Czytaj książkę: «На дело со своим ментом»

Czcionka:

Татьяна Полякова
На дело со своим ментом

«Ночь была душной», – вывела я и уставилась невидящим взглядом в окно. Не скажешь, что данная фраза особо удачна для начала детектива. Может быть, лучше так: «Ночь была летней и душной»? Или: «Была летняя душная ночь». О господи!.. Далась мне эта ночь, в самом деле… Совершенно неважно, какая была ночь. Бог с ней, с первой фразой, лучше сразу перейти к делу, то есть к трупу… «Она осторожно спустилась по извилистой тропинке и вскоре оказалась возле озера…»

– Тетя Анфиса! – Звонкий голосок вернул меня на веранду большого дома, а в распахнутом окне показалась физиономия Лельки, шестилетней дочки моей подруги, на даче которой я в настоящий момент отдыхала.

– Привет, – сказала я, с некоторым облегчением отбрасывая авторучку и отодвигая тетрадь подальше от себя.

– Привет, – улыбнулась Лелька, продемонстрировав отсутствие верхних передних зубов и большую радость от созерцания моей физиономии. – Пишете? – Она вздохнула, а потом скорчила забавную рожицу.

– Пытаюсь. – В ответ вздохнула я и поинтересовалась: – А где все остальные?

– Спят. Тетя Женя в гамаке, а мама в чулане, там не жарко. А мне скучно, – подумав, призналась Лелька и посмотрела на меня выжидающе.

– Ясно. – Я еще раз вздохнула, потом почесала затылок и дипломатично продолжила: – Купаться еще рано, вода не успела согреться…

– А в бадминтон? – с надеждой спросила Лелька (вообще-то, ее зовут Ольга, но мне так привычней). Играть с шестилетним ребенком в бадминтон – то еще занятие, но все же лучше, чем в середине лета, когда стоит жара и люди дремлют в гамаках и чуланах, сидеть на веранде и вымучивать из себя детектив.

– Пошли в бадминтон, – кивнула я и поспешно поднялась из-за стола.

Лелька взвизгнула от радости, а я, выглянув в окно и не заметив поблизости ни одной души, села на подоконник, а потом лихо спрыгнула на тропинку, посыпанную гравием, вызвав у своей шестилетней подружки вопль восторга.

– Здорово, – сказала она. Я взяла ее за руку, и мы отправились на лужайку перед домом. В тени двух огромных лип, в гамаке, прикрыв лицо книгой, дремала Женька. Заслышав наши голоса, она выглянула, хмыкнула и лениво спросила:

– Как работа?

– Никак, – отмахнулась я.

– Ты ж хотела… – Женька приподнялась, хмуро глядя на меня, но я пресекла попытку вправить мне мозги, сказав сурово:

– Заткнись!

Женька махнула рукой и вновь спрятала физиономию под обложкой. Я с некоторым удивлением прочитала: «Д. Джойс. “Улисс”», подошла и, не удержавшись, взяла книгу. Она была раскрыта на одиннадцатой странице, а вчера лежала на скамейке с закладкой на пятнадцатой.

– Ты что, читаешь ее задом наперед? – поинтересовалась я.

– А великие книги как ни читай, все на пользу. В бадминтон играть?

– Ну…

– А работа, значит…

– Заткнись! – повторила я, свирепея, потому что Женька, конечно, права, а соглашаться с чужой правотой всегда неприятно.

Идея отправиться на дачу принадлежала Женьке. У нее был отпуск, который она собиралась провести в Испании, но денег на это не хватило. Женька задумала слетать в Анапу, но неожиданно встретила мужчину своей мечты и влюбилась, а когда любовь прошла, денег не осталось даже на самолет. Сидеть в душном городе весь отпуск – занятие не из приятных, поэтому Женька с радостью приняла приглашение подруги пожить на даче. У Веры тоже был отпуск, отдыхала она вместе с дочкой, я же в это время безуспешно пыталась начать работу над детективом. До десятого октября необходимо представить рукопись в издательство, а дальше первой строчки дело не шло. В понедельник мой благоверный отбыл в командировку, я проводила его с тайной надеждой, что теперь, предоставленная самой себе, наконец-то возьмусь за работу, но не тут-то было: столбик термометра подскочил с семнадцати градусов аж до двадцати восьми, и я два дня пролежала на лоджии без мыслей и пользы для работы, точнее, мысли были, но никакого отношения к детективу не имели.

Вот тут у меня и объявилась Женька, настойчиво позвонила в дверь, и я пошлепала открывать, сонная, точно муха осенью.

– Чем занимаешься? – чмокнув меня в нос, проявила интерес подружка.

– Ничем, – призналась я.

– А детектив?

Я тяжело вздохнула и пожала плечами.

– Ясно. – Женька устроилась за кухонным столом, затем, немного подумав, извлекла из холодильника банку пива, опустошила ее и сказала: – Отечественные классики предпочитали летом творить на природе. В родном имении или, на худой конец, в каком-нибудь Переделкине.

– Хорошо было классикам, – заметила я.

– Да. Верка зовет на дачу. Речка, лес, природа, одним словом. Махнем? Детектив не напишешь, так хоть загоришь как следует.

– Мне работать надо, – обиделась я.

– Так и работай на здоровье. Дом большой, места всем хватит. Сиди на веранде, слушай пение соловьев и трудись. Поехали, а? Верка – человек хороший, но малость занудлива, прикинь, каково мне?

– А ты работай, – съехидничала я. – Рассказы пиши или серию статей в родную газету.

– Статьи не могу, у меня ж отпуск, девчонка я правильная и в отпуске отдыхаю, а рассказ уже написала. Про муравья. Хочешь почитаю? – Про муравья – это что-то новенькое, обычно Женька писала исключительно про кошек и собак.

– Валяй, – согласилась я. Рассказ был очень короткий, и мне понравился. Я похвалила подружку, поскребла в затылке и попробовала вспомнить, кто из классиков творил летом в городе.

– Поехали? – жалобно позвала подружка, и я кивнула.

В тот же вечер мы прибыли на дачу. Я гостила здесь лишь однажды, года два назад. За это время многое изменилось: вместо дряхлого пятистенка высился добротный бревенчатый дом с огромной верандой и мансардой. Забор, резная калитка, палисадник, ухоженная лужайка и свежеразбитые клумбы свидетельствовали о том, что дача – любимое место отдыха хозяев. Правда, сам хозяин здесь бывал нечасто. Веркин муж Игорь руководил какой-то фирмой и с семейством в период отпуска жены общался в основном по телефону. Поэтому Верка нам так и обрадовалась. Дом ее находился на отшибе, близкого знакомства ни с кем из местных она не свела и скучала.

Неделя пролетела незаметно, я здорово загорела, но не написала ни строчки, хотя каждый день давала себе слово всерьез взяться за работу. В общем, обычное дело. «Время еще есть», – утешила я себя и, подмигнув Лельке, взяла ракетку.

Игра девчушке вскоре наскучила, но возвращаться на веранду мне ужасно не хотелось, и я стала придумывать себе какое-нибудь сверхважное занятие. Тут на крыльце появилась Вера и громко крикнула:

– Эй, подруги, сходите в магазин за хлебом!

– А за мороженым? – обрадовалась Лелька.

– И за мороженым.

– Пойдем? – подергала она меня за руку.

– Пойдем, – кивнула я, и мы отправились в магазин.

До деревни было с полкилометра. Мы шли друг за другом, Лелька впереди размахивала авоськой, а я наблюдала за жаворонком. Справа начинались колхозные поля, а слева ровной стеной замерли молоденькие ели.

– Тетя Тоня, у которой мы молоко берем, сказала, что в посадке много грибов.

– Где? – не поняла я.

– Да вот здесь, – ткнув пальцем влево, пояснила Лелька и вдруг нахмурилась: – Машина стоит.

И в самом деле, в тенечке, съехав с песчаной дороги, стоял серебристый «Део», судя по всему пустой. За грибами рановато, но человек мог просто решить прогуляться, и в том, что машина стоит здесь, не было ничего удивительного. Лелька замерла, все еще хмурясь, и сказала:

– Я ее видела.

– Машину? – не поняла я. – Кто-нибудь из деревни…

– Нет, – перебила Лелька. – Я ее раньше видела. – Девчонка стояла, переминаясь с ноги на ногу, и жалобно смотрела на меня.

– Таких машин сейчас много, – не понимая ее интереса к залетной иномарке, заметила я.

– Я ее видела… во сне, – неизвестно чего испугавшись, пролепетала Лелька.

– Во сне? – переспросила я.

– Ага. Так папа сказал, что во сне…

Тут из-за деревьев с громким лаем выскочила собака, девчонка вскрикнула от неожиданности, я прижала ее к себе, а немецкая овчарка, обежав нас по кругу, разом потеряла к нам интерес. Через минуту появился пастух, кивнул в ответ на наше приветствие и обругал собаку.

– Испугалась? – спросила я Лельку.

– Не-а, я собак не боюсь, – гордо ответила она.

Через час мы пили чай на веранде. Лелька убежала играть с подружками, а мы все никак не могли встать и отправиться на речку. Лениво переговаривались, обмахивались полотенцами и жаловались на жару. Наконец Верка начала собирать со стола.

– Работать будешь или на речку пойдешь? – спросила она меня. Женька насторожилась, а я ответила обреченно:

– Какая работа в такую жарищу?

– Да уж… Топайте купаться, а я вымою посуду и вздремну немного. Целый день как пыльным мешком из-за угла прибитая, голова болит, и лень такая, что на свет божий смотреть не хочется.

Тут послышался шум проезжающей машины, и Верка все-таки взглянула на свет божий, а вслед за ней и я. За окном мелькнул тот самый «Део», который мы заметили в посадке, и скрылся в направлении реки. В этом факте не было ничего удивительного, в той стороне мост, а за мостом большое село, и машины здесь нет-нет да и проезжали, хотя в село вела асфальтированная дорога прямо с шоссе, но Верка вдруг замерла с чашками в руках и нахмурилась, совсем как ее дочка полтора часа назад.

– Ты чего? – спросила Женька, которой всегда больше всех надо.

– Так, – неопределенно ответила Верка, провожая взглядом «Део».

– Он в посадке стоял, – влезла я, хотя меня и не спрашивали, – когда мы за хлебом ходили…

– В Степанове полно дачников, – мудро рассудила Женька, и на этом мы бы, наверное, успокоились, но «Део» вновь появился под окнами. Проехал очень медленно, и на этот раз я смогла увидеть водителя. За рулем сидел светловолосый парень лет двадцати пяти в ярко-желтой рубашке.

– Это точно он, – заявила Верка.

– Кто? – насторожилась Женька, с которой профессия журналиста давно сыграла скверную шутку: она не могла не задавать дурацкие вопросы, а Верка у нас чемпион по дурацким ответам. Вот и сейчас она порадовала:

– Этот парень.

– Ну и чего? – не унималась одна моя подружка, а другая опять ответила:

– Ничего. Просто… неспокойно что-то…

Разговор двух дурех. На него вообще не стоило бы обращать внимания, но вместо этого я нахмурилась и тоже полезла к Верке:

– А чего неспокойно? На какой предмет то есть?

– Я видела этого парня, – ответила она, – на прошлой неделе, в городе. В магазин пошла, а он следом… а потом во дворе крутился.

– Следил, что ли? – выпучила глаза Женька. Эта мысль даже Верке показалась глупой. Она взглянула с сомнением и отмахнулась:

– Иди ты…

– А чего ж тогда? – Женька все еще таращила глаза и явно получала удовольствие от происходящего.

– Откуда мне знать? Ну… шел сзади, я его в витрине увидела, случайно. А потом он во дворе вертелся. И вот сегодня в деревне.

– Для совпадений слишком круто, – здраво рассудила я. – Если ты, конечно, ничего не путаешь и парень тот же…

– Может, и путаю. Он тогда без машины был…

– А вдруг он влюбился? – выдвинула потрясающую идею Женька, у нее с юности наблюдалась повышенная склонность к романтическим бредням. – С первого взгляда? Увидел тебя и… – В этом месте Женька заметно скисла, так как подружка стояла как раз перед ней, и эта мысль даже Женьке не показалась особо удачной. Не то чтобы наша Верка была какой-то уродиной, ничего подобного. Верка зануда, и эта самая занудливость отчетливо проступала в ее облике хорошей жены и заботливой матери, к тому же она старше нас с Женькой и парню на «Део» годилась разве что в тетки. – А что? – кашлянув, спросила Женька, не желая сдаваться без боя. – Бывают такие случаи, – и посмотрела на меня, словно я собралась возражать.

– Идемте купаться, – внесла я разумное предложение, и обе подруги разом кивнули. Верка тоже решила пойти с нами, несмотря на головную боль.

Через несколько минут мы уже двигались в направлении речки. Речка здесь неширокая, в некоторых местах больше напоминает ручей, зато исключительно чистая. Цивилизация мало коснулась этих мест, а речушку питали подземные ключи, этим обстоятельством объяснялся и тот факт, что вода в реке была холодной и даже при двадцативосьмиградусной жаре радовала прохладой. По песчаной тропинке мы спустились к омуту, который местные называли Круглым. Детишки с визгом и брызгами ныряли возле берега и успели поднять со дна всю муть, так как в отличие от нас проводили здесь время с утра до вечера. Женька скривилась и посмотрела на нас.

– Идемте на Большой омут, – кивнула Верка и резво потрусила по тропинке.

Большой омут вовсе не был большим, зато считался очень глубоким, детня сюда не ходила, да и взрослые наведывались нечасто, потому что от деревни его отделяло чуть больше километра. Впрочем, от Веркиного дома он был неподалеку, только спускаться надо было с другой стороны, теперь же нам предстояло сделать приличный крюк. Я по этому поводу ничуть не расстраивалась: на мне соломенная шляпа, защищающая лицо от солнца, я только что съела три пирога с клубникой, и прогуляться было просто необходимо. Однако Женька не смогла удержаться от критических замечаний.

– Надо было через огород идти, – проворчала она.

– Так чего ж ты не пошла?

– Я думала, мы на Круглый омут идем.

– Так и мы думали.

Впереди показались кусты ивы, и вскоре мы уже раздевались на отлогом берегу.

– Холоднющая какая, – сунув ногу в воду, проворчала Женька и поежилась, потом постояла, точно к чему-то прислушиваясь, и с разбегу бросилась в воду, подняв столб брызг.

– Чокнутая, – покачала головой Верка и устроилась на траве. Я взглянула на нее, на Женьку, голова которой к этому моменту появилась на поверхности, и осторожно вошла в воду. Прыгать в омут очертя голову в отличие от подружки я не люблю, поэтому потратила минут пять, прежде чем окунулась, все это время жалобно поскуливая и повизгивая.

– Давай наперегонки к тому берегу, – позвала Женька. Предложение показалось толковым, и, прокричав в ответ: «Давай!», я устремилась к подружке. Задора в Женьке больше, чем умения, конечно, я ее обогнала, и она, сразу потеряв интерес к соревнованиям, приблизилась к берегу, сплошь заросшему ивой, и, делая вид, что не обращает на меня внимания, нырнула.

Я легла на спину и раскинула руки. Из состояния абсолютного блаженства меня вывел Женькин вопль. Орала она так, что я в полной растерянности крутанулась на живот, забыв прикрыть при этом рот. Женька стояла по грудь в воде, колотила по ней руками, поднимая брызги, и вопила что есть мочи.

– Что ты орешь? – укоризненно спросила я, подплывая ближе, и тут обратила внимание на физиономию подружки. Вне всякого сомнения, она спятила: перекошенный рот, вытаращенные глаза и такой ужас в них, что я совсем было решила тоже заорать, но вовремя одумалась и только вздохнула: – Спятила ты, что ли?

– Вытащи меня отсюда! – рявкнула Женька, неожиданно приходя в сознание. Тут она заметила бросившуюся в воду Верку и отчаянно закричала: – Не ходи сюда!

– Змея? – догадалась я, зябко ежась. Женька схватила меня за руку и кинулась к берегу, отчетливо стуча зубами. Само собой, я припустилась следом, и через мгновение мы уже стояли на берегу все трое. Мы с Веркой торопливо оглядели Женьку, не нашли в ней никаких перемен и жутко осерчали. – Ну и что ты орала, больная? – зло спросила я. Верка, которая по натуре была человеком добрым, посмотрела на меня укоризненно и повторила тот же вопрос ласково, при этом опустив эпитет «больная». Женька вновь начала трястись, а Верка брякнула:

– Пиявки?

– Пиявки в реке не водятся, – отрезала я.

– Почему? – не поверила Верка.

– Откуда мне знать? Просто не водятся, и все тут…

– Ты точно знаешь? – все еще сомневалась она, а Женька неожиданно заорала:

– Дуры, мать вашу, там утопленник!

– Чего? – разом открыли мы рты.

– Утопленник, – повторила Женька и вздохнула с облегчением, точно избавилась от тяжкой ноши.

Минуту, не меньше, мы стояли молча, таращась друг на друга, затем я смогла спросить:

– По-твоему, это хорошая шутка?

– А кто тут шутит? – хмыкнула Женька, заметно приходя в себя, правда, плечами все еще дергала, и физиономия ее теперь выглядела не серо-зеленой, а просто бледной.

– Ну? – нахмурилась я.

– Гну. Утопленник, говорю, там. Кажись, за корягу зацепился.

– Как же так? – переминаясь с ноги на ногу, пролепетала Верка. – Если б кто утонул, так в деревне бы знали…

– Может, еще не знают, может, только что утонул…

– Мужчина или женщина?

– Почем я знаю… руку видела, вроде женщина…

– Да врет она все, – не выдержала я.

– Показалось с перепугу, – кивнула Верка и отважно шагнула в воду. – Где это?

– Вон там, у берега, – ткнула пальцем Женька в самое глубокое место. Кажется, там метров семь в глубину, и увидеть что-либо подружка никак не могла. Впрочем, если она говорит, что у самого берега…

– Там какая-нибудь коряга, – успокаивала Верка по большей части сама себя. – А тебе померещилось.

Она нырнула, но почти тут же голова ее показалась из воды, и Верка отчаянно забила руками, возвращаясь к берегу.

– Ты чего? – растерялась я.

– Там в самом деле кто-то есть, – сообщила она, здорово заикаясь. Верка – девка серьезная и так шутить не могла, совесть в отличие от Женьки у нее есть, выходит, она действительно что-то там увидела…

– В деревне все друг друга знают, – пытаясь рассуждать здраво, сказала я. – И если б кто утонул…

– Надо собрать людей, – надевая шорты, бормотала Женька. – Побегу в деревню… и милицию вызвать, обязательно милицию…

Верка натянула сарафан и, судя по выражению ее лица, всерьез собралась кричать «Караул!».

– Подождите, – поморщилась я. – А если там коряга? За такие шутки…

– Это не шутки, – возмутилась Женька, и Верка поспешно кивнула:

– Точно. Там что-то есть…

– Что-то или кто-то? – спросила я.

– Не знаю, страшно очень, я не разглядывала. Но там что-то лежит. Бледное и неживое.

– Одной дуре чего-то привиделось, и вторая туда же, – разозлилась я и неожиданно для самой себя шагнула к воде.

– Ты куда? – ахнула Женька, а я отмахнулась:

– За вашим утопленником. – Уж очень все это показалось глупым. «У Женьки крыша поехала, – утешала я себя, входя в воду. – А Верка испугалась и… ничего там нет… а эти дуры в самом деле всю деревню по тревоге поднимут».

Набрав в грудь воздуха, я нырнула, сделала мощный рывок вперед и сразу же увидела ее: она лежала на самом дне совершенно голая, длинные волосы оплели корягу, руки вытянуты вдоль тела и плавно покачиваются… «Мамочка», – чуть не заорала я, но вовремя опомнилась, вынырнула, в три броска достигла берега, выскочила и, подхватив шорты, бросилась в деревню.

– Чего ты? – орала Женька, с трудом меня догоняя.

– Утопленница! – взвыла я.

Через полчаса у Большого омута собралось все население деревни. Три дюжих мужика влезли в воду и подняли утопленницу. Приехал участковый на мотоцикле с коляской, обругал галдящую детню и накрыл тело старым пиджаком.

– Это кто ж такая? – громко переговаривались вокруг.

– Не из наших…

– Дачница, видать…

– Какая дачница? Чего вы болтаете?

– А кто ж тогда?

– Почем я знаю… У нас в деревне ее сроду не было…

– А может, из Степанова?

– Так ведь не слышно разговору, чтобы кто-то пропал…

– В Степанове москвичей полно…

– И что ж ее по сию пору не хватились?

– Значит, из города отдохнуть приехала…

– Одна, да еще голая?

– С компанией, выпили лишка да и не заметили, что девка пропала…

– Ну ты, Кузьмич, скажешь…

– Андрюха! – рявкнул участковый, до того момента молчавший, одной рукой он мял фуражку, а другой остервенело скреб бритый затылок. – Звони в район, пусть бригаду высылают, а вы, граждане, расходитесь, затоптали здесь все…

– Чего мы затоптали? – хмыкнула бабка с темными смеющимися глазами. – Лужок этот? Так его отродясь никто не косил…

– Не болтай, Татьяна, а домой отправляйся и пацанов своих забери. Нечего здесь детям делать, и по тропинке идите, а не полем, вдруг собака след возьмет.

– Какой такой след? – не унималась Татьяна.

– Такой… Может, она не сама утонула, а помог кто… Может, убийство…

Роковое слово было произнесено, и лица обитателей Горелова мгновенно переменились, разговоры смолкли, и все гуськом потянулись по тропинке в сторону деревни.

– Вера Андреевна, – окликнул участковый, когда мы вслед за остальными отправились к дому. – Вы не отлучайтесь надолго, приедут из района, поговорить с вами захотят.

Районное начальство ждали до самого вечера, но оно так и не появилось. Лельку уложили спать, радуясь, что она во время обнаружения трупа играла с подружками на соседском дворе, а потом уснула под навесом в обнимку с котенком, поэтому утопленницу не видела. Мы же пребывали в сильнейшем волнении, пили чай на веранде и гадали, кто эта молодая женщина и что за несчастье с ней произошло. Разумеется, ни до чего не додумались и уже ночью разошлись спать.

Утром за нами приехал участковый и отвез в село. Здесь мы узнали, что тело отправлено в морг районной больницы и что начальство все-таки пожаловало. Нас попросили подождать, а затем по очереди вызывали в кабинет председателя правления, где это самое начальство обосновалось. Пожилой лысый дядька, вытирая платком пот со лба, смотрел с тоской и задавал нам одни и те же вопросы. Я что-то ответила, что-то подписала и, попрощавшись, вышла на крыльцо.

Верка с Лелькой ушли в магазин, а Женька сидела на скамейке в трех шагах от крыльца и щурилась на солнце, точно кошка.

– Поехали домой, – вздохнула она жалобно. – Чего-то мне природа разонравилась.

Я вошла в квартиру и настороженно замерла. В кухне работала стиральная машина, а между тем Роман Андреевич, отважный боец спецназа и по совместительству мой муж, должен был вернуться только завтра. На цыпочках я прошла вперед и заглянула в гостиную: никого. В спальне разумных существ тоже не наблюдалось. Уже не таясь, я зашагала в кухню. Так и есть. Роман Андреевич собственной персоной сидел за столом и уминал пельмени. Я вспомнила, что в доме не было даже хлеба, и затосковала. В этот момент супруг поднял глаза от тарелки и соизволил меня заметить.

– Ну и где тебя носит? – спросил он сурово.

– Я была у Верки на даче, и тебе об этом доподлинно известно, если ты туда раз пять звонил, – ответила я. Надо сказать, что у Романа Андреевича есть один существенный недостаток, который он умело скрывал до самой регистрации брака, недостаток весьма банальный: супруг мой страшно ревнив, что в сочетании с его взрывным темпераментом иногда делает мою жизнь просто невыносимой. Вот и сейчас он забыл поздороваться и начал с претензий. – Здравствуй, – подумав, сказала я, так как поздороваться тоже забыла.

– Привет, – скривился он.

– Давно приехал?

– Давно. И весь день пытался тебя отыскать. Только-только решил поднять в воздух ВВС России, как ты появилась.

– По-моему, ты не ВВС поднимал, а уплетал пельмени.

– Конечно. А что еще меня ждет в этом доме?

Кое-какая критика в мой адрес была справедлива, допустим, праздничный обед его не ждал, более того, в холодильнике завалялась только пачка пельменей, и хлеб отсутствовал, но все равно это не повод говорить мне гадости.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась я.

– Все, что сказал, – съязвил Роман Андреевич.

– По-твоему, я плохая жена?

Он поднял брови и вроде бы удивился:

– Это ты сказала.

– Ага, – кивнула я удовлетворенно, подхватила со стола тарелку и швырнула в стену. Кухня у нас большая, а я здорово нервничала и, проследив траекторию полета, с грустью констатировала, что тарелка хлопнулась на пол, так и не коснувшись стены. Очень жаль, останься на ней сальное пятно, пришлось бы муженьку заняться ремонтом, знал бы тогда, как говорить мне гадости. Роман Андреевич тоже следил за полетом тарелки, счел бросок неудачным и протянул мне чашку, стоявшую на столе. – Свинья, – сказала я и ушла в спальню переодеваться. С интервалом в минуту там появился муженек.

– Ну и где ты была? – спросил он, прислонившись к дверному косяку. Мужчина Роман Андреевич крупный и сейчас занимал практически все свободное пространство нашей спальни.

– Ты знаешь, – отмахнулась я, переодеваясь за ширмой.

– Ничего я не знаю. Я все утро звонил на эту долбаную дачу, никто трубку не берет, точно там еще вчера все окочурились, а ты являешься и нагло врешь, что была у Верки. Вроде я уже не раз просил: завязывай мне по ушам ездить.

Муж у меня подполковник спецназа, поэтому, должно быть, и выражается временами, как форменный бандит.

– Закрой дверь с другой стороны, – посоветовала я. – А еще лучше заткнись.

– Ага, – кивнул он и пакостно улыбнулся. – Не люблю повторяться, но вынужден спросить в третий раз: где ты была, черт тебя дери?

– В таком тоне продолжать беседу я не собираюсь.

– Что тон, – еще пакостнее улыбнулся супруг. – Слышала такое слово – «рукоприкладство»? Так вот, я им непременно займусь, если ты сейчас же не объяснишь, с какой стати болтаешься неизвестно где, вместо того чтобы сидеть дома и ждать мужа из командировки.

– Ты должен был приехать завтра…

– Разумеется, – хмыкнул он.

– Прекрати, – возвысила я голос и вдруг неожиданно для самой себя решила пожаловаться. – Ромочка, – сказала я отчаянно, – я нашла труп. Точнее, его нашла Женька, но я его тоже нашла, потому что нырнула вслед за Веркой, а она там лежала так страшно… бледная, и волосы запутались вокруг коряги. – Вспомнив эту жуткую сцену, я заревела, а Роман Андреевич нахмурился, отлепился от косяка и торопливо шагнул ко мне.

– Эй, в чем дело? – спросил он тревожно.

– Мы нашли утопленницу, молодую женщину. Вчера после обеда на Большом омуте. А сегодня с утра пришлось ехать в райцентр, ведь это мы первыми наткнулись на нее… – Тут я заревела по-настоящему. Роман Андреевич прижал меня к могучей груди и принялся утешать.

На это ушло примерно часа полтора, после чего мы приготовили ужин, предварительно посетив магазин, и торжественно отметили возвращение супруга из командировки. Разумеется, я успела в деталях рассказать о постигшем нас несчастье. Роман Андреевич был потрясен, сочувствовал мне изо всех сил и даже попросил прощения за скверное поведение при встрече. Я с готовностью простила, потому что достоинства моего мужа перевешивают кое-какие его недостатки, а Женька вообще утверждает, что неревнивых мужей в природе не водится и обращать внимание на всякие глупости не стоит.

Вечер мы провели очень мило, и я поняла, чего мне не хватало все эти две недели, а не хватало совсем немногого: чтобы Роман Андреевич был дома, а не в очередной опасной командировке, и пусть даже встречает меня своим дурацким «Где ты была?». Это все-таки лучше, чем две недели без него… Подобные мысли увели меня довольно далеко от недавней трагедии, так что вспомнила я о ней только утром, да и то после звонка Женьки.

Она позвонила в половине девятого, когда мы с Романом Андреевичем спали и не планировали просыпаться еще по крайней мере час.

– Ужас, да? – спросила Женька, забыв поздороваться.

– Разумеется, – разозлилась я, взглянув на часы. – Приличные люди еще спят.

– Да ладно… Она мне приснилась. Может, мне у тебя пожить? Вдвоем как-то спокойнее.

– Втроем, – поправила я.

– Ромашка вернулся? – неизвестно чему порадовалась Женька, то есть радоваться ей не следовало, если она всерьез собиралась водвориться в моей квартире, потому что Роман Андреевич неизменно выступал категорически против подобных намерений.

– Вернулся, – ответила я, косясь на мужа, который продолжал симулировать сон, хотя уши навострил и, разумеется, все слышал.

– Хорошо, – вновь порадовалась Женька. – Теперь я хоть за тебя спокойна.

– В каком смысле? – нахмурилась я.

– В том, что ночью тебе должно быть не страшно, если твой бравый подполковник дрыхнет рядом… Слышь, Анфиса, пусть Ромик узнает, кто она такая.

– Кто? – не сразу поняла я.

– Ну, женщина эта.

– Зачем тебе? Думаешь, если узнаешь, она сниться перестанет?

– Не в этом дело…

– А в чем?

– Отвяжись, интересно просто. И участковый сказал, может, не утонула она вовсе, может, это убийство?

Не успела я ответить, как Роман Андреевич вырвал из моих рук телефонную трубку и рявкнул:

– Трупами должна милиция заниматься, им за это деньги платят!

– Ты что орешь, родной? – удивилась Женька. – Я ж просто интересуюсь…

– Знаю я вас, – разволновался супруг. – Затеете расследование. Мало мне головной боли на работе, так еще дома никакого покоя. Трупы – дело милиции, твое дело – статейки в газетку писать, а Анфисино – детективы. Вот и напрягайтесь, а трупами меня больше не волнуйте. – С этими словами он швырнул трубку и грозно посмотрел на меня, как будто я собиралась возражать. А я и не собиралась вовсе, правда, за завтраком, глядя в окно, вспомнила, как женщина лежала на дне со спутанными волосами, и…

– Ромочка, – позвала я ласково. – Может, действительно стоит позвонить?

– Куда? – ехидно спросил он.

– Ну… у тебя же есть возможность узнать…

– Нет у меня никаких возможностей, – зарычал он, – а ваши замашки частных сыщиков действуют мне на нервы!

Я надула губы и обиженно замолчала. Роман Андреевич швырнул вилку, посуровел еще больше, а потом сказал:

– Анфиса, сию минуту пообещай мне, что ты оставишь этот труп в покое.

– Что за глупость ты говоришь? – возмутилась я.

– Не заговаривай мне зубы. Допустим, Женька твоя совсем дура, и ей просто нечем заняться, вот она и открыла любительское сыскное бюро, но у тебя-то есть я, вот мной и займись, пожалуйста. К тому же не далее как вчера ты жаловалась, что работать даже не начинала, а рукопись обязана сдать до десятого октября.

– У меня еще уйма времени.

– Отлично, – кивнул он. – А у меня целая неделя отдыха. – И продолжил с лучезарной улыбкой: – Махнем на юг?

– Махнем, – сразу же согласилась я.

Он подошел ко мне, опустился рядышком на колени и заявил:

– Заметано. – После чего погрозил пальцем и добавил: – И никаких трупов. Обещаешь?

– Обещаю, – кивнула я.

На следующий день мы улетели на юг, где и пробыли семь дней. Домой вернулись поздно вечером, дорога изрядно меня утомила, и, приняв душ, я сразу же завалилась спать. Звонок поднял нас в половине первого ночи. Конечно, звонила Женька. Трубку снял Роман Андреевич с намерением высказать наболевшее, но неожиданно для меня, забыв свой богатый лексикон, молча выслушал сообщение и повернулся ко мне:

– Анфиса, звонит Женька, говорит, у Веры неприятности, что-то с дочкой.

Я схватила трубку и испуганно пробормотала:

– Что случилось?

– Дела хреновые, – бесцветным голосом сообщила Женька. – Ребенок пропал.

– Как пропал? – растерялась я.

– Как дети пропадают? Гуляла во дворе и вдруг исчезла. В милицию сообщили, толку пока никакого.

– Господи… нам приехать?

– Приезжай, хоть и не знаю зачем. Сидим у Верки в полном составе и зубами клацаем…

– Когда это случилось?

– Вчера после обеда. Я тебе без конца звонила…

10,18 zł
Ograniczenie wiekowe:
16+
Data wydania na Litres:
26 listopada 2007
Data napisania:
2000
Objętość:
250 str. 1 ilustracja
ISBN:
5-699-16891-5
Właściciel praw:
Эксмо
Format pobierania:
epub, fb2, fb3, ios.epub, mobi, pdf, txt, zip