Вуду по-берендейски

В кабинет грозного Правителя асилков, куда меня любезно проводил страж, я вошла без страха, решив говорить откровенно, но не раскрывать при этом собственных секретов.

По мере того как я пересказывала Октавиандру свободно гуляющие в землях асилков и обрастающие все более нелепыми и страшными подробностями слухи и сплетни про Ориану, Правитель сжимал кулаки до тех пор, пока не побелели ногти. А когда выяснилось, что его дочь в курсе этих небылиц и очень страдает, лицо мужчины исказила гримаса гнева – наверное, прикидывал, кого бы обвинить в случившемся, чтобы без промедления лишить головы (но не мог же он приказать отрубить ее самому себе?).

Надо отдать должное его твердому характеру: он ни разу не перебил меня, только в самый напряженный для себя момент поднялся и принялся расхаживать взад-вперед по просторному кабинету.

– Вашей дочери требуется не врач-терапевт и медикаментозное лечение, а помощь психологического характера. – Я сама удивлялась тому, что на равных, как взрослая, разговариваю с посторонним и занимающим высокое положение человеком и нисколько не теряюсь при этом – если сравнивать с ответом у доски на уроке физики, последнее гораздо сложнее. – Ей нужно просто почувствовать себя любимой дочерью и очаровательной девушкой, поверить в собственную привлекательность и самой полюбить себя. Я постараюсь убрать завесу, которой она отгородилась от реального мира, и убедить ее, что он вовсе не враждебен по отношению к ней. Но завершить начатое под силу только отцовской любви.

Я смотрела Правителю прямо в глаза, внутренне приготовившись к вспышке гнева, недоверию, отповеди (мол, яйца курицу не учат!), но Октавиандр молчал.

– Кто ты такая? – наконец спросил он, когда пауза слишком уж затянулась.

– Меня зовут Леля, – почему-то я решила назваться именем, данным при рождении. – Большего я пока открыть не могу. Лишь после того, как Вы решитесь принять нашу помощь, возможно, расскажу о себе больше. У вас есть время на раздумья – до утра.

Меня препроводили в отведенные покои. Немного поворочавшись на новом месте, я провалилась в сон, но пробудилась самостоятельно, когда за окном едва начало светать. День обещал быть трудным. Конечно, меня терзали сомнения, но я убеждала себя:

– Нельзя сомневаться, надо говорить «Я могу!» – так часто повторяла мама.

* * *

Завтракать нас пригласили в комнату Орианы. Девушка с нетерпением ждала встречи, не догадываясь, что я уже успела получить от ее отца «добро» на осуществление намеченного плана. Октавиандр с непроницаемым видом сообщил о своем согласии – причем, показалось, что это он делает мне большое одолжение: так уж и быть, я оказываю тебе честь, разрешая помочь моей дорогой дочурке выпутаться из затянувшейся депрессии (которая, собственно говоря, явилась следствием именно его недостаточного внимания к своей наследнице!).

После завтрака ребята испросили аудиенции у Правителя асилков, дабы из первых уст ознакомиться с историей его великого народа, которым восхищались едва ли не с пеленок (естественно, это был отвлекающий маневр, чтобы не позволить снедаемому тревогой и любопытством папаше заявиться к нам с Орианой раньше времени).

Для начала я прочитала подопечной небольшую лекцию на тему «Что необходимо знать и уметь всякой уважающей себя девушке» и поделилась с Орианой собственным мнением, как я сама обустроила бы свою девичью комнату. После распоряжений относительно мебели, ковров, картин и прочих деталей нового интерьера, в обязательном порядке включающего большое зеркало, мы перешли в ванную комнату размером с небольшую бальную залу. Здесь мне потребовались ножницы, расческа, щетка и, конечно же, платье, чтобы потом нарядить преображенную Ориану. Немного подумав, девушка решительно повлекла меня в бывшие апартаменты своей матери, обычно запертые, но при этом содержащиеся в идеальном порядке. Распахнув дверь гардеробной, она предложила на выбор любой из нарядов.

– Они все мне впору – у нас с мамой одинаковые фигуры… были бы. – На ее глаза навернулись слезы, но она решительно тряхнула головой, не давая им воли, и отступила в сторону – вот так и надо начинать новую жизнь, решительно отпустив боль туда, откуда нет возврата!

Порадовавшись явным переменам к лучшему, я выбрала для Орианы платье из небесно-голубого атласа, с отделкой из золотистого полупрозрачного шифона и прихватила ларец с драгоценностями, решив потом выбрать украшение, которое понравится нам обеим.

В девятом классе у меня появилась новая подруга – Марина, симпатичная и приятная в общении обладательница роскошных темных волос. Единственное, что портило ее внешность, – большое родимое пятно на лице, которое я вскоре перестала замечать из-за ее добросердечного характера. С согласия приятельницы я «измывалась» над ее волосами по собственному усмотрению: сооружала прически, делала стрижки и со временем неплохо поднаторела в парикмахерском деле. Впоследствии эти навыки нередко выручали меня, а в данном случае сыграли решающую роль.

Над волосами Орианы мне пришлось потрудиться. Три часа я крутилась вокруг подопечной. К счастью, вымытые, расчесанные и подстриженные (совсем чуть-чуть!) густые рыжие локоны оказались на удивление послушными, и я легко уложила их в красивую прическу: убрала и подняла кверху пряди с высокого лба, закрепила красивыми заколками, а сверху надела небольшую тиару, выпустив на висках кокетливые колечки.

Настала пора переходить к макияжу (так вот, оказывается, зачем я прихватила из дому казавшуюся совершенно бесполезной косметичку – интуиция дурного не посоветует, жаль, что мы так редко к ней прислушиваемся!). На веки легли золотистые тени, на щеки – немного перламутровых румян, а на яркие пухлые губы – бесцветный блеск. Густые черные ресницы не нуждались в услугах туши, я лишь подвела тонкие стрелки над ними.

Вспомнив гонки с препятствиями за драгоценностями английской королевы Анны, выпавшие на долю мушкетеров из романа Александра Дюма, в качестве украшения выбрала алмазные подвески и большие овальные серьги, украсила тонкие пальцы несколькими перстнями, а запястья – изящными браслетами. Когда соблазнительный образ был завершен, мы вернулись в полностью преобразившуюся комнату – уютную и потеплевшую от картин с морскими пейзажами и видами цветущих садов, мягких кресел, многочисленных пуфиков, подушек на кровати с атласным покрывалом, зеркала в человеческий рост у стены и нового пушистого ковра солнечной расцветки на полу.

Остановившись на пороге, Ориана затаила дыхание – очень уж боялась увидеть свое отражение: ну не верилось ей, что всего за несколько часов лохматое, нечесаное и неуверенное в себе существо, каким она помнила себя, может превратиться в приятное ликом и статью создание. Я взяла ее за руку, предложила закрыть глаза и подвела к зеркалу. Девушка глубоко вздохнула, набираясь смелости, разомкнула ресницы и громко вскрикнула.

Думаете, подопечная обрадовалась ослепительной рыжеволосой красавице с миндалевидными глазами цвета спелой вишни, которая смотрела на нее? Ничего подобного! Первое, что она сделала, – оглянулась, чтобы убедиться, не стоит ли за ее спиной другая девушка, похожая на ту, что отражается в зеркале. Потом подошла ближе и тщательно проверила, не нарисовано ли все, что она видит, на его поверхности. Лишь окончательно убедившись, что прекрасное виденье и в самом деле соответствует оригиналу, восторгам не было предела. Не обошлось и без маленького фонтанчика слез – на этот раз от счастья.

Я мысленно поздравила себя с успешной реализацией рискованного проекта, запланированного с самого начала знакомства с наследницей Правителя асилков под названием «Золушка наоборот» (ведь мне пришлось преобразить в принцессу… принцессу!). Примеряя на себя роль сказочной феи, я очень надеялась не столько на собственные навыки, сколько на благосклонность небес к предстоящему мероприятию, которую люди обычно называют удачей. Поддержавшие наши начинания Высшие Силы не подкачали, я – тоже, и новая Ориана, улыбаясь, уже полчаса крутилась перед зеркалом, придирчиво рассматривая свое отражение.

– Знаешь, я больше не ощущаю себя чудовищем, – серьезно заявила девушка.

– Ты никогда им и не была, – откликнулась я, – просто наслушалась глупых сплетен. Не обвиняй себя в уходе мамы в иной мир. Ей так хотелось иметь такую замечательную дочку, что она, несмотря на запреты докторов, твердо решила подарить тебе жизнь. Но это был ее сознательный выбор – всегда помни об этом. Лучше мысленно поблагодари мамочку и сделай все возможное, чтобы ее мечты осуществились – стань доброй, умной, сильной и счастливой!

– Дело не только в сплетнях, – прервала меня девушка. – Иногда мне снятся странные сны, которые сбываются. Однажды мне привиделось, что, я играю в саду, и из кустов вылезает забавный пес, набрасывается на меня и валит с ног. Я зажмуриваюсь от страха, а он вылизывает мой нос – совсем как твой Белолапый. Это было единственное утро за всю мою жизнь, когда я пробудилась с улыбкой на лице. И вот теперь, через много лет, сон сбылся. Признаюсь, мне будет трудно расстаться с этим псом, ведь я мечтала о нем с самого детства.

– Теперь ты всегда будешь веселой, – успокоила я юную красавицу, подумав, что нашего полку ясновидящих прибыло. А что с этим делать – решу позже: возможно, расскажу Агате, чтобы она предприняла нужные шаги (всегда легче переложить решение проблемы на чужие плечи, не правда ли?).

– Но это еще не все, – нахмурилась девушка. – Однажды мне приснилось, что я, та, прежняя Ориана, а не такая красивая, как сейчас… – Она улыбнулась своему новому отражению в зеркале и продолжила: – …оказалась на городской площади. Меня плотным кольцом окружили незнакомые люди. Мужчины, женщины и дети показывали на меня пальцами, кричали обидные слова и насмехались. Сначала я куталась в длинные волосы, стараясь спрятаться, а потом отодвинула их с лица и из моих глаз метнулись молнии – совсем небольшие, но этого оказалось достаточно, чтобы одежда на обидчиках загорелась. Они разбежались, крича, будто и в самом деле увидели перед собой чудовище. Я проснулась, дрожа от страха, глазам было горячо, ладони пылали – это было так страшно…

Вспомнилось, как сама совсем недавно подпалила хвост нашему пушистому мистеру Всезнайке – похоже, разбираться с данными явлениями придется не одной Ориане.

– Но почему ты не поделилась своими страхами и сомнениями с единственным родным человеком – отцом?

– Испугалась, что он тоже сочтет меня чудовищем, оттолкнет и запрет в дальней комнате, подальше от глаз – своих и посторонних, – с грустью призналась Ориана. – Я бы этого не пережила, потому что и без того вижу его лишь изредка.

– Ты не такая, как большинство людей, но в этом нет ничего страшного. – Я обняла дрожащую девушку и погладила по волосам. Тебе предстоит сделать еще немало открытий – по большей части любопытных, хотя иногда – пугающих. – Было странно и немного смешно повторять Ориане почти слово в слово то же наставление, которое когда-то прочитал мне мой собственный брат, но я продолжила со всей возможной серьезностью. – Старайся постоянно контролировать собственные эмоции и не давать им воли, пока это не войдет в привычку, а в любом событии ищи положительный момент. А в том, что тебе непонятно, мы обязательно разберемся вместе, договорились? – новая подруга согласно кивнула.

Осталось решить: приглашать Октавиандру в покои дочери, чтобы он мог оценить плоды наших совместных усилий, или Ориана отправиться к нему?

– Лучше ко мне, – решилась девушка и прикоснулась пальцем к зеркальной поверхности, все еще не до конца веря, что видит там свое собственное отражение. – Вдруг папа упадет в обморок – одна я с ним не справлюсь.

Упадет такой, как же, подумала я, а вслух сказала:

– Каждое утро, подходя к зеркалу, говори своему отражению: «С добрым утром, любимая!». Напоминай себе как можно чаще (не менее десяти раз в день), что ты достойна самого лучшего, что ты необыкновенная – умная, красивая, талантливая, уверенная в себе, успешная. Не скупись на добрые слова и похвалы себе и окружающим – так ты обязательно притянешь к себе любовь и уважение других. Никому не давай себя в обиду – помни, что добро должно быть с кулаками. А если понадобится женский совет, подумай о том, что тебе очень надо со мной поговорить, представь себе мой образ, и я тебя услышу. Только пусть это останется нашим маленьким секретом – лучше всего связаться со мной, когда будешь одна, чтобы никто не мешал. А теперь зови отца – пусть принимает нашу работу.

На радостях Ориана так расстаралась, что звон колокольчика больше походил на тревожный набат – немудрено, что на шум поспешили не только Правитель, стража, прислуга, Иван, Рослав, наши мохнатые друзья, но и пожарные.

Вопреки моим ожиданиям Октавиандр на радостях не заключил дочь в объятия, а и впрямь едва не потерял сознание: покачнулся, побледнел и прислонился к стене. Перепуганные слуги подхватили своего Правителя под руки, усадили в кресло и поднесли воды. Опустошив половину кувшина, Октавиандр, наконец, обрел дар речи:

– Мне на мгновение почудилось, будто воскресла моя жена, – прошептал он, но быстро взял себя в руки и улыбнулся дочери. – Завтра день твоего совершеннолетия, тебе исполнится шестнадцать лет, дочка. На днях мы обязательно устроим праздник и позовем гостей – пора мне представить миру свою наследницу. – Он встал и порывисто обнял юную красавицу.

Направляясь к выходу, Октавиандр обернулся ко мне:

– Ты хотела о чем-то поговорить…

Разве могла я не воспользоваться таким удобным случаем – надо же кому-то решать наши семейные проблемы.

Октавиандр устроился за большим столом в своем рабочем кабинете, предложив мне занять кресло напротив.

– Какую услугу ты хотела бы получить от меня взамен, княжна? – прямо спросил он.

Я вздрогнула, но взгляда не отвела. Какой смысл ломать голову над тем, откуда ему известно, кто я такая! Октавиандр не глуп, недаром же много лет успешно управляет богоподобным народом.

– С моими родителями случилась беда, и вернуть их к жизни может только противоядие, в состав которого входит слюна дракона. Ходят слухи, будто асилки были дружны с этим гордым народом, вот я и надеялась, что Вы сможете помочь.

Правитель ответил уклончиво:

– И да, и нет. Не считай меня неблагодарным, девочка. Ты сотворила чудо, вернув мою дочь к жизни в невероятно короткий срок, но все, что я могу сделать для тебя – поделиться полезной информацией.

– Приказав высунувшемуся разочарованию убраться подальше, я приготовилась слушать.

– Драконы давно исчезли из нашего мира. – Я не смогла сдержать вздох разочарования, поскольку очень надеялась отыскать здесь хотя бы одного, пусть даже самого худосочного, крылатого ящера. – Мы действительно считали их своими друзьями и всеми возможными способами пытались помешать варварскому истреблению. Когда с лица земли исчезла последняя самка равнинного дракона, это стало для нас по-настоящему горькой утратой.

Октавиандр внимательно наблюдал, как на мои глаза наворачиваются слезы. Я крепко сжала кулаки и глубоко вздохнула – этот нехитрый прием с легкой руки сестры-близнеца помогал держать себя в руках, однако последовавшее за этим сообщение заставило меня занервничать еще больше.

– Незадолго до вашего приезда в моем дворце появилась красивая темноволосая женщина, также интересовавшаяся драконами, и предложила баснословную сумму за самку и самца, которых, по ее словам, собиралась поместить в обширный экзотический зоосад своего батюшки.

– Как ее звали? – Я догадывалась, кто мог нанести визит Повелителю асилков, но хотела удостовериться наверняка.

– Она представилась Моранеллой – иностранкой, случайно узнавшей о нашей дружбе с легендарным крылатым народом. Я ответил ей, что драконы, к сожалению, давно вымерли и объяснил, что даже если бы в наших землях до сих пор и жил крылатый народ, то… дружба не продается – ни оптом, ни в розницу. Гостья не поверила и предложила назвать свою цену: мол, готова обсудить любые предложения.

– Что ж… – Я едва сдерживала слезы: понятно, что и мне тоже надеяться не на что, и поднялась с места, чтобы попрощаться.

– Не торопись!

Октавиандр жестом остановил меня, и я села, повинуясь приказу. Он помедлил, взвешивая степень своего доверия к практически незнакомой девушке, но все-таки решился на откровенность:

– Перед своей гибелью последняя самка успела отложить яйца. Мы сумели сохранить кладку, поместив ее в Хрустальную Пещеру в горах гмуров.

Известие было столь же удивительным, сколь невероятным – все пути вели Хрустальную Пещеру! Я воспрянула духом, губы непроизвольно растянулись в улыбке, а собеседник, видя, что я едва сдерживаю нетерпение, поднял руку, прося еще минуту моего внимания.

– Я бы очень хотел, чтобы на празднике совершеннолетия Орианы присутствовала вся семья Берендеев или хотя бы одна из наследниц престола, но понимаю, что обстоятельства вынуждают тебя торопиться, и не смею задерживать. Запомни, девочка: отныне двери моего дворца всегда открыты для тебя, твоих родных и друзей, – сдержанный (а, по мнению многих – жестокий!) Октавиандр к моему немалому изумлению крепко обнял меня. – Я приказал оседлать для вас самых быстрых скакунов и собрать в дорогу все необходимое. Желаю удачи!

Склонив голову в знак признательности, я пулей вылетела из кабинета и понеслась в комнату наследницы Правителя асилков, где та благосклонно внимала речам моих мужественных спутников. Особенно изощрялся братец Иванушка, не сводивший с красавицы восхищенных глаз (и почему меня это не удивило?).

Ориана, принимала комплименты внешне спокойно, будто до этого момента слышала их по сотне раз на дню. Я понимающе вздохнула: к хорошему, как правило, привыкаешь быстро…

– Подъем, честная компания, – пытаясь отдышаться, скомандовала я с порога. – Нам пора!

И тут вчерашняя Плаксиана всерьез надула губки: факт, что только-только появившиеся в ее жизни друзья (и поклонники!) намерены покинуть девушку, безмерно ее огорчил.

– Тсс-с! – шикнула я на нее. Как сказал кто-то из мудрецов, под солнцем найдется очень мало созданий, чьи желания имеют большое значение и принимаются в расчет. Кроме них самих, естественно. – Вспомни все, что я тебе говорила и прибавь к вышеперечисленным качествам терпение и выдержку. Ты у нас нынче кто: «плакса, вакса, гуталин, на носу горячий блин?», – мне очень кстати вспомнилась смешная детская дразнилка, – или взрослая и уверенная в себе красавица-девица?

– Несомненно, я – красавица, – заявила Ориана, мельком взглянув на свое отражение в зеркале, и поправила рыжее колечко на виске. – А кто он такой, Вакса-Гуталин?

– Потом объясню! – отмахнулась я. – Сейчас мы должны срочно уехать. Оставляю с тобой верного Белолапого и эту чудесную сумочку со всем ее содержимым, которая в моем мире называется косметичкой. Пользоваться им, возможно, и не понадобится, потому что природа сама расцветила твою внешность самыми яркими и чудесными красками. Следуя моим нехитрым советам, ты очень скоро обретешь уверенность в себе и больше никому не дашь себя в обиду. Но не беда, если не сумеешь постоять за себя с первого раза – твой великолепный пес отгрызет за тебя нос любому недругу!

– Гау! – басовито подтвердил Королевский Страж и, проникшись важностью возложенной на него миссии, уселся у ног новой хозяйки.

Я обняла подопечную, мужчины сердечно попрощались с ней, а кот, попросившийся к Ориане на руки, мурлыкнул ей на ушко что-то чрезвычайно приятное, так что слезы на ее густых длинных ресницах мгновенно высохли.

Иван припал к изящной ручке и долго не отводил пылкого взора от карих глаз красавицы. Та с непривычки зарделась. Пришлось оттаскивать брата за рукав. Беда мне с этим сердцеедом: когда-нибудь он нарвется на ревнивицу, которой будет глубоко плевать на все его отговорки про неподходящий момент для того, чтобы обременять себя брачными узами.

Через десять минут мы во весь опор неслись к городским воротам, которые при нашем приближении без промедления открылись. Нас ждала Хрустальная Пещера гмуров, где самым крепким из снов спали мои родители и были спрятаны от враждебных глаз драгоценные драконьи яйца, из которых еще надо было как-то помочь вылупиться крылатым существам с чудодейственной слюной – причем, в кратчайший срок. Ах, если бы можно было решить все проблемы разом.

ЛЫСАЯ ГОРА

Едва Джималаай остался позади, погода резко испортилась – набежали тучи, подул сильный ветер, и начал накрапывать дождик.

– Далеко еще?

– Примерно треть от того пути, что мы проделали до территории волотов, – прикинул Рослав.

– И каковы наши дальнейшие действия, командир? – Я уже успела изложить друзьям все, что узнала от Октавиандра, и подумала, что них имеются какие-то соображения.

– Это ты у меня спрашиваешь? – удивился Иван. – А мне показалось, что с некоторых пор мы поменялись ролями: ты – командуешь, мы – подчиняемся.

– Простите, ребята! – Я покаянно опустила голову.

– Тебе не за что извиняться, – вмешался Рослав. – В каждом конкретном случае мы слушаем того, кто лучше владеет ситуацией. Что касается дальнейших действий, предлагаю поторопиться к гмурам, а там…

– По обстоятельствам, – закончил за него Иван. – И вообще, давайте сменим тему разговора – может, и решение придет само собой.

Что-то похожее говорила Лада в самом начале моего с ней знакомства. Так часто бывает: бьешься над сложной задачей (не обязательно математической), часами ломаешь голову, нервничаешь, а потом устраиваешь передышку и переключаешься на что-то другое. Глядишь, через какое-то время проблемы – как ни бывало. И я рассказала друзьям о необычных способностях и страхах Орианы, проявившихся в ее снах.

– Похоже, нашего полку прибыло, – Иван в точности повторил мои слова, а я в очередной раз порадовалась созвучности наших мыслей. – Когда все закончится, посоветуемся с моей матушкой – это дело как раз по ее части.

Наша одежда вымокла до нитки и прилипла к телу, но моросящий на протяжении нескольких часов дождик не собирался останавливаться на достигнутом. Возвышавшиеся вокруг скалы – большие и маленькие, низкие и высокие, поросшие кустарниками, покрытые мхом или совершенно голые – не поднимали настроения, а лишь усугубляли тревогу: подобный пейзаж навевал на меня воспоминания о неприятных происшествиях последнего времени.

– Не трусь, Аленка, прорвемся, – уловив мое замешательство, подбодрил Иван. – Осталось подождать совсем немного.

– Чего еще ждать? – возмутилась я. – У нас и так времени в обрез.

– По просьбе Йогини-Матушки гмуры обещали встретить нас у входа в свои земли и проводить к Лысой Горе, – пояснил Рослав.

Я ужаснулась: мы что, приглашены на шабаш?

– Как это я сразу не догадалась: мне же там самое место, – я попыталась пошутить через силу. – Где помело?

– У-у-у, как все запущено.

Я расстроилась: уж если этот юноша, самый серьезный и рассудительный в нашей команде, начал иронизировать, плохи мои дела. Но друзья сделали вид, что ничего не заметили.

– Приготовься слушать очень внимательно, сейчас тебе прочтут популярную лекцию о ведьмах и Лысой Горе, – с улыбкой посоветовал Иван, по-видимому, неоднократно ее слышавший. – Надо же провести время с пользой в ожидании ворчунов-гномов.

– Здесь еще и гномы живут? Вроде бы до сих пор речь шла о гмурах? – Я поежилась от холода – отжать бы мокрую одежду, давно переставшую согревать тело, да в присутствии парней неловко.

– Что есть одно и то же – гмуры (по-нашему, гномы) сопроводят нас в Хрустальную Пещеру, расположенную в недрах Лысой Горы, – пояснил брат. – А поскольку это самый неторопливый и обстоятельный народ во всем Берендеевом княжестве, у нас есть время поговорить о чем-нибудь полезном для тебя.

– У тебя есть дети? – совершенно серьезно спросил Рослав.

– Нннету… пока. – Вопрос поставил в тупик. – Но когда-нибудь, надеюсь, будут. А что?

– Тогда тебя никак нельзя называть ведьмой.

– И на том спасибо, – на всякий случай поблагодарила я, все еще ничего не понимая.

Затем последовала столь странная информация, что я затаила дыхание, боясь упустить хоть одну деталь.

Кое-что о традициях берендеев мне уже было известно: неделя здесь, к примеру, состоит из девяти дней: понедельника, вторника, третейника, четверга, пятницы, шестицы, седьмицы, осьмицы и недели. Каждый из девяти месяцев лета (года), состоящего из трех сезонов (осень, зима, весна), начинается в строго определенные дни недели. Например, если первый месяц – во вторник, то и все остальные, нечетные, – тоже начинались во вторник, а четные – в седьмицу. Вот почему в отличие от нашего календаря, состоящего из двенадцати листов по количеству месяцев, в календаре берендеев всего две таблички: для четных (сорок дней) и нечетных (сорок один день) месяцев. Но теперь Рослав сообщил то, что меня немного успокоило.

– Мать вынашивает дитя семь месяцев, а потом сорок сороков (сорок месяцев – четыре лета и четыре месяца) вскармливает его грудным молоком. После этого у женщины наступает период жизненного совершенствования, и, набравшись со временем опыта, она становится Ведающей Матерью – ВедьМой!

– Видишь ли, Аленушка, все дошедшие до нас сведения о наших с тобой предках кем-то и с какой-то определенной целью перевернуты с ног на голову. Дракон – лютое чудовище, непременно о трех, шести или даже двенадцати головах, Леший – злобный дух леса, который только и способен, что вредить людям и морочить их, – брат был необычайно серьезен.

– А ведьма – злая колдунья, летающая на помеле и периодически тусующаяся с коллегами на специальных «партийных» слетах-шабашах в строго определенном месте – на Лысой Горе, – добавила я.

– Мало того! – Иван вдруг распалился, – Единственным положительным качеством ведьм считаются только их способности лечить болезни и угадывать будущее! Ведьмам стали приписывать не только полеты на метле на Лысую Гору, но и кражу Месяца и превращение в разных животных. Ходят байки, что по ночам ведьма распускает волосы по плечам, надевает белую рубашку, садится верхом на помело и, предварительно намазавшись сваренным зельем, делающим ее невидимой, вместе с дымом очага уносится через трубу на вольный свет.

– А почему именно на метле? – В ожидании ответа я от волнения прикусила губу. – А сковородка или котелок, к примеру, не сгодятся?

– Метла считается оберегом, которым выметают из дома не только мусор, но и нечисть – сглазы и злых духов.

– Лысая Гора, как ты уже знаешь, находится в горном кряже, принадлежащем гмурам, – продолжил Иван. – Лысой ее прозвали из-за ее открытости всем ветрам – растения не могут там укорениться. В недрах горы скрыта Хрустальная Пещера, где время течет настолько медленно, что жизнь в ней почти замирает, – это большая тайна, в которую посвящены очень немногие. «Утка» о ежегодных шабашах нечистой силы на Лысой Горе с леденящими кровь подробностями была запущена в стародавние времена самими гмурами. Но эта занятная история настолько понравилась людям, что быстро распространилась всюду, где только можно, и обросла мистическими подробностями.

И тут я разревелась. Парни, удивленные и одновременно раздосадованные, тщетно силились понять, что именно расстроило меня до слез, а потому вопросы Ивана «Ну, что еще?» и Рослава «Но почему?» прозвучали одновременно.

– Я тоже умею летать, – всхлипывала я. – Значит, я и есть самая настоящая… колдунья.

– Хмм! – Иван помолчал, собираясь с мыслями. – Ты и впрямь левитировала один раз – отлично помню ту историю с химерами, она же произошла у меня на глазах. Но, во-первых, полет случился в результате определенного стечения обстоятельств, а во-вторых, это абсолютно нормально для таких людей, как ты. – И тут до него дошло: – Выходит, что-то подобное случилось еще раз? А почему я-то ничего не заметил, ведь ты же постоянно маячишь у меня перед глазами?

– Да потому что ты в это время спа-а-ал! – прохныкала я и, запинаясь, рассказала про свой сон-явь во время ночевки возле русалочьего озера – с полетом на походном котелке, заменившем мне традиционный сказочную ступу, с половником в качестве помела; пробуждение с ежиком под боком и обидное ворчание брата за плохо отмытую посуду…

Иван с Рославом хохотали так, что лошади едва не сбросили их на землю.

– Надо было раньше поведать обо всем мудрому старшему брату, а не терзаться напрасными сомнениями! – отсмеявшись, заявил Иван и с ходу рассказал анекдот:

– Разговаривают два приятеля:

– А почему ведьмы в XXI веке продолжают летать на метле?

– Да потому что пылесос для них слишком тяжелый!

Отсмеявшись вместе со мной, он, войдя в роль оракула, довольно точно скопировал нашего знакомого ворона и таинственным голосом произнес:

– Дай только срок, ты еще и не такое сможешь! – И вновь стал серьезным. – Наши с тобой предки (как, впрочем, и жители Берендеева княжества) имели дело с иными мерами, нежели представители современного мира, где мы с тобой росли. Как ты уже знаешь, год (лето) состоит здесь из девяти месяцев. В месяце – 41 или 40 дней. В дне – 16 часов, в часе – 144 части, а часть – это 1296 долей. Доля состоит их 72 мгновений, каждое мгновение – из 760 мигов, в миге – 16 сигов, а сиг составляет 14000 сантигов.

Голова пошла кругом, но кое-что я все-таки уяснила.

– Так наше «сигануть» – производное от «сиг»?

– Понятливая! – похвалил братец. – Сигануть – означает переместиться настолько быстро, что невозможно уследить взглядом. К чему бы людям оперировать такими маленькими мерами, если они не пользуются ими постоянно?

– Неужели – телепортация?

Я почувствовала себя такой счастливой, будто только что открыла в себе еще и эту способность, и не сразу обратила внимание, что Рослав не принимает участия в разговоре – он и над анекдотом не смеялся, а лишь дипломатично приподнял уголки губ.

– Неужели не смешно? – удивилась я, но тот лишь неопределенно пожал плечами.

– Просто он не знает, что такое пылесос, – догадался Иван. – Извини, друг, мы не хотели тебя обидеть – просто не учли, что данная шутка понятна только нам двоим, и это было бестактно.

– Все в порядке, – улыбнулся лучший ученик Йогини-Матушки. – Только объясните, пожалуйста, что это за зверь такой, сколько он весит и почему так странно называется?

Мы наперебой принялись объяснять, как устроена машина, предназначенная для сбора пыли и грязи с ковровых покрытий в городских квартирах, не замечая, что эхо, отразившись от вертикальной поверхности, откликнулось вдалеке и пошло скакать дальше от скалы к скале.

– Тише вы, болтуны, – осадил увлекшихся спутников Соломон. – Гмуры ведь, чего доброго, решат, что на них напали. Попадете тогда вместо Хрустальной Пещеры в каменный мешок.