– Ни хрена он не послушный. Я о нём тоже кое-что расскажу.
– Заткнись. Давай, Грег.
– Ну что. Я его к хозяйке. Закрепить надо.
– Ну да, понятно.
– Так эта стерва верещит, что её разорили, и не слушает ни хрена. А всего-то и надо было… Ну, она орёт, я ей чего-то втолковать стараюсь, а он…
– Ну?!
– Повернулся и ушёл. Ну! На кухню завернул, полбатона белого хлеба взял и ветчины кусок, мы там с собой кой-чего привезли, и ушёл.
– Всё-таки уворовал!
– Не удержался!
Грег хотел ещё что-то сказать, но махнул рукой и стал собирать карты.
– И что? – разжал он губы. – Не встречал ты его больше?
– Бог миловал, – усмехается Грег. – Мне ещё жить хочется. Полу вон тоже… повезло.
– А ни хрена. Я и не боюсь. Я над ним спьяну не куражился.
– Ага. Ты это трезвым делал.
– Я шутил. А что он дурак, тупарь краснорожий и шуток не понимает…
– Ну да, – кивает Грег. – Это когда он из душа шёл, а ты его лицом в навоз тыкал, ты, значит, шутил?
– Он на душе повихнутый был, – хохочет Пол. – Это ж смехота! До вечера его проманежишь, чтоб время впритык вышло, и отпустишь… Так он бегом бежал до душевой. Не пожрёт, лишь бы в душ попасть.
– А ты его от самой двери заворачиваешь.
– А что? – ухмыляется Пол. – Темно уже, и где раб должен быть? То-то!
И снова дружный гогот. А ведь он и раньше слышал, и слушал такие рассказы. О тупых неблагодарных рабах. Но теперь…
…– О чём задумался, Фредди?
– Тебя жду, – ответил он сразу.
Улыбающийся Джонатан уселся напротив и, сохраняя на лице выражение полного довольства жизнью, встревоженно спросил:
– Ты что, Фредди?
– В паскудную компанию вчера попал, – буркнул Фредди и нехотя пояснил: – Надзиратели. Гнусняк к гнусняку. Пьян что ли был, что так вляпался. Ладно. Мы идём?
– Сейчас кофе выпью и пойдём.
Фредди повертел свою чашку.
– Понимаешь, Джонни, там были двое… Мне о них ещё Эркин рассказывал.
– Понятно, – кивнул Джонатан. – Рассказы про тупую двуногую скотину, так?
– Да.
– Всё это – дело прошлое, Фредди. Хорошо, конечно, что Эркин с ними не столкнулся.
– Эт-то да, пришлось бы выкупать парня.
– Вот именно. Я готов. Пошли.
– Пошли, – Фредди решительно отодвинул недопитую чашку и встал.
Они шли без спешки и задержек, мимоходом здороваясь со встречными. Вот и комендатура. И снова Фредди, как и тогда, как всегда при входе в «казённый дом», дёрнуло холодком по спине, когда проходил мимо часового. Мимолётно взглянув на Джонатана, понял, что и того тоже… дёргает. А вот и уже знакомый кабинет.
– Добрый день, капитан.
– Добрый день, Бредли, – улыбающийся Старцев встал из-за стола. – Здравствуйте, Трейси. Садитесь.
Усадил не у стенки, а у стола. И так ловко, что Фредди оказался не за спиной Джонатана, а рядом. Ловок. Фредди привычно держал каменную маску, но по быстрому смеющемуся взгляду русского понял: можно не играть. Вернее, не нужно. Чего этот и не знает, так догадывается, если не уже…
– Кажется, я могу вас порадовать Бредли. Обе проблемы решаемы. Сначала о кладах.
Старцев вежливо дождался кивка Джонатана и продолжил:
– Собственник земли является и собственником найденного на этой земле или в её недрах, если иной вариант не оговорен в сертификате на владение. Так что проверьте формулировку своего сертификата.
– Спасибо. Но это старый принцип. Значит, он сохранён?
– В общем, да. Но мы добавили несколько пунктов. Первое. Безусловной и безоговорочной сдаче подлежит армейское стрелковое и тяжёлое вооружение, стрелковые, артиллерийские, миномётные и инженерные боеприпасы, их составляющие и другое армейское имущество за исключением обмундирования, продуктов и медикаментов. В случае добровольной сдачи ответственность не наступает.
Фредди невольно кивнул: ну да, как в Крутом Проходе, та же формулировка. Но это первое. А что второе?
– Второе, – невозмутимо продолжал Старцев. – Музейные и исторические ценности, вывезенные в ходе войны с территории России, выкупаются в обязательном порядке. Если же доказано, что владелец таких ценностей участвовал в ограблении России, то есть собственник является военным преступником, то ценности конфискуются, а… грабитель несёт ответственность.
И снова не поспоришь: награбленное конфискуется. Логично.
– Ну, и если на клад предъявляются претензии, – Старцев улыбнулся, – оставившим его, то дело решается в суде. Гражданским иском в обычном порядке.
Джонатан улыбнулся. Третий вариант не грозит, первый… ну, это не сейчас, а вот второй… да, здесь могут быть сложности.
– Благодарю, капитан.
– Пожалуйста, Бредли, – Старцев продолжал улыбаться, но глаза у него стали серьёзными. – И вот что ещё. Вы слышали такое выражение: night yield?
– Как? – искренне удивился Джонатан. – Ночной сбор урожая? Бессмыслица. Ночью собирать урожай? Зачем?
– Это кодовое обозначение операции, которую провела Служба Безопасности Империи перед капитуляцией и заканчивала уже после капитуляции, зимой. В, так называемую, заваруху. Это был обыкновенный грабёж брошенных имений. Вскрытые сейфы помечались буквами NY. Видимо, чтобы не искать дважды в одном месте. Свидетели при этом уничтожались.
Прикусив изнутри губу, Джонатан с трудом удерживал спокойное лицо. Не глядя, чувствовал напряжение Фредди. А Старцев продолжал:
– Если имение не было брошенным, его делали таким. То есть убивали владельцев и имитировали разгром. Под конец бандиты стали уничтожать друг друга. Возможно из-за споров при дележе добычи. Но скорее всего, так и было задумано.
– И где же урожай? – очень спокойно спросил Фредди.
– Вы правы, Трейси. Урожай был собран и исчез. Но его надо продать. Нужны деньги, а не камни и золото. Аукционы покажут. И продавца, и покупателей. Аукцион Сойнби, не так ли, Бредли?
– Да, – кивнул Джонатан. – Вы не рекомендуете участвовать в нём?
– Я рекомендую подумать, кому пойдут вырученные деньги. И на что их употребят. Вы ведь слышали о рождественском повороте, не так ли?
– Пьяная болтовня, – буркнул Фредди.
– У нас, русских, есть пословица. Примерно так. Пьяный говорит то, о чём думает трезвый.
– Резонно, – кивнул Джонатан. – Но на языке юристов… попытка с негодными средствами. Ведь вы не допустите… поворота, не так ли?
– Приложим все усилия, – кивнул Старцев.
– Я думаю, – осторожно сказал Джонатан, – многие вас поддержат в этих усилиях.
– Спасибо, – улыбнулся Старцев. – Разумеется, мы будем учитывать все факторы. Теперь вторая проблема. Она так же решаема.
– Наверное, стоит позвать парней. И будем говорить все вместе.
– Конечно, – кивнул Старцев. – Это будет оптимальным вариантом.
Джонатан посмотрел на Фредди.
– Без пяти двенадцать, они уже наверняка пришли, – улыбнулся Фредди и встал. – С вашего разрешения, капитан.
– Разумеется, – вежливо согласился Старцев.
Фредди вышел, и, когда за ним закрылась дверь, Джонатан посмотрел на Старцева.
– Пока они идут… я должен заявить о кладе?
– На ваше усмотрение. Если вы его не продаёте, то это ваше дело.
– Ясно, – Джонатан улыбнулся несколько смущённо. – Я ведь действительно нашёл клад. В собственном имении. Видимо… сборщики не заметили тайника.
– Я думаю, – Старцев на мгновение свёл брови, – думаю, они не особо и искали. Вернее, они знали, что и где находится. Сейфы открыты, а взлом имитирован. Клад большой?
– Не очень. Но ценный, – честно ответил Джонатан.
– Поздравляю, – улыбнулся Старцев. – Вещи или… камни?
– И то, и другое, – сразу ответил Джонатан.
– Ещё раз поздравляю. А вот… слышите?
Джонатан кивнул. Он тоже услышал осторожные и в то же время уверенные шаги. Шаги людей, которые решили не отступать.
Открылась дверь, и они вошли. Фредди, а за ним трое парней. Старцев опять встал им навстречу, вышел из-за стола, сам переставил стулья и усадил так, что образовался полукруг перед его столом, и каждый видел всех.
– Слушаю вас.
– Сэр, – заговорил негр, – мы, втроём, хотим открыть своё дело, массажное заведение. Для этого нужны деньги и, – он еле заметно запнулся, – диплом, чтобы получить патент. Мистер Бредли согласен помочь нам с деньгами. А с дипломом…
– Мы рассчитываем на вашу помощь, сэр, – улыбнулся трёхкровка.
– Спасибо за доверие, – улыбнулся Старцев. – Итак. Вы, наверное, слышали о Квалификационных Центрах. Там можно сдать экзамен по какой-либо специальности и получить диплом или сертификат. Но профессия массажиста считается медицинской и в таком Центре не сертифицируется, – парни настороженно ждали. – Медицинскую квалификацию можно подтвердить и получить соответствующий документ в Центральном военном госпитале.
Парни быстро переглянулись, мулат и трёхкровка заметно побледнели.
– Это… это больница, сэр? – осторожно спросил негр.
– Не только, – спокойно ответил Старцев. – Это и госпиталь, и реабилитационный центр, то есть там не только лечат, но и помогают восстановить здоровье, работоспособность. И там же Центр повышения квалификации и переподготовки медиков. Там работает много массажистов. Они смогут определить вашу квалификацию, а Центр подготовки выдаст диплом. На основании диплома вы получите уже патент на право открыть своё заведение. Без патента, только с дипломом, вы можете работать массажистами по найму.
Парни снова быстро переглянулись, потупились. Фредди, сохраняя на лице безучастное выражение, напряжённо думал. Эркин боялся врачей… «Покажи мне врача, я как Андрей вырублюсь»… «Ты хороших врачей встречал?» – «Нет»… «Врачи меня таким сделали»… «Колют… я долго таблеток боялся…»… Всё так, но другого варианта нет… Чёрт, что же делать? Если парни не решатся… Но самому лезть в западню… Чёрт, а ведь и впрямь другого варианта нет.
– Я могу съездить с вами, парни, – Фредди холодно улыбнулся изумлённым взглядам парней и Джонатана и понимающему взгляду Старцева. – Думаю, не помешаю.
– Спасибо, сэр, – тихо ответил негр. – Мы очень благодарны вам за поддержку, – и открыто посмотрел на Старцева. – Мы можем просто ехать туда, господин офицер, сэр?
– Я дам вам официальный запрос, – спокойно ответил Старцев. – И письмо к доктору Аристову. Он поможет вам, – Старцев улыбнулся. – Заодно посмотрите, как там устроен массажный зал. Чтобы у вас потом было не хуже.
– Спасибо, сэр, – негр быстро переглянулся с остальными. – Когда мы можем получить эти бумаги, сэр?
– Зайдите ко мне после трёх. Бумаги будут готовы.
– Спасибо, сэр, – негр встал, и за ним поднялись мулат и трёхкровка. – Мы придём, сэр. До свидания, сэр.
– До свидания, сэр, – эхом откликнулись двое других.
– До свидания, – кивнул Старцев.
Фредди был готов идти за ними, но Джонатан сидел, явно не собираясь двигаться. Когда за парнями закрылась дверь, Джонатан, твёрдо глядя в лицо Старцева, спокойно сказал:
– Я бы не хотел, чтобы у парней были неприятности.
– Никаких неприятностей у них не будет, – так же спокойно ответил Старцев.
– Вы гарантируете? – иронически улыбнулся Джонатан.
– Да, – твёрдо прозвучал ответ.
– Доктор… Аристофф, – несколько затруднённо выговорил Джонатан, – парни могут ему доверять?
– Да.
– И он не положит их на исследование? – со злой улыбкой спросил Фредди. – Нарушит приказ?
– Произошла ошибка при переводе, – Старцев был по-прежнему спокоен. – Не analysis, а inspection. Не исследование, а обследование, – Фредди явно растерялся, а Старцев продолжал: – Доктор Аристов, разумеется, в курсе, он отличный специалист и порядочный человек.
– Вы знакомы с ним? – спросил Джонатан.
– Да. Недавно я был у него… Поголовный расстрел возможен только на бумаге. Уцелели многие из тех, кто был в распределителях, у хозяев, даже в Паласах уцелели единицы. Многие погибли потом, кого-то забили, кто-то замёрз… – Старцев говорил спокойно, но с внутренним напряжением. – Доктор Аристов спас десятки… тех, кто успел попасть в госпиталь.
– И что с ними сейчас? – Фредди требовательно смотрел на Старцева.
– Некоторые работают в Центре, санитарами, массажистами, – Старцев улыбнулся, – получают зарплату, желающие учатся на медбратьев. Некоторые ушли, где-то тоже устроились. Кто как смог, – Старцев пожал плечами. – Они свободные люди и вправе устраивать свою жизнь. По своему желанию.
– Вы видели их? Сами говорили с ними? – Фредди спрашивал резко, исключающим недомолвки тоном.
– Видел, говорил. Видел, как они работают, как живут, – Старцев улыбнулся воспоминаниям, – в гостях за чаем сидел.
– Спасибо, – кивнул Фредди. – Но я поеду с ними. На всякий случай.
– Разумеется. Это ваше право, – кивнул Старцев.
– Разумеется, – Джонатан встал и протянул Старцеву руку. – Благодарю вас, капитан. Я надеюсь, наша встреча не последняя.
– Конечно, – Старцев ответил на рукопожатие.
Фредди легко встал и повторил жест Джонатана.
– Благодарю вас, капитан, и надеюсь на встречу.
– Взаимно, – улыбнулся Старцев.
Покинув кабинет, Джонатан и Фредди молча прошли по коридору к выходу. И на улице сразу увидели парней. Те стояли на углу, о чём-то беседуя между собой.
Джонатан и Фредди переглянулись и пошли… не в открытую к ним, а так, чтобы пройти мимо, но рядом. Захотят – окликнут.
Их окликнули. Вернее, встретились с ними глазами и взглядом попросили остановиться.
– Мы благодарны вам за помощь, сэр, – начал негр.
– Короче, – с улыбкой перебил его Джонатан. – Не время для длинных оборотов. Что вы решили?
– Мы берём эти бумаги и завтра едем, – твёрдо ответил негр. Остальные кивнули, и он продолжил: – Или мы вернёмся с бумагами, ну, дипломом, или не вернёмся совсем. Это так, сэр.
– Хотите ехать одни, – понимающе кивнул Джонатан.
– У вас есть и свои дела, сэр. Мы, правда, благодарны вам за поддержку… но это военный госпиталь, сэр.
– Кольт не спасёт, – виновато улыбнулся трёхкровка.
– Если что, вас ведь тоже тогда… – мулат запнулся, не желая договаривать.
– Арестуют, – закончил за него Фредди. – Посмотрим. Вы решили, но и я решил. Завтра во сколько собираетесь ехать?
Они переглянулись.
– С первым поездом, сэр.
– Хорошо, – кивнул Фредди. – Первым, так первым. Увидимся на вокзале. До завтра, парни.
– До завтра, сэр, – вежливо ответили они.
Джонатан тронул шляпу приветственным жестом, и они разошлись.
– Как ты это себе представляешь, Фредди? – заговорил Джонатан, когда они достаточно отошли от парней.
– Просто. На поезде, они правы, доезжаем до Спрингфилда. Центральный военный там. Едем долго, но без пересадок, по прямой. Ты завтра на грузовике возвращаешься в имение. Этот парень, что мы присмотрели, найдёт тебя завтра в полдень. Думаю, он подойдёт и нам, и Молли. Вот сразу и отвезёшь его, оформишь, представишь.
– Это не проблема…
– Серия тоже не проблема. В другой раз и начнём, и закончим. Сезон только начинается.
– Уговорил, – кивнул Джонатан. – Через неделю от сегодня я в Спрингфилде.
– От завтрашнего, Джонни.
– Но если что срочно…
– Я взялся прикрыть парней, Джонни.
Джонатан понимающе улыбнулся.
Графство Эйр
Округ Гатрингс
Джексонвилл
Эркин проснулся и не сразу сообразил, где он. Ну да, у себя в кладовке, под тёплым и мягким ватным одеялом. Вчера они с Женей долго говорили и никак не могли расстаться. Вроде Алисы стали: разожмёшь руки – и всё исчезнет. Потом он всё-таки ушёл к себе в кладовку, начал стелить, но тут пришла Женя, принесла чистые простыни и наволочку. Они опять поговорили. А о чём… не помнит. Помнит, что было так хорошо, так спокойно.
Эркин медленно напряг и распустил мышцы. Пора вставать. Обычные утренние дела. А потом в Цветной. Он ещё раз прогнал по телу волну мышечного напряжения и уже рывком откинул одеяло. В кромешной темноте кладовки встал, на ощупь нашёл и натянул трусы. Ну вот. Теперь убрать постель, чтоб зря по ней не топтаться. Шлёпанцы где? Вот они. Права Женя: пол холодный, босиком неприятно. По-прежнему на ощупь он надел джинсы и рубашку и вышел на кухню, отдёрнул шторы, впустив серый предутренний сумрак, и сразу, благо с вечера остались дрова, затопил печку и поставил чайник. Быстро умылся, переобулся и захлопотал. Вынести лохань с грязной водой и ведро из уборной, принести из сарая дров, принести чистой воды. Как-то он даже не понял в этой круговерти, когда на кухне появилась и захлопотала Женя. А когда он принёс последнее ведро, Алиса, сопя, умывалась под рукомойником, на чайнике прыгала крышка, а кухня уже наполнилась восхитительным запахом оладий.
– Ага, спасибо.
– Стирать не будешь? Хватит воды?
– Большой стирки не будет. Так, мелочь. Алиса, не брызгайся, – Женя на мгновение обернулась, обдала Эркина сияющим взглядом и тут же вернувшись к шипящей сковородке. – Эркин, мой руки и за стол. Завтракать будем. Алиса, не балуйся.
– Я не балуюсь, я полотенце Эрику держу.
– Так держи, а не размахивай им.
Эркин вымыл руки и взял у Алисы полотенце. Раньше она просто стояла и смотрела, как он умывается, а сейчас… с чего бы это? Неужели из-за баульчика? Он усмехнулся, вешая полотенце, посмотрел на Алису и встретился с её очень серьёзным, даже чуть строгим взглядом снизу вверх.
– Спасибо.
Алиса просияла широкой и очень смешной из-за выпавших зубов улыбкой и потащила его за руку в комнату.
– А сегодня оладушки, правда, хорошо?
– Хорошо, – кивнул он.
Женя внесла в комнату тарелку со стопкой оладий.
– Эркин…
Она не закончила, потому что он уже ушёл на кухню и через секунду вернулся, неся чайник.
– Вот спасибо. Алиса, не вертись. Сейчас сметану принесу.
В комнате уже отдёрнуты шторы, лампа стоит на комоде, утренний золотистый свет, тёплые оладьи со сметаной, румяная мордашка Алисы, счастливое лицо Жени…
– Возьми себе ещё сметаны. Ты сегодня надолго?
– Не знаю, Женя. Как получится. Надо осмотреться, поговорить. Всё лето нас не было. Пропишемся заново, если надо.
– Ну конечно. А мы на Мейн-стрит пойдём погулять, – Женя улыбнулась. – Тоже посмотрим, чего-нибудь вкусненького купим.
Он кивнул. Отчего же нет, раз деньги есть.
– Ты купи себе чего-нибудь. Ну, одежды там или ещё чего.
– Мне тоже надо осмотреться, – улыбнулась Женя. – А ты совсем хорошо стал по-русски говорить.
– От Андрея научился, – улыбнулся Эркин. – Мы, на выпасе когда были, да и потом, если одни, по-русски говорили. Ну… мы не хотели, чтобы кто другой знал об этом.
– Понятно, – Женя кивнула. – Знаешь, я тоже… не то, что скрывала, но не говорила, что я русская. Чем меньше о тебе знают, тем лучше. Алиса, допивай, а не хлюпай.
Эркин невольно рассмеялся. Алиса обиженно посмотрела на него, но тут же улыбнулась.
– Я не хлюпаю, я язык полощу.
– Тем более, – строго сказала Женя.
Воскресенье, можно не спешить, но Эркин привык есть быстро.
– Налить тебе ещё?
– Нет, спасибо, я пойду.
– Удачи тебе, – улыбнулась Женя.
Эркин начал было собирать посуду.
– Иди-иди, я сама, – Женя мягко остановила его руки, и он ловко перехватил её ладонь и прижался к ней щекой и губами. Но тут же отпустил и встал.
– Всё, я пошёл.
Он взял в кладовке джинсовую куртку и только тут сообразил, что не переобулся, так и сидел за завтраком в кроссовках. Свинья он, конечно, Жене пол мыть. А ни хрена, вечером сам вымоет.
В кухню вошла Женя с посудой.
– Женя, пол я, как приду, вымою.
Женя удивлённо посмотрела на него, но ответить ничего не успела: он уже мягко захлопнул за собой дверь и сбегал вниз по лестнице.
Воскресное утро начинается поздно. В будни в это время он и Андрей уже крутились бы на станции или на рынке, а сегодня… и народу на улицах мало, и все какие-то… мягко-сонные. До Цветного Эркин добрался без приключений, а уж Андрея найти – не проблема. Да, Андрей же стричься собирался, тогда, значит надо к Скиссорсу.
Парикмахерская Билли Скиссорса была местом сбора серьёзных людей, где хороший разговор ценился выше дармовой выпивки. Эркин пошёл туда. Судя по тому, как с ним здоровались встречные, его помнили, а значит, проблем с пропиской возникнуть не должно. Вернее, даже не о прописке речь пойдёт, а об угощении с хорошего заработка. Поделись своей удачей, и тебе от чужой удачи перепадёт. Ещё на подходе он услышал взрыв хохота и понял, что Андрей уже там. Ага, вон его лохмы торчат.
– А, Меченый!
– Долго спишь!
– Не сплю, а отсыпаюсь.
– Белёсый нам уже тут рассказал.
– Ну, так у него и язык длиннее моего.
– А наломались сильно, парни?
– А ты думал?!
– Бычки – не дрова, на потом не оставишь.
– Я вот тоже до Свободы в имении был, меня как-то тоже на выпас дёрнули. На хрен такая работа! Днём бегаешь, и ночью тебя у стада держат.
– Да, когда белый платит…
– То спину не гладит, знаем.
– А хорошо заработали?
– Ну, так известно, – смеётся Андрей. – Как потопаешь, так и полопаешь. Как покорячились, так и получили.
– Обмыть надо.
– Не проблема, – Эркин взмахом головы отбрасывает со лба прядь.
– Ща и начнём!
– Дело!
– Закрой пасть, успеешь.
– Белёсый, стричься будешь? Вон оброс как.
– Для тебя берёг, Билли.
– Ну, садись тогда.
Андрей сел в потрёпанное парикмахерское кресло, и Билли, гордо оглядев окружающих, занялся делом. Клиентуры у Билли немного. Большинство ещё совсем недавно стригли наголо, и они только отращивали волосы. Билли любил рассказывать, что до Свободы он даже хозяина своего стриг и хозяйку причёсывал, но ему не то что не верили, а просто как-то обходились, не заморачиваясь такими пустяками: в глаза не лезет, ничему не мешает – и ладно. И жил Билли на подношения собиравшихся в его халупе. Но шакалом его не считали. Ну, выбрал человек бездоходное дело, так не клянчит, не подличает, а когда кто и сядет к нему, такое представление устроит, что за просмотр заплатишь.
Билли окутал Андрея почти чистой – редко используется, потому и не грязнится – простынёй и защёлкал вокруг его шевелюры ножницами под комментарии и шутки окружающих. Андрей весело отругивался, а Билли, к общему восторгу, именовал его милордом и почтительно советовался по поводу каждого щелчка.
– Прикажете выпрямить, милорд?
– Кругли! – рявкнул Андрей, подмигивая в пятнистое от старости зеркало.
Ему ответил дружный хохот. Билли хвастал, что умеет выпрямлять курчавые волосы, продемонстрировать, правда, своё искусство ему ещё ни разу не пришлось, но предлагал он это каждому, что всем нравилось.
– Как прикажете, милорд, – улыбался Билли. – Могу и завить, милорд.
– Это Меченому завить надо.
– Мне и так хорошо, – рассмеялся Эркин.
Стряхивая с простыни светлые завитки, Билли заметил:
– Мягкие у тебя волосы, парень.
– У меня вся жёсткость в другом месте, – ответил Андрей, доставая бумажник.
Ржали до слёз, до икоты. Билли принял от Андрея кредитку и рассыпался в благодарностях. Вид бумажника привёл всех в совершеннейший восторг.
– Ну, как у белого…!
– Надо же такому!
– Ты глянь, у Меченого-то… тоже!
– Ну, сильны, парни, ну, дают…!
После небольшого спора, когда Андрей и Эркин хотели угостить пощедрее, а остальные вежливо самоограничивались, определили сумму обмыва и решили самим никуда не идти, а послать за выпивкой и закуской. А то куда ни сунься, шакальё набежит, а здесь – уже своя компания и дверь закрыть недолго. Но стоявший здесь же Гундосый выставил бутылку от себя, и чисто из вежливости пошли в его кабачок. Благо, и идти-то… улицу пересечь.
Женя оглядела кухню. Вот теперь всё как положено. Чистота и порядок. Она вымыла руки, расправила сохнущие полотенца и пошла на чердак, собрала там высохшее бельё, своё и Алисы, вещи Эркина она, как уж повелось с самого начала, сушила в кухне. Ну вот, гладить она сейчас не будет. В ведро с замоченным настругать мыла и взболтать, и пусть бельё дальше само по себе мокнет потихоньку.
Женя внесла высохшее бельё в комнату и положила на кровать. Алиса сидела со своим баульчиком, шёпотом разговаривая с его содержимым и куклами. «Конечно, – подумала Женя – всерьёз всему этому учиться она ещё мала, на вырост куплено, но всё равно… Потрясающая вещь! Какой же молодец Эркин». Она быстро сложила бельё в шкаф на полку, где держала чистое, но не глаженное, и открыла другую створку. Что надеть? Сегодня солнце, но летней жары уже нет. Летнее платье и жакетик от костюма? Будет в самый раз. А туфли… ну, выбора нет, у неё одна пара на все случаи жизни. Туфли, что ли, себе купить? Ну, ладно, посмотрим. Алисе… платьице и кофточку. Женя закрыла створку и вернулась к полкам. Себе чулки, Алисе… гольфы, бельё, вот теперь всё готово.
– Алиса, давай собираться. Гулять пойдём.
Алиса в общем радостно, но без обычного восторга оторвалась от игры.
– Баульчик закрой и убери. Вот так. Умница.
Женя одела Алису, расплела ей косички, расчесала волосы и собрала их в украшенный бантом хвостик повыше затылка.
– Теперь посиди спокойно, пока я оденусь.
– Ага, – согласилась Алиса.
Женя быстро переоделась, заново уложила волосы, достала свои нарядные маленькие серёжки с искристыми стёклышками. Вот так. Теперь ещё деньги. А возьмёт она… сотню, нет, даже две. Гулять – так гулять! Конечно, в кондитерскую к мисс Милли и мисс Лилли, она всегда открыта, и… все магазины в воскресенье закрыты, только их кондитерская и… правильно! «Аппетит» старого Бакстона. Вот у кого «вкусненькое» мелкой фасовки и уже нарезанное. Как раз для воскресного ужина, к обеду Эркин вряд ли вернётся.
– Всё, пошли.
Они спустились во двор и вышли на улицу, запирая за собой все двери. Солнечный, но не жаркий и не ветреный день. Осень? Ну и пусть осень. Эркин уже вернулся, теперь – Женя улыбнулась – пусть приходит осень и жухнет трава.
На улице Алиса забыла про баульчик. Тем более, что она вспомнила брошенные мимоходом мамины слова про покупку «вкусненького». Посещением кондитерской баловали её нечасто, хотя сам по себе визит был для Алисы бременем. Приходилось изображать хорошую девочку, не болтать, не лезть и вообще… ничего интересного не делать, но зато там её угощали, и дома потом пили чай с, ну, необыкновенной вкуснятиной. И на Мейн-стрит обязательно ходили смотреть на игрушки, и мама никогда не торопила её, обсуждая с ней каждую куклу и каждую игрушку. Нет, такая прогулка заслуживает самого полного внимания.
К кабачку Гундосого подтягивались люди: вожаки ватаг, работяги, неизбежные шакалы. Правда, шакалы держались поодаль. Уж больно серьёзные люди собрались. Полезешь не вовремя – схлопочешь по уху, а руки тут тяжёлые и умелые. Собирались те, кто с декабря сами упрямо пробивались к жизни. Старые обитатели Цветного, что и тогда рабами не были, держались отдельно. Нет, ни явных ссор, ни серьёзных драк, но бывшие рабы водили свои компании, а и раньше свободные – свои. Так уж повелось.
По рукам ходили три бутылки: Андрея, Эркина и Гундосого, – и с десяток сигарет. На столе нарезанные толстыми ломтями две буханки тёмного хлеба и несколько вяленых рыбин. Немного на такую ораву? Так не пожрать, а поговорить собрались.
– Вон ты послушай, каково парням пришлось.
– Как ты сказал? Бифпит?
– Не слыхал о таком.
– А кто слыхал?
– Это где ж?
– А хрен его знает, нас привезли и увезли.
– Ну, понятно.
– Я вон тоже на лето нанялся и сбежал. Хрен с ними, с деньгами, жизнь дороже.
– Чего так?
– Да кормили одной баландой и спать в бараке, аж цепи наготове. Пошёл он с такой работой…
– Не, от пуза кормили.
– Да, лендлорд недельную засыпку честно отвешивал.
– А старший-то беляк?
– Ага.
– Ну, так везде положено.
– Много покрал?
– Не, ни хрена, мы сами кашеварили.
– Меченый небось над жратвой главный был.
– Ну, а как же.
– Не, мы по очереди. Нас двое, вот кто может от стада отъехать, тот и кашеварит.
– Лендлорд-то этот сильно прижимал?
– Не, в меру.
– А старший с руками не лез?
– Х-хо, мы ему сразу укорот дали.
– Толковый мужик, своё пахал без булды.
– Бывает.
– Да ни хрена, все они, беляки, на нашем горбу ездят!
– Заткнись, вон на завод мы прибились, там этот, ну, рука у него покалечена, пашет, будь здоров.
– Бывает.
– Беляк завсегда своё на нашего брата скинет.
– А ты не стой близко.
– Чтоб не докинул, что ли?
– Ну да.
– А в этом, как его, ну, в как ты его обозвал…
– Бифпите?
– Ну да. Хорошо погуляли?
– Да уж, как положено.
– Все три радости под завязку.
– Это какие?
– Не слыхал, что ли?
– Постой, парень, это пожрать, поспать и…
– В морду беляку дать.
– Ага, порадуйся тут, когда полиции навтыкали.
– Ну, на каждом шагу.
– Не, парни, ковбойские радости – это подраться, надраться и трахнуться.
– Ну, этого добра и здесь навалом, не стоило и ехать.
– Кабы только за этим, то да.
– Заткните его, он, акромя траха, ни об чём не могёт…
Гундосый посмотрел на Андрея. Тот кивнул, и Гундосый пустил по рукам ещё одну бутылку, а на стол кинул ещё пару рыб.
– Шикуешь, парень.
– А что ж? Пока есть – поедим, а когда не будет – так вспомним!
– Во, дело!
– Это ты верно!
– А тут как?
– На День Империи чудом пронесло.
– Потряслись, да-а…
– Не чудом, а русские не дали.
– Ага, кольцом вокруг Цветного встали, свора и не полезла.
– А тех бедолаг забили.
– Одного, грят, русские увезли.
– Ну, его счастье.
– Ну да, от пули, грят, смерть лёгкая.
– Сколько раз пробовал?
– Да они сами дурни, на хрена они к шлюхам, ну, тем беляшкам, полезли?!
– Ты что, головой приложился?! Поле-езли, послали их.
– Я тебя пошлю, ты пойдёшь? А они…
– Я свободный, а они…
– И давно?
– Чего давно?
– Свободный.
– А, как и ты.
– Ну, так и заткнись. Белый гаркнет – ты в штаны наложишь и волю его сполнять побежишь.
– А ты нет?
– И я. Так что нечего, все мы такие.
– А парням не повезло.
– Да, что уж тут…
– Ладно, не нашей ватаги…
– Так, помянем, что ли?
– Тебе лишь бы в глотку влить…
– Голову ему рыбью в пасть воткни, чтоб заглох.
– А с работой как?
– А никак.
– Было хреново…
– И лучше не стало.
– Бога моли, чтоб хуже не было.
– А с чего хуже?
– Станция, дрова, ну, и на рынке поворочать, больше ничего нет.
– И не б-будет!
– Выкинь его, пусть полежит.
– Так что, крутитесь, парни.
– Другой работы беляки не дают.
– В имениях только ещё…
– Да, приезжают тут, нанимают.
– А там чего?
– На уборку если, так мороки много, а кормёжка плохая.
– Поганая это работа, помню…
– А кто не помнит?
– Ползаешь, картошку эту выбираешь, и не пожрёшь её, сырую-то…
– У нас жрали бывало. Животами потом мучились.
– Да нет, ну их на хрен, имения эти. Думал, выжгли их зимой, так нет, смотри, чтоб их… опять наплодились!
– Беляки-то?
– А кто ж ещё?
– И опять на нас ездят, сволочи!
– А ты спину не подставляй.
– А жрать тогда что будешь? Кто тебе задарма-то даст?!
– А я задарма и не возьму!
– Ишь ты какой!
– А такой! Я с Освобождения дармового куска не взял. Что на мне, всё мной заработано! А ты…
– А ну остынь.
– Чего вы?
– Ну, на пустом же завелись.
– Не, в имении – это не жизнь.
– А где она, жизнь?
– Говорят, на Русской территории хорошо.
– Ага, в рот кладут и проглотить упрашивают.
– Не, парни, такая уж судьба наша.
– Это на беляков-то горбатиться?
– А что, так оно и есть.
– Точно, в Овраге отдохнём.
– Не-а, мы и после смерти на них работать будем.
– Охренел, Белёсый?
– Это как это?
– А просто. Они будут в котлах кипеть, а мы будем дрова подкладывать!
И дружный мощный хохот, и десятки рук, восторженно бьющих Андрея по плечам и спине.