Хаозар

Как это ни прискорбно и вместе с тем ни удивительно, он сохраняет память отнюдь не из каких-то высших побуждений типа спасения расы, в которое – в своём нынешнем состоянии – ни на секунду не верит. Просто земной мир остался для него чужим. Абсолютно неприемлемым, невыносимым. Он бы давно выбрал смерть, как это сделали – в той или иной форме – другие изначальные, но утрата памяти для него хуже, чем жизнь в отчаянии, без малейшей надежды. Его интуиция провидца подсказывает ему истинное положение вещей. Он догадывается, что его нынешние сородичи – это и есть бывшие изначальные, что смерь – не выход. Субъективно он чувствует себя в вечной ловушке, в кошмарном сне, от которого не будет избавления никогда. Духовная вселенная представляется ему одним сплошным предательством, обманом. Поэтому он – на непосвящённый взгляд – ведёт себя несколько неадекватно», – дипломатично намекнул Пульс.

«Да уж», – вздохнула Жанна. Она вспомнила, что нередко ловила себя на самом настоящем отвращении к отцу; он отличался таким бессмысленным изуверством, что его просто невозможно было не обвинять. Теперь ситуация рисовалась Жанне в несколько непривычном свете.

«Всё, что он делает, происходит по договору с коллективным сознанием кэлюме и людей, а также Реей, – сочувственно, но твёрдо продолжил Пульс неприятную для Жанны тему. – Именно в этом состоит уникальность его миссии. Никакого прямого контакта с Высшим Я у него, конечно, давно нет. Но остался – это как раз и есть самое поразительное – неосознанный, интуитивный. Даже когда его поступки не соответствуют никакой видимой целесообразности, на самом деле он действует в гармонии с высшим планом развития расы и всей планеты, хотя сам этого не знает. Он – единственный из всех кэлюме – никогда, ни на кого не нападает без причины, без глубинной на то необходимости, продиктованной не его личными предпочтениями, а запросом той, другой души. Поскольку он сохранил изначальную память всей расы, он интуитивно понимает программу и задачи всех кэлюме, хотя они сами об этом забыли – вот в чём ценность его пребывания на Земле, как бы неприглядно это ни выглядело со стороны. Специально он, конечно, об этом не думает, по крайней мере в бодрствующем сознании. Но, Жанна, твои способности к сновидению – дар тебе от этой души, – Пульс улыбнулся впервые с тех пор, как заговорил о Сорвахре. – Тебя создавали специально под эту миссию, хотя, признаться, никто особо не верил, что удачно получится… Это была идея Аллат – родить кого-нибудь, кто нёс бы в себе и земное, и звёздное сознание, и, помню, – Пульс снова улыбнулся, – по тем временам это сочли чуть ли не кощунством…»

«Я им покажу кощунство! – возмутилась Жанна. – Кэлюме недоделанные».

Пульс рассмеялся.

«Да, ты молодец, – признал он. – Ну так вот, насчёт отбытия с планеты… Пока на уровень развития, который позволил бы вернуться ко мне и выйти в космос, вышла только ты. Ты объединила в себе память о земной жизни и высшее знание, ты даже разговаривала с самой Аурой отсюда, с Земли, – и всё же вернулась, за что я тебе премного благодарен, потому что в тот момент у тебя действительно была возможность покинуть эту планету навсегда и забыть всё, что здесь происходило… Однако сейчас вопрос состоит в том, сможет ли кто-нибудь из перерождённых повторить твой подвиг?.. Эту тему нужно отдельно обсуждать с душами расы и составлять под такое дело новый план».

«То есть нам нужно подняться к этим самым Сущим?»

«Да…»

«Как-то ты не очень уверенно говоришь».

«Если хочешь, можешь остаться здесь. Я сам с ними встречусь и потом передам тебе решение…»

«Почему это? Если я поднялась до Ауры один раз, то и второй поднимусь».

Пульс вздохнул.

«Я боюсь, тебе будет трудно не подняться, я спуститься потом обратно, – признался он. – Подумай, ты встретишь там тех, кого знала с детства. Тех, о ком сохранила только неясное, но светлое воспоминание… Ты встретишь своих родителей, и они будут не теми чёрствыми эгоистами, какими ты знала их при жизни, а совершенными, бесконечно любящими существами. Я легко пойму, если ты не захочешь возвращаться ко всей этой грязи…»

«Другими словами, ты опасаешься, что я тебя тут брошу? И не только тебя, но и всех, о ком ты там говорил: родителей, изначальных и так далее. Вернее, их души?»

Пульс поколебался.

«Жанна, для таких случаев существует одна хитрость, – осторожно предложил он. – Ты должна поклясться, что вернёшься в земной мир. Дело не в том, что я тебе не доверяю, твою свободную волю всё равно ничто не ограничит, просто выбор, сделанный заранее, станет чем-то вроде маяка, и тебе будет проще переключиться. Ещё: будь готова к тому, что сфера Высшего Я – очень высокая. У тебя сохранится только самое схематичное воспоминание о ней».

«Клянусь, что вернусь на Землю», – скучающим тоном подытожила Жанна его кудахтанье. Пульс снова вздохнул, на этот раз немного укоризненно и немного довольно.

«Ты неисправима, – констатировал он, после чего встрепенулся. – Ну что ж, приступим».

7

Кэлюме (бурная радость).

Ио (слегка обалдев):

– Привет.

Кэлюме (бурная радость):

– Жанна, ты молодец! Мы за тобой наблюдаем!

Ио:

– Ага. Спасибки.

(Пауза).

Ио (неуверенно):

– Ну, чего будем делать?

Латану (деловито):

– Ладно, давай я тебе сразу объясню, как устроен мир. Тем более что первый, кого ты видела в общерасовом геноме, был я.

Ио (с сомнением):

– Разве?

Латану:

– Да, но об этом позже. Сначала о геноме. Ты знаешь, что это такое?

Ио (честно):

– Нет.

Латану:

– И не надо. Важно, что память – это, на определённом уровне, и есть реальность. Так вот эта память-реальность и работает как геном. Понятно излагаю?

Ио (поразмыслив):

– Не понимаю, как это можно операционализировать.

Латану (ласково):

– Операционализировать – это как раз и есть самое сложное. Дело в том, что геном характеризуется бесконечной мерностью. В нём можно жить и умереть сколько угодно раз. Вот после того, как у тебя это получилось, считай, что операционализация состоялась.

Ио (подозрительно):

– А у вас с этим как?

Латану (снисходительно):

– Нормально. Давай поясню на примерах.

Ио (с облегчением):

– Хотелось бы.

Латану:

– Возьмём твои эксперименты. Тебе случалось проживать эпизоды чужих жизней.

Ио (сосредоточенно):

– Было дело.

Латану:

– Это уровень генома расы. На самом деле, довольно поверхностные слои – так называемые перерождённые души. Хотя тебе приходилось встречать и более глубокие потоки – где всё виделось таким расплывчатым, сияющим?

Ио:

– Да, мне всегда казалось, что это что-то особенно близкое…

Латану:

– Это память изначальных, ещё не фрагментированных душ. Отсюда ощущение цельности и полноты бытия, которое возникает на этом уровне.

Ио (грустно):

– Понятно.

Латану (мягко):

– Целостность душ можно будет восстановить. Далее… Ты видела духовную реальность других рас, Великих Спрутов, например. Да и людей… Это чужой геном. Потом, существует ещё уровень планет и светил… всё это, в каком-то смысле, заключено одно в другом, похоже на матрёшку. К примеру, Великий Спрут – это коллективное сознание головоногих, а Океан – это уже планетарный уровень, хотя они отчасти одно и то же, – примерно понятно?

Ио:

– Смутно…

Латану (со вздохом):

– С практической точки зрения, ключевая особенность генома состоит в том, что часть его – вполне определённа, а часть при этом – уходит в бесконечность. Это как точка, которая с виду – проще некуда, а на самом деле – пустота. Представь, вот рисунок, состоящий из множества точек, и он выглядит, как некая сплошная, вполне осмысленная, красочная картина, как нечто единое. Это и есть ткань реальности. Картина мира. А теперь представь, что каждая из этих точек, в другом измерении, живёт своей невидимой, отдельной жизнью. И если развернуть все скрытые уровни, то вместо маленькой картины у нас получится большой взрыв. Это и есть геном всего сущего. Память, вполне определённая, но уходящая в бесконечность.

Ио (осторожно):

– И?..

Латану (пожав плечами):

– И это означает, что с уровня истинной реальности можно сделать всё, что угодно.

Ио (уважительно):

– Солидно звучит. Но?..

Латану (со вздохом):

– Но этот уровень трудно запомнить.

1.

Павел сидел в подземелье, то бездумно заглядывая в дуло пистолета, то шаря мыслями по окрестностям. Если сейчас кто-то появится – что он скажет? А не было ли ошибкой с самого начала привести к Пульсу неизвестно кого, неизвестно зачем? – вдруг обомлел он. До него только сейчас начало доходить, что всё произошло словно в каком-то наваждении. Что он видел?.. И почему? Неужели правда, что он и есть изначальный, какое-то неземное существо, которое дожидалось на орбите неизвестно чего, потому что…

3.

…убил Аллат. А где сейчас остальные изначальные? Неужели Пульс ещё можно поднять?.. Что вообще происходит? Он припомнил свои – то есть своей подсобной души – наблюдения за поверхностью земли… Господи, прошло, наверное, уже несколько веков. Да, «вампиры» всё те же… Пульс закрыт, отгорожен намертво. Что же он, просидел всё это время в подземелье, без всякой связи с…

1.

…Наверху промелькнула исполинская тень – вдалеке, на краю восприятия, но Креон сначала инстинктивно отшатнулся, потом машинально убрал свои мысли с поверхности, и только потом, преодолев дрожь ужаса и тщательно, глубоко запрятанной вины, задумался. Он узнал этот жуткий образ, хотя, казалось, узнать было невозможно. Значит, Сорвахр ещё жив. А больше никого?.. Лучше не рисковать с розысками без Жанны. Она вернётся и расскажет… Кстати, что она задумала? Креон поудобнее перехватил пистолет, проверил – всё правильно, серебряные пули… Его задача – взять под контроль подземелье, и никто сюда не пройдёт прежде, чем Жанна завершит встречу с Пульсом. Как изначальный, он напугает апатичных и безынициативных стражей одним своим видом, если появится в естественной форме… Креон почувствовал, словно куда-то поднимается, и рассеянно взглянул на свободную руку – очертания тела менялись, растекались, тонули в широких синих и серебряных лучах, потолок пещеры, который прежде терялся где-то в высоте, сейчас казался низким, а темнота, где только что отчётливо виднелся каждый камешек, закачалась и загудела. Креон вспомнил о пистолете, осторожно засунул его в какую-то щель и тут же о нём забыл. Ему стали слышны голоса: Жанны и ещё чьи-то.

7

Латану:

– Чалэ уже сказал тебе, что прямая связь с Высшим Я прервалась почти у всех, то есть наши души отделены от нас, от своих, так сказать, создателей. Ситуация прискорбная, но мы пытаемся извлечь из неё пользу. В частности, мы изучаем различные, условно говоря, жизненные сценарии, энергетические возможности перерождённых душ, потому что никогда не знаешь, что пригодится. Дискретность пространства-времени и всё такое… Ты сама, наверное, знаешь, что твоё рождение не приветствовалось.

Ио:

– Ну?..

Латану:

– Ну и чудим, кто во что горазд. Я, например, – «проклятие Варна».

Ио:

– В смысле?

Латану:

– Хочешь детективчик? Проследи за историей моих трагических жизней и безвременных кончин. Мои души рождались в одной и той же семье, из поколение в поколение. Все они были пробуждёнными. По достижении некоего достаточно зрелого возраста один мужчина и одна женщина в роду, независимо друг от друга, превращались в кэлюме. У бедолаг это стало известно как «проклятие рода Варна». У меня тут целое генеалогическое древо моего «проклятия» с ветвями, уходящими в самые разные отсеки памяти уважаемой планеты Земля. Некоторые истории дотянулись до эпохи, когда материки оказались полностью покрыты льдом, а люди переселились на искусственный спутник – Вторую Луну… Представляешь, какую сенсацию произвело появление вампира среди немногочисленных выживших на космической станции! Знатная паника поднялась. Хотя мы, Сущие, стараемся избегать крайностей, а то недолго и вообще с планеты вылететь… Обычно мы держимся самых густонаселённых уровней реальности и работаем, по возможности, в рамках своей расы, мы ведь всё-таки в гостях. Убиваем преимущественно альтернативные версии самих себя, хотя всякое, конечно, случается, но у нас есть договорённость с коллективным сознанием человечества.

Ио:

– С Эрнауэре?

Латану:

– Да. Кстати, твой головоногий друг, пользуясь случаем, передаёт привет. Он сидит сейчас в Океане и глубоко недоволен тем, что ты куда-то смылась, а ведь обещала посидеть и посплетничать.

Ио (виновато):

– Передайте Ло, что я ещё обязательно к нему сплаваю.

Латану:

– О’кей… В общем, если мне не изменяет память, тебе встречались кое-какие мои души. Сейчас, тут где-то у Чалэ были записи…

Ио (радостно):

– А! Малахольный наркоман и гламурное кисо!

Латану (обиженно):

– Всё как у людей…

Ио (неуверенно):

– Кстати, они, по-моему, и были людьми.

Латану (наставительно):

– Правильно, они ещё не прошли перерождение. Их предки – ты видела родителей в их воспоминаниях – это были муж и жена, пробуждённые кэлюме… Женщина, к сожалению, повредилась умом: это она опрокинула на себя керосиновую лампу. Её мужа застрелили охотники, а детей – брата и сестру близнецов – раздали в разные семьи… Ты видела их уже по отдельности. Они не общаются, а брат к тому же страдает частичной потерей памяти, он забыл детство… Короче, пока не знаю, как дальше пойдёт. Звёзд с неба мои души не хватают, но они не для того и нужны. Фокус в другом: я открыл механизм перераспределения информации между душами! Допустим, если какая-то из моих душ – к примеру, вот эта Лили – знает светский этикет, это знание на интуитивном уровне присутствует и у всех остальных! И если мы, допустим, сейчас вынем Тео – это её брат – из притона и приведём на приём к английской королеве, он в одну минуту разберётся, какой бокал или какую вилку брать!

Ио (уважительно):

– Хм…

Латану (торжествующе):

– Вот именно! Подсознательная база опыта и знаний – общая для всех душ Высшего Я. Более того: мы работаем над базой, общей для всех Сущих – участников экспедиции на Землю. В принципе, мы и сейчас делимся информацией, можно просмотреть любую из прожитых кем-то из нас жизней, но планируется практически мгновенная передача нужных решений в нужную точку – ты понимаешь, чтобы души не топтались на одних и тех же граблях по нескольку раз… Тогда вся раса сможет действовать, как единое целое!

Ио (растерянно):

– Неплохо…

Латану (непринуждённо):

– Ещё бы! Думаешь, почему твоя Эва запросто ведёт политику двора? У неё в фоновом режиме один король Польши, три короля Трансильвании, по очереди свергнувшие друг друга, несколько Габсбургов в разных поколениях и турецкий военачальник!

Ио:

– Эва?..

Латану:

– О, боже!.. Ну, Мария Надашди.

Ио (потрясённо):

– Марика! И ты здесь?..

Эва (скромно):

– Да, это я…

Ио и Эва (бурная радость).

Латану:

– В общем, это был пример. Я сейчас занимаюсь исследованием пробуждённого сознания, есть и другие варианты… Но в целом перерождённые души ограничивает принцип перераспределения энергии: условно говоря, приходится негативные свойства сбрасывать по одним направлениям, а позитивные взращивать по другим. Равновесия в замкнутой системе. Выглядит это как чудовищная несправедливость: среди моря, условно говоря, посредственностей, а то и полных отморозков, без видимой причины вдруг возникает проблеск, что называется – алмаз в мусорной куче. На самом деле всё это – единая духовная система, порой даже один и тот же Сущий: и жертвы, и палачи, и быдло, и стукачи, и борцы за добро и правду, – короче, вся вапмука. Что там моя фамильная эпопея, у нас некоторые умудряются целые деревни самих себя сжигать армиями самих себя. Сколько народу у нас в борьбе против самих себя за свободу от самих себя безжалостно осуждено на казнь самими собой!.. Мы иногда забываем, кем уже были, а кем ещё нет – по счастью, всё записывается, но, честно говоря, всё чаще возникает ощущение, что где-то я это кино уже видел. Ты, насколько я понял, знакома с Эрнауэре, так вот, именно у него мы и позаимствовали метод, который, насколько я понимаю, он в свою очередь позаимствовал у животного царства Земли. На Бетельгейзе так не принято, ни о каких «противоречиях» и тем более «насилии» там не слыхали…

Множественность душ позволяет нам получить разнообразный опыт, собрать данные о планете – правда, сейчас пока непонятно, что мы с этими данными будем делать. Как интегрироваться обратно – вот в чём вопрос?.. Эрнауэре хорошо – он строит своё царство света в одном отдельно взятом подвиде обезьян, а мы гоняем собственные фрагментированные души – понимаешь, чем мы рискуем?..

Ио (осторожно):

– И какие перспективы?

Латану (со вздохом):

– Да безрадостные… В настоящий момент – Чалэ, кажется, уже упоминал – осталась только одна душа, способная послужить эталоном многомерного сознания, она в практически нерабочем состоянии, но цела – это Сорвахр. Если не появится других вариантов, то… вырисовывается ситуация, при которой эту душу придётся разобрать на составные элементы чисто технически. Пульс обратится к Рее, и с нарушением так называемых законов природы физического мира произойдёт следующее: душа будет извлечена из тела и передана другим кэлюме, которые к тому моменту образуют вокруг Пульса нечто вроде научной лаборатории, но действующей вивисекторскими методами, в том числе и в духовной сфере. Используя структуру захваченной души, кэлюме сумеют интегрироваться за её счёт. Но такой метод нежелателен. Потому что, восстановив чистое сознание технически, в ходе эксперимента, смысл которого сами не будут до конца понимать, – ими будет руководить Пульс – они поймут, что натворили, но исправить ничего будет нельзя.

Ио:

– А куда денется извлечённая, как ты сказал, душа?..

Латану:

– Теоретически, её можно попытаться спасти… но практически – уже сейчас понятно, что травма будет слишком сильной. Если бы речь шла о каком-то здоровом, полностью осознающем ситуацию кэлюме – таком, как обитатели Бетельгейзе в своей естественной среде – можно было бы произвести операцию на добровольных началах и потом восстановить душу, послужившую донором, – нормальный кэлюме справился бы даже с такой нагрузкой, но не Сорвахр и не на Земле. У него и так повреждены почти все связи в организме. Он не переживёт. Не то что физически не переживёт – это и так понятно, но его сознание будет разорвано в клочья. Это событие войдёт в легенды. В том виде, что его как бы заживо растерзали ангелы возмездия.

Ио (мрачно):

– Легендарная жизнь – легендарная смерть… Слушай, а сам-то он – я имею в виду его душу – знает о такой перспективе?

Латану:

– Естественно, всё это будет возможно только с его согласия. Другой вопрос, что если вариантов не останется, ему придётся согласиться, так как не болтаться же нам, и ему в том числе, на этой планете вечно.

Ио:

– То есть он знает?..

Латану:

– Ну конечно. Ты что думаешь, он нас сейчас не слышит?

Ио:

– А он слышит?..

Латану:

– Разумеется.

Ио:

– А почему молчит?..

Латану:

– Не знаю… Сорвахр, ты почему молчишь?

Сорвахр (неприязненно):

– А что сказать? Что вы все – идиоты и скоты, попусту теряющие время, пока я жилы рву?

Ио (оживлённо):

– О, узнаю папу… Привет, па! Рада тебя слышать.

Сорвахр (вяло):

– Взаимообратно…

Ио (осторожно):

– А маму можно позвать к телефону?

Аллат (радостно):

– Ах, Жанусик, ну конечно, я тебя отлично слышу и вижу!.. Ты у нас умничка! Вот только одеваешься что-то совсем не модно! Ты бы хоть кружавчиков добавила!..

Сорвахр (хихикает).

Латану (вздыхает).

Ио (озадаченно):

– Да, я вижу, не у всех всё так плохо, как кажется…

Аллат (светски):

– Ну конечно, Жанусик! Я вообще не вижу никакой трагедии в том, чтобы умереть! Ну, умер и умер, с кем не бывает! Правда, Хору, лапушка?..

Сорвахр (неуверенно):

– Да, может быть и так…

Аллат (бойко):

– Жанусик, я уверена, ты что-нибудь придумаешь!.. Но, главное: сделай уже себе какую-нибудь причёску!

Ио (слегка обалдев):

– Ага… Непременно. А ещё есть какие-нибудь варианты?.. То есть, я имею в виду, не насчёт моей причёски, а в плане пробуждения, так сказать… воссоединения… всеобщего обращения к свету?

Чалэ (деловито):

– Именно это мы и хотели бы обсудить с тобой. Понимаешь, варианты всегда есть, вот только желающих реализовать их не найдёшь. Что называется: подавать надежды проще, чем их оправдывать. Я упомянул об этом с самого начала. Я – альрома – способен находиться на всех уровнях реальности одновременно. Я знал всё, что ты услышала сегодня, ещё до того, как мы все вообще попали на Землю. А толку? Вести запись – совсем не то же самое, что действовать, творить… Если бы хоть один кэлюме мог постичь то, что доступно альрома… ну, в общем – мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Короче: всё зависит от тебя, Ио! Реальность перерождённых душ сейчас – как та законченная, монолитная картина, о которой говорил Латану. Души не видят выхода. Твоя задача – раскрыть эти точки реальности, разомкнуть их. Тогда из бесконечности вселенной придут и силы, и знания. Лично ты способна подняться очень высоко. Если кэлюме, которые живут сейчас на Земле, смогут хоть на мгновение возвыситься до твоего уровня, – все спасутся.

1

Жанна, увидев Креона, замахала руками.

– О, боже, соберись, соберись обратно в кучу!.. Незачем пугать сограждан.

Креон, помявшись от неожиданности, попытался вернуться в человекообразную форму. Жанна уже плыла к выходу. Креон поспешил за ней, на ходу втягивая непослушные разливающиеся лучи.

– Пистолет забери, – бросила Жанна через плечо. – Высокая духовность – это святое, но пуля в башку как последний аргумент тоже хорошо действует.

Креон вздохнул, подумав про себя, что в Ио всё-таки отчётливо чувствуется смешанное происхождение, но спорить не стал.

– Какое оно у меня смешанное? – не оборачиваясь, насмешливо возразила на его мысль Жанна. – Мои родители – изначальные.

– Я имел в виду влияние Реи, – вздохнул Креон вслух.

– Так ты слышал? – если Жанна была удивлена или довольна, то её бесцветный голос не отразил этих чувств.

– Да…

– Верно, здесь клювом щёлкать не приходится… И это отличный повод действовать быстро и эффективно, а не болтаться веками на орбите…

– Да что ты меня, через слово теперь будешь этим попрекать? – обиделся Креон и, поколебавшись, сунул пистолет за пояс.

1

– Решено провести смотр сил. Мониторинг, – бойко заявила Жанна, отбывая из убежища стражей в неизвестном направлении. Из её дальнейших распоряжений Креон понял, что она, по-видимому, намерена привезти на следующий контакт с Пульсом какую-то свою подругу, а возможно, и «ещё кое-кого». Креон должен был оставаться в подземном храме под видом Павла – своей «текущей земной души» – и проследить за тем, «чтоб к нашему приезду всё было в порядке», а «в случае чего» советоваться с Пульсом. Слегка оглушённый впечатлениями, Креон засел размышлять.

Он помнил теперь, что по договору Сущих с Чалэ именно ему предназначалась руководящая роль, во всяком случае, он должен был сформировать своего рода ось самосознания расы на Земле, оставаться рядом с Пульсом и, когда придёт время, собрать на корабле остальных, обеспечить единство изначальных. На Бетельгейзе он руководил огромной сетью храмов, его имя на альде означало «твёрдый в вере». Креон привык быть духовным правителем и вождём, и ему казалось, ничто не сможет поколебать его веру и нравственные убеждения. Парадоксальным образом, он выполнял сценарий и сейчас, но… складывалось всё совершенно по-другому!..

Сначала многое шло, как и было задумано, падение Пульса не слишком напугало или шокировало его. Но вот к чему он оказался не готов – это к реакции остальных, к тому, что далеко не все предпочтут жить в смирении и духе так, словно ничего не случилось и они на Бетельгейзе. Ужас Сорвахра перед этой землёй, гнев, в который он впал, когда корабль, вопреки его просьбе, отказался повернуть назад… всё это было настолько нетипично для кэлюме, которые жили на Бетельгейзе в глубокой гармонии, без тени тревог… что показалось Креону чем-то абсурдным, даже постыдным. Он попросту не обращал на Сорвахра внимание, а теперь получается, что именно провидец – последний изначальный, благодаря которому кое-как перебивающиеся души кэлюме ещё сохранили надежду…

Остальные изначальные вели себя немногим лучше. Кто-то впал в уныние, кто-то часами предавался бесплодным сожалениям и вспоминал Бетельгейзе. Но особенно возмутительным Креону казалось легкомысленное любопытство Аллат. Она как будто в минуту забыла, кто она и откуда. Пить кровь? Что ж, это весело и даже интересно! Давненько я ничего не пила! – И потом убийства, как лавина…

Наверное, если бы не Аллат, они никогда не достигли главной, хоть и тайной цели «запланированного падения» – ведь Чалэ хотелось узнать земную жизнь… И вначале, не зная никакой другой жизни, кроме вечной, они поддержали его… Но как теперь выбраться из этой ямы?.. Стоит ли какая-то там «память» таких жертв? Зачем вообще нужна такая память? На кой ляд нужен опыт ныряния в дерьмо?..

Признаться, сородичи его чудовищно разочаровали. Наверное, поэтому он и покончил с собой, а не от чувства вины. Его скорее поразило, что кто-то может дойти до такого состояния, когда его хочется убить. Нужно убить. Когда нет другого выхода. Ему не хотелось жить рядом с теми, кого можно захотеть убить.

На каких таких «уровнях реальности» можно спастись от самого себя?.. Зачем преодолевать в себе это отвращение, эту горечь – абсолютно справедливые!..

«Стоит, – возразила какая-то часть его души почему-то голосом Аллат. – Потому что всё зло уйдёт, исчезнет в небытии. А всё прекрасное, что мы сотворим, будет жить вечно».

Креон не был уверен в правильности такой позиции, но от этого голоса ему стало легче.

1

Креон ожидал от соседей-стражей определённого, пусть неосознанного, противодействия: заметят же они рано или поздно, что он изменился, да и к повторному визиту Жанны следовало, вероятно, провести какую-никакую «идеологическую подготовку» – правда, не совсем понятно, в чём она должна заключаться: обещать всем царствие небесное? призывать задуматься о своей жизни? пропагандировать погружение в скрытую реальность? – но обитатели подземного храма, казалось, сами слегка изменились. Вероятно, тайная активность Пульса не прошла даром: общество, в последние десятилетия совсем сонное, незаметно оживилось. Стражи без видимой причины вспомнили, что такое беседы и споры, совместные прогулки под самоцветными сводами храмов и работа в архиве, вспомнили даже, что «вампиры» с поверхности земли – вообще-то их родственники. Возобновились дискуссии на тему «что делать?» (раньше все соглашались на том, что для счастья вполне достаточно не делать ничего). Креон со дня на день ждал возвращения Жанны – однако никто так и не объявился.

Поначалу Креон был этому даже рад: он по-прежнему считал, что в бездействии, как ни крути, есть свои несомненные плюсы. Потом он счёл, что подземное общество уже вполне достаточно мобилизовалось, чтобы воспринять новые веяния, откуда бы те ни поступили. Наконец, мелькнула мысль спросить о Жанне у Пульса, но Креон во время «откровения высших миров», помимо собственной прошлой (настоящей? параллельной?) жизни на Бетельгейзе вспомнил и ещё кое-что: альрома были невероятно хитры и замкнуты. Именно поэтому расе кэлюме, обитавшей бок о бок с альрома на протяжении тысячелетий, так и не удалось толком узнать о мистических цветах ничего кроме того, что они готовы служить в качестве транспортного средства.

Таким образом, оставалось только ждать событий, и Пульс, вероятно, сам того не желая, полностью подтвердил мнение Креона об альрома: он ни с того ни с сего вдруг распустился.

Такого не бывало со времён изначальных; во всяком случае, для стражей неожиданное преображение «топливного бака» оказалось самым ярким событием текущей жизни, в которую тут же, впрочем, хлынули прошлые, соседние, высшие и новые; картина мира рассыпалась на множество фрагментов, чтобы сложиться вновь, обрести немыслимый доселе объём и окраситься в устрашающий, но волнующий цвет. В одно незаметное мгновение, когда обитатели подземного храма рассеянно сидели мыслями среди далёких снов, а «вампиры» наверху вообще ни о чём не думали, цветок памяти раскрылся – и все души захватила багряная симфония крови, боли и страха, и страсти к жизни, и света.

7

Ио (мрачно):

– По-моему, итоги проверки неутешительные. Пробные прогоны действующих на данный момент душ показали, что интегрироваться со своим Высшим Я смогли только двое: Эва и Креон.

(заглядывая в записи Пульса)

При определённых усилиях смогут, полностью или почти полностью, собраться ещё несколько душ… трое – из числа стражей и четверо – из числа новых Сущих, рождённых уже на Земле… это не считая меня.

Чалэ (деликатно):

– Таким образом, новые души спасутся все.

Ио (рассеянно):

– А толку? Наша задача – поднять изначальных, то есть полноценно завершить эксперимент…

Чалэ (со вздохом):

– Сейчас приходится признать, что для этого просто не хватает производственных мощностей.

Ио (строго):

– Варианты?

Чалэ (виновато):

– Либо продолжать запрашивать новые души с Бетельгейзе. Пока они не перевесят тех, кто завяз. Но такой путь, признаться, чреват недоразумениями с Реей. До каких пределов придётся расползтись вампирской популяции?.. Планета ведь не резиновая. Удельный вес наших душ должен оставаться в разумных пределах.

Ио:

– Другие варианты?

Чалэ (более уверенно):

– Можно попробовать уравновесить ситуацию из другой ветки реальности.

Ио (с любопытством):

– Это как?

Чалэ (с готовностью):

– Сначала отыграть как получится. А потом вернуться и переиграть.

Ио (задумчиво):

– Это возможно?

Чалэ (скромно):

– Это такой ход конём. Прошлое и будущее – весьма относительная штука.

Ио:

– То есть можно, грубо говоря, умереть, а потом вернуться…

Чалэ:

– …и жить дальше.

Ио:

– И что конкретно мы предпримем?

Эва:

– Предлагаю, во-первых, немного поработать в подземном храме и поднять на уровень Сущих те души, которые в принципе к этому способны.

Чалэ:

– Резонно. Поддерживаю.

Эва:

– Получится, скажем так, запас высокой духовности, который лишним не будет. Создадим небольшую общину продвинутых кэлюме. Впоследствии, если с первого раза вознестись не получится, подземный храм можно будет расширить.

Ио:

– Согласна.

Эва:

– А потом… Я так понимаю, прогнозы по остальным душам совсем глухие?

Кэлюме:

– Да. Безнадёжно.

Эва (пожав плечами):

– Тогда попытаемся поднять с Земли хотя бы некоторых.

Чалэ (задумчиво):

– В принципе, у нас пока чисто технически нет другого выхода… Но тогда остающиеся в земном мире Сущие должны дать согласие на перспективу полного растворения в человеческой расе. Потому что Сорвахра я заберу с собой.

Ио (удивлённо):

– Но каким образом он уйдёт? Он же неспособен восстановиться!