Жизнь и приключения вдовы вампира

– Тьфу! Провались на этом месте! – в сердцах выкрикнул Аким Евсеич, и фигура действительно, закрутившись волчком, исчезла сквозь мостовую.

– Что с вами? – Марья Алексеевна попыталась выглянуть в окно через плечо Акима Евсеича.

– Чужое имя, чужое богатство, преступление, совершённое матерью, когда он был ещё в её чреве… Я приму этого ребёнка и признаю своим, даже если это не так.

– Вы не понимаете! Как только скрывать беременность станет невозможно… меня и моих детей ждёт незавидная участь. А уж этого, ещё до его рождения, вы, его отец, обрекаете на горькую судьбу. Тогда как участь моего мужа предрешена, и это только вопрос времени…

– Мы все на этой земле временно! Я подам утром пролётку и сам отвезу вас на станцию.

– Вы об этом пожалеете!

Спиритический сеанс

Глава 18

Проводив Марью Алексеевну, Аким Евсеич заехал по делам в присутственное место, оттуда ещё кое-какие дела неотложные давненько его ожидали, так что домой вернулся к вечеру голодный и уставший. Но тем не менее всё, за что он в этот день брался, получилось наилучшим образом. После сытного ужина стал просматривать почту да и обнаружил письмо от князей Самойловых, которые сообщали, что спиритический сеанс уже назначен, и называли дату и время, приглашая для участия Акима Евсеича и Натали.

– Ну что, дочь моя? Надобно ехать. Да и наш доктор невероятные вещи рассказывал про эти сеансы. Заеду-ка как-нибудь к нему побеседую, что это за чудеса такие?

Натали только плечами повела:

– Коли вам угодно, батюшка…

– Тогда значит так, Натальюшка… Э… помнишь, там в письме приписочка есть? Так вот, за сутки до сеанса жирного и мясного не кушаем, так же с вином, которым и без того не балуемся лишку. Да будешь гардероб подбирать, помни: украшений на тебе из металла, буде даже золото, быть не должно. Ну и я отправлю в нужный день Федота, чтобы он комнаты нам снял, лучше бы прежние.

– Батюшка, уж ежели мы будем в уездном городе, так хотелось бы тамошний театр посетить.

– Будь по-твоему, – вздохнул Аким Евсеич. А сам подумал: как же раньше не ценил свою свободную и беззаботную жизнь? И всё-то ему хотелось женской ласки и тепла. И вот-с получил! И что теперь? Есть дочь, которую надобно выдать замуж, да теперь уж без нужды, а к её радости… по возможности. И тут отчётливая мысль возникла: «Что ежели Марья Алексеевна сына родит? Надо бы Натали сказать. Хотя нет, рано ещё. Кто знает, как судьба повернётся? А судьба…»

– Что с вами, батюшка?

– Так, нехорошо что-то. Устал я. Пойду в кабинет.

Но ни на следующий день, ни через день Аким Евсеич не выбрал время, чтобы посетить доктора да и поговорить о спиритических сеансах. Когда же наконец собрался, то доктора дома не оказалось. А слуга, хорошо знавший Акима Евсеича, пояснил с гордостью за хозяина, что доктору пришло приглашение из уезда, там какая-то очень знатная дама страдает нервным расстройством и желает лечиться непременно у него:

– Выходит, и до уездного города слухи с самой наилучшей стороны о нашем докторе дошли! – вот, мол, у какого знатного доктора служим!

Но Акима Евсеича будто что-то кольнуло изнутри. И пока, возвращаясь домой, трясся в пролётке, в голове его сложилась жуткая картина. «Марья Алексеевна вызывает врача, жалуется на мигрень и бессонницу, – думал Аким Евсеич. – Врач прописывает ей капли… те самые, что и в тот раз Натали. Марья Алексеевна добавляет их в вино, ведь ни вкуса, ни запаха эти капли не имеют, и поит своего супруга. Ежели такой столп, как Кузьма Федотыч… – далее даже помыслить о случившемся с зятем Аким Евсеич не решался, поэтому только и подумал: – Вампир не вампир, но упокой господи его душу! Так что же ждёт болезненного супруга Марьи Алексеевны?»

– Бр-р-р! – вслух передёрнуло Акима Евсеича.

Но что было делать? И в поездку эту Аким Евсеич собирался, как на каторгу.

К проведению спиритического сеанса князь Самойлов отнёсся серьёзно. Была приглашена дама-медиум – одна из самых знаменитых – Флоренс Кук. В свете говорили, будто она умеет материализовывать дух Кэти Кинг, который признавался, что приходится дочерью пирату Генри Моргану. Но гостей мало интересовали и Кэти Кинг, и её батюшка – пират. Заранее составленные вопросы адресовали к мужу Натальи Акимовны Кузьме Федотычу. Его и предполагали вызвать. Кроме Флоренс Кук, Натали и Акима Евсеича были приглашены граф и графиня Сташено-Дагомышские, и в последний день дал согласие граф Немиров, самый завидный жених в уезде – высокий стройный красавец надменного характера. Жил граф на широкую ногу, и ходили слухи, будто бы он принят ко двору.

Небольшая комната напоминала тёмный колодец. Высокий потолок терялся во мраке. Окно и входную дверь задрапировали плотными чёрными портьерами, оставив приоткрытой форточку, через которую, как предполагалось, должен появиться дух Кузьмы Федотыча. Посреди комнаты стоял круглый стол на трёх ножках, вокруг которого расставили семь стульев по числу участников.

На стенах в канделябрах зажгли по одной свече, отчего комната погрузилась в таинственный полумрак со странно двигающимися по стенам тенями.

Когда Наталья Акимовна с батюшкой вошли туда, то все остальные были уже в сборе. Напротив входа, спиной к окну, сидела дама в чёрном платье под горло. Длинные рукава полностью закрывали руки. И только кисти рук покрывали белые перчатки, отчего казалось, что живут они отдельной, самостоятельной жизнью. Лицо её было сосредоточено, губы плотно сжаты. Это и была сама Флоренс Кук. Справа от неё расположились хозяева: князь и княгиня Самойловы, слева сидела Марья Алексеевна и рядом с ней бледный, даже в этом полумраке, одетый по последней европейской моде, но без излишнего подражательства, мужчина, высокий лоб которого покрывала лёгкая испарина то ли от болезни, то ли от духоты, образовавшейся в комнате, – граф Кирилл Романович Сташено-Дагомышский. Граф Немиров, видимо, ещё не определился с местом. Он стоял за спинкой стула госпожи Флоренс, оглядывая собравшихся слегка скучающим и всё-таки любопытствующим взглядом.

Платье Натали из плотного тёмно-зелёного шёлка, отделанное тонкими елецкими кружевами с золотой каймой, открывало её шею и плечи мраморной белизны. Красиво уложенные чёрные кудрявые волосы роняли непослушные завитки на плечи и шею, ещё больше обращая внимание на их хозяйку. Лёгкий, едва уловимый аромат окружал её при каждом движении и улавливался даже в стоячем воздухе комнаты. В Акиме Евсеиче теперь вряд ли кто узнал бы того немощного и болезненного писаря, каким он был каких-нибудь пять-шесть лет назад. Одет с большим вкусом, в костюме из дорогих тканей, сохранивший хорошую осанку и стройность фигуры. Умевший держаться уважительно, но привыкший за последние годы к общению с людьми самого разного общественного положения, он производил самое благоприятное впечатление как на мужчин, так и на женщин.

После взаимного представления друг другу князем Самойловым не знакомых между собой гостей решено было перейти к сеансу, поскольку часы давно пробили полночь. Когда Натали и Аким Евсеич заняли свои места, граф Немиров, естественным образом, оказался справа от Натали, поскольку все другие стулья были заняты.

Глухим замогильным голосом госпожа Флоренс объяснила, как и что надо делать. Натали чувствовала непреодолимое волнение и рада была бы вообще не пойти на этот сеанс, да батюшка заранее дал согласие. И вот теперь ещё и сеанс не начался, а ей казалось, что супруг стоит за спинкой её стула и она ощущает его дыхание на своей шее. Акиму Евсеичу тоже было не легче. Куда бы он ни смотрел, взгляд невольно возвращался к мужу Марьи Алексеевны. Слава богу, что темень в комнате, так что никто не обратил на это внимание.

Все присутствующие положили руки на стол, лишь чуть касаясь его поверхности, но ни в коем случае не надавливая, и хором размеренно стали призывать дух Кузьмы Федотыча. Время шло, ничего не происходило. Госпожа Флоренс, не меняя тона, попросила всех сосредоточиться и думать только о Кузьме Федотыче, всем своим сознанием призывать его и не позволять своим мыслям отвлекаться ни на мгновенье. А тем из гостей, кто был лично знаком с Кузьмой Федотычем ещё до его смерти, пытаться зрительно представить его, продолжая взывать вместе со всеми. Постепенно монотонные призывы перешли в общий стон: вздох – приди Кузьма Федотыч, приди! – выдох, и снова вдох – приди…

Аким Евсеич никак не мог заставить себя сосредоточиться на вызывании зятя. С мучительным чувством своей вины смотрел на мужа Марьи Алексеевны, иногда переводя взгляд на неё саму, а она как ни в чём не бывало, закатив глаза, взывала к Кузьме Федотычу. И это было страшно. «Неужели, – думал Аким Евсеич, – ей нипочём видеть сидящих рядом за одним столом любовника и мужа, которого она собирается отравить?» От этих мыслей Акима Евсеича передёрнуло.

– Видели! Видели? Пришёл! – страшным шёпотом прокомментировала Флоренс Кук.

А Акиму Евсеичу тем временем от всех его мыслей померещился муж Марьи Алексеевны в гробу. Картинка на мгновение повисла в воздухе и исчезла! И до того душа его заныла, жалость и совесть вдруг с двух сторон так жалить начали, что хоть вставай и беги! Да не тут-то было!

А Натали, как заворожённая, не могла оторвать взгляд от белых рук госпожи Флоренс. И вдруг руки будто подбросило над столом, Натали почувствовала холодное дуновение, штора на окне взметнулась, следом брякнула о пол ножка стола, и стол пошёл стучать о пол, будто хотел расколоть паркет напрочь. Ножки стола стучали и били о пол так, что все невольно отпрянули. И только госпожа Флоренс не потеряла самообладания:

– Кто здесь? Вы ли, Кузьма Федотыч? Или это другой дух?

– Я! Нет от вас покоя!

– Согласны ли ответить на наши вопросы?

– Дурь одна, эти ваши вопросы!

– Ждёт ли кого из здесь сидящих смерть в ближайшее время? – задала вопрос госпожа Кук.

– Ха-ха-ха!!! – заскрежетал смех, и Натали не сомневалась – это голос её супруга. От обморока её удерживала только горячая рука князя Немирова, который только сильнее сжал её ладонь, когда стол вдруг заходил ходуном.

– Между вас сидят убийцы и спрашивают о смерти? Ха-ха-ха!

Аким Евсеич, занятый своими переживаниями, не особенно верил во всё это действо. Но когда дух провозгласил про убийц… Аким Евсеич впал в ступор, да так и сидел, не в силах шевельнуться. Ведь он-то знал, о ком ведёт речь зять! Натали и Марья Алексеевна!

– Это дьявол! Это не Кузьма Федотыч! Изыди! Вон! Вон пошёл! – закричала госпожа Флоренс. Князь Самойлов зазвонил в колокольчик, вошёл слуга, до того ожидавший в соседней комнате с канделябром из пяти свечей.

– Ха-ха-ха! – прокатилось эхом, потом послышался звук захлопнувшейся форточки, и всё затихло. Участники сеанса были столь напуганы и впечатлены, что не сразу заметили, что Марья Алексеевна почти без чувств и Натали еле переводит дыхание. Аким Евсеич какое-то время неподвижно сидел рядом с дочерью и не мигая смотрел в одну точку на столе.

Тут вошёл другой слуга и, поскольку ничего из происшедшего не видел, совершенно спокойно просил пожаловать в столовую на вечерний чай. После чего направился к закрытому шторой окну, чтобы открыть его и проветрить помещение. Но госпожа Кук остановила слугу, попросив немедленно принести воды для дам, готовых вот-вот упасть в обморок. А остальными делами заняться позже.

Выйдя из комнаты последней, госпожа Флоренс рассудила:

– Кто бы это ни был, это злой дух. С такими лучше не общаться.

– Я узнала по голосу, – еле слышно заговорила Натали, – это был Кузьма Федотыч. – Я и дыхание его почувствовала.

– Натали, успокойся, Натали. Это твоё воображение разыгралось. Впредь будем осмотрительней, после всего пережитого не стоит тебе подобные опыты посещать! У меня у самого кровь в жилах стынет от таких картин! – попытался успокоить дочь Аким Евсеич.

– Ну да, а что вы хотите? – заговорила Марья Алексеевна. – Тут всем известно, что Кузьма Федотыч, умерев, превратился в вампира! Вот и злобствует. Планида его такая.

– Да-да! – поддержала княгиня Самойлова. И стала, волнуясь, дрожащим голосом пересказывать, как была очевидицей его попытки выхода из могилы.

– Друзья, дорогие мои, ну что вы в самом деле? Нисколько чувств Натальи Акимовны не щадите? – наклонился к Натали граф Немиров.

И все повернулись в сторону Натали. Перед ними была самая настоящая вдова вампира!

– Говорят, он к вам с того света приходил, желая забрать с собой? – задала вопрос госпожа Флоренс. – Вы не волнуйтесь, милочка. Я поставлю вам защиту, чтобы больше он вас не беспокоил. Цена этой защиты… э… – она посмотрела на Акима Евсеича, и в этот момент раздался грохот из комнаты, где только что проводили сеанс.

– Такую красоту и я бы не оставил, – успел шепнуть Натали граф Немиров, так и не отходивший от неё.

– Не уймётся никак! – возмутилась госпожа Кук и решительно направилась назад, но навстречу, прихрамывая, вышел всё тот же слуга, который намеревался навести в комнате порядок.

– Не пугайтесь! Я усмирю воинствующий дух вампира! – кивнула Флоренс Кук.

– Погодите, я свечи зажгу. А то, как только окно открыл, ветер дунул, свечи-то и потухли. Я уж и не разобрал, за что запнулся, показалось, вроде какая-то верёвка. Да откуда ей взяться? А может, в бахроме штор запутался, бог его знает, – оправдывался слуга. – Простите великодушно.

– Я, когда готовность комнаты к сеансу проверяла, никаких верёвок не видела. Это всё проделки злобного духа! – авторитетно заявила мадам Кук. И вошла в комнату, строго наказав никому за ней не следовать. Мало ли что может натворить злобствующий вампир? Надобно убедиться, что изгнан вон! А то слугу уже достал! Да ни у кого и особого желания идти следом за ней не обнаружилось. По комнате плыл расслабляющий аромат подогретого красного вина и великолепной закуски.

После обильного и изысканного угощения все постепенно пришли в спокойное расположение духа. Но время было позднее, если не сказать раннее, потому что сеанс начался за полночь, да пока вызывали Кузьму Федотыча, потом приходили в себя, потом лёгкий перекус с подогретым вином – вот и получилось, что за окном на заднем дворе уже петух прокукарекал. Значит, скоро солнышку вставать, а господам ещё до дома добираться. И было собрались гости разъезжаться, да Марья Алексеевна спохватилась:

– Аким Евсеич, будьте любезны, задержитесь буквально на минуту. Мой супруг Кирилл Романович желает с вами побеседовать.

– М… да-с? Я вас слушаю, – постепенно в течение этой ночи Аким Евсеич от сострадания и чувства вины к мужу Марьи Алексеевны перешёл к злости, непонятной, необъяснимой толком, но разрывающей душу. А ведь это он, Аким Евсеич, виноват перед Кириллом Романовичем, а не наоборот. Но этот хилый, потный франт имеет полное право обнимать и… быть с Марьей Алексеевной, которую обижает, унижает! Он ей противен! Она сама рассказывала это Акиму Евсеичу! Но сегодня они будут в одной постели! А ведь она ждёт ребёнка Акима Евсеича, и муж тут ни при чём!

– Простите? Ночь на исходе, вы устали, – Кирилл Романович промокнул платком вспотевший лоб.

– Да-да, я слушаю вас, – взял себя в руки Аким Евсеич.

– Моя супруга рассказывала мне о вас как о честном и умелом управляющем её усадьбой. Говорила, что дом буквально преобразился. Я, конечно, понимаю, что доходов там еле хватает на его содержание, она обращалась ко мне за материальной поддержкой, сетуя, что вы неизвестно как выкручиваетесь…

Аким Евсеич окончательно сбился с толку. К чему вёлся этот разговор?

– Так вот, наш дворец… э… несколько запущен. И жена рекомендовала мне вас как управляющего ремонтом. Нет-нет! Я ни в коем случае не хочу принизить ваше положение в обществе… но мне нужен человек, который будет распоряжаться выделенными на ремонт средствами. Насколько возможен наш дальнейший разговор на эту тему?

Аким Евсеич перевёл взгляд на Марью Алексеевну. А та о чём-то оживлённо беседовала с хозяйкой, потом, будто почувствовав взгляд, повернулась в их сторону:

– Ну как, дорогой, вы договорились?

– Аким Евсеич пока ничего не ответил.

– Аким Евсеич, ну как же так? Неужели откажете в помощи своей бирючинской соседке?

– Я… подумаю.

Удивлённый и обиженный взгляд, брошенный украдкой в его сторону Марьей Алексеевной, заставил его язык сказать нечто другое:

– Я очень занят, вот и опасаюсь не успеть.

– Ну вот и замечательно. Значит, встретимся и обговорим условия. Ведь практически вы будете распорядителем немалой суммы денег.

Усаживаясь в свою пролётку рядом с Натали, Аким Евсеич готов был рвать и метать. Никогда в жизни такого сумбура чувств в его душе не происходило. И только выработанная годами сдержанность позволяла не показывать вида.

Граф Немиров

Глава 19

На следующий день с рассыльным Аким Евсеич получил записку от графа Немирова, в которой тот просил Акима Евсеича пожаловать к нему на мужской ужин. Такого-то числа этого месяца, мол, собираются у него холостые господа поговорить об охоте, лошадях и разных других вещах, которые, конечно же, неинтересны дамам. Аким Евсеич прекрасно понял, что этот клуб холостяков скорее всего повод, чтобы поговорить приватно. И судя по тому, как граф не отходил от Натали на сеансе спиритов, разговор поведётся именно о ней.

В столь роскошном особняке Акиму Евсеичу ещё бывать не приходилось. Вместо свечей комнаты освещали электрические лампочки! Удовольствие пока дорогое и редкое. Лакеи одеты в одинаковую форму из дорогого сукна и все как на подбор крепкие седобородые мужики с внимательными цепкими глазами. Так и держат тебя под прицелом, шагу лишнего не ступить! Из гостей кроме Акима Евсеича приехали ещё двое молодых щёголей, поболтали о том о сём и незаметно исчезли.

– Уважаемый Аким Евсеич, не буду лукавить, – начал разговор граф, – я тщательно выбираю будущую графиню Немирову. Но у меня особенные требования. Она должна быть не просто красива, но настолько красива, чтобы выделяться из ряда светских красавиц. Да, конечно, требования таковы, чтобы девица была невинна. А ваша дочь вдова, и с этой стороны…

– С этой стороны у Кузьмы Федотыча нареканий не имелось! – Аким Евсеич всем видом продемонстрировал своё негодование.

– Я не к тому, чтобы… в общем, поскольку Наталья Акимовна вдова, то этот пункт – моя забота. Должен сказать, что мне её статус придётся отстаивать перед родственниками!

– Да, я озабочен будущим своей дочери. Траур она соблюла самым строгим образом, и теперь держать молодую даму в одиночестве… – Аким Евсеич покачал головой, – не дело! Но я вам не навязываю свою дочь, это вы завели подобный разговор. В то время как я о вас почти ничего не знаю. Каков вы по характеру? Не покажется ли самый злостный вампир безобидным злюкой?

– Ваши слова продиктованы отцовской любовью. Это понятно. Но у вас есть только одна возможность вывести дочь в высший свет – это брак со мной. Если я решусь на ней жениться.

– Однажды я уже воспользовался единственно представившейся возможностью…

– Неужели жалеете? – чуть иронично, но как-то всё же по-доброму улыбнулся Немиров. – Так вот, кроме того, у моей невесты должен быть безупречный вкус в одежде и во всем остальном. А главное – она должна быть настолько умна, чтобы показаться… на самом высшем уровне.

Граф кивнул Акиму Евсеичу и поднял бокал с рубиновым вином.

– В столице, говорят, образованных красавиц – что цветов на клумбе. А Натали воспитана в провинции, – Аким Евсеич тоже пригубил вино, немного согрел бокал в ладонях, понюхал, прищурился явно от удовольствия. Граф опять улыбнулся, теперь уже чуть лукаво.

– Ум и образованность не всегда одно и то же. Хотя одно другому не мешает. А ещё… должна графиня иметь в себе нечто такое, чего бы не было и быть не могло ни у одной другой женщины!

– Боже милостивый, граф, и что же это может быть? – неподдельно удивился Аким Евсеич. – Возможно, сказочное состояние? Такое, чтобы всех поразить?

Граф улыбнулся, покачал головой:

– Если вы беспокоитесь о моих делах… Я богат. Я не мот, не ветреник, но игрок…

– Э…

– На политической арене, – Немиров немного помолчал и продолжил: – Нечто такое, что имеет ваша дочь и нет ни у кого – это имидж вдовы вампира.

Увидев определённое выражение на лице Акима Евсеича, граф поднял руку, жестом предупреждая, что он не завершил мысль:

– Не полагаете же вы, что я верю пусть и талантливым, одарённым, но мошенникам?

– Вы столь уверенны, что ничего подобного существовать не может? – теперь уже сарказм звучал в голосе Акима Евсеича. Граф внимательно посмотрел на него. Было нечто такое в голосе и во всём внешнем виде Акима Евсеича, что граф Немиров ответил даже более серьёзно, чем ожидал Аким Евсеич:

– Я полагаю, что да, существует нечто неземное, понять которое мы пока не в силах. Но ещё больше мошенников, чем настоящих экстрасенсов. Поэтому надо быть внимательным, чтобы не попасть на их уловку. Однако мы сейчас о другом.

– Да, вы правы. Разговор наш несколько отклонился в сторону Флоренс Кук. И тут я должен сказать, что трудно рассмотреть в тёмной комнате грань между одарённым экстрасенсом и талантливой мошенницей.

– Вы посетовали, что почти не знаете меня. Сейчас имеете возможность, замечу, почти никому не доступную, познакомиться со мной поближе. Так вот, меня направляют послом в… очень сложную страну. И графиня Немирова, последовав за мной, будет представлять там Россию. Она даже в большей степени, чем я, будет стоять под ударами хитросплетений политических интриганов. Поэтому жизненный опыт, который она приобрела, находясь в статусе вдовы вампира, и есть то редкое качество, которого нет ни у одной юной девицы. Ведь повлиять на мужа можно и через жену. А если жена недальновидна, падка на лесть? Наконец, просто ревнива или того хуже – глупа? Каждое это качество будет работать против меня. Вот и подумайте, какую женщину я должен найти, чтобы не разочароваться. Я в чужой стране хочу иметь надёжный тыл за спиной и при необходимости умного помощника, которому мог бы доверять.

– Но вы желаете обрести семью или принять на… э… работу даму? – немного даже растерялся Аким Евсеич.

– Желаю найти жену, с которой поднимусь до самых возможных высот в карьере, с которой буду делить не только постель, но и свои мысли, чувства.

– Я, право, не знаю…

– Наталья Акимовна заинтересовала меня.

– Но за всё золото мира невозможно купить счастье.

– Дорогой Аким Евсеич, вы же в своей жизни попробовали… счастья без золота? Быть богатым и несчастным – можно. Но вот быть бедным и счастливым? Не знаю, не знаю.

Аким Евсеич вытер платком выступившую на лбу испарину:

– Мы обеспечены. Нищета нам не грозит. Конечно, по сравнению с вами мы бедны как церковные мыши. Но у меня недавно состоялся разговор с дочерью… Я уже говорил вам, что тоже озабочен брачным вопросом. Надобно подыскать партию Натали. Но с ней всё не так просто. Она… не желает идти под венец с… э… нелюбимым.

– Впервые вижу отца, который говорит дочери о любви, а не о состоянии будущего зятя, и считает, что если нищета не грозит, то денег достаточно! Однако мне нравится то, что ваша дочь не корыстна. Это редкое теперь качество, плюсую к её самообладанию. Вы должны понимать – она зачахнет в этой глуши. Застоявшийся омут маленького городка вскоре начнёт теснить ей грудь уже одним своим воздухом, каждодневной скукой похожих как две капли воды дней. И потом, бриллиант должен иметь соответственную оправу. Меня бы не удивило такое отношение к браку юной девицы, но вдова… вампира… А ещё пуще удивили вы.

Аким Евсеич почувствовал, как к его лицу приливает кровь.

– Простите, мы не имеем такого состояния, как вы, но… Я вынужден откланяться.

– Простите меня, если невольно обидел! Я только имел в виду, что ваша дочь не только красива, она умна, хорошо воспитана, ей выпало немало пережить, и она достойно держит на себе этот груз.

– Что сказать? О таком женихе я и мечтать не мог. Но теперь – как решит Натали. И… да, вы верно заметили: моя дочь, скажу без лишней скромности, красивая и умная. А теперь подумайте о том, какая это гремучая смесь. А с годами добавится опыт и уверенность в себе… Так что…

– Аким Евсеич! Вы не перестаёте меня удивлять! Любой отец двумя руками ухватился бы за такое будущее для своей дочери. А вы пытаетесь вселить в меня сомнения в правильности моего выбора. Это как же понимать?

– Что ж, дорогой граф, буду с вами откровенен до конца. Кроме Натали у меня никого нет. И расставание с ней… возможно, навсегда… для меня невыносима сама мысль об этом.

– Я вас понимаю. Но счастье дочери – не это ли главное? И потом, вы ещё… – граф замолчал, подбирая слова.

– Простите, граф. Я понимаю, о чём вы. Но всё это возможные перспективы, а расставание – скоро и неотвратимо, – Аким Евсеич вздохнул, грустно улыбнулся. – Совсем недавно я держал на коленях маленькую кудрявую девочку, и вот… – Аким Евсеич усмехнулся краешком губ, как-то грустно наклонил голову, – вдова вампира.

Граф был поражён откровенным, но без излишних подробностей личной жизни, разговором с Акимом Евсеичем.

– А потом, с чего вы взяли, что я навсегда умыкну у вас дочь? Ведь будут, я надеюсь, внуки, и если вы сочтёте возможным, ваше влияние на них было бы благотворным. Да и меня очень бы устроил такой тесть, как вы.

– Простите, граф! Мы говорим с вами как о решённом вопросе, а это не так. Каждый из нас услышал мнение собеседника, и пока на этом остановимся.

Выгодный заказ

Глава 20

Жизнь заворачивала Акима Евсеича во всё более крутой водоворот. Пришлось привыкать ложиться спать за полночь, а ужинать в то время, в которое в прежние годы спать ложился. И всё бы ничего, но вход во вновь открывшиеся двери оказался очень дорог. Большие траты на гардероб, на ответные обеды и ужины, устраиваемые у себя дома, частые поездки в уездный город, а это траты на дорогу, на проживание в дорогих съёмных квартирах… В общем, всё это влетало Акиму Евсеичу в копеечку, которую надобно было зарабатывать. И вроде грех жаловаться, дела выгодные и постоянные будто сами собой напрашивались, только успевай поворачиваться. А ведь так хотелось вечером сесть у камина, взять в руки бокал подогретого вина и дремать за чтением газет. Ан нет. То визит к одним, то к другим, то к ним с визитом. То бумаги накопились, требовали внимания, то деловая встреча в ресторации. Нанять себе помощника пока Аким Евсеич не мог. Вот и приходилось крутиться как белке в колесе. А тут ещё предстоящая встреча с Кириллом Романовичем. Оно, конечно, дело намечается выгодное не только с финансовой стороны, но и в плане новых деловых знакомств. А уж если удастся восстановить дворец во всём блеске… да чтоб не задолго и по деньгам в разумные пределы уложиться, тогда… Что может ожидать его тогда, Аким Евсеич даже представить не мог, но чувствовал, понимал, что возможности откроются куда больше теперешних. Но Кирилл Романович – законный супруг Марьи Алексеевны!

– Чёрт его дери! – вслух выругался Аким Евсеич. Однако поехать следовало в один из ближайших дней, чтобы вновь из Бирючинска сюда не ехать, там тоже дела не ждали.

Встреча состоялась ближе к вечеру. Граф провожал Акима Евсеича лично, показывал покои, рассказывал историю каждой комнаты и вовсе не казался крайне обессиленным болезнью человеком. И, странное дело, не испытывал Аким Евсеич в этот раз к нему ни злости, ни ревности. Хотя видеть его всё одно было крайне неприятно.

– Горный воздух и отвары неизвестных мне трав, пить которые я вначале опасался, поддержали моё здоровье. И я намерен заняться своим родовым гнездом. А вот жена советует продолжить лечение. Она очень озабочена моим здоровьем. И даже выразила желание поехать вместе со мной.

– Пока вы с супругой отдыхаете на свежем воздухе, я постараюсь выполнить ваш заказ, – раскланялся Аким Евсеич, напряжённо ожидая, каков будет ответ на эту его реплику. И Кирилл Романович не заставил себя ждать:

– Ах уж эти дамы! Мария Алексеевна, склонив голову, высказала своё согласие сопровождать меня, – Кирилл Романович развёл по сторонам руки, а Аким Евсеич вдруг поперхнулся. Ведь он знал то, чего не знал Кирилл Романович о своей жене – то, что она ждала ребёнка.

– Но это было сказано таким несчастным голосом, да и дети… требуют родительской заботы и внимания. Однако оставить жену в доме, где начнётся ремонт, я тоже не могу, и поэтому решил отправить её на время моего отсутствия в её родное гнездо – в Бирючинск. Жена неоднократно говорила мне, что дом её находится в приличном состоянии.

– Вы, вы – умнейший человек! Ведь что такое женщина в условиях… э… горной местности? Сколько забот вам предстояло бы? Вы на природе, пьёте полезные отвары трав, а она скучает без общества, без своей портнихи, опять же парикмахер… Конечно, ваша супруга преданная жена, поскольку решилась ехать вместе с вами в такую… э… глушь. Но, но вы же себе не враг?

Негромкий, бархатистый смех прервал излияния Акима Евсеича, которым он и сам был не рад, но вот вдруг посыпались!

– Ха-ха-ха! – смеялся Кирилл Романович. – Мне говорил князь Самойлов, что вы очень деликатный и умный человек. Но я не предполагал насколько! Понятное дело, дама, привыкшая к сонму слуг и жизни в обществе, оказавшись в горном селении, превратит жизнь мужа в сплошной кошмар, ещё и сама будет выглядеть страдалицей!

– Я, я… простите, не хотел сказать ничего… такого, – растерялся Аким Евсеич.

– А вы ничего такого и не сказали, мой смех относится к моим мыслям. Так, вспомнилась одна старая смешная история, как жена поехала за мужем на каторгу и испортила ему всю каторгу, – опять смеялся граф.

И вроде не было ничего унизительного в его словах о Марье Алексеевне, но Акиму Евсеичу чудился какой-то подтекст. Похоже, всё, что она рассказывала об этом человеке, – не преувеличение обиженной женщины, а чистая правда! Но ведь и понятно, Кирилл Романович взял Марью Алексеевну с «приданым» в виде двух детей, за что брат обеспечил его финансами, коих хватает и на лечение, и на ремонт давно запущенного здания. Взять-то взял, но любить и уважать не обязывался! Вот и соблюдает правила хорошего тона, а недовольство и ревность берут своё. Хорошо, что дети родные племянники, поскольку их отец его родной брат. И то, Марья Алексеевна сетовала, что ни тепла и ни заботы Кирилл Романович к ним не проявляет.

– Вам следует определить сумму средств, необходимых для ремонта, а также указать сумму вознаграждения, которую вы желали бы получить за свою работу. Потом мы с вами обсудим сроки и все остальные необходимые в этом деле вопросы. Я оставлю на ваше имя банковский счёт, по которому вы будете отчитываться передо мной письменно каждые десять дней либо в случае крупных трат.

Раскланявшись, Кирилл Романович и Аким Евсеич разошлись. Аким Евсеич, решив не тратить зря времени, принялся делать осмотр и составлять перечень работ, необходимых к исполнению. Он переходил из одной комнаты в другую и уже понял, что ни за день, ни за два эту бумажную рутину не завершит, когда, открыв дверь в очередную комнату, увидел Марью Алексеевну. Полумрак, царивший в этом помещении, делал фигуру женщины и окружающие предметы таинственными, будто сама царица спустилась с небес и медленно идёт ему навстречу.