Глава 8
После школы Светка заскочила к приятелю и временно одолжила у него джинсы и кроссовки. Санек был сыном состоятельных «папахена» и «мамахена» бизнесменов, как он сам их называл, и пара джинсов и поношенные кроссовки даже «без возврата» отданные подруге, для него были не проблема. Но Светка пообещала все вернуть в целости и сохранности. Санек полюбопытствовал кого это Светка собралась одевать, но она не сказала. Сказала просто: «Нужно!». Санек отстал. Нужно так нужно. Он был не из приставучих, непременно желающих знать все про всех.
– Может сходим сегодня куда? – предложил Санек, когда Светка уже уходила.
– Не, у меня сегодня дела, – сказала Светка и выпорхнула за дверь. Санек пожал плечами. Деловая нашлась…
Вернувшись домой, Светка выложила перед новым знакомым принесенные вещи и скомандовала: «Одевайся! Пойдем гулять. Потом будешь там у себя в древности рассказывать, как гулял в 21 веке по Москве. Прикольно ведь! Небось никто даже не поверит» Клей с улыбкой смотрел на нее, не понимая ни слова из того, что она говорит. Но это было неважно. Слова не всегда имеют такое уж важное значение.
Покопавшись в шкафу, Светка достала оставшееся от отца пальто и свитер, которые Тома так и не решилась ни отдать кому-то, ни выбросить. Отец умер, когда Светке было два, а мать хранила вещи… Показав жестами, что он должен одеть все, что она приготовила из одежды, Светка вышла из комнаты.
Из другой комнаты, временно предоставленной в распоряжение гостей, доносился богатырский храп. Светка закатила глаза. Этот храп сотрясал по ночам весь дом, не давая уснуть, наверное не только ей, но и соседям.
Клей выглянул из комнаты. На щеках у него играл румянец. Голубые глаза горели, юноша улыбался радостной, немного смущенной улыбкой.
«А правда, какой хорошенький!» – чуть не задохнулась от восторга Светка, с удовлетворением оглядывая осовремененного «пришельца». Выглядел он теперь совершенно также, как и все прочие молодые люди, их со Светкой возраста.
Перед распахнувшими двери лифтом, Клей замер. С опасением тараща глаза на кабинку он осторожно заглянул внутрь. Светка слегка подтолкнула его.
– Да пошли, не бойся. Не съест, – заходя в лифт, сказала она. Делать ничего не оставалось, дама вошла в странное, жутковатое помещение, похожее на металлический сундук. Пришлось последовать за ней. На улице Клей вертел головой во все стороны с открытым ртом. Светка взяла «древнего» чудика за руку и повела за собой.
– Пойдем в парк, – сказала она. – Тебе понравится.
Клей улыбнулся. Он не понимал о чем говорит юная госпожа, но он готов был следовать за ней куда бы она его не вела.
Под ногами приятно шуршали сухие листья. Солнечные лучи падали на землю сквозь тонкие темные голые ветви деревьев. День был одним из тех, когда осень делает, вдруг неожиданный подарок, давая насладиться чудесным теплым днем, перед тем, как наступит долгий период непогоды и холода, до следующего прихода весны.
В старом парке почти никого не было. Светка и Клей не спеша брели по берегу пруда, наблюдая, как плывут желтые и красные листья вперемежку с белыми облаками, отражавшимися в темной воде.
– Дерево, – говорила Светка, указывая на растущий у берега клен.
– Де-ре-воо, – повторял юноша.
– Небо…
– Не-боо…
– Вода…
– Во-даа.
Лица обоих озаряла улыбка. Было здорово просто бродить по парку, вдыхая прозрачный, наполненный влагой и свежестью осенний воздух. Идти рядом, временами украдкой поглядывая друг на друга. Иногда взгляд голубых глаз монаха и серых глаз девушки встречались. И тогда они улыбались друг другу или даже начинали смеяться. Просто так, потому что оба были молоды, и потому, что день выдался такой чудесный. Клей чувствовал как гулко бьется сердце в груди, и какой радостью наполняется все внутри него. Это было что-то новое, неизведанное. Непохожее на восторг испытываемый им при обращении к Всесоздателю, непохожее на радость от познания нового при изучении всевозможных книг. Подобного чувства он еще никогда не испытывал… И колотившееся сердце время от времени как будто подпрыгивало, а потом сжималось и замирало…
* * *
Тома суетилась вокруг «гостя», стараясь чем-то помочь, и Неро бережно и почтительно усадил ее на стул и знаками дал понять, что он все сделает сам.
Увидев бараньи ребра, которые Тома принесла из магазина, «гость», опять же знаками, дал понять, что за приготовление обеда берется он. Тома, сраженная наповал, с обожанием посматривала на невероятного мужчину. Пришельца там или не пришельца, не важно. Он был, практически, идеален. С одним единственным недостатком – идеальный мужчина мог в любой момент взять да и испариться. Не в смысле сбежать, а вернуться в это свое прошлое. Так же неожиданно, как и появился. Наверное. Вообще Тома не очень представляла, как происходят подобные перемещения, но Светка просветила ее, как это случается в книгах и в кино. Раз, и все, взял и перенесся в прошлое или в будущее, без разницы. Главное, что тут, в настоящем его уже не будет…
Вздохнув, Тома решила, что нужно хоть на стол накрыть, пока идеал колдует у плиты. Ароматы от приготовляемого блюда шли невероятно соблазнительные. Тома снова вздохнула…
* * *
Остругав неровную доску, для изготовления полки для шкафчика, который они с Неро решили смастерить на балконе из валявшихся на полу досок, Клей сказал:
– Нам нужно как-то найти камень, – при этом сердце у него болезненно сжалось. Перед глазами встал образ прекрасной светловолосой дамы. Клей тряхнул головой, отгоняя видение. – Без камня мы не сможем вернуться назад. Это место… непонятно где мы сейчас находимся. Тут все по другому. И как искать дорогу к себе не известно. Нам нужен камень.
Неро повел широкими плечами.
– По мне, так тут тоже неплохо. Может, даже и получше чем было там. Мне тут нравится, – ухмыльнулся он. Монах с укором посмотрел на товарища.
– Мы же не можем тут остаться. Нам нужно вернуться. Нужно доставить реликвии в безопасное место…
– Да чтоб они провалились, эти твои реликвии, – буркнул Неро. – От них одна морока. фримансы ничего не смогут сделать с одним камнем, так что успокойся.
– Мы должны найти четвертый камень и вернуться, – упрямо сказал Клей.
– Тьфу! – Неро сердито начал пилить оструганную монахом доску.
– Ладно, давай каждый подумает, как следует, как действовать, чтобы найти проклятый камень. А потом обсудим. Не хочу сейчас портить себе настроение.
Клей кивнул.
– Хорошо. Договорились.
Войдя через пару часов на балкон, Тома всплеснула руками.
– Боже ты мой! Да как же вы такую красоту-то сотворили?! Милые вы мои! – растроганно всхлипнув, она по очереди обняла каждого из мастеров. На этот раз, Неро зарделся, как маков цвет. Тома прижала руки к пышной груди. – И прибрали все тут…
Нет, несправедливо устроена жизнь. Вот почему такие рукастые, да еще и не пьющие только откуда-нибудь из прошлого или еще из какого? Светкин отец тоже был непьющий и рукодельный. И тоже теперь из прошлого… Тома смахнула набежавшую слезу и пошла греть ужин.
Глава 9
Шел уже пятый день поисков. О-Лен приближался к своей цели, но медленнее чем ему бы того хотелось. В некоторых местах сигнал посылаемый Ключами ослабевал. О-Лен подозревал, что это связано с используемыми местными обитателями технологиями, заглушающими идущий от Ключей сигнал. Уровень развития планеты, на которой он сейчас находился несомненно на несколько порядков был выше уровня ненавистной планеты, на которой были вынуждены пребывать Великие на протяжении последних шести веков. Но и те, кто жил здесь, несомненно, были всего лишь жалкими ничтожными созданиями.
Глядя на многочисленные транспортные средства, передвигающиеся по местным дорогам или стоявшие возле жилищ, О-Лен испытывал чувство злости и негодования. Его раса, раса Великих, в прошлом, овладела такими невероятными технологиями, превосходившими все остальные из существовавших. И даже представить невозможно, чего бы они достигли к этому моменту, если бы не были вынуждены прозябать на планете, где все эти совершенные технологии ничего не стоили, по причине того, что их невозможно применить. А эти создания, с их недалекими изобретениями, живут себе и радуются, пользуясь всеми благами цивилизации, на которые у них хватило ума. Почему все устроено так несправедливо?! Почему те, кто имел все, лишились этого, только из-за того, что один негодяй совершил предательство?!
Кутаясь в накидку, не особенно спасающую от холодного осеннего ветра, О-Лен упорно двигался вперед, навстречу цели. Навстречу величию и господству над всеми прочими формами разума и жизни.
* * *
Ворота были открыты. Подъехав ко входу, О-Тан спешился и прошел внутрь старого неуютного здания. Он уже ненавидел пустыню настолько, насколько это вообще возможно. Он чувствовал что вот-вот задохнется, всю ту часть пути, которая проходила через пески. Ниурны, на которых они ехали, двигались неторопливо, переступая мозолистыми ногами, как казалось О-Тану, крайне медлительно. Несколько раз у него возникало огромное желание пристрелить безмозглых еле-еле ползущих тварей. Останавливало только то, что тогда пришлось бы идти пешком. А это было бы еще невыносимее.
О-Тан подошел к стоявшей у стены бочке, и убедившись, что там обычная вода, окунул в нее голову. Как можно жить в таком месте?! Эти создания, не только примитивные, но еще и сумасшедшие. Они вечно селятся, то в горах, то на каких-то болотах, то, вот в пустыне.
О-Тан прошел по коридору и толкнул широкую слегка приоткрытую дверь. Перед ним был достаточно просторный полутемный зал. По сравнению с тем, что было снаружи, здесь даже казалось прохладно. Пройдя к широкой скамье О-Тан сел и прикрыл глаза. Еще обратная дорога. Будь проклята пустыня. И будь проклят этот паршивый монастырь. Всех его обитателей О-Тан прикажет закопать живьем. Именно из-за этих ничтожеств пришлось тащиться в это ужасное место.
– Всех монахов приведите сюда! – приказал О-Тан сопровождавшим его легионерам. – Всех до одного. И обыскать каждый угол этого клоповника.
Спустя десять минут, О-Тану доложили, что в монастыре никого нет. Монахи ушли и забрали все, что можно было забрать, оставив лишь пустые стены. О-Тан почувствовал как в нем закипает гнев. Мерзкие, ничтожные создания! Они перехитрили фриманисийцев. Они посмели посмеяться над Высшими. С ненавистью оглядевшись вокруг, О-Тан с сожалением был вынужден признать, что полностью уничтожить монастырь, не оставив камня на камне, как ему бы того хотелось, не выйдет. Слишком прочные и толстые стены. Для того чтобы разрушить их потребовалось бы время, и инструменты, и гораздо большее количество людей, чем находилось сейчас в его распоряжении.
– Половину легионеров отправить в поселение, – рявкнул О-Тан. – Пусть привезут бочки с жиром, все сколько в этой деревне есть. И дрова, и все что может гореть.
– Слушаюсь, Приближенный О-Тан, – гаркнул старший из легионеров.
О-Тан ухмыльнулся. Он не может стереть этот гадюшник с лица земли, но он его сожжет. Разумеется, стены не сгорят. Но вернуться сюда мерзавцы-монахам не смогут.
О-Тан прошелся по зданию. Время до возвращения легионеров с горючими материалами нужно было чем-то занять. Обратно, после того, как монастырь будет сожжен, они поедут ночью, чтобы снова не жариться на невыносимом пекле.
Обстановка везде была невероятно убогая. В одном из помещений стоял длинный стол и несколько длинных скамеек.
У дальней стены находилась печь. Вероятно, здесь монахи готовили и принимали пищу. О-Тан брезгливо рассматривал грубую мебель и уродливую печь.
В дальнем конце здания располагалась большая комната с множеством полок. Посреди комнаты стоял стол и две скамьи. Тут хранили книги, догадался О-Тан. Жаль, что монахи забрали свои потрепанные старые книги. Они бы отлично горели.
О-Тан заглянул в пару помещений, в которых, судя по всему, жили монахи. Кровать с тощим тюфяком, скамья, небольшой сундук, стол. У двери емкость для умывания и кувшин. Убогая унылая обстановка. О-Тан поморщился. Его угнетало это место. Самой страшной пыткой для него было бы если бы его заставили жить подобным образом, да еще посреди проклятой пустыни. Возможно, это теперь будет его ночным кошмаром. О-Тан вернулся в зал, в котором он побывал с самого начала. Приказав подать еду, он растянулся на скамье. Один из легионеров пришел с докладом, что при обыске здания ничего не нашли. А, что, собственно можно было тут найти? Карту, с обозначением места, где поганец-монах со своим дружком собирались спрятать Ключи? О-Тан прикрыл глаза. Мерзкая планета, удерживающая как в западне представителей Великой фриманисийской расы. Мерзкие существа населяющие ее. О-Тан очень надеялся, что перед возвращением на Фриманион Величайший все же решит уничтожить это место, служившее ненавистной тюрьмой на протяжении шести веков фриманисийцам.
После того, как вернулись отправленные в селение легионеры, изготовили горючую смесь и обильно полили ею стены каждого из помещений. Отъезжая в глубоких сумерках от покинутого его обитателями монастыря, О-Тан, с нескрываемым удовольствием наблюдал, как вырываются языки пламени из его окон, озаряя яркими всполохами ночную темноту. С Имиритинским монастырем было покончено.
Глава 10
Расплываясь в счастливой улыбке, Клей водил пальцем по экрану мобильного телефона. Но как он ни старался, он никак не успевал выполнять задания и одновременно убегать от маленьких забавных, но кровожадных существ. Каждый раз его либо съедали, либо он попадал в ловушку и в результате погибал и проигрывал. Светка с хохотом следила, как ее странный товарищ начинает все сильнее горячиться и время от времени даже подпрыгивает от напряжения, когда опасная ситуация возникает неожиданно.
Проиграв бессчетное количество раз, Клей отдал телефон Светке. Он улыбнулся и покачал головой, давая понять, что как он ни старался, у него все равно не получилось.
– Светаа, – он посмотрел на девушку и, оттопырив большой палец вверх, радостно сказал. – Воо!!!
Светка снова засмеялась.
– Молодец, – сказала она. – Еще тут поживешь и вообще по русски говорить научишься.
Клей смотрел на нее продолжая улыбаться. В голубых глазах полыхало пламя. Светка положила свою руку на руку Клея и потянулась к нему закрыв глаза и слегка выпятив губы.
– На зара тэ… – прошептал он.
Подождав немного, Светка приоткрыла глаза. Клей сидел прямо перед ней, с напряженным и несчастным выражением на лице. В голубых глазах отражалась невероятная мука. Светка всхлипнула.
– Ты не можешь… – еле слышно прошептала она. – Я… я понимаю…
– Светаа…
Светка снова всхлипнула.
– Ты, когда вернешься, вспоминай меня там у себя, ладно?.. – сказала она, прекрасно зная, что он ее не понимает.
В его глазах теперь была нежность и одновременно с ней невыразимая грусть. Дотронувшись до нежной кожи щеки девушки он осторожно провел кончиками пальцев, едва касаясь ее.
– Ан шаме илар намер тинкате… – произнес он на своем, не знакомом ей языке. Но она поняла. Как всегда понимают друг друга влюбленные, на каком бы языке они ни разговаривали, и даже, когда признания делаются совсем без слов.
– Я тоже всегда тебя буду помнить… – прошептала она. В горле образовался горький комок, мешающий дышать.
Она поднялась, и из последних сил сдерживая глупые, готовые вот-вот выплеснуться наружу, непонятно откуда взявшиеся слезы, вышла из комнаты.
* * *
Вечером состоялся «совет». На повестке был вопрос – что все-таки делать дальше? Бывший воин уже тоже склонялся к мысли, что нужно возвращаться назад, к себе, причем, как можно скорее. Он чувствовал, что начинает «прирастать». Привязываться сильнее, чем ему самому того бы хотелось. И раз уж так вышло, то чем дольше они пробудут здесь, тем труднее будет потом оторвать от себя возникшие привязанности и отношения. У Неро не было по-настоящему близких ему, с тех пор, как много лет назад умерли его родители. После этого он поступил в охранный приграничный отряд. В числе прочих, оборонявший их земли от набегов многочисленных полудиких и невероятно злобных племен, живущих в Тумерских предгорьях и промышляющих грабежом на соседствующих с ними землях. Товарищей по службе, в какой-то степени, можно было отнести к близким людям. Они стояли во время кровопролитных схваток плечом к плечу и каждый, не задумываясь, готов был отдать жизнь за своих друзей. Но это было совсем другое. Находясь на службе каждый воин понимал, что в любой момент, он сам или кто-то из его товарищей может погибнуть. Там возникала крепкая мужская дружба, но именно такой близкой привязанности, которую невозможно разорвать без непереносимой боли и продолжительных страданий, не было. Постоянное незримое присутствие возможности потери устанавливало свои законы. Потерянных в бою друзей не оплакивали, за них мстили и потом вспоминали время от времени, поднимая стакан вина и отдавая дань уважения отваге. Сердца воинов обрастали коркой, сквозь которую не могли пробиться потери и боль вызванная утратой. Иначе было нельзя. Невозможно день за днем идти на встречу опасности, будучи сломленным и ослабевшим от душевного страдания.
А сейчас корка окружавшая его сердце долгие годы исчезла, и Неро ощущал, что размяк и дал слабину. И еще чуть-чуть и он точно не захочет никуда возвращаться. Он уже не хочет… Но должен. Он не может остаться, потому что он отвечает за мальчишку с его глупыми верованиями и убеждениями. И мальчишка нипочем не отступится от них. Не предпочтет жизнь, которой, возможно и желает, но которая невозможна для него. Потому что он связан своим пониманием долга. И Неро тоже связан данным им самим словом и нарушить его он не может…
Неро угрюмо смотрел перед собой. Почему жизнь такая поганая вещь. Почему она то и дело норовит подстроить какую-нибудь пакостную каверзу. Нужно обязательно влезть в душу, разбередить, ковырнуть поглубже и побольнее. Поманить, а потом взять и отобрать…
– Завтра мы уходим, – сказал Неро. Сердце сжалось и болезненно заныло. – Попробуем найти ублюдка, наверняка, он тоже где-то здесь, поблизости…
Клей покачал головой.
– Это невероятно огромный город. Ты даже не представляешь…
– И что ты предлагаешь? – хмуро буркнул Неро. Мало того, что им придется уйти. Так еще, судя по всему, непонятно, смогут ли они вообще выбраться отсюда.
Клей тряхнул темными кудрями.
– Мы будем, где только можно, оставлять знаки. Мы назначим фримансу место встречи. Думаю, он и сам нас разыскивает. Ему камни нужны не меньше чем нам. фримансы крайне заинтересованы в том чтобы завладеть оружием Четырех Воинов, это уже очевидно.
Облезлый кот, растянувшийся на покрывале рядом с собеседниками, презрительно посматривал на глупых непонятных созданий, собиравшихся покинуть отличное место, где всегда есть еда и есть крыша над головой. Причем, этим двоим даже не нужно выпрашивать еду дополнительно. Хозяйка сама то и дело подсовывает им угощения. Глупцы! Он-то, кот, прекрасно знает, что такое жизнь на улице и холодные осенние и зимние ночи под открытым небом. Презрительно зевнув, кот прикрыл глаза. Милостиво помуркивая от приятного почесывания большим, но не слишком умным человеком за его ухом.
– Ох уж эти воины… Лучше бы у них вообще не было никакого оружия. Они и так всемогущие, – проворчал Неро. – Ладно. Решено. Ничего другого все равно в таком странном месте, как видно, не придумаешь.
Он улегся на мягкое ложе и отвернулся к стене.
– Давай спать. Последняя ночь на такой шикарной постели… «В таком прекрасном доме, полном тепла и заботы…» – мысленно закончил он.
Расположившись на ковре возле ложа, Клей начал мысленно произносить слова молитвы. Сегодня он не чувствовал того всепоглощающего чувства восторга, переполнявшего его каждый раз, во время его обращений к Всесоздателю. Клей испытывал вину, за то, что поддался искушению и позволил мыслям не связанным со служением, на какое-то время, занять настолько важное место в его душе. Клей взывал к Всесоздателю с мольбой и раскаянием. Он просил указать ему путь и придать сил справиться с возложенной на него задачей. Он молился очень долго. До тех пор, пока все, что не давало ему покоя и мешало, не отступило, и он не почувствовал умиротворения и присутствия в себе внутренней силы, достаточной для того чтобы идти дальше, стойко преодолевая все препятствия. Испытывая легкость и невероятную благодарность и любовь к тому, кому он с великой радостью решил посвятить всю свою жизнь еще в самом раннем детстве, Клей лег прямо тут же на ковре, расстеленном на полу и уснул спокойным счастливым сном. Теперь он точно был готов идти по предначертанному ему пути. До конца.