Северный мир. Млада

Я представила себя в лесной избушке, с её ароматным чаем в руках.

И вдруг почувствовала нежные руки бабушки, обнимающие меня.

– Догадалась, как ко мне прийти? ― будто спросила она.

– Да, я так скучаю по нашим разговорам, ― ответила я.

– Приходи ко мне мысленно, ― был ответ, ― я всегда тебя жду.

И я развлекалась мысленными путешествиями всю зиму. Заглянула к Вассе. Почувствовала, что ей грустно. Мне показалось, что она плачет в углу, а её любимый где-то далеко.

«Разве Бартан куда-то уехал?» ― подумала я.

А потом почувствовала, что он рядом, в избе, но будто далеко.

Ещё я поняла, что Васса тяжела. Она ходила, немного заваливаясь назад, у неё болели спина и ноги. Но при этом она много работала.

– Что разлеглась? ― будто услышала я голос взрослой женщины. ― Не думала, что сын такую лентяйку приведёт.

– Тяжело мне, живот тянет, ребёночек толкается, ― плаксиво ответила Васса.

– Эко невидаль, я пятерых выносила и работала до самого их рождения. А ты только плачешь по углам, ― был ответ. ― Что за девка нам попалась? Да и не девка была, уже на сносях в мой дом пришла.

– Так это Бартан так захотел, ― испуганно проговорила Васса. ― Мы же сговорены были, многие так делают.

– Многие, да не все, ― зло ответила женщина. ― Была бы девицей, не допустила бы до себя без обряда. А сейчас поди узнай, от кого носишь.

– Что вы! Спросите у Бартана, он меня уговорил, Ладу-матушку в свидетельницы призывал, что будет обо мне заботиться и ребёнка примет, ― сказала Васса.

– Ты Ладу не вспоминай, она такие непотребства не привечает. Сама за себя отвечай. Если не мальчик будет ― смотри мне. В нашей семье девочки не рождаются. Уже три поколения только мужчины в нашей семье. В помощницы приходится таких, как ты, брать.

Я чувствовала, какой болью отзываются в Вассе слова хозяйки. Как плачет она по ночам, боясь, что родит девочку, и её выгонят из дома мужа, а родители не примут.

Жаль мне было Вассу. Хотя и помнила я её надменный взгляд на свадебной поляне, когда она невестой стояла у связывающего пары огня, а я ― отверженной на краю была.

А сейчас я была сама себе хозяйка, в маленьком, но отдельном домике ― бане. А весной меня ждал Демид. Я верила, что он придёт ко мне, когда отступят холода, мои волосы отрастут и закончится срок наказания.

«Интересно, где мама Демида? И почему в его семье совсем нет женщин?» ― думала я, но ответа на эти вопросы не было.

Я не уставала радоваться приходу весны. Морозы и метели отступали. Снег таял, и я ждала момента, когда смогу проведать колдунью. Всю зиму я общалась с ней мысленно. Даже привыкла вести с ней такие беседы. Я не до конца понимала, где в этих беседах правда, а где моя выдумка.

Демида я видела всего один раз за зиму. Он проходил мимо моего дома, а я выходила за ворота по поручению отца. Чужестранец слегка улыбнулся мне и пошёл дальше. А я вспомнила нашу дорогу по осеннему лесу, и сердце радостно забилось.

Я гадала, придёт ли он ко мне свататься, как только весенние ветра разгонят тучи? Первое сватовство у нас в селении проходило именно в этот период. Семьи, которые присмотрели пару своим детям, ходили друг к другу договариваться. Так ко мне год назад должен был прийти Бартан со своим отцом. Я узнала об этом заранее и сбежала к колдунье, чтобы взять у неё отворотное средство.

Глава 8

Неудачное сватовство

Весеннее солнце светило всё ярче. Ручьи звенели радостным перезвоном. А мне было никак не отлучиться со двора. Мои волосы почти отросли, и родители строго следили за мной. Мне было разрешено вернуться в дом, и сбегать к бабушке стало совсем сложно.

– В этом году тебя точно выдадим замуж, ― сказала мама. ― И смотри, без глупостей. Кого отец выберет ― за того и пойдёшь.

– А если за меня кто сам посватается? ― спросила я.

– Если посватается, там и посмотрим, ― ответила мама.

Это вселило в меня надежду, что меня отдадут Демиду, если он выразит желание взять меня в свою семью. Я столько о нём мечтала в эту зиму, что не представляла иного варианта.

«А вдруг он не придёт? ― иногда думала я. ― Может, он нашёл другую невесту? Ведь целая зима прошла, и мы почти не виделись».

От этих мыслей немело в груди, но я старалась не верить им.

В один праздный день, когда наша семья была в сборе, к дому подъехала упряжка лошадей. Моё сердце тревожно забилось. Такая упряжка была только у чужестранцев.

В ворота постучали, и мать послала моего брата открыть двери.

К дому подошли несколько мужчин: это был Демид со своим отцом и одним из братьев.

– Доброго дня, хозяева. Позволите к вам? ― спросил старший из гостей.

– Что не позволить, если с добром пришли, ― ответил мой родитель.

Матушка накрыла на стол. Мне сказала не показываться. Взрослые перекинулись парой слов, и потом отец Демида попросил моего отца отдать меня в жёны его старшему сыну.

– Мы очень ценим женщин, и ваша дочь станет моей дочерью, ― сказал он.

– А почему же у вас самих женщин нет? ― спросил отец.

Повисло молчание. Его нарушил Демид.

– Бабушку я не помню, а матушки не стало год назад, перед нашим приездом в эти края. Она не справилась с рождением ребёнка, и их обеих забрали Боги, ― сказал он.

– Она ждала девочку? ― с сочувствием проговорила матушка.

– Да, ― был ответ. ― Но они обе покинули нас, и мы решили уехать из старого дома, чтобы привычная обстановка не напоминала нам постоянно о боли утраты.

– Я сожалею, что Боги были жестоки к вашей жене и ребёнку, ― ответил отец. ― Я бы отдал вам свою дочь, но она уже сговорена.

– Как это сговорена? ― спросила я, показываясь перед сватами в нарушение всех традиций.

Отец хотел выгнать меня, но сдержался при гостях.

– А тебе знать не надобно, пока срок не придёт, ― сказал он мне. ― Сговорился я уже о ней, так что не судьба, ― проговорил отец, обращаясь к гостям.

Это означало конец разговора.

Чужестранцы встали и поклонились хозяевам.

– Я за другого не пойду! ― крикнула я, не думая о том, как будет зол отец на мою выходку.

– Тебя никто не спросит, ― ответил он зло.

Я видела, что старший мужчина из гостей неодобрительно покачал головой. Но в чужом доме свои порядки устанавливать не стал.

Демид посмотрел на меня, хотел что-то сказать, но его подтолкнул отец, и они вышли за порог.

– Как ты посмела выйти к гостям, когда тебя не звали? И как могла перечить моей воле? ― грозно спросил отец.

– Я не пойду ни за кого другого, ― ответила я, удивляясь своей смелости. ― Демид спас меня от волчицы прошлой осенью, я обязана ему жизнью. И должна оплатить свой долг.

– Что ты делала в лесу вместе с чужаком?

– Я собирала грибы и заблудилась, ― соврала я, чтобы не говорить, что шла к колдунье. ― Демид был на охоте и услышал, как я пробиралась меж деревьев. Он спас меня от зверя и вывел из леса.

– Почему ты сразу не рассказала? ― спросила матушка.

– Я боялась, что вы рассердитесь, ― ответила я.

– Ты достойна самого серьёзного наказания, и я бы давно отправил тебя в прислужницы, ― сказал отец. ― Но старейшина просил тебя для своего сына, это было ещё до прихода весны. Я не мог ему отказать, только поэтому ты всё ещё здесь. Ты выйдешь замуж за того, кого я укажу, и будешь всю жизнь благодарна мужу за то, что он избавил тебя от изгнания.

Слёзы наполнили мои глаза, и я убежала в свою часть избы. Договорённость со старейшиной была важнее любых обещаний и сватовства. Никто в нашем селении не рискнул бы пойти против такой просьбы.

«Что же делать? ― думала я. ― Даже чужестранцы должны жить по законам той земли, где поселились. И отец Демида не пойдёт против власти старейшин».

Я не видела выхода из сложившейся ситуации, и слёзы безостановочно текли из моих глаз. В моих мечтах я представляла сватовство Демида, и вот он приехал за мной, но ушёл без меня. С этим было невозможно смириться.

Вечером ко мне подошла матушка.

– Отец очень зол на тебя, ― сказала она. ― Он называет тебя порченым ребёнком, и мне больно это слышать. Как жаль, что до свадебного месяца ещё полгода, я не знаю, как ты будешь жить с нами всё это время.

– Матушка, а кого отец выбрал мне в женихи? ― спросила я.

Старейшинами являлось несколько мужчин в нашем селении, и я не знала, кто именно просил меня для своего сына.

– Я не должна тебе говорить, но, может, так будет лучше. Завтра ты всё равно их увидишь, сможешь подготовиться к их визиту за ночь, ― сказала, помолчав, матушка. ― Брат Бартана вошёл в свадебный возраст, и ты выйдешь за него.

– Но он же младше меня! ― воскликнула я.

– Один год ничего не решает, ― возразила матушка. ― Запрета на это нет. Ты сама виновата, что сидела в наказании, когда сватались твои ровесники.

– Я не пойду за него! ― попыталась закричать я, но матушка закрыла мне рот рукой. ― Не буду жить в одной избе с Бартаном и Вассой.

Я вспомнила, как всю зиму следила за Вассой, подлетая к ней облаком. Хозяйка дома постоянно ругала её, нагружала работой, грозилась выгнать, если родится девочка. Васса даже падала от усталости и переживаний. Недавно она родила сына, и её оставили в доме. Но счастья это не принесло. Ребёнок часто кричал и мешал другим обитателям дома; Вассу постоянно ругали за то, что она не может успокоить малыша.

– Я не пойду к ним! ― повторила я.

– Пойдёшь, ― сказала мама. ― Иначе тебя изгонят из селения, и никакой Демид тебе не поможет. Ты думаешь, ему нужна всеми отверженная женщина? Нет, им здесь жить, других сыновей женить. Чужестранцы живут на нашей земле и должны следовать нашим правилам. Недаром сразу ушли, как отец объявил, что ты уже сговорена.

Слёзы ещё сильнее душили меня, я поняла, что матушка права. Я не могла требовать, чтобы Демид пошёл против всех. Они построили себе большой дом не для того, чтобы опять его бросить и переезжать из-за меня.

«Неужели судьба моя такая, с нелю́бым жить?» ― думала я. И вспомнила, как бабушка говорила, что у нас с Демидом непростой путь друг к другу.

Мне захотелось прямо сейчас поговорить с колдуньей, прижаться к ней, рассказать о своей беде, я была уверена, что она сможет мне помочь.

Оглядываясь по сторонам, я тихо пошла к выходу из избы. Мужская половина уже спала, матушка была в детской, а я была одна.

Прокравшись к сени, я приготовилась бежать в лес. Вдруг кто-то сильно схватил меня за руку. Повернув голову, я увидела своего брата.

– Куда собралась? ― спросил он. ― Отец не зря сказал тебя сторожить. Ты теперь из избы не выйдешь, пока муж не заберёт.

– Братик, родной, отпусти меня, немила мне жизнь, если замуж по принуждению пойду, ― умоляла я его.

– Не могу, ― был ответ. ― Отец выпорет, а мне после последнего раза ещё больно лежать на спине, ― и он сильнее сжал мою руку. ― Иди в дом.

Я поняла, что брат меня не пропустит, и вернулась на своё место.

Наутро матушка сказала мне собираться и ждать сватов. Я не видела ничего вокруг. Надела то платье, что мне принесли. Причесала отросшие волосы.

У ворот раздался топот. В избу шумно ввалились люди. Среди них была сваха, старейшина с женой, их сын ― жених, и старший сын ― Бартан.

Гости вручили подарки, жених надел мне на шею красные бусы.

– Пусть все знают, что ты просватана, ― сказал он.

Я смотрела на своего будущего мужа и ничего не чувствовала. Он был обычным парнем, на которого я бы никогда не посмотрела. Да и я была ему не люба. Это читалось в его глазах.

«Зачем меня за него выдают?» ― удивлённо подумала я. И перевела взгляд на Бартана. Вот он был счастлив. Смотрел на меня постоянно. Будто за него меня выдавали, а не за его брата.

После обязательного сговора старшие начали обсуждать детали свадебного обряда. А я попыталась незаметно выскользнуть из дома.

Но меня опять остановил брат.

– Куда собралась, сестрёнка? ― спросил он так, чтобы все слышали.

– Воздухом подышать, весна на улице, ― ответила я.

– Сходите с женихом, посидите во дворе, ― сказал старейшина.

Я склонила голову в знак согласия. Жених встал и пошёл со мной, за нами вышел и Бартан.

– Иди погуляй, ― сказал он младшему брату, когда мы вышли из избы.

Парень выскользнул за ворота.

– Вот мы и встретились, Млада, ― сказал Бартан, ― сбежала ты от меня в прошлый раз, но я настойчивый, в этот тебя получу.

– Я же за твоего брата иду, ― возразила я.

– А кто в темноте разберёт: я у тебя или он? Изба-то одна, ― шепнул он мне, нагнувшись.

Меня начало трясти.

– Боги накажут за такое, ― проговорила я.

– Что мне Боги, когда в своей избе я хозяин, ― ответил Бартан.

– Хозяин там ― твой отец, ― сказала я.

– Отец селением занят, люди к нему за советом приходят, а домом я занимаюсь, я и решаю, ― сказал парень.

– У тебя же Васса есть, огонь вас связал прошлым солнцем, ― продолжала я.

– Надоела она мне, ― зло ответил Бартан. ― Только и знает, что жалуется, на матушку обижается, ребёнок у неё постоянно ревёт, уже не знаем, куда их и деть, чтоб жить спокойно не мешали.

– Устаёт Васса, тяжело ей. А ребёнок чувствует, вот и плачет, мать жалеет, ― сказала я.

– Ты-то откуда знаешь? ― спросил Бартан. ― Васса тебя в подругах не держит.

– Мне не обязательно с ней дружить, чтобы это знать, ― ответила я.

– Я всегда знал, что ты немного ведьма, ― усмехнулся парень. ― Но ничего, у меня быстро шёлковой станешь.

– Никогда! ― крикнула я.

И, проскользнув в промежуток забора, побежала к лесу.

Бартан не мог пройти там же, слишком здоровый был, и ему пришлось бежать к воротам и открывать их.

Это дало мне время, чтобы немного оторваться от него.

Я бежала, не чуя ног. Как год назад, но тогда никто за мной не гнался.

Хотела сразу повернуть к колдунье, однако дорога к ней всё ещё была топкой, и я не смогла уйти в её сторону. Я бежала туда, где осенью меня спас Демид.

«Пусть я попаду в зубы волкам, ― думала я, ― но никогда не войду в избу Бартана».

Я слышала за собой тяжёлое дыхание и треск ломающихся веток. Бартан догонял меня. Не знаю, откуда я брала силы, чтобы так долго бежать от него.

Но я была слабой девушкой, а он ― сильным мужчиной. В конце концов он начал догонять меня.

Я почувствовала толчок в спину, и Бартан с силой повалил меня на мокрую землю.

– От меня не уйдёшь, ― запыхавшись, прошипел Бартан, придавливая меня к земле. ― Не хочешь по-хорошему ко мне в избу идти, так прямо сейчас моей станешь, ― сказал он, срывая с меня одежду.

Я пыталась освободиться, но у меня не получалось.

Спиной я чувствовала холод осенней земли, но даже он был менее неприятен, чем жёсткое дыхание Бартана и его мокрые руки. На мне было много одежды, и у него не получалось быстро сорвать её.

Вдруг я услышала рык большого зверя. Он повторился снова и снова. Бартан отстранился от меня и поднял голову. В нескольких метрах стояла волчица и грозно рычала.

Парень попятился. Волчица наступала на него. Быстрый прыжок, молниеносное движение лапами и головой ― и мужчина уже лежал на земле с разорванным горлом.

Я отвернулась. Вспомнила рассказ бабушки, как дед Валид погиб от когтей медведя. Но он сделал это ради жизни моей матери, а Бартан получал сейчас по заслугам.

Не смотря в сторону зверя, я приготовилась уйти в царство Мары, не надеясь, что волчица пощадит меня.

Но взглянув на неё, увидела, что, расправившись с Бартаном, она не собирается на меня нападать. Она очень умно смотрела на меня и будто звала за собой. Я гадала, была ли это та же самая волчица, что я встретила прошлой осенью.

Я встала и пошла за ней. Через некоторое время начала узнавать лес, ведущий к избе колдуньи. Волчица развернулась и пошла прочь.

– Спасибо, ― то ли сказала, то ли послала я мысленно ей вслед.

И побежала к домику бабушки. Только сейчас я начала чувствовать, как замёрзла и промокла под разорванной одеждой.

Глава 9

Суд

Колдунья ждала меня на пороге.

– Вот и вновь ты пришла ко мне, девочка, ― сказала она. ― Проходи скорее, грейся.

Бабушка завела меня в дом. Я поняла, что вся дрожу. Очутившись в знакомом месте, я разрыдалась. Меня трясло от пережитого страха.

– Он, он… ― повторяла я.

– Я знаю, моя хорошая, я всё видела, ― ответила колдунья. ― По воде смотрела, ― добавила она.

– Его… ― начала я и осеклась.

Хотела сказать, что волчица разорвала, но не смогла это выговорить.

– И это видела, он получил по заслугам, ― сказала колдунья. ― Не думай, что только ты его грех. Многое за ним водится, да отец его оправдывает в глазах селян. Власть старейшины сильна над умами.

Я плакала, прижавшись к бабушке, не особо понимая, что она говорит.

– Мне волчица помогла, ― сказала я. ― Как она ко мне вышла?

– Волки добро помнят. А вы накормили её, когда она больше всего в этом нуждалась, ― ответила бабушка. ― Да и волки просто так не нападают. Их дело ― лес в чистоте блюсти. А это не только от па́дали очищать, но и от плохих людей стеречь.

Бабушка ещё что-то говорила, гладила меня по голове, шептала непонятные мне слова. Со временем меня перестало трясти, но я ещё больше испугалась того, что произошло. Мне ведь строго-настрого было запрещено выходить с отцовского двора.

– Меня скоро спохватятся, ― сказала я.

– Уже спохватились, ищут, ― проговорила пожилая женщина, ― Но до завтра Бартана не найдут. Побоятся идти на тот край леса, темнеет уже, солнце ещё не взяло свою силу, дни коротки. Главное, чтобы Демид его первым не нашёл.

– Демид? ― переспросила я.

– Да, все уже в курсе, что вы с Бартаном пропали. Кто-то из селян видел, как вы бежали в лес, растрезвонил всем. Демид как узнал, пошёл за тобой. Я не могу посмотреть, где он, предупредить. С каждым днём мне всё сложнее его видеть. Как будто стена вокруг него растёт.

– Я тоже так чувствую, будто защищён он чем-то, ― согласилась я.

– А ты попробуй, влюблённое сердце дорогу найдёт, ― ответила бабушка.

Я собрала своё внимание и представила, что нахожусь рядом с Демидом. В том лесу, где он нашёл меня осенью. Почувствовала, как он взял меня за руку и вывел из леса. Через эту связь я прошептала: «Со мной всё хорошо, я у колдуньи, не трогай его».

И вдруг увидела растерзанное тело Бартана и стоящего над ним Демида. Он прислушивался к чему-то внутри себя. Потом улыбнулся и ушёл с этого места.

– Я видела его, ― сказала я бабушке, ― он на том самом месте. Я предупредила, чтоб он уходил.

– Ваша связь крепнет, не потеряй её, ― ответила пожилая женщина. ― Она ещё ох как понадобится.

– Расскажи, что ты про нас видишь? ― взмолилась я.

– Нет, девочка, не надобно тебе судьбу знать. Когда знаешь ― изменить трудно, а когда не знаешь ― легче.

– А мне кажется, наоборот, ― ответила я.

– Мала ты ещё, чтоб выводы делать, ― колдунья погладила меня по голове, ― иди, отдохни. А я посмотрю, что в селении творится, люди спать не будут, судьбу твою решать станут.

Я с испугом посмотрела на бабушку.

– Они придут сюда? ― спросила я.

– Я не знаю, утро покажет, ― был ответ.

Всю ночь я была в полудрёме, видела, как колдунья что-то шепчет на кувшин с водой, жжёт свечи, травы, от них шёл необычный аромат. Мне казалось, что я раньше никогда такого не чувствовала.

Порой мне хотелось встать и подойти к столу, но словно какая-то сила удерживала меня на лежанке.

И только под утро пришёл сон. Мне снилась волчица, зовущая меня за собой, оскал Бартана, твёрдые руки Демида, выхватывающие меня из цепких лап моего преследователя.

На этом я резко проснулась. Ко мне подошла бабушка.

– Всё хорошо, девочка, утро настало. Новый день надежду несёт, ― сказала она.

– Что там творится? ― спросила я, имея в виду наше селение.

– Бартана с зори ищут, скоро найдут. А потом к нам с тобой придут, ― проговорила пожилая женщина.

– Но почему? Откуда они узнают, что я здесь? А вы вообще ни при чём! ― удивилась я.

– Все знают, что я с волками дружу, ― ответила колдунья. ― Вот и подумают на меня. Да и Тимира расскажет. Она часто у меня бывала, видела мою волчицу.

– Но вы же помогали Тимире! ― воскликнула я.

– Но она ― старейшина. Ей важно поддержать авторитет своего круга. Ведь твоё повторное бегство от брака с сыном старейшины не пройдёт даром. Селяне судачить начнут. Думать, почему девицы от таких хороших людей сбегают. А тут ещё чужестранцы их ум волнуют. Смотри, какой дом себе выстроили, живут хорошо. С огнём дружат да со зверьми в лесу общаются. Но другим зла не делают, наоборот, помогают. Благодаря им наши люди всю зиму успешно охотились, и не было мора, как в другие годы от голода, ― продолжала бабушка. ― Пойми, старейшины боятся, что власть от них уйдёт. А победа над колдуньей даст уважение и страх. Тимира ведь знает, что я ― обычная женщина, не сладить мне с мужчинами.

– Но вы же помогаете её дочери удержать мужа. Неужели в ответ Тимира придёт сюда с судом? ― спросила я, вспомнив, как год назад стала невольной свидетельницей разговора Тимиры и колдуньи.

– Её зятя нет уже четыре Луны, ― ответила бабушка. ― Не выдержал он действия зелья. А я предупреждала, ― вздохнула колдунья. ― Теперь Тимире ничего от меня не надо, а власть старейшин пошатнулась. Её надо укрепить.

– Но ведь вы можете всем рассказать о её поступках! ― воскликнула я.

– Не дадут мне этого сделать, ― был ответ. ― Да и моё слово против старейшин ― ничто для селян.

– Что же нам делать? ― испугалась я. ― Может, я к Демиду пойду, в ноги его отцу упаду, попрошу нас с вами защитить?

Бабушка задумалась.

– Нет, девочка, так не получится, ― сказала она, помолчав. ― Отец Демида хоть и справедлив, но против законов земли, на которой живёт, не пойдёт. Ему селяне ничего плохого не сделали. И чинить свою волю он здесь не станет. Ты сейчас своему отцу принадлежишь. Как он скажет, так и будет. Это всем известно: и нашим, и чужакам. А вот если отречётся от тебя отец или старейшина своё слово о сговоре назад возьмёт ― тогда свободна ты. Да только не позволят этому быть, ― закончила она.

– А что тогда делать?

– Я попробую нам помочь, ― задумчиво сказала она. ― Полнолуние скоро, меня Валид нескольким обрядам научил, он с их помощью мстил своим обидчикам, но я никогда их не делала, страшно мне было. Я больше по травам да кореньям ведаю. Но сейчас выбора нет. Призову тех, кто отзывается во тьме. Думаю, мне и Демид с его отцом помогут. Не могут они в открытую здесь появляться. Зато со зверями дружат, ― хитро улыбнулась колдунья. ― А там посмотрим, сдюжим вдвоём, главное, не опоздать.

– А когда люди придут? ― со страхом спросила я.

– Я точно не знаю, они готовиться будут. Надо же селян убедить сюда прийти, ведьму извести. Страх их превозмочь. Несколько дней у нас есть, ― был ответ.

Следующие несколько дней были тревожными. Колдунья мало разговаривала со мной, она готовила на поляне что-то типа жертвенника. Раскладывала на нём предметы, назначения которых я не понимала. Потом ходила вокруг, шептала заговоры, до меня доносились отдельные фразы, но их значение ускользало от меня. Будто она говорила на другом языке.

Я чувствовала, как вокруг нас сгущается тьма. За моей спиной, казалось, что-то шевелилось, раскрывались чёрные крылья. Они обнимали меня, защищали. Но не только от селян, но и от света белого заслоняли. Мне начало казаться, что я слышу посторонние звуки, которых не могло быть в лесу.

Проснувшись в середине следующей ночи, в ведьмин час, я почувствовала присутствие в избе ещё кого-то, кроме нас с колдуньей. В мерцающем огне свечи мне привиделся мужской силуэт ― рослый, статный, но весь тёмный. Он стоял перед бабушкой, и мне показалось, что они о чём-то общаются. Я посмотрела на него пристальней, и он заметил меня. Меня прошибла дрожь. Я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Тело онемело и перестало меня слушаться. Он шагнул ко мне.

– Стой, ― услышала я голос бабушки, ― она пока не готова.

Ещё несколько мучительных минут я чувствовала пристальное внимание духа, а потом он начал таять и исчез.

Я вздохнула и закашлялась.

– Зачем проснулась? ― спросила бабушка. ― Я столько сил потратила, чтобы его вызвать. Я ведь уже не всё помню, что он говорил.

– Это был мой дед Валид?

– Нет, это порождения Нави, тебе с ними рано общаться, слишком хитры они: заберут твою волю ― и не заметишь, ― недовольно ответила колдунья и продолжила: ― Но раз уж проснулась ― посторожи. Нельзя нам одновременно спать. А я отдохну. Уже с ног валюсь от усталости.

Я села к столу, посмотрела на пламя свечи. Вокруг поплыли тени. Мне казалось, что кто-то заглядывает ко мне из-за плеча. Хочет что-то сказать, научить, помочь. Только боялась я эту помощь принимать. Да и не знала как. Бабушка мне ничего не объяснила ― что она делает и чем я могу ей подсобить.

Чтобы хоть как-то проявить себя, я решила слетать к Вассе, посмотреть, что у неё в избе делается. О чём говорят родные Бартана.

Когда Бартан не вернулся домой, а селяне рассказали, что видели меня с ним, бегущих к лесу, Васса подумала, что муж её бросил и покинул селение вместе со мной. От этого она очень злилась на меня, ненавидела Бартана за предательство. Но когда на следующее утро его принесли, давно бездыханного, то зарыдала так, что у меня похолодело в душе.

Она выла, как настоящая волчица, лишившаяся своего волка.

Хозяйка дома обвиняла её в том, что это она виновата в уходе мужа. Мать Бартана схватила Вассу за длинную косу, намотала её на руку и кричала на неё страшным голосом:

– Гибель моего старшего сына на твоей душе! Это из-за тебя он дома не сидел, всё по сторонам глядел! У хорошей жены мужик по лесу за девицами не бегает! Мужик дома около жены сидит. А ты, бесстыжая, нагуляла ребёнка, потом сына моего на себе женила. Думаешь, я не помню, как ты у калитки нашей вилась, всё сыночка моего поджидала.

Васса рыдала от боли и унижения, но сделать ничего не могла. Теперь её судьба зависела от воли хозяйки дома, лишившись мужа, она перешла под её ведение.

– Забирай своего отпрыска, и чтобы глаза мои тебя больше не видели! ― крикнула пожилая женщина.

Васса упала ей в ноги и зарыдала пуще прежнего.

– Позвольте мне остаться, ― просила она, ― сгинем мы с сыночком, отец ведь меня не примет.

– Пошла отсюда, ― зло повторила хозяйка и замахнулась.

– Подожди, ― неожиданно услышала Васса голос старейшины, мужа хозяйки. ― Ребёнок рождён по срокам сговора. По нашим обычаям молодые могут быть вместе, если их родители договорились между собой. Свадебный огонь не отвергнул Вассу, значит, верна она Бартану. Пусть остаётся, она мать моего старшего и пока единственного внука. Негоже им скитаться. Да и позора не оберёшься, если селяне узнают, что мы невестку в измене подозреваем, ― добавил он тише.

Хозяйка сверкнула глазами, но спорить с мужем не стала. Васса отползла в свой угол, малыш уткнулся в её грудь и продолжал всхлипывать.

Мне стало безумно жаль Вассу.

– Бабушка, ― спросила я, когда колдунья проснулась, ― ты говорила, что Вассе другая судьба была предначертана: выйти замуж поздно и родить двоих детей. А она рано выскочила, и частые роды подорвут её здоровье. Но теперь получается, что Бартана больше нет, и её первый ребёнок так и останется единственным. Опять судьба поменялась? Разве такое бывает?

– А что такое судьба, девочка? Бывает ли она неизменна? Посмотри, вот берёза белая стоит во дворе, сколько у неё веточек? А ствол-то один. Так и судьба человека ― есть в ней одна, самая главная дорога. Она подобна стволу дерева: идёшь по ней, и всё у тебя хорошо складывается. Но встречаются на пути веточки ― дорожки сторонние, и если человек по своему незнанию или по чужой воле свернёт с главного пути, уйдёт от своей основы, ствола, его поддерживающего, на веточку боковую, гибкую, на ветру шатающуюся, то и судьбу свою поменяет, и ненастья найдёт. Всё в наших руках, Млада. Нам выбор дан. Только надо уметь его увидеть и дорогу свою чувствовать. Не свернуть с неё на веточку гиблую.

– А как же дорогу не потерять? ― спросила я.

– По сердцу жить надо, деточка. Сердце всегда верный путь подскажет. Как шёпот лёгкий, оно говорит и направляет тебя в пути. Да не все этот шёпот слышать умеют и хотят, часто его мысли да крики других людей заглушают.

Я молча слушала бабушку. Думала, чувствую ли я этот шёпот лёгкий, следую ли ему. Но пока не знала ответа.

– Сегодня они придут, ближе к вечеру, ― вдруг сказала колдунья. ― Нам так даже лучше. Темнота теперь наш друг.

От её слов мне вдруг стало холодно, будто порыв ветра снёс с меня одежды и окатил волной снега. Я поёжилась.

«Неужели меня заберут обратно в селение? ― подумала я. ― Тогда точно в прислужницы отправят. А может, изведут вместе с бабушкой, ― с ужасом пришла следующая мысль. ― Демид, неужели я никогда не узнаю тебя, не стану твоей женой?» ― с грустью подумала я.

В тот день даже не рассвело. Небо так затянуло тучами, что ни один лучик солнца не смог пробиться сквозь них. Мне казалось, что тучи нависают всё ниже и ниже. Лес был неспокойным. Вокруг поляны, на которой стояла избушка колдуньи, будто кто-то бродил, ломал ветви деревьев, листья шевелились, даже когда стихал протяжный вой ветра.

Чёрные вороны кружили над поляной, крича на разные голоса. Их крики леденили кровь. Меня охватил страх. Никогда ещё в моей жизни темнота не была так близко.

Бабушка тоже изменилась. Из приветливой, заботливой женщиной, которая согревала меня своим теплом и нежностью, она стала незнакомой мне ведьмой, с пронизывающим взглядом, цепкими руками, даже черты её лица заострились и стали пугающими. Рядом с ней будто стоял кто-то. И куда бы она ни шла, я чувствовала, что это существо сопровождало её. От всей моей любимой бабушки веяло холодом. Мне казалось, что я теряю её. Теряю единственного человека, который любил меня.

Я смотрела на неё во все глаза, пытаясь найти черты той, которой я её знала, пыталась заговорить. Но колдунья не обращала на меня никакого внимания. Она ходила вокруг алтаря, установленного в центре поляны. Что-то шептала, что-то пела, но голос её был похож на вой; раскладывала неизвестные мне предметы. И с каждым её подходом вокруг всё менялось, оживало, шевелилось.

Вороны прилетали и клевали с алтаря разложенное для них угощение, потом начинали кружить над поляной. А колдунья что-то шептала им и кружилась вместе с ними.

Только однажды бабушка отреагировала на мой немой вопрос.

– Не смотри на меня так, ― сказала она, и я не узнала её голоса, ― думаешь, легко тёмную силу поднять? Самой надо такой стать. Тьмой пропитаться, подружиться, воздать ей почести. Только потом о помощи просить. И поблагодарить не забыть, дары воздать, ― продолжала она. ― Так что мне пришлось вспомнить всё, чему меня учил Валид, его тьма поднялась, когда селяне подожгли его дом. Но моя тьма всю жизнь сидела глубоко. Не давала я ей волю. Матушка рассказывала мне, ещё когда я ребёнком была, что в роду у нас тьмы много и приспешники Нави есть, на кровь посаженные. Вот я и боялась. Не обращалась к этой части себя. Держала её под замком. А помогала людям только светлыми умениями. Но сейчас всё изменилось: нам надо защитить себя.