Пропавшая девушка

2

Задвинув ящик, Кэт вышла вслед за Адамом.

– Мистер Куонтрелл, постойте!

– Я вам ничем не могу помочь. Я не знаю, кто она.

– Но до осмотра вы думали, что знаете ее!

– Я не знаю, о чем я думал.

Адам Куонтрелл стремительно шагал к лифту. Длинные ноги легко несли его вперед.

– Тогда почему у нее оказался ваш номер телефона?

– Не знаю.

– Это служебный номер? То есть общедоступный?

– Нет, это номер моего домашнего телефона.

– Тогда откуда он оказался у этой женщины?

– Еще раз говорю, я не знаю.

Подойдя к лифту, он нажал кнопку вызова.

– Эта женщина мне совершенно незнакома.

– Однако вы боялись, что можете ее узнать. Потому и приехали сюда.

– Я исполнял свой гражданский долг, – сказал Куонтрелл и выразительно посмотрел на Кэт.

Довольно вопросов, говорил его взгляд. Однако Кэт это не остановило.

– Мистер Куонтрелл, когда я вам сказала о трупе, о ком вы подумали?

Он не ответил. Он просто смотрел на Кэт, и глаза его были непроницаемы.

– Вам нужно подписать акт опознания, – сдалась она. – И еще я должна знать, как с вами связаться на случай, если у полиции появятся вопросы.

Он полез в карман, достал визитку.

– Вот мой домашний адрес, – сказал он, передавая карточку Кэт.

Кэт мельком взглянула на адрес: Фэйр-уинд-лейн, 11, Сарри-Хайтс. Сайкс верно определил это место по телефонному префиксу.

– Вам придется побеседовать с полицейскими, – сказала она.

– Зачем?

– Рутинные вопросы.

– Так это убийство или нет?

– Я пока не знаю.

Открылись двери лифта.

– Когда узнаете, позвоните.

Кэт тоже вошла в лифт.

– Послушайте, мистер Куонтрелл. Мне привозят неопознанный труп. Я могла бы просто записать ее как очередную Джейн Доу и больше не беспокоиться. Но ведь у этой женщины было настоящее имя. Настоящая фамилия. А главное, где-то ищут пропавшую сестру, дочь или жену. Я очень хочу помочь близким этой женщины.

– Возьмите у нее отпечатки пальцев.

– Взяла.

– Отправьте на рентген челюсти.

– Уже.

– В таком случае вы сами знаете, что делать, и в моей помощи не нуждаетесь.

Лифт поднял их на первый этаж. Куонтрелл вышел.

– Не думайте, что мне ровным счетом наплевать на ту несчастную, – сказал он, все так же быстро шагая к выходу. – Но я не понимаю, почему я должен влезать в это дело. Если при ней нашли мой телефон, записанный на сувенирной пачке спичек какого-то ресторана, какое отношение это имеет ко мне? Спички она могла где-то взять. Или украсть.

– Я вам не говорила, что спички из ресторана.

Резко остановившись, Адам повернулся к ней:

– Нет, говорили.

– Не говорила. Это я хорошо помню.

Он молчал. Их глаза встретились. Каждый не желал уступать.

«Даже у таких самоуверенных джентльменов, как вы, бывают проколы», – с долей удовлетворения подумала Кэт.

– А я уверен, что вы ошибаетесь. Сказали и забыли, – ровным тоном произнес мистер Куонтрелл.

Он собирался покинуть здание. Но возле стола секретарши стояли Сайкс и Рэтчет.

– Мы получили твое сообщение…

Увидев Куонтрелла, Сайкс заметно удивился:

– Мистер Куонтрелл? Что привело вас…

Сайкс не договорил. Похоже, он догадался.

– Лу, тот номер принадлежит мистеру Куонтреллу, – пояснила Кэт. – Но мистер Куонтрелл утверждает, что женщина ему совершенно незнакома.

– Сержант, побеседуйте с ней, – попросил Адам. – Может, вы сумеете убедить доктора Новак, что я не какой-нибудь Джек-потрошитель.

– Что, наш доктор вас помучила? – засмеялся Сайкс.

– Поскольку вы знакомы, я поверю мистеру Куонтреллу на слово, – раздраженно сказала Кэт.

– Рад это слышать. А сейчас, с вашего позволения… – Он слегка кивнул Кэт. – Доктор Новак, было… интересно познакомиться.

Адам повернулся, готовый уйти.

– Мистер Куонтрелл, можно вас на пару слов? – окликнул его Сайкс.

Они отошли в дальний угол. Кэт поймала взгляд Адама. «К вам это не имеет ни малейшего отношения», – говорили его глаза.

– Лу, мы ждем тебя внизу, – сказал Рэтчет и дружески подтолкнул Кэт. – Пошли. У тебя еще водится этот жуткий кофе?

Она поняла намек. И все же по пути к лифтам Кэт не удержалась и оглянулась через плечо. Сайкс и Адам разговаривали в укромном углу. Адам стоял к ней лицом. Он был выше Сайкса и потому поймал взгляд Кэт, наградив ее ответным. Его глаза смотрели с холодной признательностью. Недавнее напряжение схлынуло с его лица, и сейчас мистер Куонтрелл полностью владел собой.

– Винс, кто он такой? – спросила Кэт, когда они вошли в лифт.

– Владелец фармацевтической компании, – пожал плечами Рэтчет. – Кажется, «Сирус» или что-то в этом роде.

– «Сигнус», – подсказала Кэт. – Значит, он владелец корпорации «Сигнус»?

– Представь себе. Он постоянно мелькает на страницах светской хроники. На всех официальных сборищах. Странно, что ты о нем не слышала.

– Я не читаю этих страниц.

– А стоило бы. Недавно там писали о твоем бывшем. Участвовал в какой-то кампании в поддержку мэра. Рядом с ним толклась симпатичная блондинка.

– Вот потому я и не интересуюсь светской хроникой.

– Ясно.

Они вышли из лифта и направились в кабинет Кэт. Кофеварка сегодня явно перерабатывала. Кэт уже дважды опустошила кофейник, и остатки на дне выглядели не слишком аппетитно. Кэт перелила их в чашку и протянула Рэтчету.

– А откуда Лу знает этого мистера Большая Шишка? – спросила она.

Рэтчет покосился на предложенный кофе.

– Частное дело. Куонтрелл попросил Лу о небольшой полицейской услуге. Что-то связанное с его дочкой.

– У Куонтрелла есть дочь?

– Мне так говорили.

– Он не производит впечатление чадолюбивого папочки. Представляю, какую гримасу он бы скорчил, если бы детские ручонки перепачкали его дорогую модную одежду.

Рэтчет отхлебнул из чашки и поморщился:

– Твой кофе все лучше и лучше.

– И что за помощь оказывает ему Лу?

– Похоже, девчонка сбежала от отца. Ты лучше самого Лу спроси. Это произошло давно. Мы тогда с ним еще не работали вместе.

– Значит, Лу работал в Южном Лексингтоне?

– Несколько лет трубил в этом гадюшнике. Там он напарника потерял. Грохнули из проезжающей машины. А потом и я потерял своего в Уотертауне. Так мы с Лу стали работать вместе. Все остальное, как говорят, уже история.

Он сделал еще глоток.

– Адам Куонтрелл живет далековато от Южного Лексингтона.

– Это точно, – засмеялся Рэтчет.

– Тогда почему он просит помощи у тамошнего копа?

– Не знаю. Лучше спроси самого Лу.

У Рэтчета зазвонил мобильный телефон. Взглянув на номер, он вздохнул:

– Рэтчет слушает… Да… И что новенького для нас?

Кэт взялась за бумаги. Это были бланки запросов на анализы образцов из трупа Джейн Доу. Курьер из государственной лаборатории появится в три часа. Стало быть, Кэт нужно спешно заняться писаниной. Она принялась ставить крестики в нужных окошечках: газовая хроматография, иммуноанализ. Каждый анализ может выявить наркотик или сильнодействующий препарат, который погубил Джейн Доу.

Звук шагов заставил ее поднять голову. В кабинет вошел Сайкс.

– Извини, что пришлось тебя спровадить, – сказал он. – Но разговор касался частного дела мистера Куонтрелла.

– Мне уже объяснили.

Кэт заполняла бланки запросов.

– Это все на Джейн Доу?

– В три появится курьер. Ты же хочешь, чтобы ответили поскорее.

Каждый бланк Кэт обернула вокруг соответствующей пробирки, после чего запихнула пробирки в лабораторный конверт.

– Ну вот, счастливого им пути.

Она опустила конверт в корзину с надписью: «НА АНАЛИЗЫ».

– Я думал, часть анализов ты сделаешь у нас.

– Сделаю, но не прямо сейчас. Мне еще надо написать отчеты по результатам нескольких вскрытий. Приближаются даты судебных заседаний. Мой бывший уже забрасывает меня мерзопакостными голосовыми сообщениями.

– Так вы с Эдом по-прежнему грызетесь насмерть? – засмеялся Сайкс.

– Понимаешь, Лу, любовь мимолетна. А презрение вечно.

– Иными словами, голосовать за него ты не будешь.

– На самом деле я считаю Эда подходящим кандидатом на пост окружного прокурора. Вы не находите, что он удивительно напоминает добермана-пинчера?

Кэт открыла шкаф и принялась рыться в бумагах.

– И потом, Эд с мэром стоят друг друга.

– Черт! – буркнул Рэтчет, убирая мобильник. – Мы остаемся без ланча.

– Это почему? – спросил Сайкс.

– Позвонили из патрульной службы. Они нашли еще один труп. Опять женщина и опять без внешних повреждений.

Кэт слушала, стоя возле открытого шкафа. Рэтчет уже строчил в записной книжке.

– Снова передозировка? – спросила она.

– Вероятно. А вот мое брюхо урчит от недодозировки еды.

Рэтчет продолжал записывать. Идеальный коп.

«Слишком много трупов, слишком много смертей, – подумала Кэт. – И вот наша реакция: найден труп, а мы досадуем, что придется распрощаться с ланчем».

– Где нашли? – спросила она.

– В Южном Лексингтоне.

– В какой части?

Рэтчет захлопнул записную книжку.

– Там же, где утренний труп, – сказал он. – В районе «муниципалки».

На улице было ветрено. Согнувшись и засунув руки в карманы плаща, Адам Куонтрелл шел к своей машине. Апрель, а холодрыга, как в январе. Ледяной ветер, деревья без единого листика. Люди по-зимнему бледные, словно в масках.

Он отпер свой «вольво», плюхнулся на водительское сиденье и тут же захлопнул дверцу.

Куонтрелл сидел, скрытый от внешнего мира тонированными стеклами машины. Как хорошо, что сейчас никто не видит его лица и не пытается угадать, о чем он думает. В салоне было холодно, и дыхание вырывалось облачками пара. Однако настоящий холод таился у него внутри.

«Не она. Хотя бы за это я должен благодарить судьбу».

Он включил двигатель. «Вольво» влился в поток машин. Первым намерением Куонтрелла было отправиться прямо в Сарри-Хайтс, домой. Надо позвонить секретарше и сказать, что его сегодня не будет. Он должен элементарно прийти в себя, восстановить нарушенное самообладание. С того момента, как эта докторша оставила ему сообщение на автоответчике, он ведь так до конца и не очухался.

Как ее зовут? Новак – это фамилия. Имени она не называла. Адаму показалось, что имя у нее должно быть коротким и резким, как сама женщина. Да, она стреляла прямо в цель. Адаму это нравилось. Но ему не понравились ее сверлящие глаза и цепкий ум. Она увидела гораздо больше, чем он собирался раскрывать.

Куонтрелл вывернул на скоростное шоссе. Еще полчаса, и он приедет в Сарри-Хайтс. Ему хотелось побыстрее убраться из города, из этого скопища унылых бетонных зданий.

Впереди мелькнул дорожный указатель: «ЮЖНЫЙ ЛЕКСИНГТОН, ПОВОРОТ ЧЕРЕЗ 0,5 МИЛИ».

Решение пришло внезапно. Дурацкий импульс, возникший исключительно из чувства вины. Через полмили он свернул на съезд и спускался вниз, пока не очутился на Саут-Лексингтон-авеню. Часть города, где он оказался, воспринималась как зона боевых действий. Район, где находился морг, тоже нельзя было назвать процветающим, но там окрестные здания не пустовали и все стекла в них были целы.

Здесь, в Южном Лексингтоне, в голову лезли мысли о крысах. Кто еще способен жить в этих обветшалых домах из красного кирпича, зияющих разбитыми окнами? Куонтрелл ехал мимо пустующих складов и заброшенных контор – свидетелей лучших времен Альбиона. Через пару миль езды в южном направлении, за раскуроченной дубильной фабрикой Йохана Уэйра, начинался квартал, называемый «муниципалкой». Правда, увидеть его можно было еще издали: семь серых высотных бетонных домов, торчащих на фоне такого же серого неба.

Они были реликтами иной экономической эпохи, построенными из лучших побуждений. Но лучшие побуждения не учли два существенных момента, определивших печальную участь этих зданий: местоположение и убогий внешний вид. Сложенные из монолитного бетона, вдалеке от мест работы их жильцов, эти строения больше напоминали тюремные корпуса, нежели муниципальное жилье. Однако высотки не пустовали. Возле них стояли припаркованные машины. Вокруг ходили люди. Кто-то сидел на грязных скамейках. Ребятня бросала мячи в баскетбольные кольца. Адам ехал мимо, а за ним следили десятки пар глаз. Его появление здесь воспринималось как вторжение на чужую территорию.

Проехав еще один квартал, Адам свернул и остановился напротив пятой высотки.

Он просидел в машине не менее часа, разглядывая тротуары, проезды и соседнюю игровую площадку. Матери везли коляски с малышами. Под колесами хрустело битое стекло. На тротуаре дети играли в классики.

«Даже здесь жизнь продолжается», – думал Адам.

За ним тоже наблюдали: все эти люди разглядывали его. Он уже привык.

В окошко постучали. Возле машины стояла молодая женщина. Грива нечесаных черных волос, темные глаза, белое, отштукатуренное косметикой лицо. Присмотревшись, Адам понял: перед ним еще совсем молодая девчонка, прячущая свою молодость под слоем пудры и румян.

Она снова постучала. Куонтрелл опустил окошко. Немного, всего на пару дюймов.

– Привет, дорогой, – вкрадчивым тоном произнесла брюнетка. – Не меня ли ищешь?

– Я ищу Мэв.

– Не знаю я никакой Мэв. А как насчет меня?

– Никак, – улыбнулся он.

– Я девочка без комплексов. Исполню любые твои фантазии.

– Благодарю, но это меня не интересует.

Он поднял стекло.

Улыбка на лице девицы мигом сменилась презрительной гримасой. Она выругалась, брань было слышно даже через окошко. Повернувшись, брюнетка неторопливо двинулась прочь.

Она шла, покачивая бедрами, затянутыми в синие джинсы. Заметив стайку парней, девица снова запрокинула голову и нацепила улыбку. Увы, парни, видимо, тоже не жаждали исполнения всех своих фантазий. Пожав плечами, она побрела дальше.

В облике этой юной особы, в ее волосах цвета воронова крыла, а может, в походке было что-то, заявляющее миру: «Я способна о себе позаботиться».

Адаму сразу вспомнилась доктор Новак, имени которой он не спросил. Такие же густые блестящие волосы. Только, пожалуй, длиннее, до плеч. И такая же походка. Он вспомнил, каким пружинистым, уверенным шагом доктор Новак шла по подвальному коридору. Адам вдруг пожалел, что не рассказал ей правду о книжечке картонных спичек и о Мэв. Она же знала, что он врет. Адам понимал необходимость скрывать правду, но ему от этого было довольно паршиво. Теперь и доктор Новак посчитает его жуликом, слову которого нельзя верить.

«Почему меня должно заботить мнение какого-то доктора Новак? Я видел ее в первый и последний раз».

Во всяком случае, Адам надеялся, что это не повторится. Он не жаждал еще одной экскурсии в морг. И как только она выдерживает ежедневные встречи со смертью? Он вспомнил ряды стальных ящиков. А ведь доктор Новак видит их постоянно. Интересно, ее по ночам не преследуют кошмары? Лично ему сегодня хватило одной встречи с трупом женщины, в чьей руке нашли эти чертовы спички.

Слава богу, ею оказалась не Мэв.

Адам снял трубку автомобильного телефона, позвонил себе в офис и сообщил Грете, что сегодня его не будет. В голосе секретарши чувствовалось удивление. Мистеру Куонтреллу было несвойственно отлучаться с работы. На несколько часов, по другим делам, да. Но не на целый день.

– Пусть сегодня командует Хэл, – сказал он.

В конце концов, зачем тогда нужны старшие вице-президенты?

По Южному Лексингтону медленно ехала полицейская машина. Скорее всего, патрульная. Местная ребятня, возвращаясь из школы, прыгала по тротуарам, поддавая ногами куски стекла. Сказав Грете, что завтра он, как всегда, появится утром, Адам повесил трубку. Лицо его помрачнело. Откинувшись на спинку, он наблюдал за улицей.

Кабинет доктора Дэвиса Уилока, главного судмедэксперта, находился на четвертом этаже, в самом конце коридора. Это был компромисс: доктор Уилок не мог совсем оторваться от повседневных реалий морга, но находился от него на максимально возможном удалении. Медную табличку на дверь кабинета подарила ему жена. Ее угнетали дешевые пластмассовые таблички. На большее городские власти Альбиона раскошелиться не могли. Если уж человек избрал своей профессией служение обществу, пусть служит ему со вкусом. Так рассуждала миссис Уилок.

Доктор Уилок разделял воззрения жены, и потому его кабинет был полон дорогостоящих вещиц, отражавших эклектичные вкусы хозяина. Здесь на почетных местах красовались кенийские маски, египетские папирусы, статуэтки империи инков. Все это было привезено из путешествий. Окна кабинета выходили на восток и смотрели на реку. В пасмурные дни, вроде нынешнего, вид из окон действовал на доктора особо угнетающе. Серый свет, льющийся оттуда, обволакивал самого Уилока и его шедевры примитивного искусства, наполняя пространство кабинета сумраком.

– Передозировка наркотиков – это печальные будни нашего города, – вздохнул Уилок. – Мы не в состоянии уследить за каждым случаем. Если только вы не считаете, что наткнулись на что-то новое, не стоит ломать голову.

– В этом вся и загвоздка, – сказала Кэт, усаживаясь напротив него. – Я сама не знаю, считать ли это чем-то новым. Но мне думается, нужно сообщить мэру. Возможно, журналистам тоже.

– А не слишком ли остро вы реагируете? – покачал головой Уилок.

– Дэвис, за последние сутки нам привезли трупы двух молодых женщин, и у обеих – никаких внешних повреждений. Обеих нашли в Южном Лексингтоне. Поскольку у каждой на руке видны следы уколов, включая совсем недавние, я приготовилась констатировать смерть от передозировки.

– Героина?

– Я уже говорила, что не могу определить вид наркотика. Образцы крови, мочи и стекловидной жидкости я отправила в гослабораторию на иммунологический анализ. Но результаты они пришлют только через неделю.

– А какие анализы вы делали у нас?

– Тонкослойную и газовую хроматографию. По первому трупу – положительная реакция на этанол. По второму – на салицилаты. Хотя это мог быть обычный аспирин. По обоим трупам наблюдался одинаковый пик при анализе на газовом хроматографе. Очень похоже на наркотик.

– Вот вам и ответ.

– К сожалению, не ответ. Проблема. Очень странный пик – двухфазный. Не совсем опиат и не совсем кокаин. Такого я еще не видела.

– Значит, примеси. Кто-то догадался смешать два наркотика.

– Возможно.

– Дождитесь данных из гослаборатории. Неделя погоды не сделает.

– А пока я жду?

– Слушайте, у вас всего две жертвы.

Кэт подалась вперед:

– Дэвис, я не хочу новых жертв. Но боюсь, что они будут.

– Почему?

– После того как нам привезли труп второй женщины, я схватилась за телефон и обзвонила все городские больницы. И оказалось, в «Хэнкок дженерал» вчера поступили трое пациентов с передозировкой. У двоих – попытки суицида. Третьего, молодого человека, в клинику привезли родители. В реанимации у него остановилось сердце. К счастью, до смерти не дошло. Сейчас он в отделении интенсивной терапии. В сознание не приходит. Состояние критическое.

– В реанимации «Хэнкока» затишья не бывает. Ничего удивительного, что среди прочего туда попадают и с передозировкой.

– Я связалась с их лабораторией. Они сделали обычный газохроматографический анализ крови этого парня. И тоже наблюдали двухфазный пик с подозрением на наркотики. Опять-таки не совсем опиат и не совсем кокаин.

Уилок молча смотрел на нее и хмурился.

– Дэвис, это же начало эпидемии.

3

– Пока слишком рано беспокоить мэра, – качал головой Уилок. – И будоражить прессу тоже. У вас всего трое пострадавш…

– Угадайте, откуда этот молодой человек. Из Южного Лексингтона. Трупы женщин были обнаружены в пяти кварталах от его дома. Говорю вам: появилось какое-то новое вещество, и оно косит наркоманов. А рассадником, скорее всего, служит Южный Лексингтон. Потому я и призываю вас действовать. Позвоните мэру. Созовем совместную пресс-конференцию. Пусть об этом станет известно раньше, чем мне привезут новых Джонов и Джейн Доу.

– Не знаю.

– Чего вы не знаете, Дэвис?

– Может быть, это простое совпадение. А мы поднимем шум.

– Или у какого-нибудь пушера^[2] припрятана целая тонна этой отравы.

Кэт все же удалось поколебать спокойствие доктора Уилока. Он откинулся на спинку кресла и нервозно провел рукой по седым волосам.

– Хорошо. Я поговорю с мэром. Конечно, время сейчас не самое удачное. На носу двухсотлетие города и все такое. На этой неделе он начинает свою кампанию.

– Дэвис, люди умирают.

– Сдаюсь, сдаюсь. Позвоню ему сегодня же.

Довольная своей небольшой победой, Кэт покинула кабинет Уилока и спустилась к себе в подвал. Ее взгляд зацепился за помаргивающую трубку дневного света. Невдалеке моргала вторая. Все ветшало, все рушилось. Здание. Город.

А городские власти собрались праздновать двухсотлетие.

«Что же мы отмечаем, господин мэр? – думала Кэт. – Двести лет запустения?»

Кофе в кофеварке оставалось на донышке. Одна гуща. Нет, это она пить не будет. Она еще не настолько отчаялась. На столе лежали две папки. Два дела, которые она не довела до конца и вряд ли сможет довести. Безымянная Джейн Доу и Зиния Варгас. Так звали вторую женщину, чей труп нашли в Южном Лексингтоне. В ее сумочке хотя бы оказалось водительское удостоверение. Правда, нужно проверить, действительно ли оно принадлежит ей. И родным Зинии еще ничего не успели сообщить.

Две мертвые женщины. Как и почему они умерли? Кэт не знала, кто бы мог ответить на этот вопрос.

На углу стола лежал блокнот, где ее рука торопливо вывела: «Доктор Майкл Диц». Врач из клиники «Хэнкок дженерал», отделение реанимации. Это он сообщил Кэт о молодом человеке, жертве передозировки.

Было пять часов вечера. Из комнаты отдыха доносился смех служащих морга. Блаженное, хоть и короткое затишье перед вечерней суматохой.

Кэт переоделась, накинула плащ и вышла на улицу.

Она поехала не домой, а в Южный Лексингтон, где находилась клиника «Хэнкок дженерал».

Здание клиники напоминало крепость в зоне боевых действий. Парковка была огорожена забором из колючей проволоки. Над входом торчало несколько видеокамер. Служащий отделения реанимации сидел за стеклянной стеной. Скорее всего, стекло было пуленепробиваемым. Общение происходило через переговорное устройство. Динамик искажал голос, делая его металлическим. Кэт вспомнила окошки «Макдоналдса», к которым подъезжают на машинах.

– Чем я могу вам помочь? – спросил служащий.

– Я доктор Новак из судмедэкспертизы. Мне необходимо переговорить с доктором Майклом Дицем. Вопрос касается одного из его пациентов.

– Сейчас пошлю ему сообщение на пейджер.

Доктор Диц вышел к ней через несколько минут. Он напоминал старого усталого солдата, вылезшего из траншеи после очередного боя. Вместо автомата у него на шее болтался стетоскоп, а хирургические штаны были забрызганы кровью.

– Вы меня перехватили в последнюю минуту. Я уже собирался уходить. Вы из судебно-медицинского экспертного бюро?

– Да. Я вам сегодня звонила. Помните? Спрашивала о пациенте с передозировкой.

– Помню. Он сейчас в отделении интенсивной терапии. Запамятовал его имя…

– А мы могли бы туда подняться? – спросила Кэт. – Хотелось бы посмотреть его карточку.

– Конечно. Вы ведь тоже врач. Возражений нет.

Они направились к лифтам. Больница оставалась такой, какой ее помнила Кэт. Истертые линолеумные полы, коридорные стены, выкрашенные в умопомрачительные голубые тона, каталки, брошенные в проходах. Справа располагался кафетерий, откуда доносился звон посуды и скрип стульев. Из динамиков слышался унылый голос оператора, перечислявшего имена врачей и их добавочные номера. Доктор Диц шел как лунатик в теннисных туфлях.

– Смотрю, больница совсем не изменилась, – заметила Кэт.

– Вы здесь работали?

– Нет. Когда-то я жила в районе церкви Святого Луки. А здесь у меня лежала близкая родственница.

– Я бы ни за что не положил сюда своих родственников, – невесело рассмеялся доктор Диц.

– Ей было все равно. Она вообще не понимала, где находится.

Они поднимались в служебном лифте, набитом медсестрами и санитарами. Каждый смотрел перед собой, будто меняющиеся цифры этажей на табло обладали гипнотическим воздействием.

– Вы давно живете в этом городе? – спросил Диц.

– Я здесь родилась. А вы?

– Я родом из Кливленда. Собираюсь туда вернуться.

– Вам не нравится Альбион?

– Если хотите знать мое мнение, то Кливленд в сравнении с ним просто Эдемский сад.

Отделение интенсивной терапии находилось на третьем этаже, чем-то оно напоминало громадную конюшню со стойлами, отделенными друг от друга занавесками. Свободных коек было только две. Не очень-то здесь готовились к разного рода неожиданностям. А ведь сейчас полнолуние с его непременным всплеском происшествий. Ночь в отделении может быть очень жаркой.

Пациент, к которому они шли, лежал на тринадцатой койке. По словам Дица, на эту койку клали лишь коматозных пациентов. Зачем пугать тех, кто находится в сознании? Когда человек борется за свою жизнь, даже дурацкое суеверие может серьезно подпортить дело.

Никос Бьяджи – так звали пациента – был рослым, крепким парнем лет двадцати. Бицепсы и рельефные грудные мышцы говорили о том, что он немало времени тратил на бодибилдинг. Однако сейчас к его телу подходило сразу семь трубок. Глядя на такое, поневоле задумаешься о неблагоприятном прогнозе. Парень лежал неподвижно. Согласно записям в карточке, он не реагировал даже на самые сильные раздражители.

– Прошли уже сутки, а лежит бревно бревном, – сказала медсестра. – И с давлением какая-то чехарда. То резко взлетает, то вдруг падает. Я скоро свихнусь от его капельниц и уколов.

Кэт пролистала карточку, разбираясь в каракулях дежурного ординатора. Пациент был обнаружен у себя в машине, стоявшей рядом с домом его родителей. Он распластался на сиденье в бессознательном состоянии. На полу валялся обычный набор наркомана: жгут, шприц с иглой, ложка и зажигалка. Пока парня грузили в «скорую», пока торопились довезти живым до больницы, шприц странным образом исчез. Медики думали, что шприц забрали родители, а те утверждали, что его увезли люди со «скорой». Полицейские вообще не видели никакого шприца. Оставалось дожидаться результатов токсикологического анализа крови. Он даст ответы.

Во всяком случае, хоть что-то он даст.

К настоящему моменту было известно совсем немного. Уровень содержания этанола в крови составлял 0,13 промилле. Норму, допустимую законом, Никос Бьяджи не превысил. Естественно, его организм был напичкан стероидами. Ничего удивительного; достаточно взглянуть на его выпирающие мышцы. Но анализы не отвечали на главный вопрос: какое вещество вызвало у Никоса кому?

Местные врачи сделали все, что делается в подобных случаях. Глюкоза, налоксон и тиамин не вывели парня из комы. Осталось одно: поддерживать жизнь. Стабилизировать давление, следить за искусственной вентиляцией легких и работой сердца. Все остальное зависело от пациента.

– Значит, никаких сведений? – спросила Кэт. – Неизвестно, чем он ширнулся и где добыл эту дрянь?

– Никаких. Для родителей это было как гром среди ясного неба. Они и понятия не имели, что их сын – наркоман. Наверное, потому он и кололся в машине. Не хотел, чтобы близкие знали.

– Сегодня к нам в морг привезли тела двух женщин. Газохроматографический анализ дал такой же двухфазный пик, что и у вашего пациента.

– Ужасно, – вздохнул Диц. – Городские улицы захватывает очередной «чудо-наркотик».

– Когда будет готов ваш полный отчет по токсикологическим анализам?

– Не знаю. Прошли всего сутки. Если наркотик действительно новый, на его идентификацию понадобятся недели. Синтетические наркотики множатся, как вирусы гриппа. Мы едва успеваем распознать последний «писк», а уже появляется что-то новое.

– Значит, вы согласны, что мы имеем дело с чем-то новым?

– Вполне. Какой только дряни я не перевидал за эти годы. Фенциклидин, тропический лед, фруктовые колечки. Но сейчас мы столкнулись с чем-то пострашнее. Почему те две женщины мертвы, а этот парень жив? Из-за его роста и массы тела. Мышечной массы. Чтобы его убить, требуется доза побольше.

«Убить его может даже то, что он себе вколол», – подумала Кэт, глядя на коматозного пациента.

– Если дело дойдет до СМИ, я могу упомянуть вас как источник информации? – спросила она.

– В каком смысле?

– Нужно предупредить потенциальных потребителей. Рассказать, чем им грозит знакомство с этим «чудо-наркотиком».

Диц ответил не сразу. Он смотрел на Никоса Бьяджи.

– Не знаю, – наконец сказал он.

– То есть как не знаете? Вы только что высказали свое мнение. Я хочу его процитировать в подтверждение своего.

– Не знаю, – повторил Диц, сжав стойку капельницы. – Зачем вам мое мнение? Нужно обращаться к властям.

– Ваше мнение послужило бы мне поддержкой.

– Это ведь… журналисты. У меня хватает мозгов не связываться с ними.

– Я не прошу вас давать им интервью. Вы позволите процитировать ваши слова и назвать ваше имя?

– В общем-то, можно… – вздохнул он. – Но лучше бы вы этого не делали.

Доктор Диц резко выпрямился и посмотрел на часы:

– Простите, мне пора идти. Я сообщу вам о результатах.

Кэт проводила его взглядом. Казалось, Диц торопился поскорее убраться прочь. Он едва сдерживался, чтобы не побежать. Чего он так боится? И почему не хочет говорить с газетчиками?

Она уже выходила из отделения, когда вдруг увидела чету Бьяджи. Они шли навестить сына. Кто они, Кэт поняла по горестному выражению их лиц. Миссис Бьяджи была темноволосой и темноглазой. Ее лицо будто потемнело от страданий. Мистер Бьяджи был заметно старше жены. Коренастый, лысый. Он еще не оправился от шока и двигался механически. Родители подошли к койке сына. Некоторое время они стояли молча, затем миссис Бьяджи принялась гладить сыну волосы и что-то напевать по-итальянски. Возможно, колыбельную. Впрочем, пела она недолго. Ее голос дрогнул. Уронив голову Никосу на грудь, она заплакала.

Мистер Бьяджи не произнес ни слова.

Кэт поспешила уйти.

Расстроенная увиденным, она пропустила нужный поворот и вместо лифтов попала в незнакомый корпус. Раньше его не было. О том же свидетельствовали белые стены и сверкающий линолеум. Вскоре ей на глаза попалась стеклянная витрина, рассказывающая об открытии этого корпуса. Большая фотография, на которой улыбающиеся врачи и руководство клиники перерезали ленточку. Снимки с торжественного обеда. Бронзовая табличка, на которой было выгравировано: «КОРПУС ИМЕНИ ДЖОРДЖИНЫ КУОНТРЕЛЛ». Газетная статья с крупным заголовком: «ПРЕЗИДЕНТ ЖЕРТВУЕТ МИЛЛИОНЫ ДОЛЛАРОВ ОТДЕЛЕНИЮ РЕАБИЛИТАЦИИ НАРКОЗАВИСИМЫХ». С газетной страницы на нее смотрело серьезное и торжественное лицо Адама Куонтрелла, запечатленного рядом с табличкой.

Кэт долго стояла перед витриной, рассматривая фотографии и читая статьи. Наркологическое отделение? Более чем странная затея для человека, сколотившего состояние на производстве сильнодействующих лекарств. Вскоре Кэт увидела и их. В витрине было устроено что-то вроде мини-выставки таких лекарств и рассказывалось, чем опасно их использование не по назначению. Целая мозаика из разноцветных капсул. Под ними на картонном прямоугольнике значилось: «ПРЕДСТАВЛЕНО С ЛЮБЕЗНОГО РАЗРЕШЕНИЯ ФАРМАЦЕВТИЧЕСКОЙ КОРПОРАЦИИ „СИГНУС“».

В мозгу Кэт что-то щелкнуло. Мертвые наркоманки. Новый наркотик, появившийся на улицах города. Фармацевтическая корпорация «Сигнус».