Ураганные войны

Здесь и сейчас, у озера Высокогорья, никто не придет ей на помощь. Пока она не вернется к однополчанам в Хладлюм, она предоставлена самой себе.

И она никому не позволит встать у нее на пути.

«Сосредоточься, – из раза в раз повторяла амирант во время тренировок. – Эфир – это первичный элемент, сплетающий воедино все другие элементы и измерения. Время от времени в мире появляются эфироманты – люди, способные направлять течение эфира. Поющие под Дождем. Танцующие с Огнем. Кованные Тенью. Зовущие Ветер. Избранные Молнией. Заклинатели. И ты.

Светополотно – одна большая нить, а ты Ткач. Она подчинится любому твоему приказу.

Изъяви ей свою волю».

Огромный легионер подергивался, лежа на льду, как перевернутая на панцирь черепаха, сквозь трещины в громоздких доспехах сочилась кровь. Таласин взглянула на него и сощурилась. Она вытянула руку в сторону, растопыренными пальцами оттягивая полог между этим миром и остальными, снова открывая проход в Светополотно, одно из измерений магической энергии, сосуществующее с другими в эфирном пространстве. Оружие, материализовавшееся в ее раскрытой ладони, напоминало длинный кинжал с широким лезвием, который не раз спасал сардовийских пехотинцев в ближнем бою, разве что у Таласин он состоял из золотого света и серебряного эфира. Его зазубрины сияли во мраке, словно лучи солнца.

Паника лежащего Кованного была почти что осязаемой, и даже маска не могла ее скрыть. Он попытался на локтях отползти назад, но Таласин сокращала расстояние между ними. У легионера будто отказали ноги, и, возможно, раньше Таласин поколебалась бы убивать кого-то настолько ослабленного и беззащитного. Но Ураганные Войны воспитали в ней жесткость, вытравливая из нее наивного ребенка бесконечными смертями, пока в душе не осталось ничего, кроме ярости. У ее ног лежал не кто иной, как солдат легиона.

В душе осталась лишь ярость. И свет солнца.

Таласин вонзила кинжал в грудь легионера. По крайней мере, намеревалась, ведь за секунду до соприкосновения лезвия с пластинами, защищающими торс, что-то…

… кто-то…

… выплыл из темноты…

… и ее кинжал скользнул по лезвию боевой косы, призванной из Врат Теней.

Потеряв концентрацию, Таласин перестала контролировать свои силы, и сотканный из света кинжал растворился в воздухе, оставив сжатую руку девушки пустой. В очередной раз ее спас инстинкт, и она отпрянула, ведь секундой позже в сантиметре от нее в разящем ударе просвистело оружие.

Металлический свет семи лун пятнами вырисовал силуэт еще одного легионера, который, хотя и не был таким же массивным, как поверженный Таласин гигант, все же оказался высоким, широкоплечим и устрашающим. Поверх удлиненной кольчуги с рукавами на нем была опоясанная кираса из багровой и черной кожи, наплечники с шипами и чешуйчатые нарукавники, переходящие в черные латные перчатки, пальцы которых были заострены на концах наподобие когтей. Сверху на нем была зимняя куртка цвета ночи, на голове капюшон, и мех на нем обрамлял бледное лицо, нижняя часть которого скрывалась под обсидиановой маской с рельефом из вечного оскала неестественно острых волчьих зубов.

Своим видом он повергал в невероятный ужас. Хотя Таласин ни разу не встречала этого Кованного Тенью, она узнала его. О том, кто он, говорила серебряная брошь на его ключице, изображавшая химеру: львиная голова с распахнутой пастью была прикреплена к вставшему на дыбы туловищу угря с копытами саолы. Это была императорская печать Кесатха.

У Таласин перехватило дыхание: ее объял страх, жгучий, как зима в этих горах.

Люди всегда говорили, что у Аларика из дома Оссинаст, хозяина легиона Кованных Тенью и единственного сына и наследника Гахериса, очень пронзительные серые глаза. При свете семи лун эти глаза сияли ярким, но холодным серебром, и сверкания им добавляла магия. Взгляд был направлен прямо на Таласин.

Ее предупреждали о нем. Она знала, что однажды ей придется встретиться с ним.

Этот день наступил слишком рано.

Он набросился на нее, коса из дыма и угля поблескивала в его руках. На лице Таласин застыл ужас, губы ее дрожали. Инстинктивно ей удалось снова призвать Светополотно и материализовать в дрожащие руки по кинжалу. Правым она закрыла голову, чтобы защититься от атакующего удара, столкновение лезвий отозвалось вибрацией в ее руке. Девушка попыталась как можно сильнее оттолкнуть нападающего, но тот быстро восстановил равновесие и атаковал вновь.

Так значит, будет бой.

Таласин часто тренировалась с сардовийским мастером меча, но удар металлического клинка не шел ни в какое сравнение с настоящей пульсирующей магией Врат Теней, а отработка движений с наставником была легким ветерком по сравнению с бурей сражения, где ее активно пытаются убить. Усложняло битву и то, что противник был почти в два раза больше, и то, что, если верить слухам, он готовился стать одним из Кованных, едва научился ходить.

Таласин только и успевала уклоняться и парировать удары, пока Аларик своими наступательными движениями кружил их обоих в смертельном танце по всему озеру, позабыв о раненом легионере. Теневые барьеры вокруг них растворялись один за другим, будто молодой человек сам рассеивал их, но с какой целью? Возможно, он получал от развернувшегося действия особое садистское удовольствие и играл с Таласин, словно кошка с мышью. Узнать его истинные намерения было невозможно, а пытаться выяснить у него она не собиралась.

Наследный принц Кесатха был неумолим. Его удары были подобны разрядам молнии – мощные, они били во все точки одновременно. Раз, два, миллион: удар за ударом тень сливалась со светом в снопе эфирных искр. Более хрупкие льдины давали паутину трещин под подошвами зимних сапог Таласин, брызги озерной воды попадали на ноги и обжигали холодом даже через шерстяные штаны. Коса Аларика легко справлялась с кинжалами Таласин, девушка не раз отчаянно мысленно приказывала Светополотну дать ей щит, пыталась добиться того, что не выходило с самого начала ее тренировок по эфиромантии, но это никак не удавалось. Несколько раз в очередной попытке призвать щит она становилась максимально открытой для удара, и его коса встречалась с ее спешно созданными хрупкими кинжалами, сложенными в крест, в самый последний миг, успевая оставить на руках девушки ровные порезы с темной дымкой.

В какой-то момент Таласин оказалась на самом краю одной из дрейфующих льдин. Аларик замахнулся косой сбоку, а у нее не было времени для поворота, защиты, она все еще не знала, как делать щит…

Девушка сложила руки. Два кинжала превратились в боевой цеп с Моргенштерном, и она замахнулась им в сторону Аларика. Золотая цепь обвилась вокруг лезвия косы, и Таласин изо всех сил потянула оружие на себя.

Аларик сместил вес и уперся ногами в лед, пресекая ее попытку нарушить его равновесие. Они стояли в паре сантиметров друг от друга, обоих от падения в воду отделяло одно неверное движение, оружие – по-прежнему связанное цепью Таласин – они держали сбоку от себя. В какой-то момент с головы Аларика сполз капюшон, и взору явился ореол черных волнистых волос, взъерошенных в пылу сражения. Его глаза – не скрытые за хищным оскалом маски – были пронзительны и пугали своей пристальностью. Он был выше Таласин, так что ей пришлось поднять подбородок, чтобы встретиться с молодым человеком взглядом.

От перенапряжения она тяжело дышала, но и он казался обессилевшим: его широкая грудь вздымалась и опускалась неровными рывками. Он заговорил мелодичным низким голосом, настолько глубоким, что казалось, тьма вокруг них обоих сгустилась.

– Не знал, что на стороне Сардовии есть Ткач Света.

Таласин стиснула зубы.

Девятнадцать лет назад, во времена, сейчас известные как Катаклизм, развязалась война между двумя соседними государствами Сардовийского Союза: Солнцеворотом, где жили все Ткачи Света на Континенте, и королевством Кесатх, где царствовала тьма. После убийства Ткачами Озалуса Оссинаста на престол взошел его сын Гахерис и привел Кесатх к победе, после чего силой присоединил Солнцеворот, вышел из состава Союза и провозгласил свое королевство Империей Ночи. Гахерис присвоил себе титул императора Ночи, после чего вместе с образованным им легионом Кованных Тенью истребил всех Ткачей Света и уничтожил все их святилища. Только вот…

– Твой кровожадный папаша-тиран в свое время пропустил одного, – бросила Таласин Аларику.

Девушка встала на цыпочки и…

… что есть сил столкнулась с ним лбами.

Глаза застлала ярчайшая вспышка боли и разлетелась на множество добела раскаленных иголок. Но сквозь боль она смогла увидеть, как принц Кесатха пошатнулся и его угольно-черная коса растворилась в сжатой латной перчатке. Вторую руку он поднес ко лбу, чтобы потереть место, где, как очень надеялась Таласин, у него треснул череп. Но она не стала задерживаться, чтобы выяснить это: она превратила цеп обратно в кинжал и свободно вонзила в плечо своему противнику, заставив того глухо вскрикнуть. Сияющий кинжал исчез, девушка резко развернулась и побежала прочь по льдинам, превозмогая распирающую головную боль, ее путь к лесу освещало лунное сияние.

Она ни разу не оглянулась, боясь того, что может там увидеть.

Глава третья

Таласин нырнула в заросли длиннохвойных сосен и терновника ровно в ту минуту, когда по всей горе разнесся жалобный вой рога. Это был сигнал к отступлению, поэтому Таласин пришлось изменить планы и направиться не в город, а к пристани. Лицо девушки было покрыто синяками и царапинами, на руках виднелись порезы, теплая куртка пропиталась потом, адреналин и боль отдавались звоном в ушах.

Наконец Таласин выбралась из леса. Вечернее небо над пылающими руинами Хладлюма окрасилось в кроваво-красный цвет. Впереди огромные деревянные каракки Сардовийского Союза раскрыли паруса, чтобы подхватить задымленный воздух, трюмы уже поднялись над землей примерно на метр, а по бокам палуб повисли веревочные лестницы, по которым, словно муравьи, беспорядочно карабкались горожане и солдаты. Таласин ускорила шаг по направлению к самой большой из каракк, «Летнему бризу», и, чувствуя одновременно тревогу и облегчение, взобралась на ближайшую веревочную лестницу.

Товарищи еще не бросили ее, но уже готовились улететь. Чтобы отдать огромную территорию Империи Ночи. Территорию, которую нельзя было терять.

Взобравшись на палубу, Таласин осталась на четвереньках. На каракке царил хаос: люди сновали из стороны в сторону, лекари обрабатывали глубокие раны. Солдат в мешанине из копоти, грязи и крови Таласин могла различить лишь по незапятнанным участкам военной формы.

Веревочные лестницы подняли, и с помощью магии ветра каракка отправилась в путь над заснеженным Высокогорьем, испуская облака изумрудного дыма. Таласин посмотрела вниз, на оставленный ими Хладлюм, горящие крыши и разрушенные стены которого постепенно исчезали из виду. Не в силах видеть руины города, подарившего им мгновение радости и спокойствия, она отвернулась. И тут она увидела на палубе в паре метров от себя нечто такое, от чего застыла в ужасе и не могла пошевелиться. Уже и без того шаткая почва ушла у нее из-под ног.

Прислонившись к перегородке, Каэда обхватывала руками обмякшего Сола, его голова покоилась у нее на коленях. Одежда обоих была запачкана кровью, широкой струей вытекающей из дыры в его груди. Рядом лежала окровавленная арбалетная стрела.

Еще до того, как она нетвердыми шагами приблизилась к ним, Таласин поняла, что Сол мертв. Взгляд его немигающих иссиня-черных глаз был направлен в небо. Слезы текли по щекам Каэды, пока она приглаживала темные волосы Сола. Обручальное кольцо, которое надел на нее муж всего несколько часов назад, сверкало в сплетении света лун и ламп.

– Он почти успел, – прошептала Каэда, заметив севшую рядом Таласин. – Наших «ос» подбили, и мы с трудом добрались до пристани. Мы забирались по лестнице – он пропустил меня вперед, – и когда я развернулась, чтобы помочь ему залезть на палубу, прилетело это. – Она дернула головой в сторону арбалетной стрелы. – Эта штука вонзилась ему прямо в грудь. Все произошло так быстро. Я даже не увидела, как это случилось, я…

Каэда глубоко прерывисто вздохнула и замолчала. И не было слышно, как она всхлипывает, но слезы продолжали струиться. Она обессиленно положила руку на грудь Солу, пораженную метким болтом кесатхского арбалета, и пальцы ее окрасились кровью из смертельной раны.

Таласин была в растерянности. Она знала, что Каэда из тех людей, кто презирает мельчайшие проявления жалости и грубо пресекает любые попытки их утешить. Таласин не сумела расплакаться из-за Сола, ведь жизнь в Великой Степи довольно скоро отучила ее лить слезы, еще задолго до Ураганных Войн. В какой-то степени это было преимуществом: рыдай она из-за каждого убитого в бою солдата, слезы лились бы без остановки. Но по такому случаю… Она смотрела на бездыханное тело Сола, вспоминая его милую улыбку и добрые шутки, осознавая, как он осчастливил ее подругу, и собственная неспособность выразить настоящие эмоции раздражала. Неужели Сол не заслужил слез, которые от изнеможения Таласин не могла ради него пролить?

Взгляд девушки упал на живот Каэды, и к горлу подступил комок.

– Надо сказать Веле, что ты беременна: она переведет тебя в запасные войска.

– Я буду сражаться до последнего, – тут же гортанно прорычала Каэда. – И только попробуй рассказать ей. Я самая ценная рулевая в Союзе. Вы без меня не справитесь. – Свободной рукой – одна по-прежнему лежала на неподвижной груди Сола – она коснулась живота. – С ребенком все будет хорошо. – На секунду нижняя губа Каэды дрогнула, после чего рот сжался в тугую, твердую полоску. – Он сильный, как его отец.

На лице Каэды отразилась смесь скорби и решительной непреклонности, и Таласин решила отступить. К этому можно вернуться позже. Она окинула взглядом людную палубу, высматривая священника, проводившего церемонию венчания, и увидела бледно-желтую ткань, которая выглядывала из-под импровизированного савана, накинутого на неподвижное тело, лежащее на спине.

В таком случае придется действовать самой. Как и в прошлые разы прямо на поле боя, когда ее полк оказывался вдали от святилищ и лечебниц.

Таласин наклонилась к Солу и аккуратно закрыла его застывшие глаза, его кожа цвета дуба побледнела и лишилась живого тепла.

– Да упокоится твоя душа среди ивовых деревьев, – тихо произнесла она. – Когда земли затопит Вечное море, мы свидимся вновь.

Каэда издала еще один горький вздох, на этот раз больше всего похожий на всхлип. Каракка продолжала свой путь, проплывая мимо гор и долин на веслах зимы и звездного блеска.

…….✲……..

– Почему Кесатх не напал со штормовиком?

Вопрос Таласин нарушил напряженную тишину, которая воцарилась в кабинете амиранта после совещания. Полчаса назад девушка помогла завернуть Сола в саван и нашла свободную койку для Каэды. Сейчас же она сидела напротив Велы, вместо сырой и прожженной одежды она была укутана в одеяло поверх хлопковой формы.

– Учитывая рельеф местности и обстановку сражения, более суровые погодные условия, которые создал бы штормовик, могли бы оказаться губительными для обеих сторон. Если бы сошла лавина, желание сражаться наверняка упало бы у всех, – рассуждала Вела из-за своего стола со спокойной важностью в голосе. – Не говоря уже о том, что по сравнению с городами на равнинной и прибрежной местностях Хладлюм сравнительно маленький и густонаселенный, и Кесатх сам понес бы серьезные гражданские и прочие потери.

– Так значит, поэтому лгы и сами были без штормовика, – заметила Таласин.

– Верно.

На обветренном бронзовом лице амиранта промелькнуло подобие злобной усмешки. Год назад один из легионеров выколол женщине левый глаз, и теперь на глазнице поблескивала искусная повязка из меди и стали, что лишь придавало ее образу большей солидности в военных рядах.

– Что касается Кесатха, то, полагаю, они были уверены, что победят и без штормовика. А кроме того, им было достаточно спугнуть наши войска, а не преследовать, ведь в итоге они получили, что хотели.

– Именно, – коротко подал голос старпом Дариус.

Он стоял, опершись о стену и скрестив руки на груди. Вместо командира-весельчака, с которым Таласин разговаривала в длинном доме, сейчас она видела лишь истощенное его подобие.

– Теперь, когда Гахерис захватил Хладлюм, он получил огромное преимущество, чтобы завоевать оставшуюся часть Высокогорья. Пройдет немного времени, и он поставит короля Горы на колени.

Вела ничего не ответила, и Дариус вздохнул, обратив на нее мрачный взгляд.

– Идэт, Сардовийский Союз стал терять земли каждый год. Скоро нам будет некуда бежать.

– А что ты хочешь, чтобы мы сделали? – спросила Вела. – Сдаваться не вариант, и мы оба понимали это, когда оставили Кесатх. У Гахериса все просто: с любым, кто помешает ему вершить судьбой Империи, он жестоко расправится.

Теперь молчал Дариус, хотя и не сводил взгляда с амиранта, а та пристально смотрела на него в ответ. Уже не в первый раз Таласин ощущала себя посторонним человеком, заставшим разговор, не предназначенный для его ушей. У Велы с Дариусом был особый безмолвный язык: они познакомились, когда Вела была новобранцем во флоте Кесатха, а десять лет назад они и еще несколько командиров с группой верных солдат дезертировали в Сардовию, прихватив с собой восемь штормовиков. Велу и Дариуса переполняла решимость не допустить распространения тирании императора Ночи на весь Континент. Но Ураганные Войны затянулись, Сардовия лишилась уже двух штормовиков, и Таласин начала замечать, как уверенность лидеров ее полка стала пошатываться.

Дариус устало потер лицо.

– Если бы только делегация Бишиммы оказалась успешной, – пробормотал он. – Если бы только Доминион Ненавар согласился помочь.

– На них изначально не стоило рассчитывать, – вставила Вела, – если они отказались слушать в прошлый раз. Бьюсь об заклад, ненаварцы до сих пор таят обиду за тот случай, когда все-таки помогли Сардовии.

И снова у Таласин участился пульс, как и всегда при малейшем упоминании Доминиона.

– Так это правда? – выпалила она. – Тогда, во время Катаклизма, Ненавар присылал корабли Ткачам на Солнцеворот? – Она не раз слышала, как об этом перешептываются в тавернах и на рынках, какие ходят слухи в казармах.

– Да, – подтвердила Вела. – В то время я была старшиной кесатхского флота. Я видела ненаварскую флотилию издалека, но она ни разу не подплывала к нашим берегам. Император Гахерис послал к ним штормовик.

– Разработка штормовика была делом всей жизни его отца, – вставил Дариус, неприязненно скривив губы. – Тогда со дня убийства Озалуса в одном из сражений прошло не так много времени, и взбешенного Гахериса только успели короновать. Он приказал отправить первый штормовик, еще не проверенный. Но он сработал исправно, и у ненаварской флотилии не оставалось шанса на спасение.

Таласин представила себе: свистящие стрелы ветра, потоки проливного дождя, смертоносные раскаты грома, и все они обрушиваются на темнеющее Вечное море, дробя корабли Ненавара, словно спички. После того как Гахерис присоединил завоеванный Солнцеворот к Кесатху и ознаменовал рождение Империи Ночи, он поставил конструирование этих чудовищных кораблей на поток, и с тех пор огромные бронированные и почти непобедимые суда несли невообразимые разрушения на все земли, где только побывали.

Одному штормовику для полноценной работы требуется энергия сотни эфирных сердцевин, а Кесатх в то время уже практически опустошил свои шахты, поэтому Гахерис обратился к соседям. Все остававшиеся тогда в Сардовийском Союзе государства отказали ему, и Гахерис решил забрать запасы сердцевин Сардовии силой. Империя Ночи завоевывала города один за другим и расширяла территорию. Именно тогда Вела и Дариус вместе со своими подчиненными восстали против императора и привезли технологию конструирования штормовиков в Сардовию. С тех пор прошло десять лет, но войне не видно конца.

– Кстати о Гахерисе, – начала Вела, взглянув единственным глазом на Таласин, – отцах, сыновьях…

– Точно. – Дариус еще больше помрачнел. – Стало быть, Аларик Оссинаст теперь знает, что ты Ткач Света.

Таласин кивнула.

– Он уже наверняка доложил Гахерису, – заметила Вела. – Теперь они ни перед чем не остановятся, чтобы устранить тебя: не только чтобы ты не могла противостоять их магии, но и в качестве мести за личную обиду. Ткачи Солнцеворота убили отца Гахериса у того на глазах, и он воспитал эту жажду крови обидчиков в собственном сыне. Считай, ты теперь ходячая мишень.

– Простите меня, – пробормотала Таласин, чувство стыда заставило кровь прилить к щекам.

В прошлом Сардовии не хватало рулевых, а Таласин показала неплохой навык управления «осой». Ее не раз предупреждали, чтобы она не показывала свои способности к эфиромантии: ловить нити, связывающие измерения, и подчинять себе одно из них, Светополотно.

– Ты просто пыталась защититься, – успокоил ее Дариус. – Но тебе действительно пора перейти к серьезным тренировкам.

– Одних тренировок надолго не хватит, – мрачно вставила Вела.

– Но, к счастью, у нас может быть еще одно решение.

Не успела Таласин попросить объяснить, как амирант обратилась к Дариусу:

– Проверь, пришел ли Бишимма.

Дариус велел Бишимме пройти в кабинет, и тут Таласин вспомнила, что еще в Хладлюме они с Велой хотели поговорить с ней. Воспоминание о недавно прошедшей свадьбе кольнуло сердце, но вместе с этим снова загорелся огонек любопытства. Как и изрядная доля тревоги.

В ответ на приветствие Таласин командир с усами-подковой лишь коротко и невнятно что-то пробормотал. Но девушка не расстроилась: Бишимма, похоже, был сильно погружен в свои мысли. Он подошел к столу Велы и развернул на нем бумажный свиток.

Амирант пригласила Таласин подойти ближе, и та встала рядом с Дариусом. Бумага оказалась старой выцветшей картой юго-восточного побережья Сардовии и Доминиона Ненавар, между которыми протянулся пролив Вечного моря. Детализированность Сардовии сильно бросалась в глаза при сравнении с Ненаваром, представлявшим россыпь островов неточной формы, многие из которых не были подписаны: по всей видимости, у картографа не нашлось времени изучить местность.

Таласин это не удивило: карту наверняка составляли с высоты корабля, и даже это было удачей, ведь никто в здравом уме не отправится парить на деревянном судне над землями, которые, по слухам, охраняют огнедышащие драконы.

Тем не менее на пожелтевшей бумаге можно было заметить несколько наименований, ориентиров и пометок, нанесенных свежими чернилами. Сильнее всего выделялся черный крест поверх изображения горной цепи. Он стоял на равном отдалении между Порт-Самоутом, куда прибывала делегация Бишиммы, и столицей Эскайя, в которую, если вспомнить рассказ младшего капрала в длинном доме, Бишимма в одиночку ворвался.

– Итак. Как я уже сказал, пока нас столь грубо не прервали твари из Кесатха, – пробурчал Бишимма, – сделать это возможно. – Он макнул перьевую ручку в стоящую рядом чернильницу и прочертил пунктиром маршрут. – Одна «оса» всяко неприметнее, чем целая каракка, так что ей не придется лететь окольными путями, как тогда пришлось нам. Если она совершит вылет из центра Сардовии через Кладбище кораблей и полетит по периметру леса до самого побережья, то сможет остаться незамеченной. Если она не будет приближаться к аванпостам на Соленых островах, империя ничего и не заподозрит.

Таласин подняла бровь.

– У меня такое ощущение… командир, – начала девушка, но быстро осеклась и добавила обращение, как только Бишимма уколол ее пристальным взглядом, – что все это время вы обсуждали то, что предстоит сделать мне.

– Все верно.

Тон Велы был настолько твердым, что у Таласин тут же пропало желание говорить что-либо еще. Амирант могла быть устрашающей, когда ей было нужно: дезертир с Кесатха не смог бы подняться в сардовийской армии до командира, если бы допускал неподобающее поведение солдат.

– Судя по всему, дураки, которых приставляли сопровождать делегацию, уже растрепали, что я ворвался в столицу Доминиона, – догадался Бишимма, обратившись к Таласин.

Девушку словно прижали к стене, и она в ответ лишь пожала плечами, чем как нельзя очевиднее выдала себя на пару с младшим капралом.

– Я тогда подумал, что, если появлюсь у Захии-лахис прямо на пороге, она не сможет отказать мне в аудиенции. – Бишимма скривился. – Но дворцовые стражи погнали меня копьями, чуть не проткнув вместе с лошадью. Я не успел даже мельком увидеть королеву Урдую. Но кое-что мне все же довелось заметить. – Он ткнул пальцем в крест на карте. – По пути назад, в Порт-Самоут, в небе с левой стороны я увидел такую ослепительную вспышку света, будто упало солнце. Оказалось, с вершины горы вверх ударил столб света и осветил небо на многие километры вокруг. Я не мог задержаться и присмотреться: нужно было как можно скорее вернуться на корабль. Я боялся – после того, что я устроил у дворца, королева могла учинить расправу надо мной и всеми, кто со мной прилетел. Но зато я точно знаю, что за свет успел увидеть там.

Генерал выпрямился и уверенно посмотрел в глаза Таласин, которая не сводила с него вопрошающего взгляда.

– Это был Просвет, – пояснил он. – После того как Гахерис захватил Солнцеворот и уничтожил все места силы Ткачей, все Просветы исчезли из Континента.

Таласин округлила глаза. Просвет. Оставленный эфиром в материальном мире разрыв пространства, рядом с которым Светополотно не нужно призывать. Место скопления чистой энергии, у которой она может подпитаться и усилить свою магию, так же как имперский легион набирается сил и укрепляет навыки с помощью своих Затемнений, коих по всему Кесатху расположено множество.

Грудь Таласин приятно кольнуло от волнения.

Но когда она вспомнила, куда ей нужно добираться до Просвета, минутное окрыляющее чувство превратилось в тяжелое, близкое одновременно к ужасу и отчаянию.

– Вы хотите отправить меня на Ненавар. Одну.

– Извини, что нам приходится это делать, – ответила амирант. – Но генерал Бишимма прав: одну маленькую «осу» вряд ли кто-то обнаружит. Наши отношения с Доминионом не сложились, поэтому сомневаюсь, что они дадут тебе официальное разрешение на свободное перемещение, сколько бы делегаций мы ни отправили. Да и нет у нас больше времени их отправлять: Империя Ночи надвигается.

Таласин сглотнула.

– То есть мне нужно проникнуть на чужую территорию.

– Долети до места, прикоснись к Просвету, улети, – подытожила Вела. – И постарайся никому не попасться.

– Легко сказать, – проворчала Таласин, но вспомнила, что обстоятельства требовали воздержаться от колкостей.

Вела нахмурилась.

– Замечания неуместны, рулевая. После того, что кое-кто учудил в Ненаваре, мы рискуем разозлить ненаварцев еще больше. – Она бросила взгляд на Бишимму, будто ожидая от него реакции, но на лице генерала не дрогнул ни один мускул.

– Я заслужил, – бросил он.

Губы Велы шевельнулись, будто она хотела сказать ему что-то еще, но в итоге амирант обратилась к Таласин:

– Поверь, знай я, что просьба о помощи у Доминиона хотя бы в этот раз…

– Нет, вы правы, амирант, – перебила Таласин, тряхнув головой. – Времени нет.

За десять лет непрерывной войны Сардовия уступила Империи половину своих территорий. Теперь даже больше половины, ведь Высокогорье уже фактически потеряно. Иного пути у них не было.

– Не может же девочка просто взять и прилететь в Доминион без подготовки, – заговорил Дариус в первый раз за то время, что в кабинете находился Бишимма. – Если ее поймают, если она не сможет дать отпор…

– Верно подмечено.

Некоторое время Вела крутила эту мысль в голове, ее взгляд был сосредоточен на карте, на тех огромных расстояниях, которые предстоит преодолеть Таласин, чтобы добраться до Просвета.

– Тогда дадим себе две недели. Таласин, с завтрашнего дня мы с мастером Касдар увеличим интенсивность твоих тренировок, и ты полетишь в Ненавар в полной боевой готовности.

– Мне как раз хватит этого времени, чтобы максимально продумать сухопутную часть маршрута к Просвету, – добавил Бишимма. – Я сверюсь с историческими документами и данными разведки, пусть у нас и того и другого немного. Сделаю все, что в моих силах.

Свернув карту, генерал сунул ее себе под мышку, попрощался и покинул кабинет. Таласин снова осталась с Дариусом и Велой и в этот момент почувствовала, насколько амирант обеспокоена. От столь суровой и непоколебимой женщины такую реакцию ожидаешь в последнюю очередь.

– В иных условиях двух недель было бы недостаточно, но больше мы себе позволить не можем, – пробормотала Вела. – Аларик не забудет свое поражение, Таласин. Я помню его заносчивым и упрямым мальчишкой, а воспитание превратило его в горделивого и беспощадного мужчину. Мне даже представить страшно, что он сделает при вашей следующей встрече.

– Может быть, мне удалось убить его, – с каплей оптимизма предположила Таласин. – Ну, когда я вонзила ему в плечо кинжал.

Дариус горько усмехнулся.

– Это столько проблем бы решило, да?

– Чтобы убить Аларика, понадобится что-то посерьезнее кинжала в плечо, – отметила Вела. – Он сильнейший Кованный Тенью, каких свет не видывал уже сотни лет. Недаром он стал предводителем легиона, когда ему только исполнилось восемнадцать. Таласин, ты должна быть готова к следующему столкновению с этим человеком.

К горлу Таласин подступил комок. Она вспомнила, как повстречалась с темным принцем на льду. Как он закружил ее в смертельном танце. Она вспомнила, как при свете семи лун его серые глаза сверкали серебром, как они хищно смотрели на Таласин.

И вздрогнула.