–– И не только: ещё я умею застёгивать гульфик на брюках, точить карандаши, включать утюг и ввинчивать электрические лампочки, – со смехом поведал мне Колюня. – Вам, вообще, достался жутко талантливый зять, обладающий ну просто сказочными способностями.

–– Слушай, зятёк, а ты в чудеса веришь?

–– Что за вопрос, дорогая тёщенька? Я их совершаю! Поверите на слово или желаете в этом убедиться наглядно?

–– Столь смелые утверждения нуждаются в доказательствах.

–– Тогда пожалуйте в тренажёрный зал, – расплылся в улыбке Колюня. – Для моего размаха здесь тесновато.

В полупустой комнате, застеленной толстым ковром, которую мой зять звучно именовал «тренажёрным залом», он сделал несколько быстрых замысловатых движений и под конец, приняв боевую стойку, предложил:

–– А теперь попробуйте коснуться меня любой частью тела.

Пожав плечами, я почти вплотную подошла к Колюне и сделала резкий выпад в его сторону. Всего на мгновение опередив меня, он всем корпусом подался назад, и… моя ладонь повисла в воздухе в сантиметре от его грудной клетки. Слегка удивившись, я повторила попытку, но вновь с тем же результатом.

За последующие полчаса таких попыток я проделала еще добрую сотню, причём в ход пошли не только руки, но и ноги. Войдя в азарт, я молотила ими направо и налево, стараясь использовать самые запрещённые приёмы, однако дотронуться до Колюни мне так и не удалось. Каким-то невероятным образом он увёртывался от меня, не прикладывая к этому никаких заметных усилий. Нас словно разделяла некая невидимая преграда.

–– Сдаюсь! – наконец взмолилась я, в изнеможении опустившись на пол. – Но всё равно я отказываюсь признавать это чудом. Это либо врождённая уникальная способность к быстрому реагированию, либо особый навык, приобретённый в результате специальных тренировок.

–– А что же такое, по-вашему, чудо?

–– Явление, нарушающее законы природы и не поддающееся никакому научному объяснению.

Мои слова почему-то здорово развеселили Колюню.

–– Такое впечатление, что науке человек доверяет больше, чем самому себе, – со смехом пробормотал он.

Затем мой зять молча стянул с одной ноги носок и, постучав голой ступнёй по стене, коротко спросил:

–– Плотная?

–– Что? – не поняла я.

–– Стена, конечно, – усмехнулся он.

–– Допустим, плотная, – осторожно согласилась я, пока не понимая, к чему он клонит.

–– И твёрдая? – прищурился он.

–– Ну твёрдая. И что с того? – занервничала я, всё ещё не догадываясь, в чём дело.

–– А теперь смотрите! – с нажимом произнёс Колюня.

Я успела только открыть рот и не сразу смогла закрыть его. Вся Колюнина ступня до самой пятки мягко, как нож в масло, вошла в стену, а потом так же мягко вышла из неё, не нарушив её целостности. Он проделал этот удивительный трюк ещё несколько раз, а потом уселся на полу и принялся спокойно натягивать носок.

–– Как ты это сделал? – несколько запоздало удивилась я.

–– Вы же сами сказали, что чудо – это явление, не поддающееся никакому объяснению.

–– А если всё-таки попробовать объяснить? – продолжала настаивать я.

–– Мы просто приучили свой мозг верить в то, что это невозможно. И теперь он, выполняя заданную программу, подаёт требующиеся команды каждой клетке нашего тела. И они соответствующим образом реагируют. С помощью системы особых дыхательных техник я проник в центр программного обеспечения и внёс необходимые изменения, позволившие значительно увеличить сферу моих возможностей.

–– Допустим, ты сумел перепрограммировать свой мозг. Но какое отношение это имеет к стене? Ведь она же осталась такой же плотной, как и была.

–– Так называемая «плотность» нашего мира иллюзорна. Это вам подтвердит любой здравомыслящий физик. Всё, что вы видите вокруг, включая нас с вами, – это разные виды концентрированной энергии, составляющей что-то вроде гигантской голограммы.

–– А как ко всему этому относится Натуся?

–– Она считает это глупым, но безобидным мужским чудачеством, сродни футболу, охоте, психотренингу или коллекционированию наклеек. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, только бы не пило, не гуляло и рубли добывало. А вы с каких пор чудесами заинтересовались?

–– С тех самых, как побывала в параллельной реальности. Вход в неё где-то здесь, рядом, как дверь в соседнюю квартиру, которая случайно оказалась открытой и в которую меня по ошибке занесло…

–– А может, не дверь, а стена, сквозь которую вы ненароком прошли и даже не заметили?

–– Очень может быть. Жаль только, что повторить опыт не удаётся.

–– А вы пробовали?

–– Можно ли попробовать вызвать радугу или северное сияние? – вздохнула я.

–– Но что-то же послужило пусковым механизмом?! С чего всё началось? – допытывался Колюня.

–– Думаю, всё началось с необычного старичка, который «уболтал» меня сесть в абсолютно реальный, но всё-таки несуществующий одиннадцатый автобус.

–– Что-то ведь привлекло его в вашу жизнь! Важно понять, что именно, – Колюня замер, подняв вверх указательный палец.

–– Вероятно, моя глупая доверчивость, – попробовала отшутиться я.

Но мой шутливый ответ он, казалось, пропустил мимо ушей.

–– А что произошло до того, как он очутился на вашей линии жизни? Вспомните всё до самых мельчайших подробностей.

Я старательно напрягла свою память, но ничего особенного вспомнить так и не смогла.

–– Никаких подробностей не было, просто в тот злополучный вечер жизнь наградила меня парочкой увесистых затрещин, а потом ещё хорошенько пнула напоследок, чтобы одним разом вытряхнуть из меня всю мою застарелую бабью дурь. Мне это совсем не понравилось и захотелось убежать от самой себя.

–– Ясно, – удовлетворённо хмыкнул Колюня. – В результате эмоциональной встряски вас вынесло на другую жизненную орбиту.

–– Что это значит и что из этого следует?

–– Ключ ко всему – изменённое состояние вашего сознания. Именно оно переместило вас в иную реальность. Постарайтесь вспомнить его и вернуть. Тогда глухая стена вновь станет для вас проницаемой и доступ к чудесам будет открыт.

В памяти всплыла показавшаяся мне тогда странной и непонятной фраза магистра о том, что если я не буду готова, то и при всём желании не смогу еще раз попасть в волшебный салон.

–– Легко сказать «вернуть»… К тому же я не горю желанием получать затрещины и оплеухи: я не мазохистка.

–– Можно попробовать обойтись без них – задействуйте ваше воображение. Вовсе необязательно проживать нужное событие, достаточно только представить его – и тело тотчас отреагирует на него эмоционально. Но для этого лучше всего оказаться в то же самое время в том же самом месте.

–– Это я уже сообразила.

–– Тогда действуйте, – кивнул Колюня, одобряюще подняв кверху и оттянув к себе большой палец правой руки.

Всё-таки как много значат для женщины указующий перст мужчины и его напутственная речь, пусть даже всего из двух слов! И почему Колюня, даже не добравшийся до третьего десятка, это понимает, а Игорёша, давно перешагнувший за четвёртый, – нет? Вот в чём вопрос для пытливого ума!

На знакомой скамейке никто не сидел, только невдалеке от неё уверенной неторопливой походкой прогуливался упитанный голубь с манерами придворного вельможи. Полностью игнорируя моё скромное присутствие, он вальяжно перебирал лапками возле самых моих ног, зорко высматривая что-то на пыльном асфальте.

Я закрыла глаза и попыталась восстановить в памяти весь позавчерашний день. Когда я дошла до Игорёшиного телефонного звонка, мне вновь захотелось сорваться с места и бежать в неизвестном направлении. Обида и злость забулькали и запузырились во мне, как закипевшая в чайнике вода. Чтобы успокоиться, я открыла глаза и… обомлела. И было от чего: я по-прежнему сидела на той же самой скамейке, но декорации вокруг меня полностью поменялись, как это бывает во сне или на сцене.

–– Приветствую вас, – услышала я приятный тембр магистра. – Рад нашей встрече. – Улыбающийся Аристарх Аскольдович в неизменной «бабочке», привстав со скамейки, церемонно поклонился. – Если желаете, окружающую картинку можно поменять: к примеру, воссоздать привычный для вас интерьер салона или подобрать что-нибудь более экстравагантное.

–– А это возможно? – удивилась я.

–– Сущие пустяки, уверяю вас: не сложнее, чем переключить телевизионный канал на пульте.

–– А что для этого нужно сделать?

–– Вам – выразить желание, а мне – включить своё воображение. Итак, на чём остановимся?

–– А эта картинка будет реальной или иллюзорной?

–– Она будет не более реальна, чем мы с вами, и не менее иллюзорна, чем окружающий мир.

–– Пусть будет лесная поляна, – немного поразмыслив, предложила я.

Наступила полная темнота, как будто вывернули пробки, но уже через несколько секунд она постепенно превратилась в ночной полумрак. Светало прямо на глазах.

–– Остановимся на вечерних сумерках или будем двигаться по направлению к дневному свету? – поинтересовался магистр.

–– Предпочитаю солнечный полдень, – не раздумывая, выбрала я.

Мне показалось, что включили сразу несколько прожекторов, и на мгновение они ослепили меня. Но в следующую секунду представшая передо мной картина стала яркой и объёмной. Небо, деревья, трава, ползающие муравьи – всё было натуральным до слёз. Я скинула туфли и прошлась босыми ногами по земле, встав на цыпочки, сорвала лист с дерева и, растерев его между пальцами, втянула в ноздри пряный, слегка горьковатый запах.

–– Настоящий! – восхищённо воскликнула я.

–– А вы сомневались: думали, из пластмассы или из папье-маше? – усмехнулся магистр, восседающий на обычной городской скамейке, как на королевском троне.

–– А где заканчиваются декорации?

–– Там же, где заканчивается ваше воображение.

–– Значит, отсюда я могу попасть куда угодно?

–– А вы полагаете, что находитесь в замкнутом пространстве? Впрочем, самостоятельно вам из этого леса не выбраться: ваше воображение слишком привязано к стереотипам, оно утратило способность летать. Поэтому предлагаю ограничиться пределами сцены, не делая попыток спуститься в зрительный зал или выйти за кулисы. При этом вы можете выбрать любую роль: матери, жены, дочери… – разошёлся магистр, артистично жестикулируя руками.

–– По-моему, это вашему воображению нужно выбраться из клетки и расправить крылья, – бесцеремонно перебила его я. – Эти роли мне слишком наскучили в повседневной реальности, чтобы проигрывать их сейчас. Я, скорее, предпочла бы роль подруги… или… соседки…

Я собиралась добавить, что и эти роли меня не особо привлекают, но не успела, потому что из-за деревьев неожиданно появилась Настасья в коротком халате поросячьего цвета, надетом поверх ночной сорочки, и плюшевых домашних тапочках на босу ногу. Заметив меня, она не проявила ни малейшего удивления и, характерным жестом откинув волосы со лба, расслабленно плюхнулась на скамейку.

–– Как ты здесь очутилась? – ошарашенно спросила я.

–– Тебя всегда интересует не то, что надо, – недовольно буркнула она.

–– А что надо? – таращась на неё, уточнила я.

–– Спроси меня, где мой Петенька провёл весь вчерашний день?

–– И где же? – сразу скисла я.

–– Он утверждает, что был на работе, но мне доподлинно известно, что его там не было.

–– А откуда тебе это известно? – спросила я без всякого интереса, только чтобы поддержать разговор.

–– Опять тебя интересует совсем не то… – покачала головой Настасья.

Вспыхнувшее раздражение подсказывало мне честно признаться ей, что данная тема вообще никогда меня не интересовала, но в этот момент у меня отчаянно засвербело в носу и, зажмурившись, я громко, на весь лес чихнула, заглушив мирное чириканье сонных воробьёв. От моего богатырского «апчхи-и-и-и!» Настасью, словно ветром, отнесло в сторону и подняло в воздух. Она пушистой розовой тучкой повисла в нескольких сантиметрах от скамейки, вытаращившись на меня, как на сказочное чудовище. Повисев таким образом пару секунд, она, постепенно теряя чёткие очертания, стала медленно таять прямо на глазах, пока совсем не исчезла.

–– Что это было? – с трудом выдавила я.

–– Вы её разбудили, – пожал плечами магистр. – И она благополучно отбыла в свою привычную реальность.

–– Так она спала?

–– Там – да.

–– Даже во сне она грезит о своём Петеньке.

–– Думаете, у вас по-другому? – усмехнулся магистр. – Сон для подавляющего большинства – это дополнительная возможность вновь и вновь проживать свои бесчисленные подавленные страхи и несбыточные желания. Только что у вас была возможность повлиять на вашу подругу, а вы её упустили.

–– И очень этому рада! – замахала я руками. – Мне бы на себя повлиять! А Настасья пусть сама разбирается со своим Петенькой. И вообще, я не хочу тратить волшебство на других!

–– Это ваше право, – тут же согласился магистр.

–– Можно мне пройтись по лесу?

–– Боюсь, это рискованно, – с сомнением заметил он.

–– А я не боюсь! И потом, кто не рискует, тот пьёт томатный сок и упускает свой шанс. Да и что мне грозит? Заблудиться в вашем воображаемом лесу?

–– Для вас он вполне реален, как реален ваш страх заблудиться. Хотя вы уже успели понять, что человек никогда не покидает пределов сцены – меняются только декорации.

–– Тем более, – совершенно осмелела я и, встав со скамейки, решительно двинулась на север.

Лес замер и насторожился, наблюдая за мной с озорным детским любопытством. Заросли становились всё гуще – и любопытство сменилось безразличием и отчуждённостью. Птицы смолкли, высокие переплетающиеся кроны деревьев заслонили небо, не пропуская солнечный свет, и меня окружила таинственная сумрачная тишина. Она не пугала, а завораживала, заставляя двигаться дальше и дальше.

Наконец впереди забрезжил свет, я ускорила шаги и через минуту вышла на большую солнечную поляну, заросшую густой высокой травой, на фоне которой выделялись ярко-красные пятна маков. Оглядевшись по сторонам, я заметила невдалеке гигантское дерево, уходящее кроной в самые небеса, и направилась к нему.

При ближайшем рассмотрении дерево поразило меня не только высотой, но и обхватом ствола. Внутри него свободно мог бы разместиться целый супермаркет. Я обошла его кругом, рассматривая причудливые узоры толстой, узловатой коры, поросшей с одной стороны бурым ворсистым мхом, похожим на свалявшуюся медвежью шерсть.

На мгновение мне показалось, что дерево так же внимательно изучает меня, и я в знак восхищения его красотой и мощью поклонилась, слегка коснувшись ладонями ствола. Могу поклясться, что дерево благосклонно приняло мой жест, послав мне ответный импульс одобрения. А потом произошло нечто удивительное: я увидела мир глазами этого могучего великана. Я стала деревом, ощущая каждую веточку, каждый листочек как часть самой себя и растворяясь в этом ощущении силы и целостности.

–– Сер-р-рдечно поздр-р-равляю с пр-р-ревр-р-ращением в дер-р-рево! – с отвратительной неожиданностью раздался где-то совсем близко противный голос вездесущего Аркаши.

Волшебство сразу закончилось, и я снова стала прежней вечно чем-то недовольной и вечно чем-то озабоченной женщиной «осеннего» возраста. Мне страшно захотелось забросать попугая гнилыми помидорами или тухлыми яйцами, и я, кровожадно скрежеща зубами, мысленно запустила процесс их материализации.

–– Не сердитесь на Аркашу, – вовремя остановил меня магистр. – Вы уже начали обрастать корой, и если бы не он, то из вас через минуту-другую, глядишь, полезли бы зелёные ветки. Он спас вас от вашего же собственного воображения. И почему людям проще всего превращаться именно в деревья?

–– А что, уже началось массовое превращение? – озадаченно поинтересовалась я.

–– Я бы сказал, что наблюдаются единичные случаи.

–– Никогда бы не поверила, что деревья обладают сознанием, если бы сама в этом не убедилась.

–– Желаете убедиться в чём-нибудь ещё? – с готовностью спросил магистр.

–– Хотелось бы убедиться, что я имею хоть какое-то влияние на собственную жизнь, – с печальной усмешкой обронила я.

–– А вы всё ещё в этом не убедились? – ужаснулся он.

–– Я убедилась в обратном.

–– Тогда это катастрофа…

–– Так и я об этом…

–– Думаю, вам ничего другого не остаётся, как только стать ведьмой.

–– Что-о-о?

–– А вы знаете, что буквально означает это слово?

–– И что же?

–– «Посвящённая женщина».

–– Убедили, – сдалась я. – И что мне для этого нужно сделать?

–– Попросить помощи у волшебного дерева.

Не успела я выдать очередную глупость, как об мою голову со стуком ударился сухой шероховатый сучок величиною с ладонь.

–– Будто его кто-то специально для меня срезал, – недовольно буркнула я, с удивлением рассматривая гладкий, точно аккуратно спиленный конец.

–– Так и есть: дерево откликнулось на вашу просьбу, прежде чем вы успели её озвучить.

–– И что мне с этим делать?

–– То, что пожелаете: отныне вы владелица волшебной палочки.

–– Я приблизительно знаю, как ею распорядилась бы любая нормальная женщина: хочу мужа, хочу квартиру, хочу престижную работу… Но со мной особый случай: муж у меня, какой-никакой, но уже есть, и менять его на другого я не собираюсь, моя квартира меня тоже вполне устраивает, а работать… работать мне совсем не хочется. Я уже, кажется, вошла во вкус свободной и беззаботной жизни. Одним словом, я сама не знаю, чего хочу и хочу ли я чего-то.

–– Вы решили отказаться от волшебной палочки?

–– Нет, конечно! Кто же отказывается от такого подарка! Она может понадобиться не только мне…

–– Непр-р-ростительное безр-р-рассудство и неопр-р-равданная р-р-расточительность! – сразу же впал в истерику Аркаша.

–– Категорически не советую вам передавать волшебную палочку в чужие руки. Она – для индивидуального использования, как, скажем, зубная щётка или… нижнее бельё, – поддержал Аркашу магистр.

–– А что может произойти…

–– Всё что угодно! – не дав мне закончить, отрезал магистр.

Я тяжело вздохнула:

–– А можно её опробовать?

–– Разумеется. Но прежде поблагодарите дерево.

И я ещё возмущаюсь неблагодарностью моих домашних! Сама хороша: приняла царский подарок как должное и никаких поползновений сказать «спасибо»!

Я закрыла глаза и, раскинув руки, мысленно обняла необхватного великана. Когда я их открыла, то не сразу сообразила, где нахожусь.

–– Вне всякого сомнения, вы ему понравились! – восхищённо заметил магистр.

–– Р-р-редчайшая пр-р-ривилегия! Потр-р-рясающее зр-р-релище! – восторженно подхватил Аркаша.

И тут до меня наконец дошло, что я, как на троне, восседаю на здоровенном суку почти у самой верхушки гиганта. Удивительно, но страха не было, мною овладело ощущение свободы и могущества. Вокруг меня переливался всеми оттенками зелёного бескрайний лесной океан. Зрелище было настолько потрясающее, что я на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, то обнаружила, что сижу на той самой злополучной скамейке возле остановки несуществующего одиннадцатого автобуса, с которого всё и началось.

–– Августа Яковлевна! – услышала я за своей спиной знакомый противный голос моей бывшей сослуживицы Ангелины Эдуардовны, работавшей со мной в одном отделе, пока его не ликвидировали за ненадобностью, «младшей околонаучной сотрудницы без малейшей степени», как её когда-то окрестил наш лаборант Паша. – А вы почему домой не торопитесь? Решили отдохнуть после трудового дня?

–– Мои трудовые будни закончились после нашего с вами сокращения, – вяло усмехнулась я. – Теперь я отдыхаю исключительно от домашних забот.

–– К-какого сокращения? – искренне удивилась Ангелина Эдуардовна. – О чём вы? Или я что-то пропустила?

Наступил мой черёд удивляться:

–– Вас что, перевели в другой отдел?

–– Меня – нет. А вас?

–– Ничего не понимаю. Разве с прошлого понедельника наш отдел не закрыли и нас не уволили?

–– Нас? – ошарашенно переспросила она. – Впервые слышу. Тогда почему вы продолжаете ходить на работу и получать зарплату?

–– Я?! Зарплату?

–– Да мы вместе её сегодня утром получили.

–– Мы? Вместе? Утром? Да мы с вами со дня увольнения ни разу не виделись! – возмутилась я.

Выражение лица Ангелины Эдуардовны из непонимающе-удивлённого сделалось испуганно-недоверчивым, а затем притворно-улыбающимся.

–– Конечно, конечно, – согласно закивала она. – Давайте я вас домой провожу. В нашем возрасте не стоит слишком перенапрягать мозги: вот так работаешь на пределе своих женских возможностей, а потом р-раз и… оно самое… А может, всё ещё обойдётся, и завтра вы будете как новенькая.

–– Это ещё неизвестно, кто из нас двоих свихнулся! – разозлилась я. – Никакой зарплаты я сегодня не получала.

–– Это легко проверить, – примирительно сказала Ангелина Эдуардовна. – Загляните в свой кошелёк.

–– Извольте, – я открыла сумочку, вытащила бумажник, торопливо дёрнула вечно заедающую молнию и… присела… Странно, что после всего, что со мной произошло в последние несколько дней, я ещё не утратила способности удивляться.

–– Будете продолжать настаивать на своём? – ехидно сощурилась она.

–– Но я совершенно ничего не помню… – растерянно пробормотала я, машинально пересчитывая деньги.

–– Совсем–совсем?

–– Ну не то чтобы совсем… Просто у меня несколько иная версия сегодняшнего дня.

–– Кажется, не только сегодняшнего…

–– А по вашей версии выходит, что наш отдел работает как ни в чём не бывало и вы меня видите каждый день?

–– Кроме выходных, – уточнила Ангелина Эдуардовна.

–– И… как я себя вела все эти дни?

–– Как обычно, – пожала она плечами. – Ничего особенного я не заметила.

–– Но этому должно быть какое-то объяснение…

–– И я о том же, – радостно отозвалась она.

–– В таком случае, – не растерялась я, – у нас общесемейное помешательство: все домашние знают о моём сокращении.

–– С ваших слов, уважаемая Августа Яковлевна. С ваших же слов – и только! – невозмутимо парировала Ангелина Эдуардовна. – Зато весь наш рабочий коллектив может подтвердить мою правоту, основываясь на неопровержимых фактах.

–– Ну если целый коллектив… – я беспомощно развела руками. – С коллективом действительно не поспоришь.

Ангелина Эдуардовна скорбно покачала головой:

–– Может, всё ещё уладится…

–– Зачем? Предпочитаю, чтобы всё осталось как есть. Так даже лучше: на работу не хожу, а зарплата идёт. К тому же все мои служебные обязанности выполняются, и нареканий от начальства нет. А свободным временем я теперь могу с кем угодно поделиться! Всё просто здорово! Вы не находите?

–– Вовсе не нахожу! – недовольно дёрнула плечом Ангелина Эдуардовна.

Да… Зависть плохой попутчик. Сочувствовать чужой беде, проявляя душевное благородство, гораздо приятнее!

–– И то правда, – не стала спорить я, – нужно ли пытаться найти объяснение всему, что с нами происходит, если происходящее не создаёт нам никаких проблем, а, скорее, наоборот – избавляет от них?

Настроение было самое подходящее, для того чтобы возвращаться домой.

Возле парадной меня подстерегала безразмерно улыбающаяся Зинаида Филипповна с неизменной Фросей на поводке. Кто-то над ней так здорово поработал, что в первый момент я её не узнала.

–– Зинаида Филипповна, дорогуша, вы просто бесподобны! Скинули лет сорок, не меньше! Как вам это удалось?

–– Вы преувеличиваете, милочка, – смущённо хихикнула та. – Не станете же вы утверждать, что я выгляжу как девятилетняя девочка?

–– Как девятилетняя – не скажу, но за тридцатипятилетнюю вполне сойдёте, можете мне поверить! – щедро соврала я не моргнув глазом.

Мои математические выкладки ввели её в ступор, и пока она сосредоточенно проделывала мысленные вычисления, я скоренько заполнила наступившую паузу:

–– Так кто всё-таки виновник этого чудесного преображения?

–– Почему же виновник? – обиделась она. – Скорее, волшебник, маг, чародей! Да вы мне сами его рекомендовали при последней нашей встрече.

–– Кто? Я? А вы ничего не путаете? Впрочем, как выяснилось, я и не на такое способна.

–– Неужели забыли? Артур Альбертович из салона «Афро-дива»! – гордо сообщила она. – Я же вам говорила, что для меня нет невозможного, если я чего-то очень сильно захочу. А вы не верили, что я к нему попаду.

–– Альберт Артурович говорите? Первый раз слышу про такого.

–– Надо же! А я на вас сослалась – и сработало.

–– Всё может быть… Правда в прошлый раз его звали Аристархом Аскольдовичем, и салон назывался по-другому, но это уже мелочи.

–– Я тоже так думаю, – кокетливо повела глазками Зинаида Филипповна. – Важен результат, не так ли?

–– Особенно если процесс его достижения доставляет максимум удовольствия.

И почему раньше она казалась мне такой противной? Оставаться женщиной в таком возрасте – это же почти подвиг! Многие умудряются потерять вкус к жизни и состариться гораздо раньше! Нет, положительно она вызывает у меня симпатию! А зачем придираться к симпатичным людям?

Дверь мне открыла сияющая Натуся. Если бы я её вовремя не остановила, она зачмокала бы меня до смерти.

–– Мамуля, я всегда знала, что ты прелесть, но что до такой степени… Я бы не колеблясь присвоила тебе почётное звание лучшей мамы сегодняшнего дня в нашей квартире, да боюсь, бабушка обидится. Но всё равно – торжественно обещаю быть паинькой и послушной дочерью целую неделю! Обязуюсь также убирать после себя в ванной и не прикасаться к твоей косметичке. И если я нарушу эту клятву… – перешла она на зловещий шёпот, – то можешь забрать у меня навсегда мой смартфон.

–– Что случилось, Ната? – не на шутку испугалась я.

–– Случилось невероятное – дармовая «пятёрка» по страноведению, одна-единственная в группе.

–– «Дармовая» значит «незаслуженная»? – растерянно уточнила я.

–– «Дармовая» значит «доставшаяся без особых мышечно-мозговых усилий», – охотно объяснила Натуся.

–– И в чём моя заслуга? – еще больше растерялась я.

–– В том, что мне не пришлось проявлять чудеса зубрёжки. Там столько названий! Надо иметь компьютерную, а не человеческую память, чтобы все их запомнить.

Я тщетно пыталась включить интуицию или выстроить логическую цепочку из известных мне фактов. Выражение моего лица становилось всё нелепее, а улыбка Натуси всё насмешливей.

–– Как же ты умудрилась получить «пятёрку»? – наконец сдалась я.

–– А ты не догадываешься? – перешла на ехидный тон Натуся.

–– Моя интуиция в декретном отпуске, а логика на бюллетене.

–– Дина Анатольевна, – с нажимом проговорила Натуся, – передавала тебе большой привет. Я никогда не сомневалась в том, что дочь для тебя важнее принципов. – Глаза её заискрились хитрым весельем.

В моей голове ярко вспыхнула лампочка, осветив мгновенно выстроившуюся логическую цепочку.

–– Но я вовсе не звонила Дине!

–– Правильно, – поддержала меня Натуся. – На этом и стой!

–– Но я действительно не звонила! – рассердилась я.

–– Мамуля, хочешь тест?

Вот всегда так! В самые критические моменты, буквально за секунду до взрыва, моя дочь с самым невинным видом предлагает собеседнику пройти психологический тест.

–– Валяй, – сразу сдалась я.

–– В день своего рождения женщина, минуту назад получившая подарок от мужа, подходит к собственному бассейну и радостно прыгает в воду, чтобы искупнуться. И почти тут же кричит от ужаса. Что случилось? У тебя есть реальный шанс получить десять баллов.

–– Можно задавать вопросы?

–– Можно, но каждый вопрос забирает два балла.

–– Бассейн наполнен водой?

–– Разумеется.

–– А крокодилов в нём нет?

–– Нет. Предупреждаю, что ты потеряла четыре балла.

–– Она прыгнула в одежде? – вяло поинтересовалась я.

–– Это было бы слишком просто, – усмехнулась Натуся. – Нет, она успела надеть купальник. Ты потеряла еще два балла.

–– Вода оказалась чересчур холодной или наоборот? – уже без всякой надежды на успех спросила я.

–– Вода в норме. У тебя осталось всего два балла, – радостно предупредила Натуся.

–– Может, она ударилась о край или о дно бассейна?

–– И опять мимо, – Натуся торжествующе покачала головой.

–– Так что же в таком случае произошло с этой несчастной? – досадливо поморщилась я.

–– Я же предупредила, что женщина только что получила подарок от мужа. Что это было?.. – Натуся выразительно расширила глаза. – Золотые часики, которые она тут же надела на руку и забыла снять, прежде чем прыгнуть в бассейн. – В глазах её заплясали озорные чёртики. – Теперь ты понимаешь, почему она закричала от ужаса?

–– Ни за что бы не догадалась, – честно призналась я.

Вынуждена признаться, что мне ещё ни разу не удалось верно ответить на провокационные психологические вопросы моей жутко образованной дочери.

–– Этот тест относится к разряду простейших, – снисходительно заметила Натуся, картинно скривив губки.

–– Знаешь, Ната, я готова спустить в унитаз свой любимый «Коко Шанель», если отыщется гений, который сможет набрать десять баллов, ответив на подобный простейший тест. – При слове «простейший» я коготками проскребла в воздухе весьма выразительные кавычки.

–– Мамуля, ловлю тебя на слове, так как такой гений уже отыскался, и это – мой муж.

–– Именно так и должна говорить образцовая жена, – с пафосом поддержала её я.

–– Желаешь убедиться сама? – с готовностью предложила коварная Натуся.

–– А где гарантия, что ты не подстроила это заранее?

–– Единственная гарантия – это безупречная репутация Колюни. Неужели этого недостаточно?

–– Ну хорошо, – сдалась я, – полагаюсь на твою честность.

Мой зять, как всегда, был немногословен: на Натусино предложение пройти тест на сообразительность он, по-гамлетовски надломив левую бровь и по-ленински сощурив правый глаз, сдержанно кивнул головой.

–– Маленький гномик живёт на шестнадцатом этаже, – заговорщицким голосом начала Натуся. – Он доезжает на лифте до десятого этажа, а дальше поднимается пешком. Почему?

–– До обидного просто, – не задумываясь, выдал Колюня, – бедняжка просто не дотягивается до кнопки шестнадцатого этажа.

Наши с Натусей аплодисменты мой зять принял всё с той же присущей ему сдержанностью. Зато целая буря эмоций пронеслась по лицу моей ненаглядной дочи, словно это была её личная заслуга.

–– Теперь ты признаёшь, что мой муж гений? – победно спросила она.

–– Если для этого требовалось только моё признание, то я «за»! – незамедлительно проголосовала я. – Но признайся, Колюня, как тебе это удалось?

–– Вот на этот вопрос я точно не смогу ответить, – развёл руками Колюня. – А вы разве сможете объяснить, как извлекаете из памяти нужное слово? Или как отличаете на слух один звук от другого?

–– Думаю, это просто автоматизмы.

–– В таком случае у меня – просто озарение, – простодушно улыбнулся Колюня.

–– Твоя гениальность может соперничать только с твоей скромностью, – уверенно констатировала я. – Мне даже страшно подумать о том, что Натуся могла бы этого не заметить.