– Ну же! Ну! – шептали ее губы.
И канаты не подвели. Вспыхнув совсем уж невыносимо, они снова закружились в танце, но диссонанса теперь в нем не было. Только вот сияли они слишком ярко. Альда ойкнула и включилась в окружающий мир. Снова ойкнула. Поморгала. Ей показалось, что она, не выходя из транса, снова попала в видение прошлого. Потому что лежащая перед ней Лиллея был резной и легкой. От раковины исходило розоватое свечение. А ее неслышная песня обещала впереди вечное лето. Вся юность мира и начало новых путей было сосредоточено в ней. Это казалось почти мучительным. По лицу девушки заструились слезы. Она не знала, о чем плакала.
Внезапно ее локтя коснулась чья-то рука. Вергий.
– Так хорошо и печально, – пожаловалась она, всхлипывая.
– Любое начало несет в себе яд увядания, – сказал он. – И наоборот: в смерти всегда есть начало.
Добавил грустно:
– Это правильно. Жаль, что в свое время мы не смогли воспринять подобную мудрость.
– Почему… – начала Альда и осеклась: она знала. Знание ее не было знанием Альды Алиери. И сама девушка Альдой тоже больше не была. Около Лиллеи стоял Страж, магически измененный человек, способный направлять энергию розовой раковины. Давным-давно таких людей называли Привратниками. Привратники должны были стать родоначальниками следующего поколения магов, способных встать рядом с богами. Десять тысяч лет для этого были выбраны три рода. Из которых остался только один – род Алиери. Но все это было уже неважно. Привратник стоял рядом с Лиллеей, готовясь исполнить предназначенное. Свой голос Альда услышала как будто со стороны:
– Хочешь все исправить? Ты в начале пути, все возможно начать вновь!
Вергий молчал, ошеломленный. Наконец, он заговорил. Но это были совсем не те слова, которые ожидала Альда.
– Как ты помнишь?.. Ты не должна…
Девушка досадливо махнула головой:
– Лиллея все помнит. Так ты хочешь все исправить? Сейчас возможно все. Но только сейчас. Не упусти свой шанс.
Вергий смог только кивнуть. Нижняя челюсть его мелко дрожала.
Альда улыбнулась. Превратник умел видеть самое сокровенное.
– На горе звенящих сосен… – она раскинула руки, – где ветер поет свою песню, Привратник руки воздел…
Вдруг Альда руки опустила. Чего-то не хватало.
– Ну как же! – хлопнула она себя по лбу, и Лиллея оказалась на высоком холме, очень похожем на тот, который облюбовали Свидетели Привратника для своих собраний. Вообще-то, холм был тот самый, даже Свидетели оказались на месте. Сейчас они пялились на столь ожидаемого (и наконец явившегося!) Привратника, а в глазах у них плескалась растерянность и что-то подозрительно похожее на разочарование.
– Ну извините, – пробормотала Альда. Потом улыбнулась: в памяти всплыл голос Винглиора – «это для последователей». Но своих последователей Альда пышным обликом радовать не собиралась.
Она снова раскинула руки.
– На горе звенящих сосен…
Первородная энергия забурлила, наполняя каждую ее клеточку, вздымаясь волной вокруг.
– Где ветер поет свою песню…
Ветер подпевал ее словам, удивительным образом помогая формирующейся силе.
Альда воздела руки.
– Привратник руки воздел…
Волна закрутилась гигантской воронкой, грозя уничтожить все вокруг.
– Время вернулось вспять!
Воронка силы крутилась все быстрее и быстрее и вдруг ушла с тихим колокольчиковым звоном. Солнце все также заливало лес послеполуденными лучами. Еще была Лиллея и песня ветра в сосновых ветках. И…все. Минута, две, три… Девушка в смятении подумала, что вот сейчас такое пышное начинание закончится конфузом, но тут реальность дрогнула и начала меняться. Понемногу, потихоньку, сквозь уже привычный Лес проявлялась белая площадь из видений, сначала призрачная, но чем дальше, тем больше плотная, настоящая. Лес же наоборот, таял, теряя материальность. Изменения катились дальше, являя, то ажурную башню, то целый городской массив непривычного вида домов, каскадом поднимающиеся вверх. Сминаясь в другие формы и возвращаясь вновь. Единственными, кто в этой круговерти изменений оставались непоколебимыми, были Ифе. Это были все те же деревья с серебряной корой. Плотные, огромные. Живые среди призрачных полотен Изменения. Когда чужая реальность вот-вот готова была ворваться в этот мир, последний, завершающий мазок, которой, как печать короля, сделает ее навсегда легитимной, волшбу разорвал отчаянный вопль:
– Нет!!!
Это вопил Вергий.
И чужая реальность дрогнула и отступила, растекаясь обманчивым осенним туманом. Снова вокруг были только Леса Ифе, как будто и не творилась минуту назад волшба, могущая повергнуть само Время. Деяние, которое не удалось еще ни одному богов. Несмотря на врожденную склочность, старика в серых, рассыпающихся пеплом одеждах, вечно крутящего в руках знак вечности, они старались обходить седьмой дорогой. Альде потом это расскажет Винглиор, но сейчас ее интересовало совсем другое.
– Почему? – поинтересовалась она у Вергия.
Тот уже сидел на траве, обнимая голову руками.
– В одну и ту же воду нельзя войти дважды, – не меняя позы, глухо сказал он. – Очень старая истина, но я не думал, что она работает, когда звучит Песня Начала Бытия.
– Души человеческие нельзя вернуть в начало пути, – грустно отозвалась Альда. – Странно, что ты этого не знал.
Вергий улыбнулся.
– Мудрецы моего мира могли бы с тобой поспорить. Колесо Сансары крутится без устали…
– Но не для них. Они ушли далеко от рода человеческого, но стать богами у них не получилось.
Альда кивнула в сторону могучих Ифе.
– Они слишком далеко ушли по Дороге.
– И надорвались, – продолжил Вергий. Его плечи опускались все ниже, как будто он хотел свернуться комочком плоти на земле. – Мы мнили себя могучими, мяли, словно глину, окружающий мир. О нас даже памяти не осталось. Вон, только Ифе…
– Вы устали, – мягко сказала Альда. – И как же нет памяти? Целый народ создали! Кому еще такое под силу? Если только богам. Эльфы должны быть вам благодарны. Просто нужно немного отдохнуть. А ты, последний из Ушедших, не хочешь к ним присоедниться?
Вергий внезапно рассмеялся, и невеселым был его смех. Альда молча ждала, пока он объяснит причины своего веселья.
– Знаешь, Страж, это забавно, – отсмеявшись, сказал Вергий. – Я когда-то так радовался, что свободен не уходить вместе со всеми… Хотя старый хрыч Маргин меня предупреждал… Но я-то считал себя умнее всех. Мол, проявления жизни бесконечны, от них нельзя устать. Высокомерно радовался, что в отличие от всех них не сбежал, остался живым. А сейчас я чувствую себя мертвым. Нет, не так – я настолько устал, что почти мертв. Жизнь во всех проявлениях больше не привлекает меня. Я жажду оказаться рядом с ними! Закрыть глаза, отдохнуть… Ужасно смешно!
Альда совершенно не видела, что здесь может быть смешного, но решила не спорить. Вместо этого сказала:
– Лиллея все еще поет. Решай скорее.
Вергий просто кивнул. Встал и шагнул вперед.
Не было никакой волшбы. Просто силуэт Вергия заколебался, начал истаивать, а потом в небо вытянулся серебряный ствол Ифе.
Альда вздохнула – к Вергию она успела привыкнуть.
– Подожди-ка… – и девушка раскрыла ладонь, выпуская в небо стаю черных сов.
Пробормотала удовлетворенно:
– Вот теперь они везде успеют.
И тут обратила внимание, что на все творящееся с разинутыми ртами и стеклянными глазами смотрят Свидетели Привратника.
– Ах да…– пробормотала Альда. Снова вскинула руки и торжественно произнесла: – Эльфы вернутся к началу начал.
Ничего не изменилось. Все те же отвисшие челюсти и стеклянные глаза. Волны силы она тоже не ощутила.
– И? – нахмурилась девушка.
– Все нормально, – успокоил ее незнакомый голос. – Предсказание исполнилось – эльфы вернулись в начало начал.
– Это каким же образом? – настороженно поинтересовалась Альда. Высокий мужчина средних лет с узкми губами и ястребиным взором был ей незнаком. Хотя… Девушка присмотрелась. Все-таки, кажется, она его где-то видела…
Мужчина улыбнулся и представился:
– Орисса Чъода Ар’Андин Алиери.
– Э-э, – только и сказала Альда. Она вдруг поняла, что давно не слышит бесплотного голоса в голове. И осознала, насколько это непривычно.
– Песня Лиллеи – начало начал. Это начало и для меня, – напомнил Орисса Чъода и рассмеялся: – Как прекрасно быть живым!
– Где-то я уже это слышала, – пробурчала Альда. – Закончилось все не очень хорошо, хотя Вергий, – она кивнула в сторону нового дерева Ифе, – считает иначе.
– Я не настолько стар, – успокоил ее дед. – По сравнению с Древними, конечно. Но о домике в глуши определенно подумываю.
Альда покосилась на старого интригана недоверчиво, но Орисса Чъода был абсолютно серьезен.
– Так насчет эльфов… Они все-таки вернулись в начало начал.
– Это каким же образом? – повторила Альда.
– Узнали свои истоки, – пожал плечами дед.
– Я думала, они обретут свободу воли… – разочаровано пробормотала девушка.
– Зачем? Почему ты думаешь, что это хорошо?
– Но все-таки, – Альда была в некотором замешательстве.
– Знать кто ты и откуда очень важно. А свободу воли они обретут в следующий раз, еще через несколько тысячелетий. Время – вещь относительная, особенно для эльфов.
Альда посмотрела на группку неподвижных Свидетелей. Пробормотала:
– Есть у меня подозрение, что самую ценную для себя информацию они пропустили мимо ушей.
– Их проблемы, – сказал Орисса Чъода.
– Решать которые придется мне, – вмешался еще один голос.
Из-за деревьев выехал всадник на огромном черном жеребце, чья грива мела траву. К седлу были приторочены меч и лютня. Сам всадник был подстать своему жеребцу – такой же массивный и красивый, только волосы лежали более аккуратно. От его лика веяло древней печалью.
– Винглиор! – с досадой произнесла Альда и сама поразилась своей досаде. А потом пришло понимание: Винглиор ей не нравится! Наверное потому, что он полная противоположность Маруша. Но тут Винглиор улыбнулся, и сквозь чеканные черты проступил человек, который так смело кинулся на ее защиту в том кабаке. Она улыбнулась в ответ. Но для порядку проворчала:
– Прям не сакральное место, а проходной двор какой-то.
– Я все слышу, – тоже улыбнулся Винглиор, нет, Маруш.
– Рада тебя видеть, – искренне сказала девушка. – Ты чего здесь?
– Как чего? Тут у моих подопечных, можно сказать, начало начал случается, и без меня? Надо проконтролировать.
– Все хорошо, – успокоил его Орисса Чъода. Вот уж кто не страдал лишним чинопочитанием. – Они, кажется, даже и не поняли.
В голосе старого мага проскользнула еле заметная нотка презрения.
Но Маруш услышал.
– Они еще маленькие, – мягко сказал он. – Они повзрослеют, но для этого нужно время. И для свободы воли тоже нужно повзрослеть. Я помогу им.
И Винглиор направился к коленопреклоненным эльфам. На полпути обернулся:
– Они ничего не слышали, а ты ничего не произносила.
– Предсказание всегда исполняется в срок, – нахмурилась Альда. – Или я что-то не понимаю?
Винглиор на вопрос не ответил, повторил:
– Они еще маленькие. Слишком рано.
Альда поморгала: фигура в длинном струящемся плаще неуловимо напоминала ей наседку.
– Ты уверен, что прав?
– Нет, – мотнул пышными кудрями Виглиор и исчез вместе со своими подопечными.
– Да-а, – протянул Орисса Чъода. – Любит Винглиор свой народ. Любит.
Альда его не слышала.
– Все-таки не понимаю, – сказала она, – какой от правды может быть вред? В данном случае? Что плохого в том, что эльфов создали люди?
– Осознание этого.
– Ну и что? – Альда все еще не понимала. – Они давно стали самостоятельным народом.
– Стали ли? Досада, разочарование, обида вполне могут вызвать старые тени. И забудется все, что было хорошего, если ты недостаточно силен, чтобы справиться с этим. Тьма войдет в сердце народа. Если ты помнишь, когда-то существовал народ орков. Теперь я склоняюсь к мысли, что это бывшие эльфы. Раса, которая не может выбирать. Или Добро или Зло. Другого не дано.
– Но свобода воли как раз даст им возможность быть частью и того и другого!
– Тоже нет, если в душе ты еще подросток. Для подростков все или – или. Так что, предсказание говорило правду: отправившись в начало начал, по-другому, узнав правду о себе или обретя свободу воли, они оказались бы во власти Тьмы. В первом случае из-за невозможности выбирать, а во втором – вполне сознательно. Винглиор прав. Пусть сначала повзрослеют. Только тогда дар свободы воли придется им впору.
– Интересно, – произнесла Альда. – Тогда, получается, Винглиор отменил предсказание Медоуста.
– Бог все-таки, – пожал призрачными плечами Орисса Чъода.
– Ну ладно, – вздохнула Альда. Она хотела еще что-то добавить, но тут тяфкнул, привлекая к себе внимание, Каяврик. Пес лежал, положив морду на скрещенные передние лапы. Судя по всему, лежал так давно. И теперь в его глазах отчетливо читалось: хозяйка, я терпеливо ждал, но кончай уже ерундой страдать, и на собаку пора обратить внимание!
– Ну извини, малыш, – Альда присела на корточки, принялась ласково трепать жесткий загривок своего пса. – Была занята. Никак не получалось освободиться.
«Зато теперь ты освободилась! – ярко засияла мысль-эмоция в сознании пса. – И мы может поиграть!»
Каяврик припал на передние лапы, приглашая к игре.
Альда рассмеялась и схватила первую попавшуюся палку. Описав дугу, палка полетела в заросли ближайшего орешника.
Глава 12
Альда запросила пощады где-то спустя полчаса, хотя Каяврик был готов играть и играть. Она упала в траву и заявила, пытаясь отдышаться:
– Ну все, хватит. Нам еще в Риадду идти.
– Что, вот прям так сразу в столицу? – удивился Орисса Чъода.
– А чего тянуть? – пожала плечами девушка. Украдкой она то и дело взглядывала на старого мага – слишком уж непривычным был переход от бесплотного голоса в голове к человеку во плоти. И спохватилась: – Ах да, забыла тебе сказать. Ты будешь смеяться, но отправиться в Академию мы могли, не отходя от родного замка.
Орисса Чъода вопросительно приподнял бровь.
– Солнечники, – просто сказала девушка. – Представляешь, они, оказывается, являются стационарными порталами, которые когда-то связывали в сеть всю империю магов. Вот так у них получалось быстро перекидывать войска.
– Д-а-а, надо же. Но, с другой стороны, если бы мы не пошли в Леса Ифе, мы никогда бы об этом не узнали. Ты и активировать их сможешь?
– Конечно. Любой маг может. И, благодаря многослойности структуры, они могут принимать любое количество народа без сбоев в работе. Правда, интересно?
Орисса Чъода помолчал, потом спросил:
– Ты откуда все это знаешь?
Альда пожала плечами:
– Просто знаю. Наверное, из-за Лиллеи. Вообще, у меня здесь, в Лесах, ощущение, как будто домой вернулась. А у тебя нет такого?
Старый маг покачал головой.
– Нет. Но ты учитывай, я и человеком-то последние семьсот лет не был. Тело я получил нежданно-негаданно, это до сих пор удивляет.
– Меня тоже, – призналась девушка, – Но тебе нравится быть человеком?
– Я в полном восторге, – заверил ее Орисса Чъода. – Правда, непривычно.
– Дедушка, – осторожно задала Альда с недавнего времени волновавший ее вопрос, – ты меня не бросишь?
Старый маг засмеялся:
– Глупая девочка. Обязательно брошу! Я же не эгоист какой, чтобы все время держать тебя при себе. Приходит пора, когда нужно становиться взрослой. Первый шаг ты сделала, уехав из замка. Следущий – нужно расстаться со мной. Я подумывал об этом, еще когда сидел в заколке. Правда, не знал, каким образом все устроить. Но проблема разрешилась сама собой, чему я очень рад. Провожу тебя в Академию, а потом уеду. Нужно решить незаконченные дела.
– Надеюсь, это не месть старым врагам? – с подозрением спросила Альда.
– Мои враги все умерли, – вздохнул дед.
– Угу, а ты некромант. К тому же, враги у тебя были такие, что и с того Края вернутся, чтобы с тобой подраться.
Альда представила картину и содрогнулась.
– Нет. Те наши дела – прах погасшего костра, – грустно сказал старый маг. – Это все было слишком давно. Лица друзей и врагов, я вижу их, словно наяву, слышу слова, которые они произносят. А людей нет. Давно нет. И ненависти нет, и любви.
Альда сочувственно молчала.
– Но это-то и замечательно, – неожиданно закончил дед. – Все только начинается! Кстати, ты ничего не забыла?
– Ах да! – спохватилась девушка.
Она подошла к Лиллее, прикоснулась ладонями к теплому боку раковини.
– Тебе пора снова уснуть, – тихо сказала Альда. – Ненадолго. А потом снова появится тот, кто тебя разбудит. Обещаю.
Раковина словно услышала девушку. Теплое розовое ее свечение начало потихоньку гаснуть, пока не погасло окончательно. И вот перед двумя людьми снова лежит каменное нечто. Только сейчас не оплетенное зеленью.
– Она еще проснется? – поинтересовался старый маг.
Альда кивнула:
– Да, конечно. Через десять тысяч лет, а может раньше, появится тот, кто снова разбудит Лиллею. Это обязательно, как солнечный восход или наступление ночи.
– Но через десять тысяч лет?..
– Время не имеет значения. На часах Вечности это скоро.
Альда спустилась с холма, на вершине которого покоилась Лиллея, оглянулась.
– А вот холм я, пожалуй, убирать не буду, – заявила она. – Нравится мне он. Красивое место, ветер такой певучий. Пусть он и поет Лиллее колыбельную.
Теплое дуновение с холма взъерошило ей челку. Девушка засмеялась и, уже не оглядываясь, направилась к лошади – она заметила Солнечник где-то в половине лиги отсюда, когда ехала на площадь Сбора. Искать другой было дольше, пусть бы он и находился совсем рядом. Слишком уж разросшаяся зелень затрудняла поиски.
…Сегодня дождь лил весь день. Разверзшиеся небесные хляби закрываться не собирались, делая путешествия предприятием затруднительным. К тому же, к торопливости не располагали и вести из столицы, настолько дурные и черные, что некоторые путешествующие начинали подумывать, что дела, которые вынудили их отправиться в том направлении, не такие уж и важные. Рассказывали о мертвяках, подстерегающих запоздалых путников в канавах у дороги, о рыщущих в ночи мерзких некромантах. Большое возмущение вызывали королевские патрули, которые хватали людей, не разбирая правых и виноватых, и волокли в темницы. Правда, возмущение свое люди выражали шепотом и с оглядкой. Некроманты, конечно, страшны, но они где-то далеко в ночи, также как и мертвяки в канавах, а осведомители близко. Вон, мужик из-за соседнего стола как-то слишком внимательно смотрит… Не доносчик ли он? Ожидающие вестей и солнца под гостеприимным кровом харчевен переходили совсем уж на тихий шепот. С вопросами набрасывались на каждого новоприбывшего. Новоприбывшие не знали обычно ничего, зато уже сами были испуганы, поэтому слухи разрастались как снежный ком и становились все страшнее и страшнее. Именно поэтому дорога в столицу была пуста, и никто не удивился, когда в кольце Солнечника с мокрым букетиком лесных фиалок у подножья вдруг возникла серебристая точка, которая тут же расплылась во все каменное кольцо, потом лопнула, явив дождю девушку с собакой и мужчину, ведущего в поводу лошадь.
– Надо же, какой дождь сильный, – заметил Орисса Чъода – а был это именно он – и немедленно подставил лицо падающим с неба струям.
– Неудачно, надо было прыгать сразу в Академию. Тогда точно бы не промокли, – заметила Альда. Она принялась копаться в седельной сумке. – Плащ у нас только один.
– Немедленно надевай, – приказал Орисса Чъода. – Промокнешь и заболеешь. И глупости прекрати говорить. Как ты себе представляешь свое появление из телепорта в месте, которое просто кишит магами? Тебя просто убьют и правильно сделают: глупцам не место среди магов.
– Да знаю я, – раздраженно отмахнулась девушка. Она на самом деле просто ворчала – дождь ей не нравился. Она его вообще никогда не любила.
А вот Ориссе Чъоде дождь нравился. Он все также подставлял ему лицо и улыбался.
– Что такого смешного в воде с неба? – не выдержала Альда.
– То, что я чувствую, какая она мокрая.
– До Риадды чуть меньше тридцати лиг, – переменила разговор Альда. – К вечеру можем быть уже там. Даже не верится, что добрались.
– Торопишься, – неодобрительно покачал головой старый маг. – Ты забыла о своих врагах? А ведь мы так и не выяснили, кто желает тебе зла. Есть еще король, решивший, что ты исчадие Бездны.
– Дедушка, а может, явимся во дворец, попросим аудиенции и спросим «а собственно?»
Дед на такой бред даже отвечать не стал. Только посмотрел выразительно. Альда и сама понимала, что сморозила глупость.
– Предлагаю другой вариант, – сказал дед. – Доехать до столицы и остановиться где-нибудь на окраине. Молодой бедно одетый дворянин вряд ли привлечет к себе внимание. Выясним, что случилось с Эллеардином. Мне кажеся очень странным, что с ним нельзя связаться по зеркалу. Контуры связи в стационарных зеркалах очень сильны, и обычно добивают до собеседника. А тут сам ректор Академии. Что касается короля… У твоего отца есть в столице надежные знакомые, которые могут организовать его дочери допуск во дворец? И там, во время прогулки придворных по саду…
– Это в твои времена гуляли по саду, – вздохнула девушка. – Грегору же II такой ерундой заниматься некогда. Если он и дышит свежим воздухом в саду, то предпочитает делать это в одиночестве. Придворные, как ты понимаешь, вынуждены отказаться от столь приятных прогулок тоже.
– Большая ошибка со стороны молодого короля, – покачал головой Орисса Чъода. – Во время прогулок решались многие государственные дела и образовывались союзы. Плюс секретность. Все-таки в кулуарах дворца сохранять тайну гораздо сложнее. Обязательно какой-нибудь служка подслушает. Подслушает и продаст за мелкую монету.
– Ты откуда знаешь? – удивилась Альда.
– Ну, я же все-таки не всегда находился в заговоре против короля.
– Возможно, он увлекается женским полом? Тогда…
– Дедушка! – возмущенно фыркнула Альда и покачала головой. С некоторым сожалением. Все-таки на одной из аудиенций, на которых Альда присутствовала с отцом, светлые косы и серые очи короля произвели на нее впечатление.
– Не слышала. Наоборот, говорят, наш король весьма строгих нравов.
– Ладно, – покорился старый маг. – Тогда начнем с поисков Эллеардина. Кстати сказать, тот неизвестный враг запросто может быть связан с королевским непринятием некромантии.
– В смысле?
– Ну, это же очень просто, – удивился старый интриган, – можно даже сказать, примитивно. Втираешься в доверие к королю и начинаешь играть на его наследственной настороженности к Проклятому роду. Ах, король так молод! Рассказать под настроение о стягах над светлым войском, посетовать на возрождение темных ремесел. А если еще раскрыть жертвоприношение для получения темной энергии! Кстати, в этом случае желательно, чтобы все его участники погибли, выкрикивая здравицы Темным богам. В общем, если тебе нужна одаренная из Проклятого рода или побольше народу, король поднесет их тебе на тарелочке. Еще лучше, когда о заговоре некромантов королю расскажет доверенное лицо. Правда, тогда цепочка становится длиннее.
Альда нахмурилась.
– Знаешь, дедушка, иногда мне становится страшно. Тот неразумный маг не понимает, что все его действия ведут только в два направления: смутное время в королевстве, если не полноценная война вроде Проклятой, или гибель нашего мира. Боюсь, второе реальнее и может проистекать из первого: если раньше вы сражались за власть, не прибегая к помощи Темных богов, то в грядущей войне мир встанет на край, ведь древние заклинания впору только прямым потомках Ушедших, Проклятым родам. Остальным энергия доступна только через мощные накопители, которых в современности уже не существует. И жертвоприношения, конечно. Я не уверена, что тот маг сможет устоять перед соблазном собрать силу таким образом. Потому что гранью здесь служит всего лишь человеческая мораль…. Следующий шаг – призыв одного из Темных богов. Недавно вон от одного еле избавились.
– Посмотрим, – бодро сказал Орисса Чъода. Волосы старого мага превратились в сосульки, с которых вода уже не просто капала, а лилась, но он только щурился от удовольствия. – Чего сейчас говорить? Придем в столицу, разберемся.
Темнело довольно быстро. Дни ближе к осени и сами по себе становились короткими, но пелена тяжелых туч ускоряла этот процесс. Наступавшие серые сумерки скрывали собой все. Лишь где-то далеко впереди мерцал огонек харчевни, да белели плиты дорог под копытами лошади. Ехать по ним было удобно даже в этакую непогоду – вода на них не скапливалась, бодрыми ручейками стекая в стыки. Было ли это магией или искуствой древних мастеров, неизвестно. Магии Альда не ощущала, а в дорожном строительстве была не сильна, но возможности не вымазаться по уши в грязи была благодарна.
Дед шагал вперед все также неутомимо. Казалось, он и вовсе не устал. Каяврик тоже не демонстрировал признаков усталости. Зато устала Альда.
– Дедушка, впереди харчевня. Думаю, там и остановимся на ночь?
– Что?.. Ой, извини. Все забываю, что я живой.
– Разве ты не устаешь?
Орисса Чъода прислушался к себе и признался с удивлением:
– Знаешь, кажется это и есть усталость. И я зверски устал.
– Вот и хорошо, – вздохнула девушка. Она уже опасалась, что старый маг настроился так шагать всю ночь. Девушка расслабилась, предвкушая ужин и ночевку под крышей. Дождь бессильно постукивает по черепице, не в силах проникнуть внутрь, внутри же тепло и сухо… И тут из канавы донесся стон, еле слышный на фоне шуршания дождевых струй. Сначала Альде показалось, что она ослышалась, но уже Каяврик молча рванул в сторону звука. Девушка привычно настроилась на восприятие пса, и его глазами увидела в канаве мужчину. Был он весь заляпан чем-то черным, грязью ли, кровью, не разобрать из-за темноты. Но тут нюх Каяврика вполне определенно донес: кровь, а сверху грязь. Мысленная картинка то и дело мигала – все-таки у Альды еще не было навыка долго поддерживать ментальную связь со своим спутником, но она разглядела, что мужчина был одет богато. Явно не пьянь подзаборная из соседней деревни. Скорее, купец или приказчик из обоза. Предположение подтвердилось, когда девушка склонилась над мужиком. Тот открыл полубесмысленные глаза, прохрипел:
– Обоз… Забрали всех…
И умер.
– И что теперь делать? – вопросила Альда Каяврика, который сел рядом с ней, бдительно оглядывая окрестности.
– Оставить как есть, – из-за плеча посоветовал Орисса Чъода.
Альда не заметила, когда он успел последовать за ней. А может, это коварный дождь скрывал все звуки. Но, надо отдать ей должное, она не вздрогнула, только мелькнул на кончиках пальцев формирующийся огненный шар. Который она смущенно попыталась скрыть. Дед его не заметил, а может, не захотел.
– Оставить, как есть, – повторил он.
– Но, может, похоронить… Нехорошо как-то…
Девушка растеряно глядела на мертвое тело перед собой.
– У тебя есть лопата? – поинтересовался старый маг.
– Нет… – Альда была все также растеряна.
– О, тогда идея! – оживился старый маг. – Сейчас я его подниму, и пусть он копает могилу сам. Заодно старые навыки проверю.
Орисса Чъода встряхнул руками, как музыкант, готовящийся положить их на струны лютни.
– Дедушка, ты совсем уже?! – возмутилась Альда.
Предложение деда попахивало кощунством.
– А чего такого, – удивился дед.
– Ничего. Сделаем по-другому.
Девушка закрыла покойнику глаза и прочитала молитву на легкий Путь по Хрустальной лестнице.
– Сообщим о нем в харчевне, пусть утром похоронят, – и решительно направилась к дороге.
– Вот теперь ты молодец, – в спину сказал дед. – Нужно уметь принимать решения, причем быстро и в зависимости от предоставленных тебе переменных.
До харчевни добрались спустя только пару часов. Приветливо мерцавший огонек, обещавший скорую близость тепла, оказался обманщиком – до харчевни было пилить и пилить под дождем. Стучать в ворота пришлось долго. Открыли им, только когда детально рассмотрели через маленькое окошечко в воротах. Альда с Ориссой Чъодой вошли внутрь, огляделись: общая зала с огромным полыхающим камином была почти пустой, только за угловым столом сидела компания мужчин. К стене были прислонены солидного вида посохи-накопители. Мужчины вели горячий, но беззвучный для окружающих разговор. Все-таки «полог тишины» – очень удобное для всяких секретных разговоров заклинание. «Маги, причем боевики не из слабых», – мгновенно опознала мужчин Альда. И немудрено: их ауры ярко горели алым и желтым. А еще по аурам было видно, что господа маги сильно чем-то встревожены. Альда про себя порадовалась, что родовой дар в ауре не отображается, лишь слабым переливом все тех же алых и желтых оттенков виднеется дар огненного мага, нетренированного и не сильного. Орисса же Чъода и вовсе не имел никаких особенностей в ауре. Видимо, маги это тоже прочитали, поэтому успокоено отвернулись и продолжили о чем-то горячо говорить вполголоса.
– Приветствую вас, господа, – учтиво наклонил голову Орисса Чъода. – Пусть не оставит вас своей милостью Эванна.
Маги кивнули в ответ, кто-то равнодушно, сразу вернувшись к разговору, а кто-то недоуменно нахмурившись. И немудрено: Эванна, покровитель магии и магов, уже семьсот лет не упоминался при приветствии магически одаренных. Отучили упоминать его быстро и жестко. Самые упрямые оказались в магической темнице. А дело было в том, что бог этот покровительствовал всем магам вообще, не делая между ними разницы по сторонам дара. Сразу после войны королем сие было признанно делом хулительным, и, с разрешения и благословения жрецов, бога просто … вычеркнули из Пантеона. Мера оказалась действенной – сейчас его не помнил уже никто. Альда облегченно выдохнула и заключила: «Историю магии в Академии преподают плохо. И слава богам. Иванне в том числе».
Уселись за стол поближе к камину. Каяврик сразу устроился под столом. Полог тишины ставить не стали: что такого секретного в том, чтобы заказать горячую еду? Нет, бывали, конечно, случаи. Например, Марисса Красивая всегда ставила Полог во время званного ужина, поскольку ее муж имел отвратительные застольные манеры. Честно сказать, гости с удовольствием и вовсе бы не пришли, поскольку у самой Мариссы была еще более отвратительная привычка – травить не понравившихся ей гостей, но попробуй не ответь на приглашение герцогини и любимой сестры короля.
– Что желаете? – возник у стола слуга в не слишком чистой куртке.
– Горячей еды, миску каши с мясом собаке и комнату. Дорога выдалась длинной, а дождь слишком мокрый.
– Комнату надолго?
– Только переночевать.
Орисса Чъода кинул на стол несколько медяшек. Негромко сказал:
– Это тебе лично. Но что б комната почище и еда посвежее. Так что предложишь из горячего?
Слуга сгреб монеты со стола и раздумчиво наморщил лоб.
– Возьмите рульку с капустой, – наконец предложил он. – Свинья еще вчера бегала. Точно знаю, сам резать помогал.