Где прячется счастье? Сборник рассказов на душевные темы

История 6. «Как две мамочки третью судили»

– Слышала, малой Ленки из второго подъезда руку сломал? – почему-то не сдержала улыбки Наташа.

– Ну так, неудивительно! Смотреть за ребёнком нужно! – возмущённо ответила Рита. – А он без матери всё время… То с пацанами какими-то гуляет, то сколько раз его видела со старшеклассниками. Кирилл его зовут, да?

– Кажется, да. А ведёт себя как. Бывает, выругается, Денис приходит, повторяет. Я ему говорю: это невоспитанный мальчик, не дружи с ним.

– А что ты хотела? Его растит мать-одиночка, отца нет. Вот и творит что попало. Пацана улица воспитывает.

– Мой муж вообще сказал: чтобы близко его не было возле нашего. Выйдет, голову оторвёт.

– Ой, да. Надо повнимательней к нему, а то знаешь… с кем поведёшься… – рассуждала Рита. – Недоумков малолетних много, поведут по плохой дорожке… пример покажут, не успеешь глазом моргнуть.

– Эй, ты, недоумок! – послышался голос ребенка. – А ну, сюда иди!

Обе мамаши переглянулись.

– Это кто сказал? – вытаращилась Маргарита. – Прибью сейчас…

– Твой вроде, – пожала плечами Наталья.

– Мой? А ну сюда иди! Мирослав! Я тебе сейчас дам недоумка! Ты на кого так?

Схватив семилетнего мальчишку за шиворот, маманя принялась тягать его за уши. Пока Мирослав завывал от воспитательных пинков, раздался ещё один детский плач.

– Ох, это мой! – воскликнула Наташа и бросилась к своему чаду. – Денис! Денис! Что случилось?

– Он упал с качелей, – помогая ему встать, произнёс тот самый Кирилл. Здоровой правой рукой он поддерживал мальчика, а левая, и правда, была загипсована.

– Это ты его толкнул? – набросилась на него соседка, но тут же спохватилась и принялась успокаивать своего шестилетнего сынульку.

– Я его не толкал, – попытался объяснить Кирилл. – Он…

– Да расскажи мне! – заверещала Наталья, замахнувшись на чужого ребёнка. – Хватит того, что ты весь двор на уши поставил. Все воют от тебя! Надо подать заявление, чтоб за твоей матерью понаблюдали. Может, тогда твоим воспитанием займётся.

Пропустив мимо внимания застывшие в глазах слезы мальчика, Наталья на руках понесла чадо к подруге, уже усевшейся на лавочку и тискающей своего Мирослава в объятиях.

– Ну все-все, сынок, я знаю, что ты так больше не будешь. Ты ведь умненький у меня мальчик, правда? Не то что некоторые, – Маргарита бросила разгневанный взгляд в сторону Кирилла, понуро склонившего голову и шедшего к своему подъезду.

– Представляешь, – подпряглась подбежавшая Наталья, – я этому…  точно голову оторву! Он толкнул моего малого! Всё мужу расскажу, вот будет им!

– Никто никого не толкал! – послышался возмущенно-раздраженный голос со стороны.

Мамочки обернулись на двух бабулек, тихонько сидевших на лавочке и наблюдавших за происходящим на площадке. А бабушки-то о-о-очень внимательные – ничего не упустят, все запротоколируют и вынесут вердикт.

– Ваш Денис раскачался и метил ногой в Кирилла попасть, прямо с качелей этих. Да и перестарался, соскользнул. А тот подальше стал, наблюдал за ним. А потом подбежал и помогать начал.

– Ага, сначала раздразнил, – съехидничала Наталья, – а потом поднимать он стал.

– И слова плохого от этого Кирилла ни разу не слышала, – продолжала старушка. – Вежливый мальчик. Всегда подойдёт, поздоровается. А ваши несутся, с ног сбивают.

– Вы, голубушки, – с назиданием в тоне обратилась вторая бабулька, – вместо того, чтоб косточки другим мамам перетирать, за своими детьми следили бы. А то пока вы судили-рядили о жизни тех, кого вы толком и не знаете, ваши дети тут начудили, всю площадку на уши поставили. Бог вам и даёт понять: на себя смотрите, прежде чем о других сплетничать…

– Ой, кто бы говорил, – саркастично запела Рита. – «Судили-рядили». А сами вы, чем тут сутками занимаетесь? На этой лавочке только сплетни и разносите!

Хотелось продолжить демагогию и развить скандальчик, но тут первая бабулька обратила их внимание на отвлекающую картину:

– Вон ваш нерадивый сосед Кирилл, который дурной пример детям подаёт, тащит одной рукой тяжеленную сумку мамы. А она со своей второй работы плетётся, потому как тяжело им приходится. Из-за этого и с ребёнком редко ее видите. Мать-одиночка ведь. Тут вы правду сказали. Муж умер у неё, мальчик едва родился.

Кирилл, и правда, перекосившись в одну сторону, нёс пакет.  И при этом, что-то беспечно и весело рассказывал, от чего мама радостно улыбалась. Опустив глаза, две соседки-мамаши не проронили больше ни слова.

История 7. Верить как ребёнок (о детдомовце и скрипаче)

Детский носик с любопытством уткнулся в окно, оставляя на стекле запотевший след дыхания. Глазки мечтательно устремились на улицу, где под непрестанно сыпающим снежком бывший обитатель детдома усаживался в автомобиль со своими новыми родителями.

– Вот Димку и забрали, – вздохнул Андрюшка и с грустью посмотрел на малышей, копающихся в коробке с детскими игрушками. – Когда же за нами придут?

– Не надейся, что всех нас обязательно усыновят, – хмуро произнес девятилетний Ваня, вдумчиво рассматривая детали от паровозика. – Так везёт не всем.

– Почему это ты так думаешь? – Андрей старательно пытался обратить на себя внимание друга, хотя тот продолжал делать вид, что его занимает дело куда поважнее обсуждаемой темы – сломанная игрушка.

– А потому что выбирают самых красивых, хороших и здоровых, – с напускной усмешкой объяснил Иван. – Ты вон какой лопоухий! Да и поведение плохое. Не возьмут.

– А я исправлюсь! – надрывисто воскликнул Андрюша, пряча в себе обиду на колкие замечания друга.  – А я буду стараться!

– Ну и старайся. А меня все равно не возьмут, – насуплено буркнул Ваня, ставя исправленный паровозик на обломки железной дороги. – У меня болезнь неизлечимая. Такие, как я, никому не нужны.

– А что же ты, – разочарованно захлопал ресницами шестилетний Андрюшка, – даже не помечтаешь? А Деду Морозу письмо написать? А Бога попросить? А… желание загадать?

– Хватит уже в сказки верить! – рассердился не на шутку Ваня. –  Никто нам не поможет. Волшебства не бывает. А мечта… – лицо мальчика засияло надеждой, заискрившейся на дне голубых глаз. – Мечта у меня одна: научиться на скрипке играть. И то, хоть бы успеть… пока не умер… Но всё это нереально, – подобно взрослым Иван сомкнул губы и развел руками. – Учителя по музыке у нас нет и искать его никто не будет. Так умру, без скрипки.

– Почему именно скрипка? – пожал плечами Андрюшка.

– Услышал нечаянно ее вживую. Шел с Катериной Олеговной в переходе, а там музыкант играл. У меня по телу пробежали… эти… как их?.. Мурашки! А потом… потом я как будто над землей поднялся… Эта музыка до сих пор у меня в ушах. Хочу научиться… хочу, чтобы так душа все время летала. Хочу просто, и всё.

Сирота в детдоме взрослеет быстро – никто не щадит детское сознание удручающей правдой, мало кто переживает о травмированной душе. Да и вынужденная самостоятельность содействует ускоренному развитию не по годам. Самостоятельность, вызванная чувством одиночества, оставшимся в сердце после потери родителей.

Ванечка был младенцем, когда от него отказалась мама. В том же возрасте он сильно заболел, перенес несколько тяжелых операций и по сей день мучился от нестерпимых болей: его недуг будто заставлял помнить о поступке родителей. Не забывала и душа, тайно хранящая в себе пережитую трагедию, и знающая даже то, что уже давно оставило сознание.

Да, приходили с интересом усыновить, но ни одна семья не решилась взять на себя ответственность за страдающего мальчишку – нужен особый уход. Ведь врачи нередко говорили, что в любой момент он может умереть. К тому же любви у родителей должно быть больше, чем желания перевоспитать. Потому что это как раз тот случай, когда душу ребенка нужно исцелять заботой и сердечным теплом, и только потом – дисциплиной.

 Обманутые надежды, боль одиночества, равнодушие воспитателей, относившихся к детям, как к предмету своей работы, заставили Ваню иначе смотреть на мир. Глазами взрослого, оскорбленного равнодушием человека.

Беседа мальчишек произошла под Рождество, и в скором времени в жизни обоих случились два чуда. Буквально через две недели за Андрюшкой пришла семья, когда-то давно наведавшаяся к мальчику. Оказалось, что внешне он очень походил на своего приемного отца – глазами, овалом лица и даже ушками.

Прошло еще немножко времени, внезапно и Ваню вызвали в кабинет директора. Там его представили седовласому дядечке с добрыми глазами, смотревшими на мальчика радужной улыбкой.

Взгляд мальчика скользнул по рукам гостя и остановились на волнообразном футляре, аккуратно уложенном на колени. «Скрипка!» – с восхищением ликовали Ванины глаза. Но тут же, будто опомнившись, он с недоверием сдвинул брови и насупился. Что за подозрительный добряк?

– Недавно мне попало в руки письмо, – умиротворенным голосом объяснил дядечка, – в котором мальчик с твоим именем и адресом проживания просил Деда Мороза найти учителя-музыканта. Поздновато я пришел, да. Праздники-то прошли. Но письмо это затерялось у старика и только вчера попало мне в руки.

Глаза Вани вдруг мечтательно засияли, и будто отступила та взрослая серьезность, часто в нем преобладающая… но только на мгновенье. Окрыленный надеждой взгляд быстро «приземлился» жестоким воспоминанием: чудес не бывает.

– Неужто ты не писал письмо? – с досадой спросил дядечка и зачем-то подмигнул недоумевающей директрисе.

– Ну… – пожал плечами Ваня. – Ну, писал. Давно было, – он сердито буркнул, не желая делиться сокровенной тайной.

«Что же ты, сынок, веру свою прячешь? – чуть не плача, думал старик. – Неужто люди так жестоко издевались над тобой, что ты насильно заталкиваешь в себя радость эту – мечту свою? Иль так разочароваться боишься?»

– Стало быть, мечта есть? – скрипач заискивающе заглядывал в глаза детдомовцу, надеясь рассмотреть в них ребячий задор, надежду, или хотя бы маленький огонек желания воспользоваться шансом.

– Есть, – с печалью сжал губы мальчик.

– Вот хорошо-то как! – возликовал гость. – Я уж думал, что напрасно пришел! Дело вот в чем. Не играю я, пальцы уж, как деревяшки стали. Давно уже хотелось мне передать свою скрипку по наследству, – сказал вдруг дядечка, показав мальчику музыкальный инструмент. – Сейчас хотел отдать. Да некому! Нет достойных учеников. А тебе хотелось бы получить такой подарок?

– Да-а-а! – вдруг радостно, совершенно несвойственно для себя, воскликнул Ванечка, и директриса перевела на него изумленный взгляд.

– Но не все так быстро, – предупредительно сказал скрипач. – Хотелось бы увидеть твой серьезный подход к делу. Поэтому вначале я научу тебя… Если, конечно, директор не будет препятствовать…

Детские глаза со страхом ожидания посмотрели на строгого учителя. «Ни за что не разрешит! Она ведь меня не любит!» – подумал Ваня, всем сердцем сожалея о тех выходках, которые допускал в своем поведении. А в приступах обострения болей он часто неосознанно выкрикивал взрослую ругань и даже разбивал все, что попадалось под руку. И он хорошо помнит, как тогда его хотели отдать в психиатрическую больницу, ибо не знали, что с ним делать. Но тогда за него отважно заступилась психолог, пытавшаяся помочь мальчику.

Очевидно, не желая выступить перед скрипачом равнодушной особой, директор не решилась препятствовать благородному жесту гостя и сказала:

– Одобрю, если только Ваня будет действительно учиться, а не пакостничать.

Уроки по музыке проходили несколько раз в неделю. После окончания школьных занятий Ваня нетерпеливо ожидал учителя по музыке у окна, встречая его улыбкой, а затем со всех ног летел по коридору. И глядя на него, Николай Иванович вдруг стал понимать, так мало мечтать… и так важно мечтать, как ребенок. И еще важнее – лететь на всех парах к своей цели, отбросив прочь все сомнения…

Мальчик быстро учился, и в нем отмечались волшебные способности. Без нот, которые остались в планах учителя «на потом», дабы холодным официозом не подавить в ребенке любовь к музыке. Сначала, пусть заиграет детская душа в протяжном ритме чувствительной скрипки.

Да и сам музыкант уходил от мальчика в состоянии невесомости, некой прострации: чувствуя себя каким-то неземным, он спешил домой, и, едва переступив порог своей квартиры, хватался за скрипку, вальсирующую в его руках под новый и первый шедевр, созданным им самим. Его душа отрывалась от земли, словно увлекая за собой и тело. «Танцуй счастьем», – что-то пело внутри него.

И в начале этой мелодии звучали аккорды тоски: потеря любимой супруги в далекой молодости, томительное одиночество, и даже равнодушие к жизни. И все же временами плач скрипки сменялся на ноту счастливых мгновений: встреч с племянником Василием, ставшим отрадой, поддержкой и даже поклонником печального скрипача… Именно этот племянник недавно стал приемным отцом мальчика Андрюшки, который, рассказывая о друзьях из интерната, поведал новой семье рассказ о Ване.

Сердобольный Николай Иванович просто не смог остаться равнодушным к трогательной истории оставшегося в детдоме мальчишки, поэтому решительно взялся помогать ему.

И вот два ребенка, с которыми старика так тесно связало тоскующее по детскому теплу сердце, вдруг заставили многое осознать, сожалеть и воспарять духом, – в любви нуждается немало людей вокруг, считающих себя одинокими и несчастными, разучившихся радоваться жизни, бередящих в сердце протяжные аккорды тоски и уныния, в этом томительном звучании которых вера способна прослушаться лишь обладателем самым тонким слухом.

Почему мы считаем, что любить можно близких и родных, а если их нет, то и любить вроде как некого? А почему бы, спасаясь от одиночества, не найти души, нуждающейся в обоюдном тепле и заботе? Не в этом ли счастье – в любви без условностей? Так нужно разбудить ее в своем уснувшем от печали сердце, окрылить ее надеждой, и поднести в подарок нуждающейся душе в обёртке из бережных объятий, искорок заботливого взгляда, согревающей улыбки.

С таким рвением неслась душа Николая Ивановича на каждую встречу с мальчиком-сиротой.

Конечно, хотелось его усыновить, но кто даст добро это сделать пенсионеру? Тогда он решил попросту проводить с Ваней столько времени, сколько ему предоставит администрация интерната. Что странно: директриса не препятствовала их общению. И спустя время объяснила это тем, что врачи отметили странное улучшение в здоровье ребенка. А психолог все обосновала:

– Ничего странного, мальчику просто не хватало любви… Через музыку и общение он ее получает.

Но врачи и педагоги не знали еще одного момента: мальчик чувствовал себя нужным своему учителю, а учитель крайне нуждался в нем. И они спасали друг друга, помогая ожить и затрепетать под звуки скрипки уставшей от одиночества души.

***

Восемнадцатилетний Ваня вел под руку своего единственного отца, некогда ставшего не просто отдушиной, но и частью его жизни. Частью жизни, исцеленной счастьем.

– Эх, Ванечка, зачем тебе старик? Тебе, студенту, которому нужно устраивать свою жизнь? – сетовал седовласый скрипач. – Я-то тебе только в нагрузку буду. Шел бы жить в общежитие, среди молодежи. Стипендия тебе будет… Друзья рядом…