнее, и объяснять никому ничего не нужно.

Илка выскочила на безлюдную прохладную улицу невероятно бодро и радостно, приветливо мне улыбнулась и скрылась за поворотом, жестом попросив подождать. Интересно, была ли она уверена в том, что я приду, ждала ли? Безумно хотелось заглянуть в её голову, увидеть и прочитать, услышать те образы, которые вызывало моё присутствие.

Из-за угла выехал старенький фольксваген серого цвета с Илкой за рулём. Она притормозила рядом со мной, и я забрался на пассажирское сиденье.

– Ты водишь! – удивился я.

– Ну да, что странного?

– Просто не ожидал. Привет, кстати.

– Доброе утро! – она снова улыбнулась. – Не выспался?

– Можно и так сказать.

– Тогда у тебя есть шанс вздремнуть – ехать неблизко.

– Это будет выглядеть невежливо.

– Мы с тобой так странно познакомились, что всё остальное – просто мелочи.

Я задумался над её словами, наблюдая, как меняется картинка за окном. Мы двигались почти на Юго-Восток, проскочили аэропорт Ференца Листа, выехали на дорогу в сторону Иллё, а дальше меня неожиданно сморило. Где-то фоном слышалась приятная музыка, борясь со сном я ещё пытался её узнать, но так и не сумел. Мне виделись вспыхивающие факелы, белое рабочее пальто Магнуса с огненной вышивкой по подолу, дым от сигареты Льё, раскуренной через мундштук и бесконечно сменяющие друг друга татуировки Денеба. Только Якши ещё не хватало, – отметил я, и проснулся.

За окном мелькала сельская местность с молодыми полями, аккуратными домиками и ярким утренним солнцем.

– Полегчало? – тут же отреагировала Илка. Она успела распустить волосы, и они теперь неаккуратными волнами лежали на плечах.

– Тебе идут распущенные волосы.

– Спасибо. А тебе идёт сон. Лицо сразу стало мягким и добрым.

– Обычно не так?

– Не-а. Ты очень серьёзно выглядел что вчера, что утром.

– Профдеформация, наверное. Долго нам ещё ехать?

– До Бьене осталось немного. Ты подождешь меня в машине, а я захвачу, что надо, и сразу поедем обратно.

– И ты не познакомишь меня с дедушкой?

– Думаю, ему не стоит знать, с кем я общаюсь всего лишь второй день. Это несерьезно.

– Вот значит как, – мне стало чуть обидно, хотя слова её были более чем логичными.

– Саша, ты смешной, конечно. Неужели знакомишь родителей с каждой своей девушкой?

– Вообще ни разу не знакомил, – не соврал я. Были бы ещё эти девушки не одноразовыми…

– Правда?

– Абсолютная.

– Надо же…

– При моём образе жизни я лишен такой роскоши, как долгосрочные отношения, – сказал и тут же пожалел об этом. И Илка, конечно, всё поняла совсем не так.

– Значит и со мной тоже не рассчитываешь?

– Вовсе нет. Сказал же сразу.

– И с чего вдруг всё так резко изменилось?

– Слишком личный вопрос для второго дня.

– Ну-ну…

Она замолчала, сосредоточившись на дороге. Я же, чтобы отвлечься, писал Дену и Льё. Ни тот, ни другой не отвечали. Зато объявился Якша и активно вопрошал, куда я делся. Пришлось наплести ему сказку о том, что мы с Денебом нашли убойный закрытый клуб недалеко от Будапешта и решили остаться там на денёк. Не удивительно, что он поверил, да ещё и адрес попросил. Но я сделал вид, что не помню, как туда добираться, пообещал рассказать всё при встрече и прекратил отвечать. И нас считали рабочей парой! Не больше чем собутыльники, – вот кем мы являлись. Тупик, в который нас затолкала жизнь становился похожим на отхожую яму, наполненную дряным алкоголем, вчерашней блевотиной и проституками. Я только почувствовал после долгой болезни и знакомства с Илкой, что наконец-то от меня не пахнет этими нечистотами. Хотя от лёгкого косяка бы не отказался. Вспомнив, что в кармане лежат сигареты, я достал пачку и повертел её в руках.

– Закурю? – уточнил у Илки.

– Если хочешь, – безразлично ответила она.

И от этих её пустых слов мне перехотелось курить. Вообще перехотелось всё, кроме одного – вернуть добродушную улыбку на милое личико.

– Ты извини меня. Довольно сложно нормально общаться с девушкой, которая нравится, если раньше никогда такого не делал.

– Не разговаривал с женщинами? – усмехнулась она.

– Ну… Не подходил к этому ответственно что ли. Я даже не знаю, что нужно говорить.

– Я тебе не верю.

– Доказательств всё равно нет. Так что можешь не верить. Наверное, так даже правильно. Я ведь не похож на того, кто не умеет общаться с противоположным полом.

– Вот именно.

– А хочешь правду? – я чуть повернулся к ней и заметил, как дрогнули ресницы. У нас не так много времени, пока не разразилась буря, так что не стоит медлить или бояться. – Раньше я никогда не влюблялся. Даже не знал, что это такое. Ну да, где-то что-то ёкнуло, подойдешь к девушке, намекнешь, а дальше всё просто – ночь, две, ну может три. И хватит. Неинтересно. Не нужно. Пусто. И работа – бесконечная, каждодневная. Сегодня – Будапешт, завтра – какой-нибудь Каир, послезавтра – Лондон или Богом забытый Мурманск. Кому вообще нужен мужчина, которого всегда нет? И как можно узнать женщину, если видишь только тех, кто готов подарить тебе несколько часов удовольствий?

– Отвратительные вещи ты говоришь. А как же верность? Любовь. Дружба? У тебя ведь есть хотя бы друзья? А коллеги-женщины?

– Друзья есть. И напарник. Женщины работают в…Кхм… Другом отделе, скажем так. И мы с ними пересекаемся редко. При этом отношения запрещены. Вернее… Невозможны, – я пытался подобрать подходящие слова, но понимал, что звучат мои объяснения по-идиотски.

– Корпоративная этика… Понятно, – на удивление спокойно отреагировала Илка. – Если у тебя действительно такой сложный график и высокая занятость, то не удивительно…

– Если бы я тогда на тебя не наткнулся случайно, а потом не заболел, то всё и оставалось бы как прежде.

– Да…

– Илка… Можешь ответить на вопрос?

– Могу. Но позже. Приехали! – она притормозила рядом с небольшим домом, выглядывающим из-за высоких кустов сирени. – Жди здесь.

Не дожидаясь ответа, Илка выскочила из машины, и скрылась за забором. Я только вздохнул, открыл окно и закурил. Терпкий, привычный вкус. Успокаивающий, родной. Сколько себя помнил – всегда где-то рядом были сигареты: среди экзистенциалистов встретить некурящего вообще сложно, опять же – издержки профессии. А вот Фениксы почти не курят. Льё говорил что-то о том – почему, но я уже и забыл. Отбросил, как ненужную мелочь. Надо бы вспомнить, если я собираюсь поддерживать товарища в его стремлении к руководству. Тогда общаться с огненными придётся.

Пока дым размеренно выбирался на улицу, смешиваясь с ароматом сирени, к машине вернулась Илка и закинула что-то довольно тяжелое в багажник. Я попытался было выйти и помочь ей, но она сделала такое суровое лицо, что пришлось ретироваться обратно. Упрямая. С ней будет интересно.

С тревожным сердцем, придавленный чувством стыда и вины, я наблюдал, как эта хрупкая девушка курсировала между домом и машиной, загружая её медом. Предпринял ещё пару попыток помочь, но был вежливо остановлен. Похоже, она не собиралась светить меня на улице. Детский сад, конечно, но вполне оправданный. Особенно после всего, что я ей наговорил.

– Теперь можно и обратно, – выдохнула она, садясь за руль.

– Почему ты не позволила помочь?

– Ты же прекрасно знаешь ответ.

– Давай я тогда хотя бы поведу?

– Я свою машину лучше знаю. Она старенькая и не каждого станет слушаться, – извиняющимся тоном выговорила Илка, разворачиваясь в обратную сторону.

– Мне ужасно стыдно.

– Даже не думай. Ты мог бы вообще со мной не ездить, ничего бы не изменилось.

– Но ведь поехал!

– Саша… Ты хотел что-то спросить ведь. Я жду.

– Да я уже не знаю, надо или нет.

– Остановка автобуса недалеко.

– Эй… Ты чего?

– Спрашивай говорю! Иначе высажу и прощай.

– Ладно, – вздохнул я. Интересно, что же скрывалось за такой строгостью и напускным безразличием? И за тёплыми улыбками. А ещё за молчаливым согласием идти со мной за руку? – Илка… Что ты думаешь обо мне? Вообще о перспективах отношений?

– Какой очевидный вопрос. Не знаю. Что можно думать при столь коротком сроке общения? Я не сторонница случайных связей и спонтанного секса, одноразовые отношения вообще не моё. И влюбиться я в тебя тоже не хочу.

– Но ведь вчера…

– Это просто мимолетная слабость. Иногда бывает находит… Вечер, огни города, весна… Романтика.

– Значит, ты не готова продолжать?

– Я такого не говорила.

– Тогда не понимаю.

– Саш, ты хочешь чтобы я расписала тебе план на ближайшие дни, недели или месяцы? Откуда я знаю, что будет твориться у меня в душе?

– Ну сейчас ты хоть что-то же чувствуешь? Не может быть пустоты. Должен быть отклик.

– Ты сейчас дома один? Или со мной здесь?

– Очевидно же.

– Считай это ответом.

– Ты меня боишься, да?

– Да.

– Думаешь, я вру тебе? – нужно было идти ва-банк. Действовать так, будто мы давно знакомы. Рассказать о себе всё, быть честным на двести процентов. Только так можно нивелировать даже лёгкие искажения без вмешательства, только так я смогу завоевать её сердце.

– Однозначно. Если б ты услышал себя со стороны, тоже бы не поверил.

– Ну ладно!

Я схватил рукой руль и с силой повернул его к обочине. Илка сопротивлялась, но не так активно, как могла бы, и послушно затормозила. Моя рука добралась до её тонкого запястья и сняла с руля нежную ладонь. Я притянул её к себе и осторожно коснулся губами.

– Если бы мне нужно было с тобой поразвлечься или просто воспользоваться, я бы сделал это ещё тогда, пару недель назад. Это не так сложно, как кажется. Но я хочу, чтобы у нас всё было иначе. Объяснить свои чувства у меня не хватит слов, потому что такое – впервые. Нет слепого желания, нет цели обладать тобой. Есть цель видеть тебя, быть рядом. Просто так. Я будто тебя сто лет знаю. И единственное, чего сейчас хочу до дрожи, – я приблизился к ней, чтобы увидеть в глазах своё тревожное отражение и молчаливое согласие. Илка прикрыла глаза и сделала неполный вдох, крепко обхватывая мою ладонь своими тонкими пальцами.

Разве может быть что-то лучше и трогательнее несмелого поцелуя, продиктованного чувствами, а не потребностями? Наверное, нет. Моё сердце замерло, прислушиваясь к биению сердца Илки и шуму крови, вскипающей в венах. Если бы я сейчас стоял на плахе, то последнее желание было бы именно таким: прикоснуться к сладким губам этой девушки, почувствовать её тепло и нежность так близко, как только возможно, слиться с ней в трепетном порыве объясниться, понять и убедиться. Я был готов продолжать вечно, ни на секунду не отдаляясь от неё. Отпустив горячую ладошку, легко скользнул рукой по тонкой шее, почувствовав лёгкий упор в грудь. Илка не подпускала меня слишком близко – совершенно справедливо напомнив о моих же собственных словах.

– Разве это похоже на обман? – шепнул я, заправляя её волосы за ушко.

– Вполне, – так же тихо ответила она, задумчиво прикоснувшись ладонью к губам.

– Я готов рассказать тебе о себе всё, что ты захочешь. Всю правду, которую знают только мои коллеги. И никто из людей.

– Людей? – испуганно взглянула на меня Илка.

– Не бойся… Я не монстр.

– А кто?

– Экзистенциалист.

Она опустила руки на колени и упёрлась взглядом в руль. Интересно, подумалось ли ей, что я сумасшедший или маньяк?

– Твои шутки слишком… Несмешные, – с неуверенной улыбкой ответила Илка, снова выруливая на шоссе. – Давай ты больше так не будешь?

– Буду. Обязательно буду. Твои поцелуи как наркотик.

– Ещё скажи – сладкие как мёд.

– Кстати, да, – рассмеялся я, вспоминая, что вся наша машина – сплошной мёд.

– Вообще, я имела ввиду совершенно другое.

– Это была не шутка.

– Ты философ? – недоверчиво уточнила она.

– Если по жизни, то не совсем. А по роду деятельности… Боже, ты меня запутала.

– Вот ещё, очень надо тебя запутывать. Может, все твои слова – ложь? Вот ты и потерялся? – теперь уже смеялась Илка.

– Просто не выспался.

– И кто же в этом виноват?

– Ты, конечно.

– Каким образом?

– Поселилась в моей голове и нажимала там на всякие клавиши, складывая мелодию.

– Что-то красивое?

– Да… Похожее на твои глаза. Илка! А давай сходим на концерт? Ты любишь классическую музыку? Или современную, но в исполнении симфонического оркестра или фортепиано? – я загорелся идеей увидеть, как она слушает музыку, как откликается на столь тонкую материю.

– Ну… Даже не знаю. Когда-то давно мы ходили с родителями в оперу, там тоже был оркестр. Красиво.

– И больше ни разу? – в ответ она покачала головой. – Как же так? Ты столько потеряла! Идём. Обязательно. Я сегодня же возьму билеты на ближайшие дни.

– Саш…

– А?

– Ну зачем?

– Надо. Я без музыки жить вообще не могу. Даже собирался поступать в консерваторию, мечтал о большой сцене.

– Ты играешь?

– Да… Пианист я. В душе – точно. Разве не говорил?

– Запамятовала… Тогда я согласна сходить на концерт.

– Спасибо.

Она снова одарила меня тёплой улыбкой, обстановка разрядилась и успокоила меня настолько, что я даже позволил себе тихо подпевать бессмысленным песенкам по радио. Илка вела машину уверенно и осторожно, оставалось только наслаждаться дорогой, видами за окном и прекрасным профилем спутницы. Хотелось бы назвать её своей девушкой, но вслух такое озвучивать было рано. Даже в мыслях я делал это с осторожностью, чтобы ненароком не спугнуть Судьбу. Уверенность в том, что именно в этой венгерке моя Судьба, только росла. Даже если рассказать ей всю правду, она точно поймёт и примет. Без сомнений.