Во время этого монолога ассистентки вовсю готовились к завершающему штриху, фиксируя особо сильно. У меня от этих приготовлений душа ушла в пятки, а сердце начало биться в бешеном ритме. Еще немного, и меня накроет сильнейшая паника.
– Ты когда-нибудь слышала о прекрасной окаменелой смоле, янтаре? Вижу, слышала. Сколько внутри нее встречается разнообразных насекомых, известно всем. И они настолько превосходно сохранились, и это удивляет. Я не совсем об этом. А теперь представь, что кто-то очень и очень давно использовал эту смолу, чтобы законсервировать одну единственную каплю крови, спрятанную в небольшую, размером с иголочную булавку капсулу? ДНК древнего существа! Существа, жившего настолько давно, что сложно представить. Существа, которое было способно создать подобный контейнер из искусственного материала и столь крохотного размера. Захватывающе, не так ли? Ты представляешь, сколько стоит эта капсула?! И вот сегодня мы ее вскроем, и именно ты будешь первой, кто испробует на себе этот божественный дар.
– Не надо, – с ужасом холодея, прошептала я.
– Готова?
Ошарашенно глянув на доктора, я попыталась испуганно сжаться. Будет больно…. Жопой чую, в этот раз все будет очень-очень больно…
– Чуть не забыл, – оскалился он, – твоя собака прошла тестирование успешно. Мой гений и здесь превзошел все мои ожидания.
– Ч-что?
Но ответ получить я не успела, да и не собирался он со мной разговаривать, вкалывая одновременно со своими помощницами десяток уколов. И я еще успела отметить, уплывающим сознанием, сияющего улыбкой умалишенного Вирцега, с небольшим, словно игрушечным шприцом, с фосфоресцирующей ярко бирюзовой жидкостью, которую он мгновенно вколол мне в шею. Боль накатила лавинообразно. И когда она достигла апогея, я заорала, пытаясь вырваться и разодрать свою кожу, чтобы добраться до внутренностей и вырвать их все.
Меня сжигало заживо. И только на какой-то миг боль прекращалась, но тут же возобновлялась с новой силой… Я потеряла счет времени… Я попала в Ад… И он все длился и длился…
Закончилось все как-то резко, в одно мгновение. Я прислушалась к себе, боясь, что это временное затишье. Но прошла секунда, вторая, третья… и ничего. Тело не болит. Огонь больше не сжигает.
Прислушалась – тишина. Открыла глаза, уперевшись в привычный белый потолок, и шумно втянула носом воздух, теряясь от разнообразия запахов. Чихнула. Стало полегче. Нос перестал свербеть, но запахи никуда не делись.
А комната-то моя. Все прошло удачно?! Попыталась сесть, готовясь к головокружению, как обычно бывает после тестов. Но, на удивление, организм отреагировал спокойно. Тело, словно накачанное энергией, требовало движения.
– Ай, – непонятно, что я придавила, из-за чего голова дернулась, слепо пошарила рукой и схватила ЭТО. Не веря собственным глазам, коснулась пряди волос, лежащей на руке. Завороженно дотронулась до головы и подскочила к зеркалу. – Не может быть…
Я изменилась. Очень сильно изменилась. От той женщины, что попала в руки сумасшедшего эскулапа, ничего не осталось. Совсем ничего, разве что память. Судя по уровню шкафа, я значительно прибавила в росте. Волосы, такие же густые, как и раньше, белые, как снег в горах, свободно доставали до середины бедра. Лицо стало более мужественным, хищным. Раньше я о таких ресницах мечтать не смела. Пушистые черные опахала, а не ресницы. А брови? Это же идеальный изгиб. И горбинка на переносице, которая была с самого детства после падения с качелей, исчезла. Губы прежние, так и остались пухлыми. Вроде изменились мелочи, но в целом лицо совершенно другое. Самое приятное, татуировка с номером исчезла, аж на душе полегчало.
– А? – дернувшееся ухо привело в изумление. Хихикнув, пальцем дотронулась до заострившегося кончика. Щекотно. – Оу! – не верю своим глазам! Ухо дернулось, совсем как у кошки! Проверила еще раз. Точно! Я теперь в полной мере могу шевелить ушами!
Но больше всего изменились глаза, притягивая внимание своей чуждостью этому миру. Они стали больше и приобрели необычную форму – слегка удлиненные, с приподнятыми вверх внешними уголками. Сам же цвет глаз, наконец, приобрёл однородность. Чистейший, насыщенный цвет молодой листвы подчеркивал треугольный черный зрачок, ставя крест на моей вольной жизни. Кожа сменила пятнистость на ровный смуглый цвет, немного темнее, чем у Киви. Но больше всего испугали руки с заостренными, очень прочными на вид, глянцево-черными когтями. Взгляд плавно перешел на грудь.
– Не поняла? – мысль как-то слишком замедленно формировалась в мозгу, а когда доперло, то воспринялась с равнодушием. Я не ожидала, что вообще выживу, так что никакие изменения меня уже не пугают. Смело взглянула ниже, уже представляя, что именно я там увижу и чего больше никогда увидеть не смогу. Между ног…
Я шокировано огладила пах, и ничего не нашла. Но самое ужасное, что я не нашла вообще никакого отверстия. Словно мне вообще не требуется никакие человеческие надобности. Ни в туалет, ни секс. Как такое возможно?
– А в туалет как? – заторможено прошептала я пялясь на себя в зеркало, и все пытаясь сообразить, как теперь жить дальше-то? Это все, что я съем или выпью, оно само по себе утилизироваться будет? Только бы не через кожу, иначе лучше сразу сдохнуть, чем смердеть. – А оно куда пропало?
И не единого шрама, как будто все так изначально и было. Или мое сознание перенесли в другое тело? Кажется, я уже ни чему не удивлюсь. Пару раз проведя рукой снизу живота, стараясь не поцарапать себя когтями, ощутила знакомое томление, и вроде как внутри что-то шевельнулось. Не знаю, встали ли у меня вновь отросшие волосы дыбом, но я с ужасом увидела, как пальцы, с трудом нащупали вертикальный разрез, но раздвинуть его полностью отчего-то не вышло. А ничего так, гигиеничнее, чем снаружи. Главное ничего лишнего не пришили. Создали ложную складку в паху? Зачем не ясно, но доктор и так спятивший садист, тут уж что у него в мозгах не разобраться.
– Все же изменил, сука, – убито констатировала я, проведя ладонью по совершенно плоской груди. И снова ни одного шрама, указывающего на то, что раньше грудь у меня была. Видел бы меня сейчас Витя, интересно, что бы он сказал? Тупо улыбнувшись, что хоть не «оно», уже флегматично отметила изменения в улыбке. Хищно заострившиеся зубы как ничего не значащий довесок ко всем моим проблемам. С другой стороны, меня волнует, чтобы вторую такую же особь не склепали, чтобы «плодиться» не заставили. Пусть довольствуются, суки, только мной.
– Ладно… – смиряясь с увиденным, пошептала я, – но а как же с задницей? Осторожно, все еще непривычно к длине и прочности когтей, слегка прогнувшись дотронулась до того места, где, предположительно, обязано было быть выходное отверстие прямой кишки. Фигу! Никакого намека. Ну не раскорячиваться же мне перед зеркалом, чтобы все же удостоверится, буду я ходить в туалет, как человек, или нет?! И так достаточно насмотрелись, уроды. В порыве накопившейся злобы остервенело черканула когтями по стеклу, с приятным удивлением наблюдая быстро растущую сетку лопнувшего зеркала, собирающегося осыпаться мелким крошевом. Резкий укол в шею от ошейника, и я уплываю в темноту.
Возвращение в реальность оказалось странным. С трудом приоткрыв глаза, поняла, что меня кто-то куда-то несёт, при этом стоит страшный грохот, и удушливо воняет гарью и дымом. Попытка шевельнуться ни к чему не привела, я снова отключилась. Или меня «отключили», не успела понять.
Второе пробуждение оказалось на удивление приятным. Мало того, что я выспалась, так и кровать порадовала своей мягкостью. Непривычной для меня мягкостью. Лежа на боку, не шевелясь, всего лишь открыла глаза и уставилась на серую стену. Серую?! Подскочив и сев, огляделась. Комната точно не моя. И серый цвет? Он на нашей базе отсутствует, от слова, «вообще». Меня перевезли? Но почему?! Что произошло?! Эксперимент завершён?! И что дальше?
Заметив небольшое зеркало со внутренней стороны дверцы шкафа, так предусмотрительно оставленную кем-то приоткрытой, замерла, рассматривая себя на наличие еще каких-нибудь изменений. Мне бы недавние переварить, не хочется еще чего-нибудь новенького.
– Фух, – ничего нового не отросло и не отвалилось. Придется принять тот факт, что теперь я вот такая. Сейчас. В общем-то симпатичная молодая женщина лет двадцати пяти, может, чуть младше. Далекая от человеческого вида, как Юпитер от Земли. И что делать дальше?! Почему именно такая? Чем человеческий организм им не угодил? Неужели прежняя я бы не прошла портал? Найти бы того умника, который накарябал рецепт для доктора, и самого бы подвергнуть этим тестам, чтобы проникся, скотина! Хотя, после того, как доктор вопил во время привычных для меня женских дней, не удивлюсь, что он меня и в мужика перекроить был бы рад, чтобы больше не видеть подобного. Но в таком случае непонятно, как от меня получать прямое потомство. Что б тебя, сказанула тоже! Это все словечки Вирцега – «потомство». Племенная кобыла, а не женщина. И это-то и странно?! Все же будучи способной родить, я могла быть более ценной, чем теперь. Я что-то не учитываю? Есть какая-то закавыка, или это просто в гениальной голове маньяка сыграла какая-то хренотень? Голова кругом!
Машинально проведя рукой по шее, замерла.
– Опа! А ошейник где? Снова капсулу вставили? Как же вы мне все надоели. И кто на этот раз собирается со мной развлекаться? – зачем я об этом говорю вслух?!
Голос! Голос совсем не мой. Нет, конечно, он мой, и интонации мои, но более глубокий, мелодичный. Откуда?! Как, черт побери, у Вирцега это получилось?! Неужели и правда, все дело в той бирюзовой жидкости, которую он с таким трепетом мне показывал и потом ввел?!Тогда получается, вот такие существа, как выгляжу я сейчас, и есть высшая форма жизни?!
Стук в дверь отвлек от невесёлых мыслей. Надо же, здесь принято стучать? Я и забыла о подобной норме поведения. Подопытные за людей у нас не считались. В этом месте иначе? Ага, как же. Ждать моего ответа не стали. Открыв дверь, в комнату вошел молодой паренек, собираясь что-то сказать, и сконфуженно замер, при этом жадно обегая глазами мое тело, во всей его первозданной красоте. Я невольно фыркнула. Он буквально излучал восхищение вперемешку с ужасом, когда его глаза уперлись в совершенно голый пах, без первичных половых признаков. Мешочек, скрывающий все что не надо видеть постороннему, уже вновь вернулся в свое спокойное состояние, и если не приглядываться, то разрез увидеть сложно.
– Ты что-то хотел?
– А? А, да, Вас вызывает к себе Валентин Валерьевич, – покраснев, как маков цвет, паренек вылетел из комнаты. – Я подожду за дверью, пока Вы оденетесь.
Значит я на базе «плохого и хорошего полицейского». Любопытно, а что я тут делаю, а?
Реплики паренька интригуют. Ко мне, «материалу», вдруг обратились на Вы. Что же за новые игры придумали? И каким образом я оказалась на соседней базе, а не в лаборатории, выслушивая восхищенные вопли чокнутого ученого по скорости моих изменений?! Понять бы, сколько времени прошло со дня эксперимента? Ненавижу выпадать из реальности и постоянно соображать сколько дней или месяцев была в отключке.
Заглянув в шкаф, нашла свою форму, выданную мне в предыдущее посещение этой базы, она все еще слабо пахла мной. Одевшись и обувшись, в приподнятом настроении вышла в коридор, встречаясь со взглядом пришедшего за мной паренька. Он отчего-то покраснел и смущенно отвел глаза. Не поняла, это что за божий одуванчик на секретной базе?
– Давай прекращай краснеть, красна девица, – улыбнулась я, заставив паренька нервно сглотнуть и кивнуть головой. – Начальство ждать не любит, веди, Сусанин.
– Слушай, а почему за мной отправили только тебя? Где охрана? – не утерпела я после очередного поворота. Ну правда, в последний раз я отсюда улетала голая, в наручниках и под охраной. А сейчас топаю по базе, как у себя дома, и ни одной вооружённой морды рядом? Или решили, что капсулы вполне хватит?
– Мне приказали, я пошел, – пожал плечами мой проводник.
– Ясно все с тобой. Не знаешь, а со мной пса не привозили?
– Мне неизвестно. Поинтересуйтесь у Валентина Валериевича или у генерала.
– А кто у нас генерал? – мне казалось, что старик здесь главный, а выходит, нет.
– Мурхатов Глеб Сергеевич, – словно не веря в мое невежество, буркнул парень.
– Глеб. Хм… Знаю такого. Говно мужик.
Парень, испуганно глянув на меня, заозирался, словно опасаясь моментального наказания за слова.
– Не переживай, никто не слышал. Нам еще долго?
– Два поворота, и мы на месте.
– Не подскажешь, группа Грифа все еще на базе?
– Секретная информация, – насупился парень.
Разговор завял сам собой. Доведя до нужного помещения, парень постучал и открыл для меня дверь, оставшись с той стороны.
– Проснулось, чудовище, – ехидно протянул генерал, расплываясь в гадкой ухмылке.
– Тогда уж проснулась, или со зрением не особо? – бездумно огрызнулась я.
– Ты!
– Глеб! Опять?! – осадил его Валентин Валерьевич. – Я же просил.
Шагнувший было ко мне генерал, обернувшись на друга, рыкнул и вернулся за свой стол. Я осталась стоять по центру комнаты. Присесть мне никто не предложил.
– Не хочешь поинтересоваться, как ты здесь оказалось? – немного резануло по слуху обращение в среднем роде, но никакого отторжения не встретило. Видимо, психика моя уже смирилась с неизбежным, быстро подстраиваясь к любым изменениям. Немудрено после всех пройдённых мной «тестов».
– Если не сложно, расскажите. Последнее, что я помню, это пыточное кресло.
Генерал пренебрежительно хмыкнул.
– Новости для нашего проекта отвратительные, – взволнованно барабаня пальцами по столу, сообщил старик. – Лаборатория полностью уничтожена. Практически все образцы ликвидированы. Взрыв и пожар уничтожил все следы. Найти, кто причастен к этому теракту, не представляется возможным.
– Убиты все? – не веря в то, что слышу, и стараясь не показать радости, хрипло прошептала я. Неужели мы были последними, кто побывал в этом аду?!
– Практически, – заговорил генерал. – Весь персонал, охрана и подопытные уничтожены, за исключением тебя, твоей псины и четырех номеров.
Отлично, значит, собака выжила. Друг мне не помешает. Странно, что генерал его еще не пристрелил.
– Но только ты полностью закончила тестирование, – перехватил инициативу Валентин Валерьевич. – Сегодня отдыхай. Группа Грифа снова приставлена к тебе. А завтра начнем.
– После ужина проведай и приструни свою псину. Он мне чуть не угробил двоих отличных бойцов.
– Приструнить? Как? Я после тестирования доктора его так и не видела!
– Валь, гони штуку! – непонятно чему обрадовался генерал.
– Вот не могла ты не говорить о себе в женском роде, – удрученно вздохнул старик, передавая довольному другу купюру. – Ты хотя бы представляешь, насколько дико слышать от двухметрового нечто: «Я не видела». Ум за разум заходит.
– А вы не думали, что я чувствовала, когда увидела себя в зеркале? Ваш бы ум обратно бы не вернулся.
– Сделай что-то с волосами, ходишь, как чучело. Терпеть не могу нечёсанные патлы, – скривился старик, наконец, показывая свою истинную суть. Так что не только генерал здесь сука, его друг далеко не ушел. Если даже не переплюнул. Обычно, тот кто мягко стелет, бьет в спину первым.
– Может, все же побреем?
– Глеб, – хмуро рыкнул старик. – Я тебе говорил. Вирцег объяснял, что волосы там на что-то завязаны в её организме. Лучше не трогай, вдруг умрет.
Вытащив коробочку и присоединив ее к компу на столе, генерал что-то быстро напечатал и предвкушающе оскалился. Кто бы надеялся, что я тут буду без контролера в теле разгуливать? Ага, дураков нет. А вот про волосы интересный факт, запомню.
– Свободна, – отмахнулся от меня местный руководитель.
– Расчешись или подстригись, иначе снова лысой будешь ходить, – не удержался генерал.
Я вышла за дверь, подавив в себе желание хлопнуть ею со всей дури так, чтобы потолок в комнате обрушился, погребая под собой двух козлов, и… встретилась с ошарашенным взглядом Киви.
3 ГЛАВА
Длинные волосы – это, конечно, красиво, порой статусно, но проблемно. Тем более, когда они возникают неожиданно, а ты забыла, как с ними справляться. Как следствие – неудивительно, что я, со всего размаха опустившись на стул в столовой, придавила собственную новообретенную гриву. А дернувшись в попытке освободиться, оказалась на полу под аккомпанемент своего мата и гогот зрителей. Обидно немного, отвыкла чувствовать себя женщиной. И обрезать бы, но… После нескольких лет сверканий лысой черепушкой кардинально избавиться от возникшей лохматости рука не поднимается. Сколько меня дразнили своими косами наши охранники, не вспомнишь. Это, пожалуй, уже бзик в моей болезной головенке на уровне раб-хозяин. Невозможно после пережитого не быть слегка поехавшей крышей. Ну никак «не можно». В подкорке забито: лысый череп – раб, длинноволосый – хозяин. Дуристика, но для моей психики проще. Не обрежу, ни за что!
– Эй, расческа есть? – попытка не пытка, но при его коротком ежике сомневаюсь, что Киви ею пользуется, как и все остальные в группе. Видя красноречивый растерянный взгляд, нехотя добавила: – Ладно, тогда ножницы?
Сказала, и еле сдержалась, чтобы не передернуть плечами и не взять свои слова обратно. Что я буду делать, если они мне сейчас дадут что-то режущее, и предложат укоротить волосы? Как буду отмазываться? Ой, дурной язык, дурной, торопливый.
– Ты хочешь их обрезать?! – возмутился Треф, неосознанно проведя рукой по своему ежику. – Не надо. Тебе идет. Можно слегка подравнять.
– Он у нас раньше щеголял с куцым конским хвостом. Пока не допек своими зарослями вышестоящее начальство.
– Кто бы рот разёвывал, – перебил Киви Треф, – кажется, ты забыл, каким пришел? Ангелочек.
– Парни, брейк. Давайте вернемся к нашим баранам. Расческа есть? И остригать не собираюсь, я пошутила. Оуч, – болезненный укус в районе ключицы напомнил о вживлённой капсуле. А это еще что такое? По какому поводу воспитательная работа? Кому чего не понравилось?
– Ты чего дергаешься? Контролер? – не в первый раз замечаю проницательность Киви.
– Не пойму, что я такого сделала? Ох, – и снова укол. – Зараза.
Что там нахимичила сволочина генеральская? Его рук дело, точно. Непонятно, за что такая страстная ненависть? Вроде на любимый мозоль ему не наступала? Опа, не бьётся. Слушают, что я скажу? Решили напомнить, о смене вида? Но мысли – это моё, личное, фигу вы в них поковыряться сможете. И укусы эти, не смертельно, но неприятно. Обложили, как волков на охоте, вокруг красные флажками все утыкали. Знать бы, за что такое внимание к моей несчастной персоне со стороны генерала? Или это оба старичка развлечься за мой счет решили? Совсем не удивлюсь.
– Ты больше меняться не собираешься?
Я понимаю, интересно, но тупо до невозможности. Откуда, я черт подери, знаю?! Буду, не буду. Хрен его разберет. Вирцег пел, что изменения будут в течении месяца. А прошел этот самый месяц или нет, мне же никто не сообщил.
– Треф, ты меня умиляешь. Нашел, у кого спрашивать. Я в следующей минуте не уверена… Ой, черт побери, да что такое-то?! Снова долбануло!
– Кажется, есть закономерность, – неожиданно подал голос Хвар, отодвигая от себя опустевшую тарелку. – Скажи: я думал.
– Я думал, – послушно повторила я, продолжая играть роль «блондинки». – Ай..
– А теперь скажи: я думала.
– Бред какой-то. Ладно. Я думала. У! Черт! Опять шарахнуло! – эти «укусы» скорее неприятны, чем болезненны.
– Необычно, – протянул Киви.– А теперь: я думало.
– Я думало… – не дернуло. Вот же сволочь! Решил поиграться. Ну ничего, я тебе это припомню.
– Дошло? – ухмыльнулся Хвар, многозначительно поигрывая бровями.
И почему он меня раздражает? На уровне интуитивного восприятия, а ему я склонна доверять.
– Постой, ты хочешь сказать, что капсула реагирует каждый раз, когда я говорю о себе не в среднем роде? – делаю удивленное лицо и брови домиком. Да, я дура, и думай обо мне так же. Недооценка врага всегда выходит боком недооценившему. – Эта штука во мне мысли читает, да?! Ничего себе! Разве не слишком сложная технология для малюсенькой капсулы. Я быстрее поверю в дистанционное управление, чем в такие высокоразвитые технологии. Кто решится тратить на подопытную новые технологии? Не смешите меня. Гляньте, камер на один квадратный метр, как грибов в лесу. Следят двадцать четыре часа в сутки. И как ты, простите, в туалет ходишь, не то что в столовой ешь. Плюс курс обучения чтению по губам еще никто не отменял. Жесты, мимика… Я единственное не пойму, как генералу не надоедает следить за монитором и так мелко пакостить? Козел он у вас. Старый. Эй, а где короткое замыкание в качестве наказания? Или ты согласен с моим мнением?
Парни тоже замерли, ожидая моего вопля от сработавшей капсулы.
Никакой реакции.
Не поняла? Поиграть хотят? Облезлые кошаки нашли забавную мышку? С другой стороны, что-то меня занесло слегка. Свободу почувствовала, да? Забыла, как заканчивался очередной взбрык? Блин, ну ведь нарываюсь. Понимаю, а несет. Сколько раз орала до сорванного голоса, от боли после» задушевных» разговоров о моем поведении с Вирцегом. И снова лезу на рожон. Свобода в голову ударила? Так она мнимая. Если дают побродить по части комплекса без сопровождения, это еще ни о чем не говорит. Капсула-то вшита, и группа Грифа приставлена. Какими бы милыми шуточками и улыбками мы не обменивались, для них я в первую очередь «объект». Придет приказ пустить меня на ленточки – пустят. И глазом не моргнут. Розовые бредни «человек человеку друг», оставила там, на кладбище, где Витька лежит. Много романтики в профессии снайпера? Лаборанты, молоденькие, с горящими познанием нового глазами, совершенно равнодушные к живому, дышащему, думающему и умоляющему прекратить «материалу», ассистировали доктору Вирцегу, когда он проводил очередные опыты. Какими бы отговорками эти твари не оправдывали себя, говоря, что это во благо науки и человечества. Им просто нравилось! Нравилось причинять боль, знать, что ты всесилен и не ты на месте очередного подопытного. Уф, тяжело… Команда Грифа – те же любознательные лаборанты, с честными глазами маньяков, верующие, что они делают великое дело. Простые служаки в спец. группах не служат. Мне достаточно знаний, чтобы собрать воедино знания из телевизора прошлой жизни и свое подопытное существование на базе, чтобы понять – отбор в подобного рода службы жесточайший. Там психологи так поработают, что после приказа боец и родную мать пристрелит без зазрения совести. Военная секта, фанатики, как не назови, результат один: подчинение вышестоящему и быстрое выполнение приказа. Именно поэтому даже секс с Трефом и Киви – это не повод доверять этим матерым хищникам. Каждый за себя. Не ты, так тебя, и другого не дано.
Интересно, а они мысли точно читать не могут? А что? Человека-то они вон как лихо перекроили. Я прямо теряюсь, «что» же я теперь такое?!
Скукожившись и прикрыв рот руками, еле слышно прошептала: «Я хотела. Хотела попить. Хотела поспать. И хотела послать вас в задницу».
И ничего. Никакой реакции. Ладно, продолжаем-с.
– Я зашла… уй, в магазин, и хотела… аш, – хорошая на той стороне у кого-то гада реакция. Как точно успевает нажать кнопку, тварина. Сидит за монитором гнида в мелком чине и с довольной рожей жмет на кнопку. Выслуживается перед начальством, упырь.
– Тридцать первый, что произошло в лаборатории? – от своего номера и неожиданно холодного голоса Грифа я невольно вздрогнула. К чему вдруг такой вопрос? Пожалуй, как источник информации я в данном месте могу быть последней. Сама не в курсе, что там случилось.
– Мое тестирование закончено, как соблаговолил просветить меня доктор Вирцег. Как видишь, тавро на мне больше не стоит. И на номер тридцать один я откликаться перестала. Аш…
– Ты сама так представилась, – влез Хвар. – Если бы нам не сообщили точно, что ты – это ты, никогда бы не подумал. Для какой цели они тебя изменили? Знаешь? Нет? Для бабы ты тогда был слишком мускулистой, сейчас в норме. Слушай, а это у тебя тоже работает? Сверху то сняли.
– Хочешь опробовать? – закрыл бы свой поганый рот, моль бледная, а то мне терять, кроме существования и очередных опытов, нечего, могу случайно и с катушек слететь. Хотела пару раз по морде съездить, разбавить красным белизну, но не стану. Будет шанс – сочтемся. Врагов мне и без этого утырка хватает. Чего один генерал стоит! – Смотришь на тебя, Хвар, вроде симпатичный мужик, на умного похож. Внешность вполне окультуренная, с благородными чертами даже. А как рот откроешь – быдло быдлом.
– Не тебе на меня рот открывать, уродец, – зло огрызнулся Хвар, подавшись всем телом ко мне. – Жаль, не сдохла от опытов. Смотрю, тварь, живучая. Совет: держись от меня подальше. Поняла? Или поняло? Плевать, что тебе там пришили, или отрезали, ты для меня «оно». Дружбы мне с тобой не водить. Прикажут шлепнуть – шлепну. Доходчиво? А я вас, парни, предупреждал, что не стоило соваться к лабораторным игрушкам, так что сами разгребайте, кто и как подставляться этому будет. Или не будет?
– Заткнись, Хвар, – раздраженно заиграли желваки у Трефа.
– Кстати, Кот из пятой группы ставки принимает. Народ любопытствует, будет у вас повтор или нет? Сисек у этого нет, и даже в задницу никак, дырки нет.
Было бы обидно, если бы я не знала, что все так и будет. А вот замечание про мою задницу любопытное. Это где же и когда он успел меня настолько тщательно рассмотреть? Или конкретно этим местом интересовался? Главное, не расхохотаться, тогда бойни не миновать.
– Мы не первый год вместе, Хвар. Ты меня знаешь. Еще слово, и на следующем задании мой палец случайно дрогнет, нажав на курок, – не повышая тона, совершенно спокойно предупредил Киви. И так сказал, что и я поверила.
Хвар моментально сбледнул с лица и заткнулся. Кулаки белесого сжались до хруста, а взгляд, брошенный на меня, полыхал дикой ненавистью.
Забавно у меня выходит. Одно мое присутствие создает потрясающе опасных врагов. И, главное, я даже не прикладываю никаких усилий для этого. А так хочется просто жить, мать вашу! Просто. Тупо. Жить!
– Поговорили и достаточно, – слишком «вовремя» вмешался Гриф, чтобы я могла поверить в его искренность. Выждал, пока Хвар выговорится и каждый разграничит свою позицию, и только после этого открыл свой рот. Как бы жизнь была хороша, не будь рядом генералов, хваров, маньяков-докторов и грифов. Этот Гриф слишком скользкий. Чуйкой чую. Спиной лучше ни к нему, ни к Хвару не поворачиваться. Нож или пуля в спину – нежелательный подарок.
– Для ясности, командир, – железные нотки в голосе Трефа удивили не только меня, но и недобро прищурившегося Грифа. – Я сам решу, с кем, когда и где. Хвар, мы поняли друг друга?
– Было бы из-за кого, – не выдержал прессинга белесый, резко поднявшись, презрительно сплюнул в сторону и ушел.
– Ревнует, – ляпнула я. И прежде чем мужики успели открыть рот, чтобы спустить на меня всех собак, какой-то особо смелый боец осторожно похлопал меня по спине.
– А? – удивлена, что кто-то вообще решился ко мне прикоснуться. Тут же все от меня шарахаются, как от прокаженной. Вряд ли опасаются, скорее брезгуют, как Хвар. Медленно разворачиваюсь, желая глянуть на смельчака, и выпадаю в астрал.
– Дай уши потрогать, а?! – лепечет это чудо.
Где же таких красавчиков лепят?! Рыжий, с усыпанной бесчисленным количеством конопушек моськой, просящими глазами кота из Шрека, буквально с благоговением следящий за нервным подергиванием моих ушей.
Дите дитем. Умиляет, честное слово. И как его в армию-то взяли? И куда?! На базу!
– Только не сильно хватай, – предупредив, склонила слегка голову. Ну, как такому чуду отказать? Сама, как ребенок, минут десять игралась перед зеркалом, пока мозг привык к наличию подобных украшений. А тут, видимо, у большого ребенка мечта наяву сбывается. Уши! Кошачьи уши! И на человеке.
– Вау, какое мягонькое, – еле касаясь кончиками пальцев, погладил он ухо, вызывая щекотку. – Совсем как у кошки. Красивые. А слух тоже кошачий? А они не мешают?
– Нагладился? – недовольно буркнул Киви, привлекая стуком ложки об тарелку паренька. – Дай поесть.
– Больше ничего пощупать не хочешь? – поддержал друга Треф, бросив на покрасневшего, как маков цвет, храбреца недобрый взгляд.
Паренек, обиженно вздохнув, вернулся за свой стол. А я вспомнила о своем спасеныше. Надо бы его увидеть. Увидеть и ужаснуться. Уверена, фантазия доктора – тварь жизнеспособная и специфическая. Представить страшно, что он сотворил с псом. Если я щеголяю с такими изменениями в теле промеж ног и без груди, то… Даже не знаю, стоило ли мне тогда спасать эту псину, или гуманнее было бы, чтобы его пристрелили? Ладно, сначала посмотрю, что там с ним сотворили, потом буду решать. И то смешно – решать я буду. А кто мне даст?! Сама зверь подопытный и права голоса не имеющий. Мы в ответе за тех, кого приручили? Именно. Гляну, удостоверюсь, что жив, здоров и сыт, дальше по ходу видно будет.
– Ваш генерал разрешил мне проведать мою собаку. Вы со мной, или мне разрешено одной прогуляться?
Ни секунды без слежки…
– У меня дела, – поднялся Гриф. – Треф, Киви, она на вас.
– Есть, – рявкнули они одновременно, заставляя прижать уши. Да уж, со слухом у меня теперь все замечательно, если только никто орать рядом не станет, а то так и оглохнуть недолго.
Поднявшись из-за стола, снова чуть не сорвала с себя скальп, зацепившись прядью волос за угол стула.
– Мужики, я вас очень прошу: либо расческу, либо ножницы. В крайнем случае, нож. Жаль, конечно, такую гриву обрезать, но укоротить не смертельно. Густые. Эх, у меня раньше немного покороче были и не такие густые. А тут такая роскошь… Девчонки на работе жутко завидовали. Не знали, сколько труда мне стоило содержать их в таком состоянии, – притянув к лицу пряди, удивленно втянула нежный запах морозной свежести. Аромат, конечно, приятный, но помыться не помешает. Потом вонять я перестала еще с год назад. Доктор постарался на славу, изменяя свою «драгоценность», лепя идеальное, по его мнению, существо. Интересно, как из моего организма будут выводиться жидкости? И будут ли вообще?
– Найти расческу на базе будет сложно, но мы поищем, – улыбнулся Треф, взъерошивая свой ежик, а затем с неким восхищением пропуская между пальцами мои волосы. – Тяжелые, но удивительно мягкие. Необычное ощущение… Э… они…
– На нас смотрят, – напомнила я и, осторожно высвободив из его рук прядь, быстро заплела неопрятную косищу. Будет чудом, если я сумею расчесать спутавшуюся гриву, не выдрав клоками. Ничего, потерплю, не страшно. Вновь ходить лысой гораздо хуже. А волосы, действительно, на ощупь странные. Волосинка упругая, толстая, в несколько раз крупнее обыкновенной человеческой. И словно… эм… самой дико, теплые.