Дойдя до угла коридора, Денис остановился. Ему показалось, что он услышал какие-то звуки, доносившиеся со стороны кабинета старухи. Неужели она еще здесь? Денис в нерешительности остановился, обдумывая, стоит ли пойти и попробовать осторожно посмотреть. Может ему показалось, и Мамонтиха давно уже дома, пьет чай и смотрит телевизор, или что она там делает по вечерам. Хотя, скорее всего, телевизор она не смотрит. Наверное, читает, как всегда. Интересно, она вообще спит или так и читает, без перерыва… В этот момент в полумраке, освещаемом только светом огней с улицы, произошло неясное движение. Арсений прижался к стене и застыл. Из кабинета редакторши выскользнула темная фигура. Прикрыв за собой дверь, человек быстро пошел к выходу из издательства. Денис выдохнул, чувствуя, как колотится в груди сердце. Входная дверь хлопнула, и Денис осторожно пошел к кабинету, из которого только что вышел поздний посетитель. Приоткрыв дверь, он понял, что самой хозяйки кабинета тут нет. Внутри было темно. Денис щелкнул выключателем и застыл как вкопанный. В кабинете все было перевернуто вверх дном. На полу валялись бумаги. Дверца сейфа, который, впрочем, редакторша никогда не запирала, была распахнута и его содержимое, тоже, в основном бумаги, валялось перед ним на полу. Даже ящики, вытащенные из стола, валялись на полу перевернутыми. Денис сделал шаг по направлению к царившему в помещении хаосу. Здравый смысл подсказывал, что письмо в этом кавардаке он не найдет. Развернувшись, он вышел и закрыл за собой дверь. Забрав из своей комнаты куртку, он покинул издательство. Оставалось решить, как поступить теперь.
––
Фаина Родионовна смотрела перед собой задумчивым, невидящим взглядом. Давно забытые, казалось бы, воспоминания, всколыхнулись в душе, после сегодняшнего разговора. Она не вспоминала о муже уже много лет. Человек, предавший ее, был для нее мертв с самого момента расставания.
С самого детства маленькая Фая осознавала, что она не такая красивая, как другие девочки. Младшая сестра Агнесса, хорошенькая, изящная, как куколка, была полной противоположностью и постоянным напоминанием о собственной непривлекательности.
Отец посмеивался, что Файке нужно было родиться мальчишкой, имея в виду не внешность дочери, а твердый, волевой характер, острый ум и крайнюю прямолинейность. Мать потихоньку вздыхала, считая, что для девочки привлекательность имеет большое значение. Женщине нужно чтобы ее любили, окружали заботой. Нужна семья, дети. А если девочка некрасива и даже мужеподобна, да еще и характер имеет и впрямь не женский, а чисто мужской, то рассчитывать на то, что кто-то воспылает к ней нежными чувствами, особенно не приходится. Другое дело младшая дочь. Истинная женщина с самых первых дней. Хорошенькая кокетка, щебетунья, слегка жеманница, прелестная и очаровательная.
Наделенная и впрямь удивительной силой духа и незаурядным умом, Фаина Родионовна все свое время посвящала учебе и чтению. После окончания филологического факультета, Фаина Родионовна отучилась в аспирантуре. В свободное время она читала. Запоем. Все что попадалось под руку, с удивительной быстротой. «Файка книги глотает. Так все на свете перечитает, нечем будет заняться»,– подтрунивал над дочерью отец. «Лучше бы прическу сделала, приоделась, да сходила куда-нибудь. Пора и о будущем подумать. И так уж, не девочка»,– сердито говорила мать, глядя на хмурое, сосредоточенное лицо дочери, склонившееся над очередной книжкой. Отец легкомысленно махал рукой, считая, что Фая успеет еще устроить свою жизнь. Ей нужен человек достойный, способный понять ее, обладающий умом не меньшим чем у дочери, иначе ей будет с ним не интересно. Отец, пожалуй, был единственным, кто не замечал некрасивости дочки. Внешность, это не главное, говорил он. А если мужчина этого не понимает и смотрит лишь на смазливую мордаху, так такой его дочери и не нужен, он ее недостоин. Мать сердито поджимала губы. Мужчины только говорят, что внешность не главное, а сами обязательно посмотрят на хорошенькое личико и на красивые ножки. На крокодилов-то никто не заглядывается.
Фаине Родионовне было уже почти тридцать, когда, наконец, она встретила его, своего будущего избранника, который смог по достоинству оценить и ум, и силу характера, и разносторонние знания. Во время спектакля, в котором играла Агнесса, и который являлся дипломной работой выпускников театрального факультета, который заканчивала младшая сестра, Фаина Родионовна, со скептическим видом, наблюдавшая довольно слабенькое и весьма посредственное действо, происходившее на сцене, заметила среди зрителей молодого, утонченно-аристократичного мужчину, со скучающим видом посматривающего по сторонам. Происходящее на сцене, его явно не впечатляло. Во время антракта они случайно столкнулись в фойе и Фаина Родионовна, в своей привычно-прямолинейной манере, поинтересовалась, отчего он не уйдет со второго действия и не избавит себя от этой галиматьи, которая будет длиться еще целый час. Молодой человек засмеялся и сказал, что девушка его приятеля играет в спектакле, и он не хочет расстраивать друга и обижать его подружку.
–А Вы, почему не уйдете?– с улыбкой, спросил он. Фаина Родионовна вздохнула и развела руками.
–У меня в спектакле играет сестра. Не то, чтобы я не хотела ее обидеть, но родственные узы обязывают.– Она хмыкнула.– Надеюсь, это не она подружка Вашего приятеля. Он мне показался симпатичным.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Роман последовавший за случайной встречей был бурный и стремительный. Фаина Родионовна расцвела, стала немного мягче, женственнее и даже как будто похорошела. Спустя четыре месяца, по уши влюбленный ухажер, сраженный умом, тонким чувством юмора и отсутствием притворства и какой бы то ни было наигранности и неестественности своей избранницы, сделал предложение. Мать была счастлива. Отец тоже был рад. Жених был и умен, и интеллигентен, и порядочен. А Фаина Родионовна порхала, переполненная счастьем. Это была любовь, основанная на взаимопонимании, на родстве душ.
Все десять лет замужества прошли для Фаины Родионовны, как один день. Полные счастья, любви и заботы о лучшем, единственном в мире мужчине, разглядевшем под некрасивой внешностью ее саму, такую, какая она есть. Когда муж сообщил, что влюбился и ничего не может с собой поделать, Фаина Родионовна вначале решила, что она ослышалась или сошла с ума, или может быть спит и ей приснился, непонятно почему, странный кошмар. Но все оказалось правдой, суровой реальностью, и она не лишилась ума. Ее муж собирался уйти от нее к другой. Ни ум, ни духовная близость, ни понимание не помешали взыграть чисто мужскому. Красивое личико и стройная фигура затмили собой все, одержали безоговорочную победу. Все и впрямь по Фейхтвангеру.
–Забирай все, что тебе нужно прямо сейчас и убирайся,– сказала Фаина Родионовна, сердце которой разлетелось на тысячи осколков, каждый из которых кровоточил внутри нее, принося невыносимую боль.– Больше ты в эту квартиру не войдешь.
–Фая, Фаечка. Прости меня, умоляю,– с несчастным видом обратился к окаменевшей, желающей только умереть, Фаине Родионовне, неверный супруг.– Я не хотел, правда. Фая…
–Убирайся!– прорычала Фаина Родионовна.
–Фая! Прости…
–Если через двадцать минут ты еще будешь здесь, тебе и вещи перетаскивать не придется,– сказала она и вышла из комнаты.
Уже выходя из квартиры, ставший теперь бывшим муж обернулся и умоляюще спросил?
–Фаечка, скажи, ради бога, ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?
–Сдохнуть,– сказала Фаина Родионовна и захлопнула дверь.
Несколько дней она провела лежа на диване в гостиной, вставая с него только в уборную и иногда, чтобы попить воды. В их с мужем спальню она ни разу не зашла с момента его ухода. На пятый день, после долгих, продолжительных звонков во входную дверь, на которые Фаина Родионовна не реагировала, муж ее сестры, Дмитрий, выломал дверь и вошел в квартиру.
Дмитрий Веснин, несмотря на крайнюю занятость работой, оставил дела и, взяв жену с сестрой и маленького Арсения, поехал с ними на море. Полтора месяца близкие окружали потерявшую интерес ко всем и ко всему Фаину Родионовну заботой и вниманием. День за днем, шаг за шагом возвращали ее к жизни, помогая обрести себя прежнюю. Сильную, волевую, не сгибающуюся под ударами судьбы.
Оставив семью отдыхать еще на месяц, Дмитрий Веснин вернулся домой, так как больше без его участия издательство, находившееся под его руководством, обходиться не могло. Как-то он встретил на улице сбежавшего мужа Фаины Родионовны.
–Дима, как Фая?– поинтересовался тот. Дмитрий Веснин подошел к бывшему супругу своячницы, и заглянув ему в глаза, сказал:
–Если ты хоть раз объявишься в ее жизни, или напомнишь о себе, учти, я лично сверну твою поганую шею.
После этого он изо всей силы ударил бывшего родственника в нос.
Постепенно Фаина Родионовна отошла. Вновь погрузилась в работу. А со временем и боль утихла. Напоминая о себе изредка и не с такой силой, что жить невыносимо и не хочется, а скорее легким, щемящим чувством тоски. Но и ее Фаина Родионовна тут же отгоняла, как морок, который можно развеять, взглянув на свет.
Позвонили в дверь. Фаина Родионовна с удивлением взглянула на часы. Кого еще могло принести в такое время? Тяжело переставляя, уставшие за день, полные ноги, она подошла к двери.
–Что за новости?– хмуро глядя на неожиданного гостя сказала она.– Сегодня что, все с ума посходили? Время одиннадцать вечера. Что за ночной визит?
–Это займет буквально одну минуту. Вопрос не терпящий отлагательств,– ответил ночной посетитель.
–Ну?– буркнула Фаина Родионовна, явно не собиравшаяся проявлять гостеприимство и приглашать гостя войти.
–Мы можем поговорить в квартире? Вопрос очень личный,– надвигаясь на редакторшу, проговорил гость. Фаина Родионовна с недовольным видом отошла в сторону.
–Я слушаю,– встав у самой двери и давая понять, что дальше она точно не собирается никого пускать, проворчала она.
Поздний визитер приблизился. Фаина Родионовна недовольно уставилась на него, уже собираясь предложить убраться немедленно.
–Мне нужно письмо,– сказал гость. Фаина Родионовна сердито фыркнула и потянулась к двери.
–Минута истекла. Визит окончен. Мне хватает бреда на работе, чтобы выслушивать его еще у себя дома.
Она попыталась открыть дверь, но гость перехватил ее руку и крепко сжал.
–Отдайте мне письмо.
Брови редакторши взметнулись вверх, а лицо исказилось от гнева.
–Вон из моего дома,– угрожающе прорычала она.
–Где письмо?– холодные глаза, не мигая смотрели на разгневанную женщину.
–Вон отсюда! Я звоню в полицию!
Сильная рука толкнула грузное тело от двери вглубь коридора.
–Ах ты, ублюдок!– заорала Фаина Родионовна отлетев назад и едва не потеряв равновесие.– Тебе это так не пройдет!
Человек, явившийся в ее дом, подошел к ней и с силой ударил по лицу. Редакторша вскрикнула, ошарашенно вытаращила глаза и схватилась рукой за разбитую скулу.
–Тварь,-прошипела она.– Сумасшедшая тварь. Да я тебя…
Последовал еще один удар. Фаина Родионовна снова вскрикнула и, на этот раз, не удержавшись на ногах, упала на пол.
–Письмо,– голос звучал ровно и спокойно. Перед глазами Фаины Родионовны, наполовину ослепшими от боли, возникла протянутая к ней рука.– Я жду. Скажите где оно?
Фаина Родионовна, близоруко щурясь, посмотрела в глаза своего гостя. Она подумала, что прожила достаточно долгую и, в общем-то, неплохую жизнь. Она занималась тем, что любит. Рядом с ней были близкие, любимые ею люди. И ей стало очень жаль, что все закончится вот так неожиданно и нелепо. Хотя смерть всегда неожиданна. Наверное, к ней нельзя подготовиться, поэтому, когда понимаешь, что вот она, пришла, и твое существование вот-вот закончится, очень хочется жить, возможно, как никогда до этой минуты.
–Пошел на … ненормальный ублюдок,– сказала редакторша и твердо посмотрела в глаза человека стоявшего рядом с ней.
––
Арсений вышел из подъезда. Подойдя к машине, он взглянул на теткины окна и достал телефон. Она снова не ответила и Арсений потоптался на месте, размышляя, могла ли она после вчерашней ссоры, к примеру, уехать на работу на такси, из принципа. Или она решила вообще не брать трубку когда он звонит и не разговаривать с ним.
–Черт! Ну что за идиотизм?– проворчал Арсений и пошел к соседнему подъезду, в котором жила тетка.
Он позвонил в дверь, но никакого ответа не последовало. Он еще раз позвонил, а затем решил, что сейчас начнет колотить в дверь и будет стучать, пока она не откроет. Она его достала. Он размахнулся и стукнул кулаком по гладкой деревянной обивке. Постучав несколько раз, он раздраженно дернул ручку. Дверь открылась. Арсений зашел в квартиру и застыл на месте.
Глава 6
Момент пробуждения, в отличие от вчерашнего, был необычайно приятным. В тот миг, когда разум и тело только-только начали возвращаться к реальности, все еще находясь «в пограничном состоянии» между сном и бодрствованием, и в голове еще не возникло, и не сформировалось каких-либо конкретных мыслей, Маша почувствовала, что ее плечи обнимают сильные руки, а ее голова, и сама она тесно прижимается к груди обладателя этих самых рук. Чувство было приятное, даже волнующее. С блаженной улыбкой, Маша сильнее прижалась к тому, в чьих объятиях она находилась… Остатки сна мигом слетели с нее. Подскочив, Маша с ужасом уставилась на того, кто лежал рядом с ней на ее диване, и с кем, судя по всему, она провела сегодняшнюю ночь. «Боже мой! Я не только пьющая, но еще и распутная, прыгающая в постель к каждому встречному!»
Андрей потянулся и с улыбкой взглянул на нее.
«Боже!…» Маша почувствовала, что щеки у нее пылают.
–Как ты себя чувствуешь?– спросил он.
«Как шлюха. Как последняя дура. Как самая несчастная женщина, все существование которой теперь состоит из сплошного позора и унижения».
–Почему ты здесь?– осторожно спросила она. Он пожал плечами.
–Мы разговаривали. Сначала на кухне, потом пришли сюда. Ты задремала, и я не стал тебя будить.
–И все?– она с подозрением посмотрела на него. Он был полностью одет. Она тоже. Маша почувствовала некоторое облегчение. Она же, наверное, должна была бы помнить, если бы было что-то еще?
Андрей засмеялся.
–И все.– Он внимательно посмотрел на нее, и видимо догадавшись о ее душевных терзаниях, сказал:– Не переживай. Ты просто уснула.
Маша кивнула.
–Извини…
Он удивленно посмотрел на нее.
–За что?
–За то, что вчера все так вышло.
Она чувствовала себя неловко. Страшно неловко. Андрей поднялся.
–Я выйду со Степкой. Ты пока умывайся,– сказал он.
–Нет! Я сама выйду. Мне нужно пройтись, проветриться,– быстро протараторила она. Если он пойдет гулять с ее собакой, значит, потом он вернется и ей придется предложить ему позавтракать. А она не может, сейчас, по крайней мере, сидеть рядом с ним, смотреть ему в глаза, разговаривать. Потому что он знает все о ее позоре. Потому, что вчера она пыхала на него как огнедышащий дракон перегаром, а потом предстала перед ним в виде нечесаной образины, каркающей страшным голосом. Удивительно, что он вообще сразу не сбежал. И сейчас даже вполне дружелюбно смотрит на нее. Повезло ему с соседями. Ничего не скажешь. Приставучие, болтливые, любящие напиться до беспамятства.
–Хорошо.– Андрей пошел к двери.– Сама так сама.– Он снова посмотрел на нее. Этот пристальный взгляд смущал и нервировал. Маша отвела глаза.– Ладно, я пойду.
–Пока. Спасибо тебе,– она слабо улыбнулась. Почему все так вышло. Он, правда, очень хороший. А вдруг, если бы все сложилось иначе, у них и впрямь могло-бы что-то… Маша одернула себя. Ну что за маразматические мысли лезут ей в голову. Может от большого количества спиртного, употребленного ее, не привыкшим к подобным дозам организмом, мозги стали работать немного странно.
-Сейчас пойдем,– одевая куртку, сказала Маша, вопросительно смотрящему на нее Степке.
«Зачем ты его отпустила?»– Степка наклонил голову на бок. «Он хороший. Мы с ним тебя охраняли ночью».
Маша взяла ключи.
–Пойдем. Не смотри так, просто вчера так получилось. Мне было плохо, поэтому с тобой погулял Андрей. Сегодня же я иду с тобой сама. Все в порядке.
Степка вздохнул. Ничего-то эти люди не понимают. Ты им объясняешь одно. Говоришь важные вещи, а они ничего не могут взять в толк.
Маша сварила кофе и уселась за стол. Она старалась не думать о прошедшей ночи и о том, что ей предшествовало. Позор и унижение – очевидно, это теперь ее пожизненное, привычное состояние. Ее кредо. Отпив кофе, Маша поморщилась. Кофе был слишком горячим. Ее, как волной, вновь захлестнула жалость к себе. Бедная она, бедная, доверчивая и глупая. Раздался звонок в дверь. Степка навострил уши и с лаем бросился в прихожую. «Ну, теперь точно Саня. Убью!»– с мрачной решимостью подумала Маша.
–Когда я скажу «Фас» сожри его,– сказал она Степке, отпирая замок. Сани за дверью не оказалось, за ней стоял Андрей. Маша тупо посмотрела на него. Почему он не оставит ее в покое? Что ему снова от нее нужно? Ждет пока она решит выброситься из окна и покончит, таким образом, раз и навсегда со всей этой унизительной историей?
–Вот, держи,– он протянул ей конверт.
–Что это?– она с удивлением смотрела на него.
–Деньги. Ты сказала, что твоя начальница одолжила тебе деньги для твоего этого ммм… бывшего приятеля.
Маша приоткрыла рот и с изумлением смотрела попеременно на него и на конверт.
–Отдашь ей. Ты сказала вчера, что тебе страшно неудобно перед ней, и ты чувствуешь себя виноватой.
Маша покачала головой и протянула ему конверт с деньгами обратно.
–Я не могу взять у тебя деньги. Спасибо тебе огромное. Но я, правда, не могу. Ты же сам понимаешь…
Андрей пожал плечами.
–Не понимаю. Можешь и возьмешь. Страховая компания, наконец, выплатила компенсацию после аварии. Почти два года тянули, а буквально на днях все же заплатили. Мне Эти деньги в ближайшее время не нужны. А ты отдашь долг и не будешь испытывать неловкость перед начальницей.
–Да, я буду испытывать ее перед тобой.– Маша усмехнулась.– А учитывая, что мне и так перед тобой неловко, после вчерашнего, будет отличный повод просто сгореть от стыда.
Андрей, как обычно, очень внимательно посмотрел на нее.
–Не стоит чувствовать себя неловко передо мной и сгорать от стыда. Просто, если есть возможность помочь, почему не помочь?
–Андрей, забери деньги,– она протянула конверт ему.
–Пока,– сказал он, и пошел в сторону лифта.
–Андрей!!!
Дойдя до лифта, он обернулся.
–Отличная ночь! Мне понравилось.– Он подмигнул и вошел в открывшиеся двери.– Увидимся!
Маша смотрела на конверт в своих руках.
–Степка, ты знаешь, что все мужчины немного сумасшедшие? Правда, некоторые из них при этом бывают еще и мерзкими типами, а некоторые наоборот, очень даже не мерзкие… А, кстати, насчет отличной ночи, это ведь была шутка, правда?
Степка радостно завилял хвостом. «Я же говорил, что он хороший. Может, мы оставим его у нас? Сегодня была такая хорошая ночь. Мы вместе охраняли твой сон. Мне тоже понравилось». Маша потрепала пса по спинке.
–Мне нужно собираться на работу,– как обычно, не поняв всей важности Степкиного высказывания, Маша прошла мимо него в комнату.
––
В издательстве было тихо. Начальство еще не прибыло. Сотрудники помешивали в кружках кофе, пролистывали утренние газеты, доигрывали в игры на телефоне. Каждому хотелось еще ненадолго отложить момент, когда нужно будет включиться в рабочий процесс, повседневную суету. Все наслаждались краткой передышкой между утренней спешкой, в попытке переделать какие-то дела дома, поездкой на работу и самой работой.
Маша повесила пальто в шкаф и подошла к своему столу. Послышался стук каблучков и из-за угла коридора появилась Кира. Как обычно, поражающая, своей несколько надменной, таящей опасность, красотой.
–Привет, не знаешь где наш обожаемый шеф? Не могу ему дозвониться,– сказала она.– И старухи нет. Может они, после вчерашнего, устроили драку прямо в машине.
Кира ухмыльнулась, показав ряд жемчужно-белых зубов.
–Понятия не имею,– пожала плечами Маша.
–Все издательство только и говорит о том, какой цирк тут вчера устроила Мамонтиха, отжигала по полной.
Кира засмеялась.
–Может у нее старческий маразм. Впала в буйство.
Маша промолчала. Кира внимательно взглянула на подругу, и губы ее вновь растянулись в хищной улыбке.
–Ладно, пока начальства нет, давай, рассказывай, что там с тобой такое приключилось, что ты вчера была не мур-мур? Я вообще обалдела. Явно не твой стиль, явиться на работу с похмелья.
Маша поморщилась. Рассказывать о том, что произошло у нее не было никакого желания. По крайней мере, в данный момент. Она еще не отошла, в достаточной мере, чтобы воспринимать случившееся безболезненно и, возможно, даже посмеяться над своими злоключениями.
–Давай потом.
Кира пожала плечами.
–Не хочешь поделиться с подругой? Редиска ты после этого, Морозова. Я вчера весь вечер умирала от любопытства. Хотела тебе позвонить, но поняла, что ты в своем состоянии ничего путного все равно не скажешь.
Маша кисло улыбнулась.
–Точно. Состояние было то еще.
–Ладно, пойду, займусь делами. Раз начальство опаздывает, разгребу пока то, что накопилось, пока я занималась е… отчетом.
Качая бедрами, Кира поплыла в сторону своего кабинета. Взгляды мужчин, как по волшебству, поднимались от дымящихся чашек, отрывались от газет и экранов телефонов, непроизвольно провожая прекрасную бухгалтершу. Маша усмехнулась. Рефлекс, которому коллеги-мужчины не могут противостоять, несмотря на то, что изо дня в день видят Киру и ее шикарное тело на протяжении уже нескольких лет.
В одиннадцать тридцать, когда сотрудники с любопытством и даже легким недоумением уже во всю шушукались, строя всевозможные предположения, в связи с непривычно долгим отсутствием верхушки руководства, одновременно, и в лице издателя, и в лице грозной главной редакторши, дверь распахнулась и на пороге возник Арсений. Лицо у издателя было бледное и какое-то безжизненное. Ни следа привычной жизнерадостности и неизменно сияющей на нем улыбки. Взгляд голубых озорных глаз казался потухшим и пустым. Вслед за издателем в издательство вошел высокий, худощавый мужчина.
–Добрый день,– громко поприветствовал незнакомец присутствующих в «общей комнате» сотрудников, с любопытством разглядывавших обоих вошедших. – Меня зовут Захаров Владимир Владимирович, и я следователь следственного отдела прокуратуры.
Все, как по команде, застыли в немом изумлении.
–Сегодня ночью была убита сотрудница вашего издательства Фаина Родионовна Мамонтова. Я занимаюсь расследованием этого дела, и мне необходимо будет задать некоторые вопросы, которые, возможно, помогут в установлении причин произошедшего и установлении личности убийцы.
Застывшие на своих местах сотрудники одновременно издали вздох ужаса и удивления. Лицо Арсения дернулось. Глядя округлившимися глазами на следователя, Маша непроизвольно прижала ладонь к губам, чувствуя что в ее голове образовался абсолютный вакуум, в котором, болтаясь и сталкиваясь друг с другом крутились две одинаково не значительные и не имеющие особого смысла мысли: «Еще один тезка» и «Что же это за кошмар происходит в моей жизни в последние два дня?».
–Прошу, всех присутствующих оставаться в издательстве до того момента, пока я с ними не побеседую,– сказал следователь, окидывая цепким взглядом застывшие лица, пораженных страшной новостью сотрудников.
За спиной следователя и Арсения возник новый персонаж, в лице арт-директора. Все разом посмотрели в его сторону. Остановившийся на пороге Денис был бледен, кажется даже еще бледнее чем Арсений. Глаза его застыли, и весь его вид говорил о том, что он сильно напуган. Буквально испытывает самый настоящий ужас.
–Добрый день. Следователь Захаров.– Служитель закона внимательно рассматривал пребывавшего в состоянии шока арт-директора.– А Вы,позвольте…?
–Воронцов. Денис… Арт-директор,– тяжело сглотнув, с трудом выговаривая слова пробормотал Денис.
–Стало быть, Вы тоже сотрудник издательства,– удовлетворенно сказал следователь. Взгляд его сверлил арт-директора.– А позвольте полюбопытствовать, Вы, господин Воронцов, всегда ммм… приходите на работу в такое время? Или у вас была встреча, может быть, личные дела, поход к врачу?– он пожал плечами, как бы говоря, что вариантов может быть множество.
–Всегда. Почти всегда…– Денис глубоко вздохнул, стараясь справиться с охватившим его волнением.– У меня свободный график…
–Надо же,– следователь хмыкнул.– Вам можно прямо позавидовать. У меня, правда, график тоже свободный, но это касается только окончания рабочего дня. Утром я, как штык, должен явиться в управление к девяти ноль-ноль. Так, что Вам повезло,– пристальный, цепкий взгляд стал насмешливым.
Денис отвел от следователя глаза. Ему, совершенно очевидно, было не по себе.
–Полагаю, что раз Вы так поздно приходите, то и уходите, вероятно, позже, чем заканчивается рабочий день у остальных сотрудников,– вкрадчиво сказал следователь.
–Да. Обычно, да…
–А вчера? Во сколько Вы ушли из издательства?
–Часов в девять.
–Ага.– Следователь кивнул.– Арсений Дмитриевич сообщил мне, что его тетя, Фаина Родионовна Мамонтова тоже имела привычку сидеть на работе допоздна.
Денис облизал пересохшие губы.
–Да…
–Когда Вы вчера уходили, она была еще здесь?
Арт-директор помотал головой.
–Нет, она уже ушла.
–А Вы не знаете, во сколько она ушла?
–Нет. Я был у себя.
–Ясно. А кто-то еще из сотрудников был в издательстве, когда Вы уходили?
–Н-нет…
–Вы уверены?– колючий взгляд впился в лицо Дениса.
–Больше никого не было,– твердо ответил он и посмотрел на следователя.
–Отлично. А куда Вы поехали после работы?
–Домой. А почему собственно?…
–Ага, домой. А дома Вы, чем занимались? Я имею в виду, Вы весь вечер провели дома или, может, куда-нибудь пошли. Ну, не знаю. Выпить, в кино, на танцы, с друзьями встретились,– следователь ухмыльнулся.
–Я весь вечер был дома.
–Ага. А с Вами кто-то еще был дома? Кто-то может подтвердить Ваши слова?
Денис злобно посмотрел на следователя.
–На каком основании Вы задаете мне все эти вопросы?!– возмущенно выкрикнул он. Тезка президента пожал плечами и добродушно улыбнулся.
–Работа такая. Вы вот чем занимаетесь? Чем-то творческим, судя по занимаемой должности. Чем-то высоко художественным. А у меня работа скучная, к творчеству никакого отношения не имеющая. В основном, состоит из того, чтобы задавать людям вопросы,– следователь смерил творческую личность насмешливым взглядом.– Ну, так что, кто-то может подтвердить, что Вы были дома весь остаток вечера?
–Я могу. Мы провели вместе весь вечер и всю ночь.
Необыкновенно сексуальной походкой, способной свести с ума любого мужчину, к собравшимся подошла Кира. Все взгляды устремились на нее. В них читалось удивление и любопытство. Причем взгляд арт-директора был самым удивленным из всех.
Следователь от дивного видения, явившегося его взору, с ума не сошел. Окинув Киру все тем же насмешливо-проницательным взглядом, он расплылся в радостной улыбке.
–Понимаю, понимаю. Надеюсь, время провели хорошо?
Темные глаза сверкнули и сузились, превратившись в кошачьи.
–А это Вас уже точно не касается,– отрезала она.
–Совершенно с Вами согласен,– примирительно сказал следователь.– Это меня совершенно не касается. Главное, что Вы были вместе и, надеюсь, закон не нарушали. По крайней мере, никого не убивали. Хотя, конечно, бывает, что люди гм… гм… вступают в сговор. Действуют сообща при совершении преступления. Все зависит от мотива…
Кира смерила его ледяным взглядом.
–Послушайте, Вы здесь две минуты и уже разбрасываетесь обвинениями направо и налево. На чем основываются Ваши подозрения?
Лицо следователя сделалось серьезным.
–Я, пока, никого не подозреваю. И уж тем более не обвиняю. Как я уже сказал, я задаю вопросы. И я буду задавать их каждому из Вас. Моя задача выяснить, почему была убита ваша сотрудница и найти, того, кто это сделал.– Взгляд у него стал жестким, игривая веселость исчезла. Повернувшись к застывшему в молчании Арсению, он обратился к нему:– Мне нужен список сотрудников и какое-то помещение, где я смогу побеседовать с каждым из них.
Арсений кивнул.
–Кто был связан в процессе работы с убитой наиболее тесно?– следователь обвел присутствующих взглядом.
–Я,– Маша шагнула вперед.– Я личный помощник Фаины Родионовны.
Она тоже была бледной и выглядела подавленной. Следователь внимательно взглянул на худенькое лицо с огромными, печальными серыми глазами.
–Если не возражаете,– сказал он,– с Вами я поговорю после беседы с остальными сотрудниками.
Маша пожала плечами. Ей было безразлично, когда именно он начнет задавать ей свои вопросы. Произошедшая трагедия как будто придавила ее к земле, лишила сил. Маша чувствовала внутри себя опустошение и полное безразличие ко всему.
–А сейчас я хотел бы взглянуть на кабинет, в котором работала Фаина Родионовна. Следственная бригада приедет чуть позже, чтобы осмотреть его как следует. А я так, посмотрю одним глазком.
В помещении повисла тишина. Слышались только отдельные вздохи, шорох одежды и шарканье ног, переминавшихся, в результате долгого стояния на одном месте, сотрудников. Следователь вновь обвел всех взглядом.
–Еще раз повторяю. До беседы со мной, большая просьба, издательство не покидать. Для следствия может иметь важное значение, информация, которую, возможно, я от вас получу.
Вновь наступила тишина.
–Если у Вас все, то можно уже идти?– Кира вызывающе посмотрела на представителя закона.– Я же не арестована, насколько я понимаю?
Следователь усмехнулся.
–Разумеется. Вы не арестованы, и можете идти. Не смею Вас больше задерживать. Позже мы еще побеседуем.
Гордо вскинув голову, Кира направилась в сторону коридора. Во вновь наступившей тишине отчетливо раздавался ритмичный стук каблучков бухгалтерши.
–У такой женщины лучше не стоять на пути,– улыбнулся Владимир Владимирович, провожая взглядом восхитительную попку и красивые, стройные ноги бухгалтерши.
–Надеюсь, мы все можем идти по своим рабочим местам?– сердито спросил Денис, проследив за взглядом следователя.
–Конечно. Тем более, что Вашу-то непричастность подтвердила свидетельница. Если, конечно, она не солгала.– Колючий взгляд встретился с взглядом арт-директора.– Со свидетелями такое бывает. Например, когда они хотят выгородить кого-то или отвести подозрения от себя.
–Да как Вы смеете?!– гневно сверкнув глазами, Денис двинулся в сторону следователя.
–Денис! Иди, работай,– повелительный голос Арсения, вновь заставил всех одновременно повернуть головы, на это раз, в его сторону.
«Мы как китайские болванчики, вертим сегодня головой туда сюда»– вяло подумала Маша.