И тут я вспомнила, где видела эти пронзительные глаза. Перед мысленным взором тут же всплыл день увольнения нашей мегеры, и то, как она в наказание за дерзость отправила меня в магазин. Ведь тогда именно этот парень одним лишь взглядом умудрился вернуть мои нервы в спокойное состояние.
– Вот ты и попался! – с искренней улыбкой от уха до уха выговорила я, неотрывно глядя ему в глаза. Мне даже показалось, он прекрасно понимает ход моих мыслей, но уходить никуда не собирается.
– Зря ты так, – ответил он, состроив на улыбчивом лице гримасу обиды и сожаления. – Я же искренне хочу тебе помочь. И, поверь, пока будет нужно, никуда не уйду.
Я ошарашено заморгала, не понимая, о чём вообще идёт речь, но упускать такой шикарный антидепрессант, точно не собиралась.
– Да хватит уже, – рассмеялся в голос мой собеседник. – Я не успокоительное, чтобы носить меня в сумочке. Кстати, ты не думала, что кому-то просто давно пора перестать заводиться по пустякам и начать беречь нервы.
Может это идиотизм или первые признаки какой-то психической болезни, но мне почему-то начало казаться, что этот чудик читает мои мысли.
– Сама ты Чудик! – выпалил он и рассмеялся, а я окончательно потеряла дар речи. В моей голове подобный расклад никак не укладывался, а мальчик лишь глумливо наблюдал за тем, как стремительно сменяются выражения на моём лице.
Но вдруг он замер, на секунду отводя глаза в сторону, а потом лишь недовольно цокнул языком.
– Подруги твои идут, – изрёк он, с заметным раздражением, но тут же снова улыбнулся и, одарив меня весёлой улыбкой, встал с места. – Я вечером к тебе забегу. Ты только не пугайся… ладно?
И махнув мне на прощанье рукой, направился к выходу.
Я всего на несколько мгновений отвлеклась от созерцания его спины, чтобы посмотреть, правда ли где-то на горизонте объявились Лена с Гларой, но никого не найдя, тут же повернулась обратно. Но мальчика уже не было. Я в полном одиночестве сидела за центральным столиком абсолютно пустого кафе.
Куда он делся?
Как такое возможно?
Кто он такой?
Что это, вообще было?
Я лихорадочно старалась найти ответ хотя бы на один из этих вопросов, но… безрезультатно. А те предположения, что заботливо выстраивал мой мозг, были, мягко говоря, абсурдными. И так, снова погрузившись в задумчивость и странное оцепенение, я глупо пропустила тот момент, когда в кафе появились-таки мои подруги. И в реальный мир вернулась только когда они довольно шумно заняли свои места за столиком.
– И чего это ты такая задумчивая и смиренная? – спросила вдруг Глара, окинув меня подозрительным взглядом. – Когда звонила мне десять минут назад, была злой как тысячи волков, и что теперь? Рина, ты в порядке?
Наверно, я на самом деле выглядела слишком потерянной и умиротворённой, потому что Лена тоже смотрела на меня как-то странно. Пришлось спешно приходить в норму, дабы у подруг не возникло лишних подозрений, потому что у меня самой пока не было объяснения моему нынешнему состоянию. Хотя нет, было одно… всё дело в этом странном пареньке, но девочкам об этом знать не обязательно.
– Тебе показалось, – отмахнулась я от вопроса подруги. – И вообще, вы сами меня из дома вытащили, уговорили покинуть сухую уютную квартирку, а потом заставили почти час сидеть тут в одиночестве.
– Ну, извини, – бросила Лена, невинно мне улыбаясь. А когда она так делала, на неё было просто невозможно злиться. – К тому же, у нас для тебя сюрприз, – добавила она.
– И какой же? – честно говоря, ещё со времён глубокого детства я подсознательно побаивалась разного рода сюрпризов, потому что зачастую они оказывались далеко не приятными.
– А такой! – ответила Глафира, глядя куда-то поверх моей головы.
Проследив за её взглядом, я повернулась и тут же расцвела в улыбке. Обходя пустые столики, к нам быстро топала Маша – наша дорогая и любимая подруга. Судя по всему, она только вчера вернулась из путешествия, в которое уезжала со свои новоявленным супругом.
– Какие люди! – воскликнула я, когда жгучая брюнетка с ровно выстриженной чёлкой и длиннющими густыми ресницами плюхнулась на стул рядом со мной.
– А то! – ответила Манька. – К тому же не с пустыми руками.
Дальше она долго извлекала из недр массивной сумки разнообразные магнитики из разных городов Европы и заворожено рассказывала о поездке. Иногда так увлекалась, что совершенно забывала, где находится и начинала говорить очень громко и эмоционально, потом правда, снова притихала. И только когда запас новой информации иссяк, а все впечатления Марии от тура были изложены, Глара вдруг спросила:
– А сама свадьба-то тебе понравилась? Всё было так, как ты хотела?
И тут взгляд Маши немного потускнел, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Что-то пошло не так? – удивлённо поинтересовалась я, вспоминая, что в тот вечер уехала намного раньше окончания торжества.
– Да, Рина. И… – было видно, что теперь слова даются ей с трудом. – Во многом благодаря тебе! – на этом месте её спокойный тон сменился жутким раздражением и следующую фразу она почти кричала: – Я же просила тебя, не играть ни с кем на моей свадьбе!
– Да я толком ничего не сделала! – её странный взгляд и непонятная злость меня откровенно пугали.
– Не сделала? – воскликнула девушка, а Глара с Леной разом притихли. – Ещё как сделала! И Тёмку моего втянула! Ведь это ты «случайно» вылила вино на платье нашей соседки Гали и ненавязчиво устроила всё так, чтобы её увёз мой брат. Рина, я же просила этого не делать, а ты…
– Да что в этом такого? – растерянно возразила я. – Ну развлеклись мальчик с девочкой, а может, и не было у них ничего, кто знает?
– Я знаю, и поверь мне, всё у них было! – снова выпалила Маша не понижая тона. – А Дима! Ты же ушла с ним! И после всего этого… после десяти лет нашей дружбы, ты думаешь, я не поняла, кто всё это спланировал?
– Каюсь, прости, – я виновато опустила глаза, в душе ни капли не сожалея о сделанном. А что? Мне было скучно, и я просто нашла, как себя развлечь.
– А ты не знаешь, чем закончилась эта история? – уже тише спросила Маша, подперев голову рукой.
– Если честно… Всё воскресенье я провела с Димой, а что там было у него дальше, понятия не имею.
– Он тебе не звонил? – удивилась Мария. – Не пытался встретиться?
– Написал пару смс и всё. Поэтому я не стала заострять на том случае внимание.
– Ну, тогда слушай, – губы брюнетки растянулись в какой-то злобной усмешке и, сделав глоток остывшего чая, она продолжила. – Он провёл с тобой воскресенье, а его невеста, с которой через две недели он должен был сочетаться браком, провела этот день с Артёмом, впрочем, как и предыдущую ночь. И только когда мой братик окончательно наигрался, он всё-таки выставил её за дверь.
– А мне казалось, Тёмка хороший мальчик, – заметила Глафира, внимательно слушая рассказ подруги.
– Он-то хороший, но к девочкам, которые по первому намёку прыгают в его постель, относится крайне прохладно, – ответила Маша и снова повернулась ко мне. – В общем, нервы девочки сдали, а когда она встретилась со своим женихом, тот вмиг понял, что дело не чисто и довольно скоро выведал у неё правду. Он сам потом рассказал Сергею, что произошло… – она глубоко вздохнула. – В общем, она кричала, что любит его, что хочет свадьбу и общих детей, но Дима был непоколебим. Он гордо ушёл, свадьбу, естественно, отменили, а Галя…
– Что Галя? – спросила Лена, которая проявила к этой истории, куда больший интерес, чем ко всем рассказам Маши о путешествии.
– Она резанула себе вены, – глухим голосом ответила Мария. – Нет, не пугайтесь, это было скорее показное, чем настоящее желание расстаться с жизнью, но в психушку её всё-таки уложили.
– Охренеть! – ошарашено прошептала себе под нос. Ведь я даже представить не могла, что моя невинная забава может закончиться таким жутким финалом. И сейчас, наверно, впервые в жизни, почувствовала себя по-настоящему виноватой.
– Теперь понимаешь, до чего довели твои «шалости»? – тихо спросила Маша, буравя меня озлобленным взглядом.
– Поверь… теперь понимаю.
Глава 14. Муки совести
…Нет больше сил, на игры в постановках
И нет желанья открывать глаза.
Как жаль, что не сойти на остановке,
Ведь жизнь – не поезд, счастье – не вокзал.
Думала ли я когда-то о последствиях своих игр? Представляла ли хоть раз, чем может обернуться простое невинное вмешательство в чужую жизнь? Важно ли мне было, что чувствуют люди, осознавая, что они были всего лишь пешками в чужой игре и не более?
Чего таить, мне всегда было абсолютно всё равно. Наверно, всё дело в том, что с самого детства маленькую Рину растили законченной эгоисткой. Когда-то ещё будучи совсем крошкой, я умела сочувствовать, понимала когда другим было плохо. И даже получала искреннее удовольствие, делая что-то хорошее, но потом… Наверно, во мне что-то сломалось, и я превратилось в ту, кем и являюсь сейчас. В эгоистичную бесчувственную стерву!
Помню, раньше, слова мамы о том, что я должна быть сильной, и в первую очередь всегда думать о себе и своей выгоде, воспринимались мной как какой-то бред. А потом… в один прекрасный день, мою нежную хрупкую душу почти прикончили, заставив спрятать её остатки за мощным панцирем из эгоизма и недоверия. И лишь теперь, спустя почти шесть лет минувших с тех событий, с ужасом понимала, в кого на самом деле превратилась.
Медленно бредя по пустынным улицам мокрого города, я даже не удосужилась раскрыть зонтик… или вызвать такси. Осознание самой себя настоящим чудовищем поразило меня в самое сердце. Теперь, когда суровая правда ярким лучом ударила прямо в лицо, стало понятно, что я даже хуже чем обо мне думает Тим. И пусть не была шлюхой и не спала со своими жертвами, но… ведь поступала куда хуже. И меня совершенно не волновало, что случалось с ними потом, когда я решала, что они мне надоели. Когда очередная «жертва» становилась неинтересной…
А ведь в детстве… я никогда не выбрасывала свои игрушки. Они казались мне живыми существами. Мне было стыдно перед большим серым мишкой, что я редко с ним играю, а взгляды кукол иногда казались укоризненными.
Ужасно! Я относилась к бездушным пластмасскам лучше, чем к живым людям. Ведь мне было плевать на чувства тех, кто приходил в мою жизнь. Тим прав, я настоящая тварь!
Резко остановившись посреди пустынного широкого тротуара, я подняла лицо вверх, подставив его стремительным каплям летнего ливня, и как бы вторя буре в моей душе, мрачное небо рассекла яркая молния, а спустя несколько секунд прозвучал раскат грома.
Так и стояла, прикрыв глаза, и позволяя горьким слезам пробиваться сквозь ресницы. И, наверно, впервые с того дня, когда меня предали… с того дня, когда я предпочла закрыться и больше никогда ничего не чувствовать, моя раненая душа проснулась, вырываясь на свободу. Было одновременно и очень легко и слишком тяжело. Было и тепло, и холодно. Но теперь я поняла одну важную вещь… нет, даже две: я снова могу в полной мере чувствовать мир и жизнь в нём… и больше никогда не стану играть с чужими чувствами. И так уже дров столько наломала, что хватило бы не на один отопительный сезон.
Медленно передвигая ногами в неопределённом направлении, сама не заметила, как протопала уже больше десяти кварталов и оказалась прямо перед входом в здание, где и располагалась студия группы «ОК», частью которой я пока ещё являлась. Честно говоря, из-за командировки и последней выходки Егора, я пропустила уже пять репетиций подряд, и теперь мне было очень стыдно смотреть в глаза ребятам. Да они если что, вправе выгнать меня за такие прогулы. К примеру, я бы с самой собой именно так и поступила.
Но стоило войти в их логово, как меня тут же встретили целых три довольных улыбающихся взгляда, и только один Тим предпочёл отвернуться к окну и сделать вид, что он меня не знает.
– Рина, ты уж извини, но выглядишь так, будто тебя долго топили в ванной, причём, одетую, – заметил Сеня, рассматривая меня с ног до головы. – Хоть выжимай.
– Да брось ты, – ответила я, охрипшим от слёз и дождя голосом. – Высохну, не сахарная.
И махнув парням рукой, уже собиралась присесть на диван, но вовремя вспомнила, что с меня в буквальном смысле всё течёт и решила скромно постоять у двери.
– Слушай, у меня тут есть футболка и шорты, может, переоденешься? – предложил Кармин, подходя ближе, и с улыбкой выжал край моей туники. С неё прямо на полился целый водопад, а мой неформальный друг лишь усмехнулся.
– Пожалуй, соглашусь, – ответила, натягивая на лицо грустную улыбку, но всегда внимательный наблюдательный Валера в этот раз не заметил моего нового преображения, а может просто не захотел замечать.
В общем, с благодарностью приняв из его рук сухие вещи, я поплелась в сторону уборной, чтобы переодеться. И только здесь, разглядев, наконец, в большом зеркале своё жуткое отражение, истерически расхохоталась.
Да уж… красавица, ничего не скажешь! Да меня сейчас можно было без грима снимать для фильмов ужасов, причём боялись бы все, включая съёмочную группу.
Мокрые взлохмаченные волосы жутко закручивались и топорщились в разные стороны, лицо казалось почти белым, глаза красными, а круги под ними были ядовито чёрного цвета. Респект производителям водостойкой косметики, ведь текла она очень впечатляюще, ни один визажист не повторит!
И всё это страшное великолепие дополняла грустная улыбка на бледных обескровленных губах, от которой снова захотелось разрыдаться. Пришлось спешно брать себя в руки, умываться холодной водой из-под крана и стараться прийти в норму. Ведь правду говорят, что слезами и переживаниями горю всё равно не можешь. А значит, нужно успокоиться и начинать жизнь с чистого листа. А ещё постараться исправить все свои старые ошибки, если, конечно, это вообще возможно.
Когда, спустя немыслимое количество времени, я снова подняла глаза на зеркало, из него на меня смотрела вполне милая девочка, правда бледноватая и без макияжа, зато глаза её горели такой странной уверенностью, что невольно вызвало улыбку. Ведь именно сейчас, первым делом, я решила, во что бы то ни стало, извиниться перед Тимуром… за всё. И за преследование, и за магазин, и за шлем с аварией. За то, что думала о нём плохо и по пьяни попыталась втянуть в свою игру. И вот с такой уверенностью вернулась в студию.
– Давай-ка ещё раз, – скомандовал Гоша, отстукивая на барабанах довольно быстрый ритм, какой-то новой неизвестной мне песни.
Судя по первым аккордам электрогитары, должно было получиться что-то заводное и весёленькое, куда ближе к рок-н-роллу прошлого века, но… были в этой мелодии странные нотки грубого отчаяния. Присев на диван, я уложила на колени свою мокрую одежду и решила послушать очередной шедевр своей группы.
Первый куплет, к моему удивлению пел Кармин, хотя он в принципе никогда не пел, а тут вдруг решил вспомнить, что у него тоже есть голос. К тому же, песня явно отражала его внутреннее состояние, отчего получалась какой-то живой.
Она яркая… она самая,
И красивая… и желанная.
Губки – бантики,
В глазах искорки,
Платья – фантики,
Стразы… бисерки.
Вроде умная… пусть наивная,
Где-то грубая… Где-то сильная…
И по жизни ведь не идёт одна.
И душа её вроде не черна…
Но как все она…
Продалась!
Где-то на середине куплета я обнаружила на столике кружку Валеры с дымящимся горячим кофе. Только успела сделать глоток, как услышала злобное «Продалась» и чуть не выплюнула всё содержимое обратно.
Ничего себе песенка, это они кого имеют в виду? Меня что ли? Хотя…
Короткий проигрыш закончился и теперь запел Тим, но в его голосе было куда больше злости и обиды, чем в партии исполненной Кармином. К тому же, перед тем как спеть первые строчки, он метнул в мою сторону многозначительный взгляд, как бы намекая на то, чтобы я прислушалась.
Он совсем другой -
Он ее купил,
И увёз с собой,
И мечты лишил.
За монетный звон,
Что ей подарил,
Её страстный стон
Ночью получил.
И теперь она подневольная,
И других парней недостойная.
Крылья срезаны,
Цепь холёная.
За то золотом одарённая…
Ведь себя она…
Продала.
Я крепко сжимала в руках чашку, ошарашено уставившись на серьёзного и обозлённого Тима, и никак не могла понять, за что же он меня настолько ненавидит. Разве я давала ему повод? Разве когда-то намекала, что у нас может что-то получиться? Нет! Да мы вообще с самого начала не поладили, и вот теперь мне приходится пожинать плоды нашей вчерашней ссоры.
Жесть… прошли всего сутки, а Тим мало того что написал готовую песню, но и принёс её в группу. И теперь этот комок грязи на мою голову будет выливаться на каждом концерте, в этом я уверена.
Первые строчки третьего куплета снова вернули меня в суровую реальность происходящего, но я уже боялась слушать, чем кончится этот идиотский крик души. И была больше чем уверена, что создавалась эта вещь исключительно для того чтобы меня разозлить.
В этот раз ребята запели вдвоём:
Мы обычные. Не лощёные.
Не гламурные. Не прожженные.
Лишь хотим любви,
Чистой, искренней.
Чтоб без рук в крови.
Верной, истинной…
Только девушки
все уж куплены.
Судьбы их баблом
уж загублены.
Чувства в душах их
в корень срублены.
Мы в борьбе за них
больше не сильны.
Ведь теперь они…
Лишь товар.
На моём лице растянулась странная истерическая улыбка. Говорить сейчас я не могла совершенно, а к горлу снова подступил комок из слёз.
Наверно, сегодняшний день по праву стоит занести в календарь моих самых отвратительных дней и в будущем, постараться не планировать на эту дату ничего важного. А лучше просто, запираться дома и тихо пить бренди в одиночестве.
– Рина, – позвал меня Кармин, и когда я подняла на него глаза, в которых уже точно стояли слёзы, как-то разом стих. Мне же пришлось спешно хватать свои мокрые вещи и ретироваться куда-то подальше от его странного взгляда. Тут очень кстати подвернулась открытая дверь на крышу.
– Пойду… вещи развешу, – выдавила я из себя, и тут же покинула ребят, которые, кстати говоря, не проронили ни звука. Что творилось в этот момент в их мыслях мне неизвестно. Главное, чтобы им не пришло в голову меня жалеть…
Вот чего я не переносила хронически – это жалости!
Пускай кричат, сочиняют свои обличительные песенки, или не замечают вовсе. Главное, чтобы никто из них не вздумал проявить ко мне хоть каплю этой глупой жалости, ведь если такое случится, крышу мне снесёт окончательно. Я и так девушка не в меру агрессивная, в состоянии сильнейшей апатии и стресса, могу и вмазать. А если кто-то ещё с утешением полезет, то вообще сомневаюсь, что на месте этого здания останется хотя бы камень.
Снова и снова прокручивая в голове невесёлые мысли, я развешивала свои мокрые вещи на балках под крышей навеса, и в наступающих сумерках не сразу заметила, что за мной пристально наблюдают.
– Дай угадаю, – выпалила я, из всех сил стараясь не грубить. – У песенки есть четвёртый куплет, который должен стать для меня аналогом контрольного выстрела в голову?
Тимур сидел на бордюре крыши и с сосредоточенным и напряжённым выражением на красивом лице рассматривал тяжёлые чёрные тучи.
Сегодня эти тёмные громадины заволокли всё небо, попросту лишая меня возможности лицезреть закат. Наверно сейчас он смог бы придать мне сил найти правильное решение и попытаться всё исправить, но… увы. Этим вечером мудрое солнце было в плену грозовых туч, а значит, со своими проблемами мне придётся справляться в одиночку.
– Знаешь, Тим, – глубоко вздохнув, проговорила до жути спокойным ровным голосом. – Можешь реагировать как угодно, но… Прости меня, пожалуйста. Ведь во многих наших ссорах виновата именно я. И поверь, свою вину признаю искренне и полностью.
Он поднял на меня ничего не понимающий взгляд и попытался что-то сказать, но я жестом попросила меня дослушать.
– Есть извинения, которые приносят просто так… для галочки, чтобы оправдаться перед кем-то, совершенно не признавая своей вины. Я же умею видеть ошибки, но вот прошу прощения за них впервые. И поэтому, мне бы не хотелось, чтобы ты как-то реагировал на мой монолог. Просто прими эти слова, и всё… – подойдя ближе, уселась на корточках напротив заметно нервничающего Тимура и продолжила, уже уверенней. – Прости за шлем… я знаю, что иногда веду себя, как психованная истеричка, так что… поверь, были бы у меня деньги, я бы обязательно заплатила за новый. А ещё прости за ту шутку с преследованием – это была не моя идея, но я принимала в ней участие, значит – тоже виновата. А ещё прости за поцелуй в подъезде… – поток откровения лился из меня, как из рога изобилия. Как это раньше я не знала, что от принятия собственных ошибок может становиться легче? – Я сама тебя спровоцировала и сама притащила в свою квартиру, и знаешь, с большим удовольствием пошла бы до конца, но благо в самый нужный момент проснулся здравый смысл и вернул меня из мира иллюзий, – на моих губах растянулась грустная улыбка. – Это всё что я признаю. И ты вправе принимать или не принимать эти извинения, но знай, они были искренними.
Закончив свою эмоциональную тираду, я ловко обогнула немного ошарашенного парня и быстро спустилась вниз.
– Арина, ты не простудилась? – поинтересовался Гоша, когда я снова оказалась в студии, видимо, обратив внимание на мой, мягко говоря, болезненный вид.
– Нет, – отмахнулась я, и снова попыталась изобразить улыбку, но получился лишь странный унылый оскал больного волка. В этот раз проницательность Кармина его не подвела и, подхватив со стола свою сумку, он ловко перекинул её через плечо и подтолкнул меня к выходу.
– Поехали, отвезу тебя домой, – сказал он, улыбнувшись. – Мне всё равно нужно в твою сторону, а репетировать сегодня ты явно не в состоянии.
– Ладно, – нехотя согласилась я, хотя если честно, больше всего сейчас мечтала о том, чтобы как можно скорее оказаться под защитой мощный стен собственной квартиры.
– И когда ты уже заберёшь машину из ремонта? – спросил Лер, стараясь вывести меня на разговор. Наверно его сильно тяготило моё странное угрюмое молчание.
– Сегодня забрала, – тихо ответила я, медленно спускаясь по крутым ступенькам лестничных пролётов.
– И где же она? Что-то мне не верится, что ты так промокла, пока бежала от парковки до входа.
– Она у кафе на набережной.
– Боюсь даже спрашивать, что она там делает? – с нескрываемой иронией поинтересовался парень. – А ты, что пешком шла?
– Была не в состоянии сесть за руль, – честно ответила я, опуская взгляд.
– Кто-то обидел? Твой маньяк снова объявился? – он остановился на площадке, и выглядел сейчас очень серьёзным и озадаченным.
– Сама я себя обидела, причём, неоднократно! – выпалила, не подумав, чем только разогрела любопытство Валеры. Но вовремя спохватилась, и поспешила уйти от темы, сильно ускорив шаг.
Жаль, что от Лера так просто не скроешься.
– Ты сделала что-то, о чём теперь жалеешь? – осторожно спросил он, нагнав меня у самого выхода.
– Если хочешь знать, я искренне жалею о таком огромном количестве поступков, что не хватит и тысячи листов, чтобы всё это записать! – мой ответ звучал громко, и в нём красными нитями сквозили горечь и раздражение. – А самое хреновое в том, что я поняла это только сегодня!
Верно рассудив, что трогать меня не стоит, Кармин снова позволил мне уйти вперёд, и в этот раз решил больше ничего не спрашивать. В такси мы всю дорогу молчали, а когда он вызвался проводить меня до двери дома, я лишь отмахнулась и устало поплелась по мощёной дорожке к своему подъезду. Струи дождя всё так же скатывались по лицу и волосам, а на душе всё ещё было тошно и паршиво. Но теперь… мне предстояла огромная работа над собой и собственными взглядами на мир и людей. А главное, мне было жизненно необходимо пару вёдер успокоительного, потому что в противном случае, можно просто сойти с ума.
Захлопнув за собой дверь квартиры, я медленно сползла по ней на пол и с силой ударила кулаками по ламинату. Меня переполняли разные противоречивые чувства, и их было столько, что и не передать. Я злилась на собственную глупость, ужасалась своей жестокости, и никак не могла понять, когда усела превратиться в такую тварь.
Подумать только, из-за моей выходки девочка вскрыла вены… И это только один случай! А сколько раз я вытворяла подобное? Скольким хорошим мальчикам на всю жизнь испортила мнение о женщинах? Нет… вряд ли кто-то из них меня любил на самом деле. Но по гордости и самолюбию я всегда била мастерски. Да и вообще! С трудом верится, что такую как я можно полюбить… По крайней, мере мне таких идиотов ещё не попадалось.
В пустой квартире стояла какая-то блаженная тишина и чувствовался едва различимый аромат свежеиспечённого пирога. Наверно именно это меня и смутило, потому что при всём своём кулинарном таланте Геля хронически не умела готовить выпечку, и к муке предпочитала не прикасаться. Но тогда чем может так пахнуть?
Мысль о странной неправильности происходящего заставила меня оторвать свою пятую точку от пола, и отправиться на кухню, откуда, собственно, и доносился этот чарующий аромат. Сначала, подобно какому-то вору я передвигалась очень тихо, а потом плюнула на всё и стремительным шагом направилась к цели. Но едва переступив порог кухни, резко остановилась, замерев на месте. Именно в этот момент из разогретой духовки доставал пирог тот самый мальчик с пронзительными глазками, который сегодня умудрился уже второй раз успокоить мои нервы всего одним взглядом. Отчего-то, как только стало понятно, кто именно хозяйничал в моей квартире, я даже злиться не стала и, покачав головой, прошла на другой конец комнаты и уселась за стол.
– Тебе сварить кофе? – спросил он, не поворачиваясь ко мне. – На столе лазанья, а пирог пока должен немножко остыть.
Я даже удивляться не стала. Напротив, решила принять этот совершенно непонятный факт его присутствия на моей кухне, как нечто обычное, и со всем смириться. Наверно, день на самом деле был слишком сложным, и теперь у меня просто не осталось ни сил, ни эмоций.
– Да ладно тебе! – с широкой улыбкой проговорил парнишка, усаживаясь напротив меня. – Хватит уже себя жалеть! Ну неудачный выдался денёк… у всех бывает. Всё обязательно наладиться, вот увидишь!
– В моём случае что-то наладится, только если переписать прошлое, – с грустью ответила я, лениво ковыряя вилкой в тарелке.
– Нет, Ринка, не правильно ты всё поняла, – ответил он с улыбкой. – Тебе не нужно исправлять прошлые ошибки, тем более что все они были частью одного общего сценария. Теперь, когда, наконец, осознала, где и в чём поступала неправильно, ты должна построить будущее другим. Таким, чтобы тебе больше никогда не пришлось переживать из-за совершённых ошибок. Пора начинать жить по-другому. Относиться к людям по-другому. А самое главное, перестать изображать из себя черепаху и при каждом удобном случае прятаться за панцирем надменности, – он говорил это всё, как безразличным тоном, в перерывах между пережёвыванием пищи, но я прекрасно понимала, насколько важны для меня его слова.
– Мне во многом предстоит разобраться заново. Научиться смотреть на вещи под другим углом… – протянула я, вглядываясь в темнеющее небо за окном.
– Слушай, подруга, хватит уже себя мучить. Ешь, давай! Я что, зря старался? – возмутился голубоглазый, кинув в меня возмущённый взгляд.
Аппетита категорически не было, но я всё равно заставила себя попробовать его стряпню и была приятно удивлена её потрясающим вкусом. А у мальчика-то талант!
– Вкусно, – промямлила я, закатывая глаза и мигом переключаясь на другие мысли. Более корыстные, так сказать. Эх, мне бы такого мальчика в квартирку… А что, и успокоительное и повар. Да и собеседник приятный. – Чудо моё, а имя у тебя есть?
– Можешь звать меня «Чудом», мне нравиться, – ответил он с улыбкой.
– А как тебя назвали родители? Как друзья называют? – не унималась я, но оставить в покое лазанью всё-таки не смогла. Таким образом, наш печальный разговор о моих душевных терзаниях довольно быстро превратился в шуточную полемику за обедом. Рядом с этим парнишкой я отчего-то чувствовала себя очень хорошо, будто одно его присутствие было способно заглушить любые нервы и переживания.
– Друзья зовут меня Мира… А вообще я Ратмир, – представился он, слегка смутившись, отчего я довольно улыбнулась.
– «Чудо Мира»… Прикольно звучит!
– Хватит уже мусолить моё имя. Лучше ешь, а то остынет, – отмахнулся он, чувствуя, что меня понесло. – А тебе что, совсем не интересно, как я попал в твою квартиру? – спросил мальчик, наигранно обиженным тоном.
– Могу предположить только два варианта – либо через дверь, либо через балкон.
– Логично, – усмехнулся он. – Особенно если учитывать, что здесь было заперто, а летать я не умею.
– В таком случае, получается, что ты всего лишь глюк, который прекрасно готовит. А может я и вправду умом тронулась и ты просто плод моего воображения?
– Ладно, не парься. Мне Геля ключи дала.
От этого заявления мои глаза сами собой округлились.
– Я скорее поверю, что ты телепортировался сюда из другого мира! Потому что Ангелина даже под страхом смерти никогда не даст кому бы то ни было ключи от моей квартиры!
– Ну… вообще-то… – на его губах растянулась виноватая улыбочка. – Я сам их взял. Обещаю вернуть сегодня же вечером.
Он выглядел таким невинным, что на него даже злиться не получалось. Скорее, наоборот… Я за малым не похвалила его за находчивость.
– Но скажи мне, Чудо, зачем тебе понадобилось кормить меня ужином?
– Скажем так, мне не безразлична твоя судьба, – ответил он, вмиг становясь серьёзным. – Помнишь нашу встречу у супермаркета? – я кивнула, и даже отложила вилку подальше, уже чувствуя, что его слова очень важны. – Тогда я заметил, что ты глубоко несчастна, потому что живёшь не своей жизнью… а все эти нервы и злость, они ведь только оттуда и возникают. Ведь если я спрошу, довольна ли ты тем, как складывается твоя судьба, что ты ответишь? Только честно… Поверь, мне врать вообще бессмысленно. Не обманывай хотя бы себя.
Ну вот, от хорошего настроения снова и следа не осталось, а слова парня, вообще вогнали меня в состояние полного ступора. Но если ответить честно… Что я делаю не так? Что меня не устраивает? Почему я срываюсь на тех, кто, по сути, передо мной ни в чём не виноват?
– Подумай над этим, Рина, и постарайся откопать ответы в собственном сознании. Поверь, лучше тебя самой, твой внутренний мир никто не знает, а значит, и ответы придётся искать именно тебе. А мне пора идти отдавать ключи, а то их хозяйка скоро спохватиться, – он поднялся из-за стола и одарил меня такой загадочной улыбкой, что стало как-то не по себе.
– Что? – воскликнула я.
– У тебя скоро будут гости, – он снова усмехнулся. – Ладно, ты уже большая девочка и в моих советах не нуждаешься! – он махнул мне на прощание рукой и направился к выходу, но спустя несколько секунд всё-таки вернулся и добавил. – Не могу сдержаться! – фыркнул Ратмир. – В общем, когда сегодня вечером ты будешь сомневаться в правильности решения, послушай своё сердце. Поверь, подруга, оно редко ошибается.