– Как себя чувствуешь, боец? – весело спросил врач, когда я уже сидел в своей каюте. Он ждал меня у входа, как только я вернулся. – Приступы тревоги? Панические атаки?
– Да нормально всё. – я вяло уклонялся от его рук и переносной аппаратуры, всё косясь на свой комнатный террариум. Там у меня спели мандарины. Я “сто лет” и пять экспедиционных перелетов им отдал, чтобы они зацвели и начали плодоносить.
– Побольше играй с Минервой, ей тоже бывает не по себе. – посоветовал он перед уходом. – У тебя всё в норме.
Я кивнул. Каждый раз после заданий мне абсолютно ничего не хотелось. Никакого общения и внимания. Даже если бы я совершил подвиг – всё равно. Я лежал, проваливаясь в сон, в океан без дна, словно я сам – Нептун.
Только после двухчасового отдыха в одиночестве, не считая ирбиса-поводыря, я наконец ощутил любопытство и скорее отправился на командирский мостик, где застал беседующими научную часть команды.
– Это координаты. Здесь что-то не так. Такое возможно? – Капитан вопросительно посмотрел на Вэй Ли Бо – местного космобиолога и его ученицу Тео.
– В нашей практике еще ни одна планета с нами не разговаривала. – Ли Бо лукаво кивнул Тео.
Тео посмотрела на вошедшего меня и улыбнулась.
– Когда-нибудь это должно было случиться.
– Мне не понравилось. – вставил я. – Что за координаты?
Главный пилот Мантис тоже был здесь. Он сидел за своим креслом, тихонько отдавая команды ИИ.
– Вот, пожалуйста, супервойд Эридана. – Мантис показал на карту-голограмму.
– Мы ждем решения? – спросил я капитана. – Как-то долго.
– Вольно. Решение примут не скоро.
Тео взяла меня под руку и быстренько увела с мостика по направлению к столовой.
– Тут делать нечего, и так всё ясно. Наш отряд отправят, сколько бы они там не думали. Твои мандарины уже поспели?
– Даже не думай.
Не самое любимое мной место на звездолете, но для остальных – это лучшее место. Пищеблок. Панорамные иллюминаторы всегда открывали изумительные виды: пролетающие мимо болиды, “шелковые” сияния туманностей, а порой и взрывы сверхновых звезд. Здесь команда могла стоять на ушах в выходные дни. Особенно молодые из второго отряда. Я был из второго…
Через пару недель нашего относительного безделья, команда из соседнего института нашла еще одну планету с той же активностью. Это был другой шифр – другой “язык”, но смысл был один. И всё вело к той же “точке на карте”. Ученые, находящиеся в Урбосе – нашем государстве – собрали большой совет обсуждать все pro et contra предполагаемой разведывательной экспедиции.
Последняя доступная радарам планета обнаружилась в окружении протопланетных дисков еще через пару дней. После чего Совет снова собрали. Наш капитан не гадая, заявил в тот день с порога: «Экспедицию отправят. Всегда отправляют». Спустя полчаса ему позвонили по офицерской линии. Трудно описать, какие именно эмоции выступают у арахноидов на “лице”, но он обратился к нам лишь спустя минуту: «Будьте готовы».
Но мы это уже знали. Больше половины экипажа, отправляясь к Нептуну, уже что-то интуитивно подозревала. Так далеко от дома в погоне за мифическим сигналом нежилой планеты… Мы все мысленно попрощались с домом, как только отчалили. Мы попрощались как обычно, всегда в глубине души надеясь на возвращение.
Мы чувствовали себя сильными, полными отваги, матерыми моряками холодного звездного моря. Моряк не боится штормов, пиратов и сложных морей, но липкий страх трогает его за спину, когда он слышит: «Штиль».
Пока свободного времени у нас было предостаточно, чтобы доделать внутри корабельные дела, разобраться с личными и отдохнуть как следует, я со скуки решил вести дневник.
Итак… Меня зовут Индра, мне 26 лет. И это первый день экспедиции от Нептуна в неизвестность.
Такие экспедиции как раз всегда курировались этниками3 с периферии Урбоса. Они, не пресыщенные благами метрополии, чаще прочих становились во главе исследователей дальнего космоса, такого чужого и одинокого, даже для жителей нашего большого, растянувшегося на многие Гпк, государства.
Я родился на Хронерре, простой планете Т-группы, резко отличающейся от остальных наличием неподалеку чёрной дыры, которая затрудняет космическую навигацию. Из-за ее нечастых всплесков на Хроне случаются временные сдвиги. Нет, не глобальные, иначе меня бы здесь не было. На миллисекунды.
На моей планете никогда не бывает совсем темно – жадное жерло чёрной дыры Свана постоянно ищет жертву и всегда находит. Погибая, несчастные планеты и звёзды вспыхивают тысячекратно, как будто это их последний крик. Зрелище подобно пожару – оно ужасает и завораживает.