– И внутри всё тоже двойное? – усмехнулся Фредди.
– Нет, сэр. И зал, и кабинки… для массажа одни, но… но как это… – Роберт нахмурился, подбирая слово.
И за него ответил Найджел:
– Каждая дверь будет открыта в своё время, сэр. Внутри никто не столкнется. И приходить будут с разных улиц.
Джонатан с удовольствием рассмеялся.
– Ловко! Сами придумали?
– Так делали, когда Эл и Джи Паласы в одном доме, – спокойно ответил Роберт.
Джонатан удивлённо откинул голову и, тут же сообразив, густо покраснел. Парни, как по команде, отвели глаза, разглядывая пёстрые листья дикого винограда.
– Хорошо, – справился с голосом Джонатан. – Наверное так будет лучше. Что ещё?
– Если дом в два этажа, сэр, – Роберт снова смотрел ему в лицо, – то мы сможем там же жить. На втором этаже.
– Разумно, – кивнул Джонатан. – Внизу зал, кабинки для массажа…
– И отдыха, сэр, – вставил Найджел и с улыбкой пояснил: – Мы здесь всё посмотрели. Как здесь, не получится, конечно.
– Как здесь, и не надо, – возразил Метьюз. – Здесь их больше двадцати в одну смену могут работать, а нас трое. А отдельные кабинки для отдыха… надо смотреть. Ещё ж душевая нужна.
– Да, и ванная, – вступил Роберт. – Гидромассаж. Нам показывали. Это мы сможем, сэр.
– Это ещё надо всё делать, – упрямо возразил Метьюз. – Пока всё сделаем…
– Ясно, – перебил его Джонатан. – Попросите кого-нибудь, чтобы вам нарисовали план.
– План, сэр?! – переспросили они в один голос.
– Да, – глаза у Джонатана смеялись. – Нужен архитектор или вроде этого, но кто-то знающий. Теперь оборудование…
– Оборудование, сэр, мы знаем, но сначала нужен дом.
– Тоже резонно, – кивнул Джонатан.
Слова о плане явно повергли парней в растерянность.
– Этот… план, сэр, нужен обязательно? – осторожно спросил Роберт.
– Да, хотя бы приблизительный, но обязательно. На глазок дом не построишь.
Они уныло кивнули. Фредди уже хотел вмешаться: зря Джонни ставит им такой барьер, он ведь и сам может это сделать. Но тут улыбнулся Найджел.
– Хорошо, сэр. Мы попробуем договориться.
Остальные вопросительно посмотрели на него, и Найджел стал объяснять:
– Здесь, ну, среди раненых, наверно, есть, как вы сказали, сэр, архитектор. Парни нам помогут найти его. И уговорить помогут.
Фредди улыбнулся: надо же, сообразил парень.
– Отлично, – кивнул Джонатан. – Теперь о времени. В понедельник выдача дипломов. Наверняка вы будете это праздновать.
– Д-да, сэр, – с заминкой ответил Роберт.
Метьюз и Найджел покраснели – у них это было более заметно – и отвели глаза.
– В общежитии, сэр. Отвальная, – совсем тихо закончил Роберт.
Их смущение объяснялось тем, что ни Джонатана, ни Фредди пригласить они не могли. Понятно.
– Когда первый поезд на Колумбию? – Джонатан посмотрел на Фредди.
– Есть в пять тридцать скорый и в восемь с чем-то кружной.
– В пять тридцать успеете? – Джонатан перевёл взгляд на парней.
– Да, сэр, – твёрдо ответил Роберт.
– Хорошо. Во вторник выезжаем. На скором три часа ехать, не больше. Колумбия. Запомнили?
– Да, сэр. А там?
– Там на месте посмотрим, как лучше сделать. Все свои вещи берите с собой.
– А нам и негде оставлять, сэр, – улыбнулся Найджел.
– С этим всё. – Джонатан даже хлопнул ладонью по столу, как бы отсекая эту часть разговора. – Теперь…
– Доктор у себя? – перебил его Фредди.
– Доктор Юра? – уточнил Роберт, и парни сразу заулыбались. – Да, сэр, он в это время в своём кабинете, сэр.
– Хорошо, – кивнул Фредди. – Значит, в понедельник в десять в конференц-зале и во вторник в пять тридцать на вокзале.
– Да, сэр… Конечно, сэр… – парни поняли, что разговор окончен, и стали прощаться.
Когда они вышли, Фредди посмотрел на Джонатана.
– Времени на опохмелку ты им не даёшь?
– Вот и проверим, как они умеют меру соблюдать, – весело ответил Джонатан.
– Резонно, – передразнил его Фредди. – Сейчас идём к Юри.
– Пригласим в «Амбассадор»?
– Да. Поесть и поговорить.
– Да, надо сейчас. В понедельник, думаю, он будет занят. Но я не рассчитывал, что пройдёт так гладко.
– Парни боялись… как следует, но держались. Тоже, как следует. И похоже, Джонни, этот русский капитан и впрямь играет честно. Зачем это ему?
– Наверное, – Джонатан усмехнулся, – он понимает, что нечестная игра обходится намного дороже.
– Как его зовут, Джонни?
– Ген-на-ди Стар-цев, – с натугой выговорил Джонатан.
– Что ж, посветил он нам, – хмыкнул Фредди, – совсем даже неплохо. Но имя, конечно, непроизносимое.
– Аристофф легче?
– Юри, Джонни. Ты же слышал, как его называют парни. Доктор Юри. А капитан… Ген, Генни? Спроси при встрече.
– Спрошу, – кивнул Джонатан. – Пошли?
– Пошли, – Фредди загасил окурок и встал. – Пройдём сейчас садом.
– Ты уже всё здесь знаешь? – весело удивился Джонатан.
– Не всё. Кое-что мне показали, кое о чём догадываюсь. Ночлег и выпивку ковбой везде найдёт. Ну, и всё остальное заодно.
Они вышли из беседки, и Фредди повёл Джонатана, изредка поглядывая на видневшиеся над деревьями крыши. Попадавшиеся им навстречу раненые в госпитальных пижамах смотрели на них без особого удивления.
– Я вижу, ты уже здесь примелькался.
– Может и так, Джонни, но здесь помимо стационара ещё и амбулатория. За плату общедоступные физиотерапия, консультации и так далее.
– Вот как? Чего ж мы шли через задний двор?
– Джонни, я похож на хроника?
Джонатан рассмеялся.
– Резонно. Вот этот корпус?
– Догадлив.
Девушка с обожжённым лицом вынесла им навстречу пачку больничных карт. Фредди с улыбкой придержал дверь, пропуская её, но она словно не заметила, быстро уходя, почти убегая, по дорожке к соседнему корпусу.
– Фредди, с чего это она на тебя не реагирует? – вполголоса спросил Джонатан, входя в вестибюль.
– Это Лю… Люси, секретарь у Юри. Она ни на кого не реагирует, – серьёзно ответил Фредди и, ухмыльнувшись, добавил: – Думаю, это парни заулыбали её.
Они поднялись по лестнице, и Фредди уверенно постучал.
– Входите, – ответили им по-английски.
– Добрый день, Юри.
– Добрый день, – Аристов захлопнул дверцу канцелярского шкафа и подошёл к ним. – Вы и есть Джонатан Бредли?
– Он самый, – улыбнулся Джонатан, отвечая на рукопожатие. – Я пришёл поблагодарить вас за участие к Слайдерам.
– Не за что, – усмехнулся Аристов.
– Ценю вашу скромность, доктор. А также за внимание к здоровью, – Джонатан улыбнулся, – моего друга.
Фредди ухмыльнулся.
– Ну, в этой любезности и тебе не откажут, не так ли, доктор?
– Разумеется, – рассмеялся Аристов.
– Не будем смешивать. Коктейль хорош только в стакане, – отпарировал Джонатан. – И кстати, о коктейлях. Доктор, вам понравилась кухня в «Амбассадоре»?
– Да, – кивнул Аристов. – Неплохая.
– Так как насчёт повторения визита?
– Благодарю, но у меня сегодня дежурство.
– Значит, завтра, – быстро сказал Джонатан. – Отлично, доктор. Или Юри?
– Юри, – кивнул Аристов. – Вы неплохо наступаете. Метод натиска, я вижу, вам привычен.
– Стараюсь, – скромно потупился Джонатан и, не выдержав, рассмеялся. – Так во сколько? Семь, восемь?
– В восемь, – прикинув что-то в уме, ответил Аристов.
– Завтра в восемь в баре, – кивнул Джонатан. – Не смею вас больше отвлекать, мы прощаемся.
– До завтра, – рассмеялся Аристов.
– До завтра, Юри, – рассмеялся и Фредди.
Быстрое рукопожатие, и Джонатан выскочил в коридор. Фредди последовал за ним.
Когда они уже вышли из корпуса, Фредди спросил:
– Джонни, а насчёт Ларри? Забыл?
– Уф-ф! – Джонатан шумно, даже несколько демонстративно перевёл дыхание. – Об этом и в ресторане можно договориться.
– А ловко ты вывернулся, – одобрил Фредди.
– Твоя выучка, – весело огрызнулся Джонатан. – Выйдем через центральный?
– Отчего и нет? Не думаю, что наблюдают постоянно. Если нас и вели, то потеряли ещё у «Плазы». Теперь… ты где остановился? В «Эльсиноре»?
– Да. С Колумбией я свяжусь сегодня. Думаю, завтра днём мне пару адресов сообщат.
– Угу, – Фредди ловко посторонился, пропуская молодого парня в госпитальной пижаме на костылях. – Дом на границе с Цветным, но в приличном квартале.
– Да. Далеко от Цветного парням придётся слишком туго.
– Это-то понятно, – хмыкнул Фредди. – А в строители кого?
– Завтра у меня будет информация по Колумбии, Фредди. Сегодня как обычно.
– Идёт. Можем себе позволить.
Они вышли через центральные ворота и уже шли по улице, когда Фредди неожиданно спросил:
– К тебе в Бифпите не приходил наниматься один… чмырь? Грег?
– Сунулся и отлетел. От него перегаром на десять футов несёт. Ты что, Фредди?
– Я так и думал, – кивнул Фредди. – Мне про него ещё Эркин рассказывал.
– За кого ты меня держишь? Что я, надзирателя от человека не отличу? А что?
Фредди хмыкнул.
– Он меня перед поездом поймал. Просил протекции. Я его и послал. К тебе.
– Понятно. Если он такой дурак, то это только его проблемы.
Фредди кивнул, вспоминая…
…Он ушёл уже довольно далеко от «Примы», когда его окликнули:
– Фредди…
Он недовольно оглянулся. Опухший небритый ковбой в не столько старой, как грязной заношенной одежде. Это же Грег…
– Чего тебе?
– Слушай, Фредди, ты уезжаешь?
– Чего тебе, спрашиваю.
– Ты… ты не знаешь, твоему лендлорду никто не нужен?
Он насторожился. Конюха они с Джонни нашли быстро, но, видно, слух о зимнем найме уже пошёл. Хреново. Хотя, как повернуть.
– А что, имеешь кого на примете?
– Себя. Я на мели, Фредди. Денег ни хрена, и глухой сезон сейчас. Ты ведь на Бредли работаешь?
– Ну?
– Он, говорят, имение раскручивает. Может, возьмёт. Хоть до Рождества мне бы зацепиться. По имению я любую работу знаю. И за порядком пригляжу, когда лендлорд в отъезде.
– Ну, так и иди к Бредли, – равнодушно пожал он плечами. – Я, что ли, нанимаю.
Джонни тебя за один запах шуганёт… далеко лететь будешь.
– Не замолвишь за меня? Я под тебя копать не буду, честно говорю.
– Иди к Бредли, я сказал. Мне на поезд.
– Бредли послал или уволился? Нет, Фредди, если ты остаёшься, то я не старшим, любым согласен.
– Мне в третий раз повторить?
– Всё, Фредди, всё, понял, не сердись.
Отвалил. С-сука надзирательская. Ты б ещё дружка своего приволок, как его, да, Пол, Полди…
…Фредди быстро оглядел улицу и ухмыльнулся.
– Обойдёмся без надзирателей, так, Джонни?
– У меня вычет надзирателем работает, – улыбнулся Джонатан.
Фредди с удовольствием негромко заржал.
– И порядок держит, и сам не ворует, так, Джонни?
– И не пьёт к тому же, – охотно поддержал шутку Джонатан, но тут же стал серьёзным. – Мне нужен мир в имении. Смотри, Сэмми не такой уж большой мастер.
– Да уж.
– А помнишь, в марте, где-то в конце, наняли мы, неделю у нас прожил, со шрамом на лбу… Как его, Фредди?
– Сейчас… А, Ричард. Да, это был настоящий плотник. Но…
– В этом «но» и всё дело. Не ужился он ни с кем. Помнишь?
– Ещё бы! – Фредди усмехнулся. – Пришлось между ними пулю пустить, чтоб разошлись. И оставили мы Сэмми.
– Да. Сэмми и умом не блещет, и без команды не шевельнётся. Всё ему разжуй, в рот положи и глотать прикажи.
– И языком болтает легко.
– Да, всё так. Но он покладистый. Если б его Дилли не подкручивала, так бы совсем не трепыхался. И Мамми… А Стефа мы за что выбрали, помнишь?
– Я всё помню, Джонни, меня можешь не убеждать. Мир в команде…
– Без мира это не команда, а… – Джонатан забористо выругался по-ковбойски. – Да самый… добрый надзиратель… В заваруху его не тронули, но работать с цветными сейчас он не может. Лет так через пять, десять…
– А нам нужен надзиратель, Джонни?
– Кем бы его ни взяли, Фредди, в команде с цветными он неизбежно станет надзирателем.
– Да, – кивнул Фредди. – Я такое видел на перегоне.
– И результат? Нет, жизнь надзирателя меня, сам понимаешь, насколько волнует. Дело…
– Дела при такой команде нет, – твёрдо ответил Фредди. – И кто по-настоящему хочет поворота, так это они. Даже нашей Системе поворот не нужен. А эти…
– Шваль, – резко бросил Джонатан. – Но ты прав, Фредди, крови они не боятся.
– Чужой, Джонни.
– Тоже правильно. Ну что ж… – они вышли на людную улицу. – В «Артур-Холл», Фредди, – негромко бросил Джонатан.
В «Артур-Холле» игра по-крупному, там работают серьёзно. Фредди молча кивнул и еле заметно повёл плечом, проверяя, насколько удобно прилажена кобура.
Аристов убрал бумаги, оглядел стол. Ну что ж. До дежурства он успеет заглянуть в палаты. Благо, там сейчас немного. Мулат, которого привезли в этот трижды проклятый День Империи, и ещё трое. Ещё один тайный Палас накрыли. Никак эту дрянь не выкорчуют. У мулата острый период уже закончился. У троих… всё-таки очень индивидуализированный процесс. Практически одного возраста, гореть начали в один день и как по-разному…
Он прошёл в стационар, в полупустой отсек. Сначала к мулату. Если острый период закончился, надо будет перевести к тем троим. Ну-ка…
Молоденький мулат лежал на спине, закинув руки за голову и слегка раздвинув ноги. Обычная поза. На стук двери даже головы не повернул, не вздрогнул, как раньше. Простыня, одеяло – откинуты к стене, подушка смята. Опять бился?
– Здравствуй.
– Здравствуйте, сэр, – тусклый безжизненный голос, неподвижное лицо, полуприкрытые глаза.
Аристов переставил стул, сел рядом с кроватью.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, сэр.
– Болит?
– Боль прошла, сэр.
Слова «нет», как и остальные, старательно, привычно старательно избегает. Явный автоматизм.
– Сильно болело?
– Как всегда, сэр.
– Дай руку.
Вялое послушное движение. Даже нет обычного крика: «Не надо!». Да, недаром сами парни называют это состояние «чёрным туманом».
Аристов взял запястье, нащупал пульс. Слабые редкие удары. Когда он отпустил руку, та с полминуты держалась в воздухе, а потом бессильно упала на постель рядом с телом.
– Ну-ка, встань. Пройдись до окна и обратно.
Медленные заторможенные движения. Идёт, расставляя ноги. Дошёл, повернулся, даже не поглядев за окно. И такое же медленное обратное движение. Подошёл к кровати и остановился в ожидании новых приказаний. Аристов молчал, молчал долго. Наконец парень осторожно сел и лёг, принял прежнюю позу.
– Было больно?
После паузы тихий ответ:
– Боли не было, сэр.
– Почему ты не укрываешься?
Ответ известен, но надо заставить парня говорить.
– Давит, сэр.
– Ты ел?
– Да, сэр.
– Что ты ел?
Глаза на секунду оживают, быстрый взгляд искоса, и веки опущены уже по-другому.
– Я… я не помню, сэр.
Значит, еду принёс кто-то из парней, и теперь мальчишка его прикрывает. На всякий случай.
– Ты сыт?
Неуверенное:
– Д-да, сэр.
– Тебе ещё принесут ужин.
И тихое:
– Спасибо, сэр.
И вдруг – Аристов уже собирался вставать – прежним равнодушным тоном:
– Когда меня убьют, сэр?
Аристов сел поудобнее.
– А почему это тебя должны убить?
– Я больше не могу работать, сэр.
– Есть много другой работы, которую ты можешь делать.
Сколько раз он, а потом Жариков, да ещё Тётя Паша говорили это. И каждый раз заново одно и то же.
– Завтра тебя переведут в другую палату. Там лежат трое. Такие же, как ты. И им сейчас так же больно, как было тебе. Ты помнишь, как помогали тебе?
– Д-да, сэр.
– Теперь ты будешь помогать им.
И вновь быстрый взгляд искоса из-под ресниц, но глаза тут же погасли, потускнели. Ничего, парень, бывало хуже. Ты всё-таки сам ешь, задал вопрос, на что-то реагируешь.
– Сегодня отдыхай. После долгой боли надо отдохнуть.
– Да, сэр, – тихо ответил мулат.
Если его укрыть, он будет лежать под простынёй. Из послушания. Молча терпя неудобство. Большинство и сейчас практически не пользуются одеялами. Ладно, пускай пока так.
Аристов встал.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сэр.
Теперь в соседнюю палату. Там хуже.
Обнажённые смуглые тела, сотрясаемые болевыми судорогами, тяжёлое хриплое дыхание. Между кроватями большой вентилятор на стойке перемешивает воздух, охлаждая воспалённую кожу. Горят. Но на стук двери поворачивают головы.
– Здравствуйте, парни.
Напряжённый на выдохе хрип вместо ответа.
Аристов осматривает их по очереди одного за другим.
Этот при его приближении вжимается в постель. И неизменное:
– Не надо… мне больно, сэр… не трогайте меня, сэр… не надо…
Здесь пока без изменений. Всё так же. Не лучше и не хуже.
А этот молчит, смотрит в упор широко открытыми глазами и беззвучно плачет. По запавшим тёмно-бронзовым щекам текут слёзы, а парень и не замечает их, испуганно следя не столько за Аристовым, как за его руками.
Аристов взял с тумбочки марлевую салфетку, осторожно вытер ему лицо.
– Ну, как ты, парень?
– Хорошо, сэр, – парень трясётся, как в ознобе, даже губы дёргаются, делая слова невнятными.
И вдруг хрипя начинает выгибаться, упираясь головой в подушку и судорожно вцепившись руками в края кровати…
– Я их только-только обтёр, доктор Юра.
Сол вошёл в палату так тихо, что пока он не заговорил, Аристов его не замечал.
– Что? А, хорошо. В соседнюю тоже заглядывай.
– Да, доктор Юра, – Сол кивает, ставя ведро с холодной водой, поправляет вентилятор, чтобы воздушная волна шла на всех троих. – У него уже «чёрный туман», нет… деп-ре-сси-я, правильно?
– Да. Не оставляй его надолго одного.
– Хорошо. На ночь ещё Леон придёт. Мы вдвоём дежурим.
Аристов кивнул, переходя к следующему. Трёхкровке. И сразу натолкнулся на ненавидящий твёрдый взгляд. Тело выдаёт страх, а лицо непримиримо. Парень скашивает глаза на Сола. Сол стоит в изголовье, опираясь на спинку кровати, и улыбается.
– Терпи, парень. Решил из спальников уйти, так терпи, – голос Сола очень серьёзен несмотря на улыбку.
Аристов быстро осторожно ощупывает рёбра. Рентген показал переломы, нужна неподвижность, а тут болевые судороги. И не зафиксируешь.
– Здесь больно?
– Да! – почти кричит парень и с ненавистью повторяет: – Да, сэр.
Смещений нет, уже легче.
– А здесь? Так же или меньше?
– Меньше… сэр.
Придётся поверить на слово. Парень уже испугался собственной дерзости.
– Постарайся лежать спокойно, не дёргаться.
– Доктор Юра, – вмешался Сол, – улежать совсем невозможно, я помню. Может, привязать его?
– Нет, – резко бросил, не оборачиваясь, Аристов.
Остальное – ушибы, не страшно. Он повторил это вслух и улыбнулся, но парень не ответил на улыбку. В депрессию надо будет за ним особо последить. Такие если решались на суицид, то уже шли до конца.
– Постарайся всё-таки не дёргаться, парень. У тебя сломаны рёбра, ты дёрнешься – обломки сдвинутся. И тебе боль лишняя, и потом плохо срастётся.
Вряд ли он что-то понимает, хотя и смотрит, но будем надеяться, что Сол объяснит доступнее.
Аристов встал, посмотрел на Сола.
– Воду с глюкозой давать, так? – улыбнулся Сол.
– Правильно, – кивнул Аристов. – С обтиранием не переусердствуй. Застудятся.
– Хорошо, доктор Юра. Я буду осторожен.
Сол понятлив, ему сказанного достаточно. Аристов попрощался кивком и вышел.
Ну что ж, не самый тяжёлый вариант. Бывали и в худшем состоянии. Эта четвёрка выкарабкается. Раз Тётя Паша разрешила парням самим в палатах дежурить, значит, прогноз благоприятный. Когда действительно сложно, она дежурит сама. Ещё день, другой, и мулат должен вспомнить про свою одежду, про платок. А если побоится спросить? Нет, завтра утром на осмотре сам ему напомню, и пора Ваньку – Ивана Жарикова, психолога госпитального – подключать. Хотя тот сам рвётся, бьёт копытом и роет землю. Так что, не подключать, а подпускать.
Когда Аристов вошёл в операционный отсек, ему навстречу встал Крис и поздоровался по-русски:
– Добрый вечер, – и с еле заметным напряжением, – Юрий Анатольевич.
– Добрый вечер, – улыбнулся Аристов. – Подежурим вместе?
Крис кивнул. И когда Аристов пошёл к реанимационным палатам, пристроился сзади и чуть сбоку.
А ведь сегодня, вроде, не Крису дежурить. Уже сколько раз парень менялся сменами? И это чтобы дежурить именно с ним?
– Ты поменялся сменами, Крис?
– Нет, Юрий Анатольевич, – обращение прозвучало уже увереннее. – Не сменами, а… местом.
Аристов кивнул.
– Хорошо.
С Крисом работать легко. Он достаточно знает русский и очень старается. И явно то, что называется «от бога», присутствует. Знаний не хватает, но это дело наживное, так что перспективный парень, на редкость… Ну всё. Надо работать.
Бар «Амбассадора» был полон, но не настолько, чтобы это раздражало. Джонатан незаметно посмотрел на часы. Фредди усмехнулся.
– Без пяти, Джонни. Он всё-таки военный врач.
– Понятно. Но если ты опять начнёшь подзуживать его…
– То, что ты сделаешь, Джонни? – Фредди откровенно ухмыльнулся. – Интересно послушать. И чего ты занервничал? Ресторанный стол не операционный. Свет не тот.
– Только это меня и успокаивает. А, вот и он, – Джонатан улыбнулся. – Добрый вечер, Юри.
– Добрый вечер, джентльмены, – Аристов с улыбкой ответил на рукопожатия.
Как всегда, у стойки обычный незначащий разговор, так, пустячно о пустяках. Если надо поговорить серьёзно, то говорят за столом. И опять… О войне ни слова. Этого касаться не стоит: на этом любой разговор закончится, а в нём заинтересованы обе стороны.
И за столом первое время разговор шёл чисто гастрономический. Потом Джонатан стал аккуратно переводить его на более близкие к их делу темы. Аристов охотно подыгрывал. Зашла речь о госпитале, о приёме местных.
– Нет, – Аристов улыбался, – мы сразу, как только развернули стационар, стали принимать местных. Было много раненых, травмированных. Да и сейчас хватает. Мины, автокатастрофы…
– Вы принимаете всех? – поинтересовался Джонатан.
– Разумеется, – глаза Аристова блеснули. – Мы – врачи.
– Да, конечно. А… местных только амбулаторно?
– Смотря по причине обращения, – Аристов понимающе улыбнулся. – Вам нужна консультация?
– Не мне, – быстро ответил Джонатан. Так быстро, что все рассмеялись. – Не мне, – повторил Джонатан уже серьёзно. – А… работнику в моём имении. Вот его я бы хотел вам показать.
– А что у него? – уже совсем другим тоном спросил Аристов.
– Мы думали, просто истощение. Ну, голодал, простужался… – Джонатан неопределённо повёл рукой. – Общая слабость, кашель.
– Дыхалка отбита напрочь, – вклинился Фредди. – Этот диагноз ему остальные поставили, – и продолжил ковбойским говором: – Берётся и сдыхает, кашлем заходится.
– Разумеется, привозите, – сразу сказал Аристов. – Если там начался процесс, попробуем остановить.
– Хорошо. Думаю, недели через две, – Джонатан посмотрел на Фредди. Фредди кивнул, и он продолжил: – Мы его привезём. Разумеется, осмотр, анализы, консультации, если надо, то и стационар, всё будет оплачено.
– Щедро, – усмехнулся Аристов.
– Я не занимаюсь благотворительностью, – улыбка Джонатана на мгновение стала злой. – Но мне дешевле оплатить лечение, чем держать больного ра… работника.
– Что ж, – пожал плечами Аристов, – если роль расчётливого человека вам по душе… не смею мешать. Но… меня гораздо больше ваших денег устроит другое.
– А именно? – насторожился Джонатан.
– Уговорите своего работника, он, как я понимаю… цветной, не так ли?
– Да, – твёрдо ответил Фредди. – Был рабом.
– Так вот, уговорите его не бояться врачей…
– Разумеется, личным примером, – очень спокойно вставил Фредди, разряжая обстановку.
Хохотали долго и со вкусом. Джонатан комично развёл руками.
– Раз другого выхода нет… Кстати, Юри, Фредди заодно пройдёт повторный, уже более подробный осмотр.
– У меня новых дырок нет, – сразу ответил Фредди.
– Вы уверены, что не будет? – с какой-то грустной улыбкой спросил Аристов.
– Уверен, – улыбнулся Фредди. – Но, если что… только к вам.
– Тронут, – церемонно склонил голову Аристов. – И раз уж зашла речь об этом… Теперь у меня просьба.
– Всё, что угодно, – готовно откликнулся Джонатан.
– Летом у вас работали два пастуха. Один из них – индеец. Со шрамом на щеке, – у Фредди невольно окаменело лицо, но Аристов, будто не замечая, продолжал: – Вот его бы я очень хотел осмотреть.
– Зачем? – глухо спросил Фредди. – Он здоров.
– Фредди, – Аристов укоризненно покачал головой. – Неужели вы до сих пор верите в эту дребедень с «исследованиями»? Давайте так. Я скажу вам, что я знаю о нём. Он был спальником, горел, как они это называют, пять лет назад, работая скотником в имении. Сейчас ему двадцать пять полных лет, значит, в январе будет двадцать шесть. Проблем со здоровьем у него нет, умирать не собирается.
– Они вам настолько доверяют? – вырвалось у Фредди.
– Да, вы правильно определили источник моей информированности, – Аристов улыбался, но тон и глаза оставались серьёзными. – А теперь… Он нужен не мне. А этим парням, бывшим спальникам. Они уверены, вернее, им внушили, а механизм внушения нам ещё не совсем ясен, но это не меняет дела, так вот, им внушили, что… Первое: перегоревший живёт не более года. Второе: двадцать пять лет – предел для спальника. На двадцать шестом году он умирает в страшных мучениях. И спасение от мук, – голос Аристова зазвенел от сдерживаемого бешенства, – в лёгкой смерти от руки белого хозяина. Не мне, а им… нужно увидеть этого парня, индейца, поговорить с ним. Убедиться, что впереди у них целая жизнь. Какой бы она ни была, но жизнь. Сейчас они считают… сколько месяцев им осталось. Особенно те, кто старше.
– Хорошо, – медленно кивнул Джонатан. – Мы поняли, Юри, но…
– Он уволился, – перебил его Аристов, – я знаю. Но когда вы его увидите, передайте ему. Что его здесь ждут. И почему ждут.
– Хорошо, – кивнул Фредди. – Если, – он выделил это слово, – если встретим, передадим. А дальше пусть сам решает.
– Разумеется, – Аристов улыбнулся. – Он свободный человек.
Фредди только хмыкнул. Реакцию Эркина на такое предложение он представлял. Но и отказываться сразу не хотелось. По многим причинам. К тому же… если так повернуть…ну ладно, это не горит.
Разговор снова закрутился вокруг пустяков. Где бывали, что видали, как выпивали… Джонатан ловко ввернул, что на Русской территории ни ему, ни Фредди бывать не приходилось, так что ни к тому, что там творилось, ни к войне они оба никаким боком… Аристов понимающе хмыкнул, но уточнять не стал.
Закончился вечер очень хорошо. При полном внешнем взаимопонимании.
…Джонатан и Фредди не спеша шли по ночной полупустынной в этом квартале улице. Долго шли молча.
– Ну что ж… – наконец заговорил Джонатан.
– Толковый мужик, ничего не скажешь, – сразу подхватил Фредди.
– Да, понимает с налёта. Но…
– Третий заказ, – ухмыльнулся Фредди.
– Третий?! – изумился Джонатан. – Откуда?
– Ну, про Колченогого я тебе говорил.
– Помню. А от Юри…
– И два от Юри. Один сегодня, а другой на том ужине.
– И что ему нужно?
– Врач и документация из питомника.
Джонатан на секунду прикусил губу.
– Из любого?
Фредди хмыкнул.
– Если бы! Я тоже подумал было… Но, нет. Оттуда, где готовили спальников.
– Фью-ю-ю! Зачем?
– Он хочет найти противоядие. Цитирую. Вернуть парням отнятое.
– Однако… с размахом. Даже вызывает сочувствие. И уважение. Но это нереально, Фредди. Их всех…
– Спальников тоже всех. И лагерников.
– Я понял, – кивнул Джонатан. – Но это бросить всё, и заниматься только этим, – и помолчав, решительно сказал: – Нет, Фредди, на это я не пойду.
– Я знаю, – спокойно сказал Фредди. – Не трепыхайся, Джонни. Я не сказал: «да». И он не просил. Просто… высказал желание. Пойми, он не знает нас.
– Так уж не знает. Слайдеры ему нарассказали.
– А что они знают? Нет, Джонни, если кто и проинформировал его, то Генни. Капитан.
– Это мы знали с самого начала. И полезли.
– Стоп, Джонни. Я же сказал. «Нет» надо приберегать на крайний случай. А пока… Если держаться слов, то нас просили только поговорить с Эркином.
– С ним будешь говорить ты. Я ещё хочу жить, Фредди. А он за предложение пойти к врачу… – Джонатан усмехнулся. – Представляю, что он сделает с предложившим.
– Это да. Но как предложить. Аргументы док выдвинул… интересные.
– Вот ты и проаргументируешь. И вообще, – Джонатан свирепо выдвинул нижнюю челюсть, – все проблемы с пастухами старший ковбой улаживает.
– У хорошего лендлорда, конечно, – готовно согласился Фредди.
– А я о чём и говорю. Вот и займись.
– Вывернулся, – одобрил Фредди. – Ладно. Мы всё равно туда в декабре собирались.
– Всё, я сказал. Это на тебе.
– Ла-адно, – повторил в растяжку Фредди, смешно не так копируя, как передразнивая алабамский говор. – Завтра с утра на вручение дипломов. Не забыл?
– Нет, конечно, – улыбнулся Джонатан.
– Хоть посмотрим, как это выглядит.
Джонатан кивнул. Они оба вспомнили одно и то же…
…Поезд идёт неровно, толчками. И при каждом толчке их шлёпает всей спиной о деревянную обшивку вагонных скамеек или толкает навстречу друг другу. Одного толкает, другого шлёпает. И опять… и опять… и опять… За окном что-то серое, мокрое, противное. При очередном толчке Джонатан не выдерживает и ругается. Фредди кивает.
– Иначе нельзя, Джонни.
– А то я не знаю! Просто обидно. Три года… и псу под хвост. Ты только молчи, Фредди, не говори ничего, – у Джонатана дрожат губы. – Я ж в самом деле… обо всём забыл, только это. Мне самому интересно стало. Я ж… полгода не играл совсем, над дипломом сидел.
Джонатан стискивает зубы, не давая вырваться лишним и опасным сейчас словам. И опять ругается. Грубо, как пропившийся ковбой.
– Я читал твой диплом. Интересно.
– Фредди! Я ж просил. Молчи.
– Молчу, – кивает Фредди.
Джонатан смотрит на часы и с силой бьёт кулаком по скамье.
– Пять минут как начали. Мою папку ищут. Меня… ищут.
– Не трави себя, Джонни.
– Я сам тебя вызвал. Я знал, что этим кончится. Ну… сволочи! Не прощу, никогда не прощу. Слышишь? Сдохну, не сдамся. Я ещё посчитаюсь с ними.
Фредди кивает. Так оно и бывает. Тяготу держат, а на пустяке срываются. Джонни надо пересилить себя…
…– Я не закончил счёты, Фредди.
Джонатан идёт не спеша, небрежно засунув руки в карманы всё ещё модного плаща. Последние годы из-за войны модным считалось всё, что моложе десяти лет. А Джонни надо соответствовать.
– Ты выжил, Джонни.
– Но я не закончил. Счёт не закрыт. Это пустяк, знаю. Но что я недоучкой остался, это я тоже в счёт ставлю.
– Не иметь диплома и быть недоучкой… Неужели тебе важны бумажки, Джонни?
– Бумажки? Диплом – не бумажка. Для меня. И для тебя тоже.
Фредди неопределённо пожал плечами. Джонни заводится редко, но капитально. Спорить не стоит. Пусть выговорится. Как тогда. Но Джонатан уже замолчал. Не спеша, очень тщательно закурил.
– Всё, Фредди. Я в порядке.
– Вижу.
Джонатан с удовольствием затянулся.
– А русские сигареты и впрямь очень даже ничего.
– Да. Я вот о чём думаю, Джонни. Останутся русские или уйдут, но связи надо налаживать в любом случае.
– Согласен. Но мы слишком мало знаем о России.
– Но это и наш плюс. Ты здорово ввернул, что мы не были на Русской территории.
– Говорить правду легко. Не надо ничего запоминать. Конечно, по отношению к русским на нас ничего не висит. И насчёт нашего… клада. Пригласим, я думаю, капитана и покажем ему… чтоб не доводить до конфискации.
Фредди кивнул.
– Я думаю, бокалы. Раз гербы неизвестны, то всякое может быть. И большой крест. Я такого никогда не видел.
– Я тоже. А остальное… посмотрим.