Честью гордые. Пушкин, декабристы и сказочная Сибирь

Сведения о научной работе декабристов в Сибири разбросаны во многих изданиях, частью редких или вовсе малоизвестных. Писательница Лидия Чуковская кропотливо собрала все эти сведения и создала увлекательную и глубоко патриотическую книгу. В нее вошли очерки об Александре Бестужеве, Ф. П. Шаховском, А. и П. Борисовых, С. М. Семенове, А. И. Якубовиче, братьях Беляевых. Декабристы принимали посильное участие во всех научных экспедициях тех лет в Сибирь. Но в толстых томах трудов ученых и путешественников редко встретишь даже ссылку на имена декабристов – Николай I строжайше запретил упоминать их имена. (10)

Декабристы воспели Сибирь в стихах. Поэты – декабристы прежде всего обнаружили противоречие: обширность просторов Сибири, – «весь обзор обширный и прекрасный», который «мучительно на волю вызывал» (А. Одоевский), контрастировал назначению своему – месту неволи, каторги и ссылки. Александр Бестужев, не без грусти рисовавший якутский май, «богатый не жасмином, а одной подснежною брусникой», воздал должное романтической красоте приленского пейзажа:

 
«Осыпаны кудри цветных
тальников
Росинками ночи осенней,
И вышита зелень холмов и
лугов
Узором изменчивых
теней.
Вот месяц над теменем
сумрачных скал
Вспрянул кабаргой
златорогой,
И луч одинокий по Лене
упал
Виденьем блестящей
дороги» (31)
 

Успокойтесь, Александр Сергеевич, благодарные потомки никогда не забудут ваших друзей и не позволят никому отделить Великого Пушкина от его друзей – декабристов. А уж сибиряки тем паче.

PS. Я достаточно рассказала о ваших друзьях?

4. Тайна Пушкина

Так почему же Пушкина не было на Сенатской площади во время восстания? Почему декабристы не увлекли его в свою деятельность? Пылкого, увлекающегося поэта, который мог бы повести за собой массы? Почему они берегли его, а сам он не то чтобы не стремился в тайные общества, но старательно делал вид, чтобы этого не заметило николаевское общество, в первую очередь Николай I?

ПУШКИН ВЛАДЕЛ ТАЙНОЙ БЫТИЯ.

 
«Когда текла за ратью рать.
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шел мимо нас…»
 

Ему необходимо было время, чтобы закончить свой труд. Он не мог рисковать, долг его обязывал выполнить миссию, порученную ему свыше. Он работал на износ, потому что знал, что судьба отводит ему слишком мало времени, а работа столь важна, что он не имеет права отвлекаться даже по самому серьезному поводу, такому, как восстание. А с какой радостью помчался бы он к друзьям, поддержал, ободрил, пополнил их ряды. Разве могла его страшить смерть, каторга, неволя и Сибирь, когда всеми корнями он давно был там. И как могла бы зазвучать его муза, воспевая отчизну и свободу. И какой прекрасной была бы его смерть рядом с казненными декабристами. Он не мог поступить так просто. Душа его разрывалась на две части: друзья и долг. Долг победил. Долг заставил его пойти на компромисс с Николаем I. Господин Башилов, вы приводите в своих бреднях исторические подтверждения разговора Пушкина с царем, но читать-то вы не умеете. Когда-нибудь русский поэт мог писать и говорить без подтекста? Послушайте приведенный вами разговор:

«Время изменило лихорадочный бред молодости. Все ребяческое слетело прочь. Все порочное исчезло. Сердце заговорило с умом словами небесного откровения, и послушный спасительному призыву ум вдруг опомнился, успокоился, усмирился; и когда я осмотрелся кругом, когда внимательнее, глубже вникнул в видимое, – я понял, что казавшееся доныне правдой было ложью, чтимое – заблуждением, а цели, которые я себе ставил, грозили преступлением, падением, позором! Я понял, что абсолютная свобода, не ограниченная никаким божеским законом, никакими общественными устоями, та свобода, о которой мечтают и краснобайствуют молокососы или сумасшедшие, невозможна, а если бы была возможна, то была бы губительна как для личности, так и для общества; что без законной власти, блюдущей общую жизнь народа, не было бы ни родины, ни государства, ни его политической мощи, ни исторической славы, ни развития; что в такой стране как Россия, где разнородность государственных элементов, огромность пространства и темнота народной массы требуют мощного направляющего воздействия, – в такой стране власть должна быть объединяющей, гармонирующей, воспитывающей и долго еще должна оставаться диктатуриальной или самодержавной, потому что иначе она не будет чтимой и устрашающей, между тем, как у нас до сих пор непременное условие существование всякой власти- чтобы перед ней смирялись, чтобы в ней видели всемогущество, полученное от Бога, чтобы в ней слышали глас самого Бога. Конечно, этот абсолютизм, это самодержавное правление одного человека, стоящего выше закона, потому что он сам устанавливает закон, не может быть неизменной нормой, предопределяющей будущее; самодержавию суждено подвергнуться постепенному изменению и некогда поделиться половиною своей власти с народом. Но это наступит еще не скоро, потому что скоро наступить не может и не должно».

«Почему не должно?» – переспросил Пушкина граф Струтынский.

«Все внезапное вредно, – ответил Пушкин, – Глаз, привыкший к темноте, надо постепенно приучать к свету. Природного раба надо постепенно обучать разумному пользованию свободой. Понимаете? Наш народ еще темен, почти дик; дай ему послабление – он взбесится». (5)

Ведь понятно, что Пророк видел не только власть царя Николая, но и последних царей, таких как Иосифа Сталина и Бориса Ельцина, и все развитие нашего общества.

Это не графу Струтынскому обращены эти слова, а нам с вами. Вы не забыли пушкинские строки «я вышел рано, до звезды»? Или его «Товарищ, верь, взойдет она, звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут наши имена!» Если царь Борис – последний царь эпохи, то скоро над Россией взойдет звезда Пушкина и декабристов. И народ наш уже готов к разумному пользованию свободой.

Вот почему был так рад Пушкин после разговора с царем, ведь он выиграл время! В 1829 году основной труд закончен, но необходимость шифровки труда привела поэта к давно выстраданному – сказкам. Какое удовольствие для гения было написание этих работ! Душа его пела. И как не петь – женитьба, любимая женушка, дети, закончен тяжкий труд. Одно только омрачало действительность – чувство невольной вины перед друзьями. Но они посвящены в его заботы, они приняли Архив. Теперь будущее оценит – во имя чего принесены жертвы. Но до Николая I доходит, что он обманулся. Может быть, ему становится известно, что кроме Княжнина Пушкину известно место захоронения казненных декабристов.

Месть! Месть! Месть! Больше царь ни на что не способен. Точно так же, как он придумал «две казни – две могилы» (14), в его голове рождается план, как можно расквитаться с поэтом, при этом оставшись в тени. Используется опробованный не раз прием: интриги, склоки, грязь.

«Николай был чрезвычайно женолюбив, и фаворитизм процветал при русском дворе. Не удовлетворяясь официальной, общепризнанной фавориткой В. А. Нелидовой, даже жившей во дворце, Николай дарил сугубым вниманием не только всех фрейлин и иных придворных дам и девиц, но очень часто оказывался весьма благосклонен и к случайным встречным из среднего сословия. Наблюдательный соотечественник Кюстина, живший в России, рассказывал, что «если он (царь) отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под наблюдение, под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем, родителей, если она девушка, о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе как с изъявлением почтительной признательности. Равным образом нет еще примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья.»(6)

И он попадает в точку. Необыкновенная любовь прекрасной божественной Натали к Пушкину, как и Пушкина к Натали, мешает свету, где все берут пример с царя. Они начинают травлю. Измученному поэту все равно. Он давно знает свой конец, только мысли о горе любимой и глубоко любящей его женщины и лучших друзей заставляют его в первый раз отказаться от дуэли. Но долг выполнен, правда не написана последняя сказка, сказка о Буратино. Достаточно пролога к поэме «Руслан и Людмила» и того, что Кутейниковы позволят работать с Архивом русским великим писателям, сказку напишут без него. От всех нападок защитил Пушкин свою Натали, не смог только защитить от физической и душевной боли. Об этом говорят слова В. Ф. Вяземской о том, что она «не может забыть страданий Натальи Николаевны в предсмертные дни ее мужа. Конвульсии гибкой станом женщины были таковы, что ноги ее доходили до головы. Судороги в ногах долго продолжались у нее и после, начинаясь обыкновенно в 11 часов вечера». (13)

Поэт не просто погиб, он сгорел в огне истории России. Сгорел, как Жанна д'Арк, осветив горящим факелом собственного тела путь, по которому пойдет Россия. Пророк добровольно принял на себя мученичество не столько физической боли, сколько предвзятых и бесцеремонных оценок потомков, которые без любви к нему, к его несравненной Натали, его истинным друзьям-декабристам, будут разбираться в поэзии, творчестве, научных разработках для получения очередных званий академиков и профессоров.

5. «Дар Ориона»

«В незапамятные времена с далекой звезды упал чудесный камень. На том месте, где он появился, была основана Шамбала – Твердыня Света. И по сей день хранится этот Камень здесь же, на башне Ригден-Джапо в особом помещении.

Этот посол дальних миров содержит некое вещество, помогающее хранить вибрации дальних миров. Он является знаменательным терафимом Братства – этот камень дает лучи, проникающие через все океаны и горы, на благо людей. По миру ходит осколок этого сокровенного чуда. Он совершает путь вестника по Земле, возвещая великие мировые события. Эта частица Камня, называемая «Сокровищем Мира», появляется в руках избранных и служит соединению с Братством, сохраняя магнитную связь с главным Камнем. Сокровище Мира обычно приносится совершенно неожиданно неизвестными людьми. Тем же неожиданным путем в должное время Камень исчезает, чтобы опять появиться в сужденный срок в совершенно другой стране.

Присылка этого дара с незапамятных времен знаменует наступающий срок сужденного объединения и могущества той страны, где он появляется. По преданию, сокровище приносит с собой и особый Завет, который должен быть выполнен.

…Когда сын Солнца сошел на Землю научить народы, с неба упал щит, который носил силу мира. Посреди щита, между тремя различными пятнами, выступали знаки, предвещавшие события под лучом Солнца.

…Злейшая ошибка отрицать Камень. Поистине, я видел его – осколок щита мира! Помню величину его, длиною с мой пятый палец – серый отблеск, как сухой плод. …У дыхания степей и у хрустальных звонов гор дух Камня указует путь знамени. Учителю надо повести коней. Явление ожидается.

…Как к жару и ко льду привыкнуть надо, так надо привыкнуть и к излучению Камня. Каждый, камень носящий, должен тихо пожить с ним. Дурман лучей невидим, но жар тайный сильнее радия. Елей льется невидимый. Явно же камень покоится на ткани Родины своей.

…Темной ночью в темной одежде неслышно подходит гонец – как ждут они? У поворота, за углом ждет ручной зверь, носом поводит, лапу тянет, послан врагом. Кто копошится за лестницей, какие мухи налетели, откуда вихрь летит? Но иду крепко, учу молитву: «Не покинь, Владыко, потому собрал силы мои, не покинь, ибо к Тебе иду!»

…Когда у Повелителя Индии пропал Камень, жена сказала: «Найдем его опять. Удалый просит лук, птицу сам достанет».

…И последний полет на Запад осветил царство небывалое неудачного единения народов Запада. На каждом луче Востока уже ищут Камень. Время настает, сроки исполняются. Рок сужденный записан, когда с Запада добровольно Камень придет. Утверждаем ждать и понять Камня путь. Утверждаем понять сужденных носителей Камня, идущих домой. Корабль готов!

…Когда пламя над чашей кольцом совьется, тогда близко время Мое. Новая Страна пойдет навстречу Семи Звездам под знаком Трех Звезд, пославших Камень Миру. Сокровище готово, и враг не возьмет золотом покрытый щит! Ждите Камень!» (11)

6. «Там лес и дол видений полны…»

За кладбищенской оградой дом. Там живет моя бабушка. Я пришла к ней, она рада встрече и подает мне ребенка, девочку. «Возьми ее, – говорит бабушка, – ты сумеешь ее увезти отсюда». Я беру ребенка и просыпаюсь.

У меня родилась девочка. Она хорошенькая и здоровенькая. Я так радуюсь, что не могу сдержать своих восторгов. Но вдруг подо мной появляется куча грязи. «Ребенок такой здоровый, откуда грязь?» – удивляюсь я и просыпаюсь.

Идет выставка. Рядом скамейки, по которым лазит моя девочка. Она подросла, ей лет пять-шесть. «Будь осторожнее!» – кричу я дочери и просыпаюсь.

Слюдянские озера. Моя девочка выросла, она – невеста. Ее платье все в рюшах, кто-то, еще пока чужой мне, хочет увезти мою дочь. «Подумай хорошенько!» – обращаюсь я к дочери и просыпаюсь.

Моя мечта осуществилась! Я так рада и счастлива, как никогда в жизни! Мой огромный каторжный труд по организации первой межрегиональной олимпиады по экологии на английском языке завершен! Успешно! Я сделала это, сделала!

Первые восторги прошли, и хватило недели, чтобы зависть, склоки, интриги, неприятие чужого успеха уничтожили все наработки. Грязь, одна грязь кругом, хотя дело-то было живое, здоровое…

25-летие БАМа. Мы спешим, делая фотовыставку для города. Жульен Пинье прислал фотографии размером 50 на 75. Но среди них несколько тех, которые я не заказывала. Как они были выбраны? Не знаю. Фотографии, хотя и были вывешены в ДК «Железнодорожник», должного впечатления на жителей города не произвели, так как были показаны только узкому кругу лиц. Зачем я потратила столько сил на их изготовление?..

Слюдянские озера. Я тихонько обхожу озеро и фотографирую. Вижу необычный вид: солнце садится между двух гор и отражается в озере. Полная симметрия привлекает мой глаз, и я щелкаю фотоаппаратом. Вечером моя девочка объявляет мне, что ее пригласила семья ее друга в путешествие на машине Улан-Удэ – Иркутск.

«Паситесь, мирные народы!» – это все, что я могу сказать о выборах в Северобайкальске. Северобайкальцы не поняли и не приняли моих чистых помыслов. Но для меня это более, чем самое важное событие за последние годы в моей жизни. Именно потому, что когда я начала изучение научного наследия Пушкина, мне открылись не только сказки, но и фотографии.

На столе – поверхность какого-то места. Из разных щелей вылезают большие жирные гусеницы. Как только они появляются на открытом месте, сверху опускается гиря, подвешенная на нити. Гусеницы не успевают спрятаться и погибают. Моя невестка внимательно наблюдает за происходящими событиями. Потом она не выдерживает и пытается понять, что это за нить такая, на которой висит гиря. Она тянется вперед, поднимается все выше и выше и вдруг видит, что нить находится в моей руке, и я направляю гирю, точно рассчитывая удары, приходящиеся на гусениц. Невестка поражена…

Я просыпаюсь.

Я не помню на Байкале торосов столь огромных и величественных, какие были в марте 1998 года, после олимпиады.

Фотографии, сделанные тогда, принесли не только голову дядьки – Черномора, тени Пушкина и девушки, так похожей на мою дочь, но и загадку из загадок – сказочную ледяную пещеру с черным предметом посередине и сотней лиц – теней, персонажей Пушкинских и русских сказок и профилей его современников.

Когда я пристально смотрю на фотографию, я вижу печальное лицо Пушкина, его взгляд направлен в угол пещеры, туда, где через неясное пятно, скрывающее что-то особенно важное, виднеется профиль Николая I. На царя обращены и другие лица. Они все чего-то ждут.

Жирный-жирный кот важно смотрит мне в глаза с другой стороны фотографии. Русалка задумчиво согнула руки в локтях и наклоняется, высматривая что-то ниже себя. Там целый зверинец: коты идут друг за другом, собаки в другом углу.

Я замечаю свои глаза за очками в белой льдине. Огневушка – поскакушка весело сверкает глазенками и машет хвостиком заплетенной косички.

С другой стороны прекрасная дама обращена к младенцу. Но у мальчика длинный нос! Это Буратино. Где же черепаха Тортилла? Она посередине, камень в точности повторяет панцирь черепахи.

Дочери нужно продолжить учебу. Но как это сделать, когда денег нет? Нет денег, чтобы заплатить за лингвистический за прошлые два курса, за которые администрация города так и не заплатила по договору. Интернет выдает единственный университет, где это возможно – Читинский. Деньги занимаем, муж и дочь едут в Читу – на родину. Она должна помочь. «Езжай, милая, – обращаюсь я к дочери. – Пушкин отправляет тебя на каторгу.» Моя шутка связана со сходством тени девушки на фотографии, которая рядом с тенью поэта, на профиль моей девочки. В сорокаградусный мороз они уезжают, а я разгадываю сказки.

Я скучаю по дочери, мне жаль ее. Телефонные звонки поясняют, что все плохо и надо ехать в Иркутск. Мой муж возвращается, после месяца мучений и мытарств он оставляет дочь учиться в Иркутске, нашем родном институте. Он как всегда привозит кучу местной прессы. Читая читинские газеты, я нахожу объявление: «КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК должен найти себя в жизни, но если все в тумане и чувствуешь себя лишь путником, идущим сквозь года, гонясь за миражем. Скиталец. Северобайкальск». (12)

Моя статья «Сказка-ложь, да в ней намек…» готова. Я посылаю ее в газету «Бурятия» и с нетерпением жду публикации. Но в марте выборы президента, видимо редакция усматривает в статье какую-то крамолу, статья не публикуется. Я разыскиваю информацию о семьях декабристов. Моя бабушка в тринадцать лет в деревне повстречала старика, подобно тому, как повстречал его Пушкин.

 
«Еще в ребячестве бессмысленно лукавом
(Бродил в лицейском парке величавом,
Следя лишь за природою одной.)
Я встретил старика с плешивой головой.
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой»
 

После встречи с помирным, как называла его бабушка, она получила какие-то знания. Он сказал ей, что прошел много деревень, прежде чем нашел ее. Свои способности она использовала при лечении людей, ворожбе, заговорах и травах. Что еще она знала? Неизвестно. Золотой браслет старинной работы, когда-то хранившийся в семье моей тети, дочери бабушки, вышивки великолепной работы, мелким крестиком, одна из которых, «Три богатыря» осталась у моего племянника, большой сундук из дуба, долгое время украшавший нашу нищую квартиру, наводило на размышления.

Возможно ли появление моей бабушки быть связано с декабристами? Моя дочка в последние годы жизни моей матери, пользуясь исключительной памятью последней, составила родовое дерево семьи, осуществив мою давнюю мечту. Бабушка, Евленья Ивановна, была родом Курочкина. Она родилась в 1872 году. И мать моего мужа родилась в Акатуе, где умер М. Лунин. Но есть ли в семье моего мужа какие-нибудь семейные тайны? Оказывается, есть! Бабушка моего мужа, Анисья Константиновна, была из богатой образованной семьи. В глухой деревне она знала грамоту, читала, писала письма. Ее первый муж в годы коллективизации упросил своего батрака Василия женится на ней, взять ее с ребенком, чтобы сохранить им жизнь. А сам сгинул в сталинских гулагах. Но самое главное то, что самой большой драгоценностью для бабушки была книга Пушкина старинного издания, с портретами и пометками, которую она хранила, берегла, читала. Она знала все произведения Пушкина из этой книги наизусть! Две бабушки – две тайны.

Я приехала в гости. Мужчина встречает меня и ведет в дом. В доме статная женщина, она величаво ходит по квартире, не обращая на меня никакого внимания. Девочка лет трех просится ко мне на колени. «Почему твоя мама не хочет со мной разговаривать?» – спрашиваю я. Она смотрит на отца и рассказывает: «У меня есть маленький братик, мне папа показал. Только у него мама другая, не моя. Моя мама не хочет, чтобы я с ним играла, а я очень хочу». Женщина молчит. Мужчина ведет меня в другой дом. Там тоже очень красивая статная женщина. У нее ребенок месяцев восьми. Она тихо ходит по квартире, поет. Мужчина виновато улыбается. Я беру ребенка на руки и качаю его. «Но ведь она пришла, – говорит мужчина, – что делать будем?»

В первой квартире гости. Они собрались сюда ради меня. Я вижу обеих женщин и детей. Мужчина смущенно улыбается. Я выхожу на улицу и вижу вокруг дома воду. Мне нужно идти, но вода не пускает. Я собираюсь плыть до ближайшего острова, но вода куда-то уходит, и я без особого труда до него добираюсь. Передо мной океан. Пути нет. Но постепенно, медленно, вода убывает. Я иду и вижу огромный город. Начинается дождь. Передо мной дорога, это шоссе в несколько полос. Вдали виднеется церковь.

Я просыпаюсь.

Франция. Большая гостиница полна людей. Это эмигранты из России. Женщина раздает листочки на заселение, вокруг нее собралась толпа. Все кричат, тянут руки. Я стою поодаль и наблюдаю. Мне дико видеть эту картину. Когда-то лощеные и холеные аристократы знаменитых русских фамилий превратились в стадо черни. Они растрепаны, одежда у них мятая, окрики грубы. Я стою и чего-то жду. Женщина заявляет, что на сегодня заселение окончено. Слышатся стоны женщин и брань мужчин. Потасовка. А я стою и жду. Женщина уходит, толпа рассеивается. Накрапывает дождь. Я стою. Молоденький юнкер подходит ко мне, просит прощения за вступление в разговор и уговаривает пройти под балкон, там нет дождя. Я не реагирую на его слова. Он берет меня за руку и ведет. Стоящие под балконом люди молча расступаются перед нами. Всю ночь мы стоим под балконом.

Утром я наблюдаю, как всходит солнце. Его золотистые лучи высвечивают волны залива и освещают два наскоро сколоченных деревянных здания. На одном из них надпись «Картины», на другом – «Реликвии». Две очереди движутся к зданиям. Здесь принимают сокровища России за бесценок. Я очень хочу есть. Голод гонит меня вдоль улицы. Я вижу ресторан с одной стороны, кафе с другой, столовую посередине. Ноги несут меня в ресторан, там смех и музыка. Сквозь стекло я вижу внутри ресторана моих поклонников, которые еще совсем недавно не давали мне прохода в России. Теперь их взгляд равнодушно скользит от меня. Француженки без ума от новых русских. Швейцар не пропускает меня в глубину зала. Я прохожу в столовую. Здесь многолюдно. Мне подают разнос с едой, где я вижу кусочки белой птицы. Это лебедь. У меня нет денег, чтобы оплачивать эту птицу. Я откладываю тарелку на стол, но мне не дают этого сделать, так как обед в комплексе. Платить надо за все. У меня нет столько денег. Покидаю столовую.

Опять гостиница. Вечер. Я вижу открытое окно на первом этаже и слышу знакомый смех. Это мой брат. Я пробираюсь к окну и окликаю его. Он выходит из комнаты, виновато улыбается и объясняет, что не может устроить меня. «А где мои сестры?» – спрашиваю я. «Они устроились, – отвечает он и отводит глаза, – Тебе эта роль не подойдет, извини.» Он уходит, оставляя меня на улице. Мои ноги не выдерживают нагрузки, и я бочком прохожу под навес из парусины и сажусь на стул. «Наконец-то я нашел тебя!» – слышу я голос над собою. Передо мной стоит мой жених, он устало улыбается и протягивает руки…

Я просыпаюсь.

Фотография гор у Слюдянских озер не дает мне покоя. Что-то неуловимое исчезает из поля моего зрения. Она похожа на мертвую царевну, но мне этого мало. Что еще? Знаки! Поляны на горе явно похожи на письменность! Я пытаюсь вырезать на компьютере знаки, которые я вижу, по отдельности, но программа дает сбой! Не делает фрагмент, и все тут. Зависает. Но если взять другую любую фотографию, делает без проблем. Маразм какой-то, так определяю я.

Меня отправляют в командировку в Улан-Удэ, и я не могу не использовать этот шанс, чтобы повидать дочь в Иркутске. Заезжаю в Байкальск, чтобы посетить могилу бабушки. Моя дочь, зная, что я еду через Иркутск, вдруг мчится ко мне в Байкальск, где мы вместе идем к бабушке. Я представляю моей бабуле ее правнучку, мы смеемся, как много информации она нам подкинула для размышления, и уходим.

«Я беру фотографию и рассматриваю ее. Это действительно знаки. Я понимаю, что пошла изучать китайский язык только для прочтения этих иероглифов. Но они не поддаются переводу. Приходит мама, я говорю ей, что видимо, это не китайская письменность. Но на всякий случай приглашаю сходить в университет к китайцу, преподавателю китайского языка. Он внимательно смотрит фотографию, поворачивает ее и говорит: " Разумеется, это письменность. И первый иероглиф – это человек.»

Моя дочь, проснувшись, рассказывает мне этот сон.

Возвратившись домой, я наконец-то делаю фотографии марта 1999 года. Одна фотография сразу выбивается из общего плана. Я вижу, что стою у огромной головы царицы. Другая фотография настораживает. Что-то я уже видела! Знаки! Они появляются уже третий раз. Сравнивая фотографии, замечаю, что это действительно так. Открываю словарь и ищу иероглиф, обозначающий человека. Вот он, похож на перевернутую галочку. А на фотографии точное изображение иероглифа на ледяной скале, расколотой Байкалом пополам! Есть и еще одна фотография. Я вижу на ней иероглиф в другом ракурсе, кроме него вижу пальму, врубелевского Демона, две маски, профиль царицы, женщину со старинной прической, мужчину в цилиндре, три горных козла, корыто, старуху, пытающуюся поймать золотую рыбку, и подходящий корабль. И лягушку. Где- то я уже видела это место, но где? Пальма. Это Адлер.

Водопад. Эту фотографию привез мой сын в прошлом году. Но почему Демон? Почему маски? Снова Интернет, снова книги. Пушкин посвятил свое стихотворение «Демон» Александру Раевскому, старшему сыну Николая Раевского, брату Марии Волконской. Мой сон перед поездкой сына в Сочи, где у кого-то украли иркутский билет на самолет, потом его путешествие и отмена самолета из Новосибирска до Иркутска без объяснений причины? Мой сын привез мне фотографию именно этого места! И опять знак. Я видела его на первой фотографии, где тень Пушкина рядом с тенью девушки? Но что я могу найти на водопаде? Пещеру? Что? Ищу в Интернете информацию о масках Пушкина и нахожу публикации «Железные маски России», «Пророчество». (14)

Могила пяти повешенных (или четвертованных) декабристов до сих пор не найдена! Есть только два человека, которые знают, где она. Это обер-полицмейстер Б. Княжнин и Пушкин. Княжнин оставил описание места, Пушкин – зашифрованные рисунки. Рисунок относят к острову Гоноропуло, куда вывело исследование Анны Ахматовой. Фотографию этого рисунка моя дочь сделала в музее Волконских в Иркутске. На ней я вижу черепаху и указатель Пушкина. Кроме этой фотографии, она принесла мне из музея фотографию дорожного ящика для письменных принадлежностей, фотографию картины о жизни каторжников и стихотворение – завещание Пушкина.

 
«Я скоро весь умру,
Но тень мою любя,
Храните рукопись,
О други, для себя!
Когда гроза пройдет
Толпою суеверной,
Сбирайтесь иногда
Читать мой свиток
верный.
И, долго слушая,
Скажите: «Это он;
Вот речь его.
А я,
Забыв могильный
сон,
Взойду невидимо
И сяду между вами.
И сам заслушаюсь.
И вашими слезами
Упьюсь.
И, может быть,
Утешен буду я любовью»
 

Если открылась тень поэта, есть и Архив, который откроется народу.

7. Тени

Так куда же упала стрела Байкала? Мы берем карту, соединяем две точки: Байкальск и Северобайкальск прямой линией. Тетива натянута. Но чтобы лук выстрелил, надо ее немного ослабить и подставить стрелу. Она попадает в Бирюльки. Далее самая удобная прямая траектория полета: Баргузин, Нерчинск, Горный Зерентуй. Что дает нам Баргузин? В Баргузине отбывали поселение Михаил и Вильгельм Кюхельбекеры. Милый Кюхля. Что ты можешь нам сказать?

«Кюхельбекер верил в Пушкина. В этой вере был высший смысл, особое содержание. Пушкин был для Кюхельбекера представителем декабристов на свободе. Кюхля, конечно, не мог не понимать ограниченности этой свободы. Но наверняка он не предполагал, что Николай казнит Пушкина, убьет его пистолетом Дантеса. Известие о смерти Пушкина для Кюхли было подобно выстрелу по нему самому…

Он пишет стихи «Тени Пушкина». Кроме Пушкина, Рылеев был для Кюхли первой тенью из огромного мира теней, счетоводом которого, стоя у входа с грустной своей лирой, долго был Вильгельм. Вот строки из его стихотворения «Тень Рылеева»:

 
«Блажен и славен
мой удел.
Свободу русскому народу
Могучим гласом я воспел.
Воспел и умер за свободу!
Счастливец, я запечатлел
Любовь к земле
родимой кровью!
И ты – я знаю – пламенел
К отчизне чистою любовью.
Грядущее твоим очам
Разоблачу я в утешенье…
Поверь: не жертвовал
ты снам;
Надеждам будет
исполненье! —
Он рек – и
бестелесою рукой
Раздвинул стены,
растворил затворы,
Воздвиг певец
восторженные взоры
И видит: на Руси святой
Свобода, счастье и покой!» (20)
 

Но как может милый Кюхля разоблачить Башилова? Как может Пушкин бестелесою рукой открыть тайну захоронения казненных декабристов? Где спрятан Архив Пушкина?

8. Тайны музея Волконских

Я смотрю на фотографию, сделанную моей дочерью в музее Волконских. Вроде бы обычный рисунок о жизни каторжников в Сибири. Но что-то настораживает в снимке. В шахту, как в могилу, заходят пять декабристов. За столом сидят восемь каторжников. Пять – казненных. Восемь – первые нерчинские каторжане. На плече Марии Волконской пелерина, напоминающая погон генерала царской армии. Вглядываюсь в стену и вижу лицо генерала, которому принадлежит погон. Он смотрит на что-то, пока невидимое мне. Платье Марии напоминает мне шкурки соболей, висящих на одном гвозде. Поворачиваю картинку и вижу то, куда смотрит генерал. Каторжанин отдает свиток в руки юноше. Другой юноша наблюдает. На возвышении стоит дворянин в одежде екатерининских времен. На декабриста накинута петля, он в белой рубахе, одной рукой держит петлю у шеи. Петля не затянута. Вверху перевернутой лавки я вижу, как из мешка палача виднеется лицо солдата царской армии. На его шее – петля, она почти затянута. Лежащий посередине каторжник смотрит на спину одного из сидящих. Переворачиваю фотографию вновь и вижу, что на его спине – расщелина, описанная обер-полицмейстером Княжниным. Крест на могиле в правом углу похож на арбалет на фотографии и показывает на эту же расщелину. На важность расщелины указывает и молния с руки рядом сидящего ссыльного. «Когда я стоял на скале под самым берегом моря, то с этого места видел два пункта выпуклых скал, от которых прямая линия показывает место этого захоронения,» – из показаний Княжнина. (14) Выше сидящих декабристов я вижу второго палача, еще выше – село. Оно до мельчайших подробностей напоминает мне село Байкальское, особенно церковь, которую недавно восстановили. И пейзаж. Горы за домами и обрыв к Байкалу. С левой стороны я вижу карту Байкала. Там, где расположены Слюдянские озера, я вижу два светлых блика, это два Слюдянских озера, большое и малое. Поворачиваю картинку и вижу адлерский водопад, который ниспадает к ногам лежащего декабриста. На водопаде тот же знак, что и на фотографии с врубелевским Демоном. Вновь переворачиваю и вижу берег, траву, воду и камень, на котором сидит большая птица. Вдалеке горы противоположного берега, по-видимому, острова, так как дальше опять вода. Шапочки дам оттеняют рисунок ключа. Ключа к разгадке. Снова переворачиваю и обращаю внимание на домик, куда смотрят две женщины. На переднем плане топоры. Почему женщины, жены декабристов, пришли поклониться не могиле, а этому домику? Потому что здесь были четвертованы казненные. Почему у домика странные ставни? Почему на стенах растет трава? Есть! Крыса на крыше с правой стороны домика напоминает мне остров Петровский. А домик? Домик – усадьбу братьев Гоноропуло на плане. (14) Здесь было совершено злодейство. А две светящиеся точки указывают на путь казненных, их увозят по Неве в другое, пока неизвестное мне место. Чей рисунок привезла мне дочь? Скорее всего, это рисовали либо сам Пушкин, либо Николай Бестужев. К чьим ногам падает вода с водопада? Вильгельма Кюхельбекера или Александра Бестужева-Марлинского, который погиб на мысе Адлер при высадке десанта в 1837 году?