В терновнике

Анна не понимала.

– А зачем куда-то ехать? Разве он не взял бумаги с собой, когда ехал к нам? И даже если не взял, их что, нельзя скинуть на почту, чтобы я ознакомилась, все спокойно подготовила и потом сразу весь комплект отправила обратно ему? Так же было бы намного проще. И что вы сами на месте не разобрались? Там же все необходимое есть, в офисе.

– Аня… – то ли прошептало, то ли простонало начальство. – Вот умная ты девушка, но иногда бываешь так недогадлива…

«За догадливость мне не слишком доплачивают», – подумала Анна, но сказала, конечно, другое:

– Давайте сделаем скидку на то, что я блондинка, и объясним мне все популярно.

Вадим вздохнул.

– Аня… Ты не настолько блондинка, и не пытайся меня в этом убедить… Ты же знаешь, что приглянулась Эдику. Твое личное обаяние сыграло в нашу пользу, и во многом из-за него Эдик решил заключить договора с нами, а не с нашими конкурентами. Между прочим, Нечаева он тоже знает лично, а заплатил в итоге не ему.

Девушка вздохнула, почти полностью скопировав поведение шефа. Нечаева и она знала, он был владельцем и техническим директором в фирме-конкуренте, и когда Анна только устраивалась на работу, одним из ее первых испытательных заданий было изобразить клиентку и вытянуть из конкурентов предварительную спецификацию по некоему выдуманному объекту. Как раз тогда она и попала на самого Нечаева и нашла с ним общий язык. Позже, правда, они познакомились по-настоящему, когда неоднократно сталкивались на объектах клиентов, и Нечаев сразу ее не вспомнил, но позже узнал и подошел первым. Они придерживались вежливого нейтралитета, и Анна понимала, что по сравнению с этим мощным и опытным мужчиной мало что из себя представляет. Но чтобы вот так, в прямом противостоянии, ее предпочли крутому конкуренту – это было сильно.

Непонятно, как воспринял Вадим ее вздох, однако продолжил:

– Понимаешь, регулярное общение с тобой – один из негласных пунктов договора. Так что давай, поезжай, пообщайся и привези нам еще один. Чем больше на спецификации будет нулей, тем лучше. И да, скидку можешь смело делать до двадцати процентов.

Анна опешила, сама не знала, от чего больше – от такого наглого использования ее или от размера скидки.

– Вадим Константинович… Я даже боюсь спросить, сколько мы накручиваем, если можем себе позволить такую скидку…

Тот опять вздохнул.

– Аня, с ним мы много чего можем себе позволить.

Девушка внезапно почувствовала на себе пристальный взгляд, подняла глаза. В проеме балконной двери, чуть наклонившись – то ли чтобы не цепляться головой за низкое перекрытие, то ли чтобы лучше слышать, – стоял Александр. Он смотрел пристально и явно ловил каждое слово. Анна улыбнулась ему и продолжила разговор.

– Шеф, мне совсем не нравится, к чему вы меня подталкиваете.

– Аня, ну что ты… – начал было Вадим, но девушка была уже не той, что в самом начале работы, меньше года назад, а потому перебила:

– Как вы сами сказали, я не настолько блондинка. Не знаю, о чем вы там условились с Эдуардом, но я в этом не участвовала. Меня не спрашивали, хочу ли я, могу ли я… – Она запнулась и хихикнула, вспомнив анекдот про магнолию. – А я не хочу. Вы так обставляете дело, словно я легкодоступная девка. Так мы не договаривались. Я менеджер отдела продаж, а не специалист по эскорт-услугам.

Анна наблюдала, как на глазах мрачнел Александр, усевшийся в ожидании нее на диван. Ему, судя по всему, тоже не нравилось происходящее, хоть всего он и не понимал.

– Аня! – В голосе шефа звенело отчаяние, и непонятно было, то ли от того что она раскусила его злобный план, то ли от того что не хотела в нем участвовать.

– Я уже двадцать три года Аня! – рыкнула в ответ девушка.

– Да я не то имел в виду!

– А что?

Девушка не помнила, когда она позволяла себе подобное в отношении директора и позволяла ли вообще. Но ситуация, в которую ее загоняли, не лезла ни в какие ворота. И самое противное в ее понимании было то, что шеф, несмотря на вялые оправдания, особенно не скрывал сути ситуации

– Ты будешь в безопасности, Аня! Ничего плохого я тебе не предлагаю. Ты просто поедешь, пообщаешься, посчитаешь и постараешься уговорить клиента на новый заказ. Ты это умеешь. В конце концов, именно поэтому мы брали в отдел продаж девушек не только умных и сообразительных, но и симпатичных.

Она вздохнула. Ехать никуда не хотелось, хотелось воспользоваться законным правом и уйти на больничный по-настоящему: сидеть дома, гулять в парке, выстраивать заново отношения с Александром и не забивать себе голову всякими полукриминальными клиентами. Но счета, которые нужно было оплатить, мягко подмигивали из глубин памяти. И рука снова заныла под повязкой.

– Как мне ехать? Одной, на такси? Или вы дадите машину с водителем? – спросила она примирительным тоном.

– Конечно, я дам машину. И сопровождение. Не переживай, – постарался успокоить ее шеф. – Я же сказал, ты будешь в безопасности.

– Надеюсь, не Михалёва? – снова ляпнула она и не успела поймать себя за язык. И тут же пожалела, потому что лицо смотрящего на нее Александра помрачнело.

– Нет, конечно, Михалёва я тебе не дам, он на своей работе занят, – ответил Вадим, совсем не удивившись, почему она вспоминает человека, который даже не является их сотрудником. Денис Михалёв был старым приятелем Вадима и Святослава, а работал торговым представителем в одной из многочисленных фирм, располагавшихся в том же здании. К фирме, где работала Анна, он не имел никакого отношения, но в первый визит к Эдуарду он ездил с ней, поскольку, как и Вадим, был Эдуарду приятелем. Анну уже начинали немного раздражать эти мужские отношения, в которых она, как и многие другие женщины, была только фигурой в игре. – С тобой поедет Славик, мы уже договорились. Он заедет за тобой с утра, часам к восьми.

Девушка тяжело вздохнула.

– Шеф, поклянитесь, что мне ничего не угрожает в этой работе! – потребовала она. – Самым важным, что есть в вашей жизни, поклянитесь!

– Клянусь! Славик присмотрит за тобой. А ты, ради всего святого, доведи Эдика до ума и в этот раз. Премию по этому заказу будем считать, как и по предыдущему.

Анна подумала минуту, посчитала в уме, улыбнулась. За такие деньги стоило побороться. Что-то внутри проснулось, что-то гордое и азартное. Что-то, что хотело доказать самой себе собственные возможности. Она не никчемная женщина легкого поведения, какой считает ее отец. Она растет в профессии и сможет продать клиенту то, что ему действительно нужно, даже если он пока этого и не знает.

– Хорошо, договорились, – уже успокоенно сказала она в трубку. – Но я вас очень прошу, шеф, в следующий раз давайте не будем без меня меня женить, ладно?

Девушка услышала, как засмеялся начальник.

– Договорились, – согласился он. – ты будешь в курсе максимально, насколько возможно.

– Что это значит? – насторожилась девушка.

Директор рассмеялся.

– Это значит, что в баню мы тебя брать не будем, а все остальное – в твоем присутствии.

На том и расстались. Анна бросила уже ненужный телефон на диван, рядом с Александром, но ей по-прежнему не казалась смешной эта реплика про баню: в каждой шутке, как говорится, только доля шутки, а все остальное – правда. Она задумалась, а насколько по этой схеме работает шеф в отношении других менеджеров. У них не было принято афишировать подробности заключения договоров – считалось, что это что-то вроде коммерческой тайны. А может, где-то в глубине души каждая девушка из отдела продаж опасалась, что ее методы работы может перенять кто-то другой. Поэтому если что-то и обсуждали, то общие вопросы, но в детали не вдавались. Что если кто-то из них действительно ездил в баню? Анна так прониклась идеей, что ее даже передернуло – не столько от возможности подобной методики работы, сколько от собственной распущенности. И как она вообще может так думать о коллегах? Подругами они ей не стали, конечно, – в продажах, где сильна конкуренция, вообще редка дружба, – но в целом в коллективе царил мир. И думать о хороших девушках, что они готовы на что угодно ради контракта, было уж чересчур.

Она не заметила, как изменилось выражение ее лица, но заметил Александр. Он неодобрительно покачал головой, потом спросил:

– Что-то серьезное?

Девушка пожала плечами.

– Да не то чтобы…

– Но ты разговаривала с шефом на повышенных тонах. И я услышал кое-что, что мне не понравилось. Куда он тебя втягивает?

Он смотрел так внимательно и заинтересованно, что она подумала немного, а потом рассказала ему всю историю. От нее не укрылось, как скривился мужчина при упоминании Михалёва, но потом гримаса повторилась, когда она передала финальную шутку про баню. Когда она закончила, Александр помолчал немного, потом, осторожно подбирая слова, спросил:

– Аня, а ты уверена, что оно того стоит?

– Что именно?

– Ну, вообще вся эта работа…

Девушка помолчала. Вопрос был ей непонятен. «Того» – это чего? Нормальная же работа – переговоры, заказчики, объекты… Много перемещений, много говорильни, много расчетов и рисунков. Но в целом интересно и часто попадаются необычные заказы, где нужно поработать головой. А вот чтобы думать об этом как о предоставлении услуг иного характера, нужны как минимум доказательства, что руководство подразумевает это. У нее за девять месяцев работы даже мыслей никаких не возникало, не то что доказательств… Может, она просто накручивает себя?

– Саш, это нормальная работа, – озвучила она свои мысли. – У меня раньше не возникало таких проблем. Как правило, мои клиенты – это занятые люди, иногда совершенно замотанные работой и живущие ею. Им совершенно не до меня, правда. Ну удивляются вначале, когда я им начинаю предлагать наши услуги, – вроде как девушка, она должна бы косметику предлагать или что-то подобное, – а тут я с пожаротушением и видеонаблюдением. Некоторые чуть обалдевают, говоря простым языком… Некоторые могут чуть пофлиртовать, на автомате, но как только переходим к обсуждению дел, вообще забывают, что перед ними девушка.

Симаков недоверчиво улыбнулся.

– Ань, но ведь это твои мысли. А как на самом деле? Мы же не знаем.

Анна уселась рядом с ним на диван, подтянула согнутые колени к лицу.

– Саш, шила в мешке не утаишь. Если бы кому-то очень было нужно меня соблазнить, я бы уже об этом знала… Бывало пару раз, делали намеки, но я сразу возвращала их на место. А так… Я склонна считать, что это только исключение, подтверждающее правило.

Мужчина еще немного подумал.

– Ладно, допустим. Представим, что этот ваш Эдуард действительно исключение. Но ты же все равно ему нравишься.

Анна подумала про клиента, вспомнила его широкое волевое лицо, глаза с прищуром, коренастую фигуру, голос, привыкший командовать… Ничего при этом не всколыхнулось внутри. Она не боялась его, только была чуть настороже.

– Мало ли кому я нравлюсь, – ответила она. – Пока он держится в рамках и не напрягает меня своими мыслями и действиями, пусть себе любуется красивым менеджером и платит за это звонкой монетой. Лишь бы большего не позволял… Ты меня знаешь, я терпеть не стану…

Александр выдохнул со всей силы, потом поймал себя на этом длинном движении и чуть собрался.

– Аня, я очень тебя прошу, будь крайне осторожна, – сказал он. – Я знаю этот тип людей, они не привыкли, чтобы им отказывали. Держи его на расстоянии, иначе это будет проблема.

Девушка кивнула и наклонилась в его сторону, так что голова снова улеглась ему на плечо.

– Я буду настороже, – согласилась она. – Спасибо тебе за заботу.

Мужчина приобнял ее за талию.

– И я очень рад, что к этому клиенту с тобой едет все-таки не Михалёв, – добавил он.

Она промолчала. Если он хотел что-то сказать или услышать о бывшем сопернике, ему придется применять чудеса изобретательности. Что бы Анна ни чувствовала к Денису прошлой осенью, теперь это не имело никакого значения. Кроме Александра она не хотела и не могла ни о ком думать.

– Я не думаю, что вам пошло бы на пользу проводить много времени вместе за работой, – продолжил он.

– Ты все еще меня ревнуешь к нему? – прямо спросила она.

Вместо ответа мужчина глубоко вздохнул.

– Я люблю тебя, – сказала Анна. – Денис в прошлом. Я уже говорила тебе, что он не имеет для меня значения. И ревновать тебе не нужно ни к кому вообще. Понимаешь?

Рука на талии стала тяжелой и горячей.

– Когда-то ты тоже говорила, что муж бывший… – тихо проговорил Александр.

Девушка вывернулась, посмотрела в его карие глаза, где плясали огоньки – то ли от светильников, то ли от сдерживаемых эмоций.

– Саша, я скажу один раз и больше повторять не стану, так что услышь меня, пожалуйста, – попросила она. – Если ты мне не доверяешь уже сейчас, когда мы любим друг друга безумно, дальше лучше не будет, будет хуже. Поэтому подумай хорошо, ладно? Без доверия друг другу отношений не получится. А я не хочу опять тебя терять. – Она вздохнула, стараясь взять себя в руки. – Я хочу тебя, всего, целиком, и никто другой мне не нужен. Ни Денис, ни кто-то еще из моей прошлой жизни. Только ты. Я с тобой честна и планирую оставаться такой же дальше. Нужна я тебе такая?

Он протянул руку и погладил ее по щеке.

– Нужна.

– Не будешь больше припоминать мне старое?

Александр покачал головой, наклонился, мягко поцеловал ее в губы, отстранился.

– Не буду. Но ты будь ко мне немножко снисходительна. Очень трудно любить такую красивую девушку. Мне все время кажется, что ты снова исчезнешь, что тебя кто-нибудь захочет отобрать.

– Но ты же не отдашь меня?

Он отшатнулся, как будто его ударили. Анна вздрогнула – ну что она опять сказала не так?! Несколько ударов сердца они не дышали, потом Александр медленно произнес:

– Я понял. Я идиот. Прости. Это я во всем виноват. Если бы я не был таким идиотом, мы не потеряли бы эти четыре месяца… Больше такого не повторится.

– Это то, что я хотела услышать, – подаваясь вперед, прошептала девушка и поцеловала сама. Болтать не хотелось, особенно о плохом, хотелось совсем другого.

Глава 6

Как и в большинстве раз, когда Анна общалась с Эдуардом, клиент только одним своим присутствием заставлял ее мобилизоваться, собирать все силы и все умения, которые у нее были. Чем дольше она знала его, тем больше… нет, не боялась, но понимала необходимость оставаться настороже. Этот человек действительно обладал многими возможностями и привык получать то, что хочет, а такое сочетание, как правило, несет в себе много разных, не всегда приятных неожиданностей.

При этом находившийся рядом Святослав не то чтобы вселял уверенность, а скорее воспринимался Анной как свидетель: в случае чего он хоть знает, где она была и где ее искать. Или искать то, что от нее останется. Пользы от технического директора в этом случае было немного, хоть он тоже был давно знаком с Эдуардом. Похоже, они были только знакомыми, тогда как с Вадимом Эдуард почти дружил, а Дениса заметно уважал. Девушку в который уже раз посетила мысль, что ей не нравится вмешиваться в отношения всех этих мужчин, слишком все запутанно было для нее. Но работать было нужно, поэтому она включила на максимум свое обаяние и постаралась вспомнить все, чему научилась за месяцы работы в фирме. Страх заставлял шевелиться, да и висящая перед носом морковка в виде отличных премиальных тоже была сладкой.

– Аня, мне больно смотреть на вашу руку, – посетовал в процессе работы Эдуард. – У вас точно есть все необходимое, чтобы поправиться?

Она утвердительно улыбнулась.

– Вы же помните, что можете ко мне обратиться, если нужна будет помощь? – продолжил мужчина. – Только позвоните – у вас будет самый лучший врач, какого мы сможем найти.

Анна снова улыбнулась, вспомнив, какой врач у нее сейчас и какими методами, помимо обычных, он ее лечит. От мыслей о любимом сразу стало как-то теплее, и сил прибавилось, и плечи сами собой распрямились, что не укрылось от внимания мужчин.

– Эдуард, спасибо вам огромное за сочувствие и желание помочь. – Девушка благодарно склонила голову. – Я обязательно запомню ваше предложение. Но пока у меня есть все необходимое, и врач у меня действительно хороший. Он делает все, что нужно для моего выздоровления, а я строго соблюдаю его рекомендации.

Она постаралась не показывать чувств, переполнявших ее при воспоминаниях об Александре, приняла сосредоточенный вид и продолжила:

– И кстати, о руке. Я прошу прощения за то, что из-за нее не смогу работать быстро. Вы видите, писать мне придется левой рукой, а это дело хлопотное.

Мужчины переглянулись. Эдуард посмотрел на бумаги, потом перевел взгляд на руки девушки, поднял глаза. Смотрел он так, будто искал в гипсе или где-то глубже него нечто важное, что Анна от него скрывала.

– Аня, я никуда не тороплюсь, – успокоил он. – Сегодня у меня не запланировано ничего важного, поэтому не переживайте и делайте, что нужно и как нужно. Я могу провести с вами хоть весь день, и мне это будет в радость.

Девушка внутренне содрогнулась от этой мысли, но виду не подала, перейдя непосредственно к чертежам и планам помещений.

Святослав затеял с хозяином какой-то легкий разговор, все равно поглядывая через Аннино плечо на бумаги. Было не очень понятно, делает ли он собственный проект в уме или же проверяет сотрудницу на профпригодность. Однако девушка не выказывала того, что ей неприятно, только шуршала листами, заглядывала в буклеты, медленно и неуклюже писала на листочках расчеты и рисовала собственные схемы, причем со временем так втянулась, что и тревога стала угасать. Она подумала, что Эдуард для нее – очень темная лошадка, чего ждать от него, непонятно вообще, а раз так, не надо забивать себе голову страшными прогнозами, лучше просто быть в тонусе и отреагировать адекватно, если ситуация изменится.

Как ни странно, Эдуард тоже втянулся в процесс, а потом и Святослава втянул. Анна даже не поняла, как так получилось, что вот они уже громко спорят на три голоса, тыкая в нарисованные девушкой схемы пальцами, размахивая руками и прихлебывая при этом кофе, который тут же накрыла уже знакомая Анне домработница средних лет. И самое удивительное и приятное было в том, что девушка сама спорила и махала руками наравне с мужчинами, забыв обо всем. Выходит, что за работой для нее уже нет авторитетов, страхов, сомнений… Она мысленно похвалила себя и снова ринулась в бой.

Правда, в этот раз быстрого результата не получилось, они так ни до чего и не доспорились. Эдуард попросил оставить ему расчеты и схемы, чтобы он мог еще подумать и лучше разобраться, а когда провожал их с Славиком до машины, снова стал целовать ей руки и тихо шепнул:

– Аня, я обещаю, перезвоню вам на днях, и мы договоримся, когда вы приедете еще. Я уверен, что вы поможете мне принять правильное решение.

Анна явно услышала в его словах подтекст. Так просто этот договор ей не получить, он будет максимально все затягивать, чтобы она еще и еще приезжала к нему. И хорошо, если он все-таки подпишет бумаги. Девушке очень не хотелось думать, что ее любимый шеф мог уже «слить» ее клиенту, и далеко не факт, что дело тут было именно в договоре.

– Я буду ждать вашего звонка, Эдуард, – ответила она. – Мне бы очень хотелось, чтобы мы договорились. Но, я надеюсь, вы извините меня, если вдруг я не смогу приехать по причине плохого самочувствия.

– Конечно, – кивнул мужчина. – То, что вы вообще работаете в таком положении, заставляет вас уважать.

– Я рада слышать, что вы так ко мне относитесь. – Анна пристально посмотрела в янтарные глаза, так чтобы он несомненно понял, что она говорит. – Потому что я тоже вас уважаю. А раз мы уважаем друг друга, все между нами будет предельно ясно, правда?

Он едва не отшатнулся, но железная воля не дала сбоя, и мужчина медленно улыбнулся в ответ. Кажется, он понял. Другой вопрос, насколько это поможет ей.

Телефон звонил уже давно, но Анна не могла достать его из кармана сумки одной рукой, нужно было обо что-то опереться, и это злило. Обеденный перерыв запоздал, так как из-за утреннего визита к Эдуарду пришлось сдвинуть другие встречи, и девушка была голодна, рассерженна и хотела на ком-то сорвать свое плохое настроение, тем более что рука продолжала болеть, а это никого не делает добрее.

Наконец девушка добралась до какой-то лавочки в сквере, через который шла, пристроила на нее сумку и все-таки достала телефон, который и не думал умолкать. Втайне она надеялась, что это Вадим Константинович: на нем она сорвала бы зло с огромным удовольствием. Однако не повезло: звонила мама.

– Привет, мам, – почти весело сказала Анна. – Как дела? Ты по делу али как?

– Привет, Анюта, – отозвалась мама, в голосе которой с первых звуков легко опознавалось беспокойство. – Что у тебя там случилось?

– А что у меня случилось? – в недоумении спросила девушка.

– Ну, ты долго не отвечаешь, я решила…

– Нормально у меня все, просто неудобно одной рукой. Я на работе вообще-то, сейчас самый разгар дня…

– Мешаю? – К беспокойству в материнском голосе примешалось недовольство.

Анна чуть выдохнула, присела на скамейку, одернула загипсованной рукой подол юбки.

– Нет, конечно. – Она постаралась, чтобы голос звучал тепло. – У меня сейчас пауза, но я не могла одной рукой достать телефон, поэтому и ответила не сразу. Рассказывай, как дела.

Мама умолкла на несколько секунд – Анна слышала в трубке ее дыхание, – потом осторожно спросила:

– Аня, а как дела у вас с Александром Николаевичем?

– Таак… – протянула девушка, чувствуя, как раздражение выходит на новый, ранее неведомый уровень. – Опять двадцать пять… Мам, что опять не так с Сашей? Вы его лично видели только позавчера.

– Я не сказала, что не так…

Анне очень захотелось заорать в голос и стукнуть кого-нибудь сумкой. Но поблизости никого не было, да и уголовный кодекс мягко намекал, что за тяжкие телесные повреждения будет наказание. Снова спасла привычка сначала дышать, а потом говорить.

– Вместо того чтобы рассказать, как дела у тебя, ты опять спрашиваешь меня про моего парня. Что он опять вам сделал?

– Да ничего он не сделал! – Нина Дмитриевна повысила голос.

– Тогда что ты от меня хочешь? Чтобы я что тебе рассказала?

– Как у вас дела? Как он с тобой обращается?

– Офигенно, мам. Он обращается со мной офигенно. Не надо искать подвоха в каждом его действии.

Мать тяжело дышала в трубку.

– Аня, мне надоело, что ты так со мной разговариваешь! Тебя ни о чем нельзя спросить, ты сразу все принимаешь в штыки. Что я такого сказала?

– А я? Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Ты задаешь вопрос, но это вопрос ни о чем. И в нем чувствуется подвох. Что именно ты хочешь узнать?

Мама молчала, только сопела в динамике, как простуженный слоник.

– Алё, мам! Ты там? – сделала попытку вывести ее на разговор Анна, и ей это не сразу, но удалось.

– Я тут. Я хочу знать, как вы живете. Я не понимаю, что связывает тебя и его. И мне все время кажется, что там у вас что-то нечисто.

Девушка снова тяжело вздохнула. Что могло быть у них нечисто? Что, черт подери, могло это быть? Шантаж? Торговля людьми? Проституция? Долги? Что?! И с чего вдруг?

Очень медленно, осторожно, пытаясь подобрать слова и удержать в себе разрывающий в клочья гнев, Анна озвучила эти вопросы. Она уже ждала, что мать снова разразится какой-нибудь обиженной тирадой, и, к сожалению, оказалась права.

– Почему ты вечно все передергиваешь? Я что, уже не имею права поинтересоваться, как дела у моей дочери? Я стала чужим человеком, или как?

Анна поймала себя на том, что очень хочется нагрубить и бросить трубку. Поймала и прикусила язык, стала медленно дышать и считать до десяти. Потом тихо-тихо – только так удавалось не орать – проговорила:

– Ты никогда не была мне чужим человеком. И не будешь. Но однако же это не значит, что я должна рассказывать тебе обо всем, что происходит в моей жизни, передавать все мысли и все действия, знакомить со всеми людьми, с которыми я общаюсь. Есть что-то, что не касается тебя, а потому и не коснется. Я тебя люблю, но не обязана перед тобой отчитываться в том, что считаю личным, интимным. Ты знаешь, кто мой парень, чем он занимается, где работает. Много другого про него знаешь еще со времен больницы. Теперь вот человек открытым текстом озвучил свои намерения в отношении меня. Все, мы пара. Что еще ты хочешь узнать? Каких подробностей?

По все-таки повысившемуся тону голоса девушка поняла, что ее уже несет, но взять себя в руки не то что не смогла – не захотела. Что удивительно, до возвращения Александра в ее жизнь родители не слишком ее прессовали, а теперь снова взялись за старое и стали вести себя так, словно она малое дитя. Что опять случилось? Что у них там за зуб на Сашу? Может, она чего-то не знает об их взаимоотношениях? Значит, надо спросить Александра напрямую – он не станет ей лгать.

– Аня… Я не требую от тебя твоих, как ты выразилась, интимных подробностей. Но мы должны быть в курсе… Да и папа беспокоится, что Александр Николаевич может тебя обидеть…

Это стало последней каплей. Опять папа… Как же это все надоело…

– Мамуль, давай так. Если папа там о чем-то беспокоится, пусть выпьет капель и перестанет беспокоиться. Я не буду больше его успокаивать, он взрослый мальчик. В крайнем случае, ты его жена, вот и занимайся. А на меня не давите, я устала от такого отношения. Повторяю: я счастлива, у меня прекрасный мужчина, у нас с ним все хорошо. Спасибо, пока.

И отключила звонок. А потом от всей души, искренне и с тихим матерным монологом, плюнула себе под ноги. Действительно, хватит. Она взрослая женщина и не обязана о каждом своем чихе докладывать родителям, что бы им там не привиделось.

Анна встала, подхватила сумку и двинулась к ближайшему кафе – обедать. Лучше поздно, чем никогда. И только когда она уже пила мятный чай, стараясь ни о чем не думать, а просто отдохнуть, ее внезапно осенило. Так внезапно, что рука, державшая чашку, дрогнула, и внушительная часть содержимого пролилась на грудь. Пришлось промокать ткань платья салфетками, чтобы не осталось следов, но делала девушка это автоматически, мысли ее были заняты другим. «Это уязвимость, – думала она. – Это просто уязвимость. Вот в чем дело. Саша – моя ахиллесова пята. Как только он вернулся в мою жизнь, у меня снова появилась слабость. И это злит. Именно это злит, а не родители. Они всегда такими были и навсегда останутся. Психую-то я не из-за них… Но почему Саша дает слабость, а не силу? Ведь любовь, по идее, должна дарить крылья, а не сбрасывать на землю. Или у нас не любовь?»

Она задала этот вопрос мужчине, когда он возник на ее пороге уже после заката, с большой сумкой, весь какой-то дерганый, но с видной невооруженным глазом решимостью и в эту ночь остаться у Анны. Он выслушал, посмотрел на нее каким-то новым взглядом, будто раньше не видел, потом кивнул и сказал:

– Вот давай вместе и подумаем об этом. Только можно мне сначала в душ?

Ему все было можно. Так, по крайней мере, ощущала девушка. Даже если не все, то очень многое могла и хотела она ему позволить. Любовь ли это? Или просто зависимость, незакрытый гештальт прошлого, который не давал покоя и не позволял стать по-настоящему счастливой в эти странные месяцы? Может, просто обида на то, что он тогда ушел, едва не сожрала ее изнутри и заставила снова влюбить его в себя, чтобы успокоиться и… отомстить? Не, бред какой-то…

Пока Александр приводил себя в порядок, она стояла на балконе, наблюдала за ночным небом и все думала, думала, думала… Вспоминала начало их романа, тот непонятный любовный треугольник, который возник между нею, Александром и Денисом. Снова проваливалась в сладость понимания, что любима и это чувство взаимно, а потом – в боль, которую испытала, когда потеряла обоих и осталась одна. Ощущала, как избавлялась от боли и страхов, как становилась свободнее день ото дня и как приходила к себе, к пониманию того, что ни в ком не нуждается, чтобы быть счастливой, что ей с самой собой хорошо… Так что, когда мужчина наконец вышел из ванной разгоряченный, чисто выбритый и заметно посвежевший, настроение ее было уже далеко не таким мрачным, как когда она его встречала. И она даже почти могла здраво рассуждать.

Александр встал рядом с Анной, так близко, что она ощущала идущее от его кожи тепло. Он не стал смотреть на нее, а тоже устремил взгляд куда-то к небесам, и на лице его на несколько секунд отобразилось вдохновение. Если бы он вдруг заговорил стихами, девушка не удивилась бы. Вместо этого он сказал другое:

– Я не знаю, что ощущаешь ты, Анют. Я не могу говорить за тебя, как и за кого-то другого. Только ты одна можешь точно сказать, любовь ли для тебя то, что ты чувствуешь ко мне, или это просто сильное физическое влечение. – Он умолк, повернулся к ней, чуть склонившись, чтобы хорошо видеть ее лицо в полутьме. – Но и слепому видно, что я тебе небезразличен. А я люблю тебя, и для меня ничего не поменялось.

Анна не знала, что ответить. Она не понимала себя, не понимала, что такое бродит в ней, почему с этим мужчиной она кажется себе такой уязвимой, слабой, но при этом такой счастливой, какой никогда еще не была. Ее переполняло это невыносимое счастье, когда он был рядом, но так и подмывало протянуть руку и потрогать его, чтобы убедиться, что он реален. Слишком он был хорош, слишком хороша была вся эта ситуация. Быть с ним, быть его – это где-то очень близко к пределу мечтаний, даже если это не любовь…

– Я думал сегодня о том, как внезапно изменилась моя жизнь, – чуть позже сказала Александр, когда они пили чай на кухне.

В воздухе разливался запах мяты и липы, которые Анна на этот раз добавила в сбор, чтобы успокоить расшалившиеся нервы и лучше уснуть. Кухня была полутемной, только небольшой светильник освещал ее, и тени от их фигур были длинными и немного жутковатыми. Анне казалось, что они живые и внимательно прислушиваются к разговору. А вот Александр был спокоен, уверен в себе, вся нервозность, бросившаяся в глаза при его приходе, растворилась, и одним своим видом он успокаивал.

– Понимаешь, я как бы уже смирился, что тебя со мной нет, мучился от этого, но уже привык. И тут внезапно ты снова врываешься ко мне, все меняется, и я немного в шоке. – Он усмехнулся. – Я даже снова начал спать. А ты спрашиваешь, любовь ли это.

Анна покраснела. Хорошо, что в скудном свете это не было слишком заметно.

– Я глупая, Саш, – сказала она в ответ. – Я слишком много думаю обо всем. Слишком много копаюсь в своих чувствах, пытаюсь понять, что они такое, что такое я… И когда я поняла, что с твоим возвращением почувствовала себя слабой, меня это взбесило.

Побуждая продолжать, мужчина накрыл ладонью пальцы ее здоровой руки, чуть погладил, легко улыбнулся, и девушка снова поразилась, каким красивым улыбка делала его лицо. Почему так? Потому что она его любит или просто потому что хочет? А в чем разница в данном случае? Она хотела его тела, хотела быть с ним, вот так сидеть на кухне и разговаривать, хотела снова сыграть с ним в связке в баскетбол и обыграть его друзей, хотела готовить ему домашнюю еду, когда он усталый вернется с дежурства, хотела танцевать босиком на ночном пляже и целоваться, пока никто не видит. И целоваться, когда другие видят, тоже хотела – пусть завидуют!