Глава 20. Пробуждение
Было тепло. Где-то совсем рядом звучали голоса. Замир открыл глаза и в неверном свете отблесков костра разглядел каменные стены и потолок пещеры. Он повернул голову в сторону, откуда шел свет и слышались голоса и застонал. Голова нестерпимо болела.
– Ну, что очнулся, простофиля?! А то я уж боялась, что не рассчитала, – он увидел знакомую озорную улыбку. Эрис склонилась к его лицу и заглянула в его глаза. Замир вспомнил битву с чудовищем. Вспомнил, как он собирался нанести удар копьем. Рядом с ним была она. А потом она ударила его. Он почувствовал, как его переполняют негодование и злость.
– Как ты посмела?! – глаза его гневно сверкнули.
– Посмела что? – взгляд у нее стал насмешливым. – Посмела спасти тебе жизнь, ударить тебя, не дать тебе погибнуть глупой и бессмысленной смертью? Что именно тебя так возмутило?
– Я должен был сразиться с этой тварью, а ты…
– Ты прекрасно знаешь, что ты бы ничего не смог сделать. Ну, кроме того, что как я уже сказала глупо и бессмысленно умереть. И ты сам это прекрасно знаешь. Кстати, должна тебе сообщить неприятную новость. Этих тварей несколько. Пока ты был в отключке, – она ухмыльнулась, – мы видели еще трех. А уж, сколько их всего, понятия не имею.
Замир изумленно уставился на нее. Несколько тварей. Откуда они и в самом деле взялись? Что же это за существа, которых нельзя убить или хотя бы даже ранить при помощи оружия?
– Но у меня есть и хорошая новость, – голос Эрис отвлек его от размышлений о чудовищах и их невероятной неуязвимости. Девушка изобразила насмешливую гримасу. – Но пока ты не научишься разговаривать, как подобает, я тебе ее не расскажу.
Он хотел сказать, что не нуждается в том чтобы она ему о чем-то рассказывала, но вместо этого рассмеялся. Эрис улыбнулась.
– Кажется, я первый раз вижу, как ты смеешься, простофиля. – Она немного наклонила голову набок, рассматривая его. – У тебя хорошая улыбка.
Он почувствовал, что ему бы очень хотелось ее поцеловать. Наверное, она и впрямь слишком сильно его ударила. Он отвел взгляд от ее лица и попытался встать.
– Помочь, простофиля? – голос как всегда был насмешливый.
– Сам справлюсь, – буркнул он.
Голова немного кружилась. «Могла бы и не так сильно бить», – сердито подумал он. Может она специально? Мысль была глупая, и Замир снова сам на себя рассердился. Почему он так и ищет повод прицепиться к ней? В конце концов, она и впрямь спасла ему жизнь, потому, что он прекрасно знал, что его копье бесполезно против страшного существа. Он шел умирать. Как умирали воины, которые пришли сюда за ним. Они гибли, и он тоже не мог отступить и не сделать попытки нанести удар чудовищу, пусть даже заведомо тщетной. Он должен был погибнуть, как и они.
– Сколько тебе лет, простофиля?
Вопрос был совершенно неожиданный, особенно сейчас. Но у нее все так. Никогда не знаешь, чего и когда от нее ждать.
– Семнадцать зим. Скоро будет восемнадцать, – на всякий случай добавил он. Еще начнет насмехаться, что он слишком молод или даже скажет, что он совсем еще маленький.
– Ааа… – протянула Эрис и внимательно посмотрела на него. Нормально, без насмешки. – Мне-то уже девятнадцать. – Она улыбнулась. – Вы считаете возраст зимами? Разве здесь не всегда зима?
– Бывает лето. Короткое. Месяц, иногда два.
– И, что летом здесь тепло? – недоверчиво спросила она.
Он тоже улыбнулся.
– Теплее чем зимой.
– Понятно. Летом, наверное, нос отмерзает не в первые пять минут, а минут через пятнадцать.
– Нет. Летом нос не отмерзает. Но тепла здесь не бывает, если ты об этом спрашиваешь.
– Ладно. Мне все равно здесь не нравится, уж извини, даже если бы лето было нормальное и жаркое.
– Очухался! – Сейша хлопнул подошедшего к костру Замира по плечу. – Я уж думал, наша очаровательная подруга отправила тебя навстречу к предкам. Рука у нее твердая.
Возле костра сидела лишь половина из тех, кто еще сегодня днем смеялся и толкался старась подобраться поближе к огню, чтобы отогреть, насмерть замерзшие во время перехода, тела. Замир опустил голову. Может и правда не стоило сюда приходить? Только новые жизни загублены. Сколько молодых, полных жизни ребят погибло? И ради чего?
– Волман? – спросил он, боясь услышать ответ.
– Волман ранен. Тварь зацепила его когтями. Разорвала бок. Но ничего. Жить будет.
Замир кивнул. Он почувствовал облегчение. Хорошо хоть сын князя жив. С его стороны вообще было верхом глупости ввязываться в это. Неодолимая тяга к приключениям едва не стоила ему жизни. Сейша снова похлопал Замира по спине.
– Все пришли сюда добровольно, Замир. Каждый знал, что может погибнуть. Это не твоя вина. Ты напрасно винишь себя в случившемся. Поверь, если вернуться назад, ни один из тех кто отправился сюда, не изменил бы своего решения, и не упустил бы возможности поучаствовать в походе. Разве только из-за холода, – Сейша улыбнулся. – Не взваливай себе на плечи еще один непреподъемный груз из чувства вины. Вполне довольно того, что уже и так лежит на твоих плечах, приятель.
– Я так мечтал о мести, – покачал головой Замир. – Думаю, мне нужно было думать о живых, а не вынашивать в сердце ненависть. Она ослепила меня. Я ничего вокруг не видел. Ни о чем кроме нее не мог думать. Так что это моя вина.
– Поверь, сейчас ты придешь в себя. Успокоишься. Пройдет какое-то время, и ты вновь захочешь отправиться сюда. Человек так устроен. Возможно, ты больше не захочешь рисковать чужими жизнями. Но ненависть из твоего сердца никуда не денется. Ты все также, а может быть даже еще сильнее, будешь желать отомстить. Но ты не печалься. Теперь не нужно собирать отряд воинов. Мы теперь знаем, как одолеть чудовищ.
Замир с недоверием посмотрел на друга. Сейша засмеялся.
– Мы все смеялись, шутили, а ведь девчонка и впрямь расправилась с этой тварью, – он подмигнул Эрис.
Замир уставился на девушку. Эрис скорчила насмешливую гримасу.
– Ну, что, простофиля, будешь теперь вести себя по отношению ко мне с подобающим уважением?
– Я?! Да это ты ведешь себя по отношению ко всем неподобающе.
– Ладно, в следующий раз, прежде чем прикончить чудовище, дам ему тебя сожрать, – с высокомерным видом заявила она.
– В следующий раз?
– Конечно. Я же знаю, ты все равно пойдешь сюда снова. Тебе нравится морозить свой зад в невообразимом холоде. Мне, конечно, не нравится, но не могу же я отпустить тебя одного. Малолетнего несмышленыша, – хихикнула она.
– Ты невыносимая! – он улыбнулся. – И, кстати, спасибо.
– Да не за что. Правда, я теперь без топора, но не переживай. Я найду, чем тебя тюкнуть, если понадобится.
Глава 21. Сказки у костра
Оставшиеся члены отряда надеялись и молились про себя, чтобы снежные великаны не забрели в долину, в которой они сейчас находились. Исход еще одной встречи с чудовищами, на данный момент, был очевиден.
Выйдя из пещеры и оглядев долину, воины двинулись в путь. Из тридцати человек, обратно возвращалось четырнадцать. Шестнадцать воинов нашли свою смерть среди бескрайних снежных равнин. Они получили то, чего желали – обрели славу героев. О них сложат песни, будут рассказывать сказки и предания. Но ценой тому была их собственная жизнь.
Волмана, большую часть времени, находившегося в беспамятстве, уложили на сани, укутали шкурами. Замир поменялся с ним одеждой, чтобы сын князя смог вынести оставшуюся дорогу и не замерз, лежа без движения.
– Теперь почувствуешь себя в нашей шкуре, – посмеивался Сейша, глядя на шагавшего рядом Замира, одетого не в толстые бычьи шкуры, а в куртку и штаны из тонкого блестящего меха, почти не дававшего тепла на таком морозе.
Маленький отряд обогнул горы и направился по открытому пространству долины. Один из быков начал прихрамывать. Замир обеспокоенно посматривал на его ногу. Если нога воспалится, животное придется убить, чтобы избавить от мучений. Бык с поврежденной ногой все равно погибнет, но смерть будет долгой, и животное будет испытывать сильные страдания. Замиру было жаль быка, служившего долгое время верой и правдой и не раз спасшего жизнь не только ему.
– Ну, что, простофиля, замерз, – озорные глаза смотрели, как показалось Замиру, с сочувствием. Прикидывается, наверное. Снова придумала какую-нибудь дурацкую шуточку.
– Нет, не замерз.
Это была не совсем правда. В одежде сына князя, холод чувствовался весьма ощутимо. Но, по сравнению с остальными, Замиру было не так тяжело. Он был с детства привычен к морозам куда крепче нынешнего. Он вполне мог идти, если нужно, и целый день даже в такой одежде. Когда станет совсем невмоготу, можно пробежаться.
– Скучно идти просто так и думать догонят нас чудовища или нет. – Эрис лукаво посмотрела на мужчин. – Давайте по очереди рассказывать истории, все веселее будет и дорога покажется короче.
– Давай. Наглотаешься ледяного воздуха, и к вечеру у тебя поднимется жар, а легкие будут хрипеть, – сказал Замир. Эрис фыркнула.
– Ты самый скучный человек изо всех кого я знаю.
– А ты самая не скучная, – буркнул он.
Она рассмеялась.
– Видишь, ты уже начал говорить мне комплименты, простофиля. Точно ты в меня влюблен. Между прочим, Сейша оказался решительнее тебя и вчера открыл мне свое сердце и признался в своей любви.
Замир покосился на приятеля, в душе шевельнулось непонятное, неприятное чувство, объяснить которое он и сам не мог.
Сейша рассмеялся.
– Когда находишься на волосок от смерти, а потом вдруг она отступает, чего только не наговоришь.
– Не зря в столице ходят о тебе слухи Сейша, что ты самый отъявленный бабник и прохвост. Каждая девушка знает, что тебе верить нельзя, – с притворной обидой сказала Эрис.
– Мы с тобой одного поля ягоды, Эрис. Наверное, именно поэтому, ты мне и нравишься. И хоть я и не влюблен в тебя, признаю, но ты самая непостижимая и удивительная женщина. От этих слов я не отказываюсь. И я не перестаю восхищаться твоими талантами и способностями.
– Нужно было скинуть тебя вчера с саней, врунишка, но ладно уж. Так и быть, я тебя прощу. Ко всему прочему, я еще и великодушная.
– Надеюсь, в следующий раз ты не припомнишь обиду и не скинешь меня? Тем более, ты сама говорила, что не хорошо быть злопамятным, – смеясь, сказал он.
– Это для мужчины не хорошо быть злопамятным, а для женщины это естественное состояние. Женщины никогда не забывают обид, учти это, Сейша.
– Буду теперь, на всякий случай, садиться в разные с тобой сани. Ты девушка решительная, кто знает, что придет в твою милую головку, – ухмыльнулся воин.
–
Впереди показались горы, отделявшие Алметины от низовий. Понимая, что опасно оставаться в долине, потому, что чудовища могут догнать путников в любой момент, Замир все же велел устроить привал у подножия гор. Нужно было дать отдых быкам, да и люди уже изнемогали от холода и не смогли бы продолжить путь, хоть немного не отогревшись. Взяв мешки и топор, Замир пошел на поиски пещеры, в которой можно запастись углем. Предстояла ночь в горах, и нужно было чем-то разжигать костры. Дров у них почти не осталось. Промерзнув окончательно, проплутав между скал больше часа, он, наконец, нашел пещеру, в которой был уголь. Увидев тяжело сгибающегося под тяжелой ношей Замира, успевшие отогреться и поесть воины, бросились к нему навстречу.
– Через полчаса нужно отправляться в путь, – сказал Замир, больше всего желая, растянуться у костра и поспать.
Пройдя еще три часа по горной тропе, отряд остановился на ночь. Разожгли несколько костров. Чтобы не замерзнуть за ночь и заодно, чтобы отпугивать огнем волков. И в надежде, что если, вдруг, великаны забредут сюда, то тоже не пойдут к огню, раз уж он так для них опасен. Люди устали. Все с наслаждением грелись у огня. Уже завтра они должны выйти за границы царства, ставшего ненавистным им холода.
– Ну, что, теперь можно рассказывать истории? – насмешливо спросила Эрис.
– Если у тебя остались силы болтать, можешь рассказывать, – проворчал Замир.
– Нет. Пусть сначала мужчины, что-нибудь расскажут. Я девушка скромная, не могу лезть вперед, – сказала она. Все рассмеялись. Даже Замир не удержался от улыбки.
Несмотря на усталость, воины с удовольствием начали рассказывать забавные случаи из жизни, истории о великих героях прошлого, сказки. Кто что знал. Обстановка располагала к тому, чтобы послушать интересный рассказ. Сейша рассказал легенду о владычице речных вод, заманивавшей к себе доверчивых юношей, плененных ее красотой. Даже Волман, наконец, пришедший в себя, полулежа возле огня, с интересом слушал рассказчиков.
– Ну, Эрис. Твоя очередь. Ты же сама предложила рассказывать, и уж, наверное, извелась, столько времени сидеть молча, – улыбнулся сын князя.
Девушка обвела присутствующих озорным взглядом.
– Ладно. Историй о героях и рассказов о всесильных владыках было уже достаточно. Расскажу вам сказку, про маленькую птичку. Жила-была маленькая птичка. И была она такая маленькая и слабая, что каждую минуту кто-нибудь норовил обидеть ее или съесть. В небе ее подстерегали орлы и коршуны. На земле, когда она собирала семена деревьев, за ней охотились лисы, волки и росомахи. Даже на ветке дерева, когда птичка садилась отдохнуть, ее норовила проглотить лесная змея. Ужасно трудна и опасна была жизнь бедной птички. Каждый миг дрожала она от страха, ожидая, что вот-вот, кто-то схватит ее и съест.
Однажды бедная птичка взлетела над лесом и, залюбовавшись открывшейся перед ней красотой, разомлев в лучах яркого солнышка, забыла на миг об опасности и не заметила, как кинулся в ее сторону орел. Когда птичка опомнилась, было уже поздно. Острые длинные когти тянулись к ней, чтобы вцепиться в ее маленькое тельце, а страшный клюв раскрылся, готовясь ее проглотить. Птичка пришла в ужас, понимая, что настал ее последний миг. От страха и от того, что понимала она, что жизнь ее кончена, решила она напоследок, хоть один разок, хоть самую малость, отомстить за все свои страдания. Терять-то ей все равно уже было нечего. Повернулась птичка к орлу, и, трясясь всем своим маленьким тельцем от страха, заливаясь горькими слезами от жалости к себе несчастной, клюнула его в страшный темный глаз своим маленьким остреньким клювом. Завопил орел от боли, закружился, и ничего не видя перед собой, врезался со всего размаха в высокое дерево и упал вниз. Лежит на земле и стонет. Все кости у него болят. Вздохнуть не может. Один глаз не видит ничего. Мимо пробегала лиса. Увидела она орла, осторожно подошла и спрашивает:
– О, могучий орел, владыка небесных просторов, что случилось? Кто смог одолеть тебя и сбросить с небес на землю?
Застонал орел.
– Маленькая птичка сбросила меня на землю. Не знаю, выживу ли. Все кости у меня ломит. И один глаз ослеп.
Ужаснулась лиса. Неужели маленькая птичка, на которую всю жизнь все охотились, и которая день и ночь дрожала от страха, оказалась на самом деле так сильна, что одолела самого орла? Бедняга и впрямь лежит и стонет чуть живой.
На следующий день лиса отправилась охотиться на диких уток. Раздвинула она длинным носом траву, росшую вдоль берега озера и вдруг прямо перед ней маленькая птичка, которая спряталась в зарослях осоки, в надеже хоть немного спокойно отдохнуть, не опасаясь ежеминутно угрожавшей ей со всех сторон опасности. Увидела лиса птичку и задрожала.
– Молю тебя, маленькая птичка, не губи! – запричитала она. – У меня маленькие детки в норе. Кто позаботится о них? Орел хотел тебя съесть, так поделом ему. А я просто мимо пробегала, умоляю, отпусти меня.
Смекнула маленькая птичка, что к чему и пропищала:
– Ладно, беги лиса. Я не тебя, а волка поджидаю. Сильно он меня обидел на днях, напугал, да хотел проглотить. Вот, хочу ему отомстить.
Побежала лиса от озера, радуясь, что цела осталась. Прибежала к волку и говорит:
– Слыхал, что с орлом стало?
– Слыхал, – говорит волк. – Второй день лежит бедняга стонет, не знает выживет ли. Все кости у него поломаны. Один глаз ослеп совсем.
– Так вот, – говорит лиса, – это его маленькая птичка с небес на землю швырнула, да все кости ему переломала. И глаза лишила. А теперь она собирается с тобой, волк, разделаться. Только, что я ее на озере видела. Глаза горят, из клюва пар влит. Когтями ил разгребает, так что он во все стороны разлетается. С орлом, говорит, разделалась, а теперь волк у меня на очереди. Сильно он меня разозлил. Найду, в клочки разорву.
Задрожал волк, заплакал.
– Ой, пропал я, – говорит. – Что ж теперь делать, лиса?
– Беги, волк, прячься. А я побегу остальных предупрежу. Ох, сама-то еле жива ушла от птички. Страху натерпелась, как она на меня из осоки-то бросилась! До сих пор сердце так и стучит.
Убежал волк в лесную чащу, спрятался и с тех пор, так и живет в ней, на окраине леса не показывается. И все звери лесные стали по норам прятаться да в лесных зарослях, и чутко оглядываются по сторонам, да прислушиваются, нет ли где поблизости маленькой птички. А орлы теперь высоко-высоко в небо взлетают, высматривая добычу, куда маленькая птичка не может долететь, чтобы сбросить их на землю. А сама птичка зажила счастливо и привольно. Летает. Песни поет. Семена собирает. А если и осмелится, кто охотиться на нее, так это только те звери и птицы, кто еще не слышали о великой силе ее.
Воины заулыбались.
– Ту маленькую птичку, случайно, не Эрис звали? – смеясь, спросил Волман. Эрис пожала плечами, лукаво улыбаясь.
– Теперь твоя очередь, простофиля, – весело сказала она.
– У нас рассказывали старое предание об Алментинских горах.
Лица слушателей были заинтересованные, внимательные. Об Алментинских горах, кроме того что там страшный холод, в низовьях мало что знали. Старые предания тоже любили все. Вроде и сказка, и в то же время, рассказ о том, что было на самом деле, по крайней мере, какая-то его часть. – Сто раз рассказывала нам бабушка эту историю, а дети просили снова и снова. И я сам любил ее, и каждый раз слушал с удовольствием, хоть и знал уже слово в слово…
Отсветы костра ложились на лица, отражались в обращенных к огню глазах. Ночь среди холода и мрака, где из живых существ только горсточка людей, превращала каждую историю в особенную. Взрослые мужчины, повидавшие немало на своем веку, с удовольствием слушали детские сказки и истории, напоминавшие им об их собственном детстве, о доме, о родных и близких, оставшихся далеко-далеко. О погибших товарищах, не только тех, что не вернуться вместе с ними из этого похода, а еще о многих и многих, кого пришлось потерять за годы, проведенные в походах и сражениях. На мужественных лицах были улыбки, а в глазах давняя, уже привычная печаль, которую обычно каждый прятал глубоко внутри, не позволяя ей находить выхода наружу. Лишь в такие минуты, когда душа сбрасывала твердый панцирь, обнажала свою беззащитную открытость, являлись на свет обычные человеческие чувства, свойственные людям, чья жизнь не связана с битвами и походами, с жестокостью и ужасами смерти.
– Давным-давно, – начал Замир, слово в слово знакомую, десятки раз слышанную историю.
Когда рассказ был окончен, Эрис пристально посмотрела на алментинца.
– Скажи, простофиля, а не мог кто-нибудь исполнить условия заклятия? – лицо у нее было совершенно серьезное. Даже глаза не были насмешливыми, а тоже смотрели серьезно.
– Что ты имеешь в виду? – Замир с удивлением посмотрел на девчонку.
– Ну, не разочаровывай меня, не дай мне начать думать, что ты не только простофиля, но и вообще соображаешь плохо.
Он начал злиться и уже хотел сказать в ответ что-нибудь резкое, но Эрис его опередила и заговорила вновь.
– Я говорю о том, что вдруг кто-то нашел то место, где спят вечным сном… Как там?… Спят вечным сном без сна убийцы.
– Эрис – это предание. Легенда. Сказка. Выдумка, – злость прошла, и Замир уже готов был рассмеяться. Все-таки девчонка она и есть девчонка. Как маленькая, верит в сказки.
– Предание складывается на основе чего-то. Какой-то истории, происходившей на самом деле, – с поучительным видом сказала она. – Между прочим, белые страшилища тоже не самые реальные и привычные существа. Однако же они есть, и мы все прекрасно в этом убедились.
– Даже если представить, что то, о чем рассказывается в предании правда, и кто-то и впрямь нашел место, где заточены убийцы, он бы не стал молчать об этом. У нас любая новость сразу становится… становилась известной всем. Никто ничего не держал в секрете. Здесь не выживешь секретничая. Значение имеет все… имело… – сказал Замир.
– А может быть, это были дети, – она пожала плечами. – Дети вечно везде лазят. Их манят всякие тайны, приключения. И они часто узнают много такого, чего не знают взрослые.
– Дети не ходили одни в горы. Конечно, и у нас дети и шалили и порой не слушались, но далеко от селений они не отходили. Потому, что с пеленок у нас каждый знал, что есть вещи, которые нельзя делать ни в коем случае, от этого зависит твоя жизнь. Ушел один в горы и все твои приключения закончились. Единственное, что ты там найдешь – смерть. И даже если бы уж случилось, что дети пренебрегли опасностью и пошли в горы и что-то нашли, то они бы рассказали. Я же сказал, здесь не было принято хранить тайны.
– Может, маленькие дети? – Эрис пожала плечами, не желая сдаваться.
– Младенцы? – Замир насмешливо посмотрел на нее.
– А может, те дети, которые пропали? – Эрис посмотрела с торжеством. – Они же были уже достаточно взрослые и ходили одни. Может, они искали пещеру, чтобы отдохнуть и согреться и нашли ту самую скалу в которой…
– Нет. Я же говорил, там, где они пропали было недалеко до селения. Им не нужно было искать пещеру для отдыха. И одежда у них была теплая. Когда можно дойти без привала, за один переход, у нас всегда старались как можно быстрее пройти весь путь, не останавливаясь. В любой момент может начаться метель. Все кто отправлялся в путь, всегда стремились быстрее добраться до нужного места или до места, где можно укрыться, если дорога дальняя. Здесь не ходят просто прогуляться. Здесь всегда отправляются куда-то далеко только по делу, по необходимости, при этом, никогда не забывая об опасности. Жители гор не могли позволить себе проявлять беспечность. Ни взрослые, ни дети…
– Может, кто-то из этих детей подвернул ногу, и им волей неволей пришлось остановиться, – упрямо продолжала настаивать Эрис. – Ногу у вас кто-то мог подвернуть? Или такого здесь тоже не могло случиться и у жителей гор какие-то особые ноги?
Против собственной воли, несмотря на то, что разговор был серьезный, Замир улыбнулся.
– Ноги такие же как у всех. Подвернуть ногу кто-то мог. Но, скорее всего, второй из детей прибежал бы за помощью в селение.
– Ну, я не знаю…
Она сердито вздохнула. Придуманная ею версия казалась заманчивой, в ней присутствовала таинственность, что-то от невероятного приключения, что-то захватывающее. Кто-то сам не желая того пробудил силы зла, томившиеся в заключении долгие тысячелетия… Не самая правдоподобная версия, но других-то все равно не было.
– Ладно. Наверное, ты прав. Это ерунда, – вынуждена была согласиться Эрис с доводами приятеля. – К тому же если кто и нашел этих убийц он, как я понимаю, должен был еще и испытать к ним чувство благодарности. А с чего бы кому-то испытывать к ним благодарность?
Замир застыл. Он, как будто, что-то лихорадочно обдумывал. Было видно, что в голове у него крутятся мысли, которые он пытается соединить, сопоставить и сделать какие-то выводы. Эрис застыла в неподвижной позе с полуоткрытым ртом, глаза у нее светились от разбиравшего ее любопытства и возбуждения. Один из воинов начал что-то говорить, и она злобно шикнула на него, сделав страшные глаза. Воин испуганно умолк на полуслове.
– Я не знаю… – Замир посмотрел на Эрис, потом обвел взглядом всех остальных присутствующих. Было одно происшествие… Странное. Вернее необычное…
– Я же тебя спрашивала про все необычное, болван, перед тем как мы отправились сюда… – возмущенно начала говорить Эрис, подскочив со своего места.
– Дай ему сказать! – властно оборвал Волман, с интересом глядя на друга.
– Необычное, не в том смысле, как это понимают жители низовий. Просто… – Замир помотал головой, решив, что проще рассказать о том, что произошло, чем объяснять, в чем состоит необычность случившегося. – Это произошло еще до того как пропали дети. Незадолго до этого… Да. Прямо перед этим… – лицо у него сделалось удивленное. Казалось, он и сам только сейчас осознал, что то о чем он говорит, может и впрямь иметь какое-то отношение к произошедшему. Как бы невероятно это не казалось на первый взгляд.
– Не томи, простофиля! – крикнула Эрис уже не в силах больше сдерживаться. – Чего вдруг в самый неподходящий момент ты стал заикой?
– В соседнем селении жил дурачок Иритай. Все его любили. Он был добрый, совершенно безобидный. И как раз, перед тем как пропали те двое детей, Иритай ушел из селения. Он никогда не уходил один далеко от домов. А тут, вдруг, пропал. Когда его хватились, начали искать, думали, может, спрятался где. Вместе с Иритаем пропал еще бык. В селении все обыскали, но дурачка не нашли и подумали, что он пошел следом за быком и заблудился. Обошли вдоль гор всю долину. Потом началась метель. Все были уверены, что Иритай замерзнет. Он не знал дороги, не знал куда идти. У него не было ничего, чтобы разжечь огонь – боялись, что он устроит пожар или себя подожжет, и не давали ему ни огнива, ни лучин. Метель той ночью была сильная. Пережить ночь на морозе, не имея возможности согреться, в такую погоду почти невозможно, а уж тому, кто ничего не соображает и ни разу не был один вдали от дома – это верная смерть. На следующий день Иритай вернулся, вместе с быком. Все ужасно обрадовались. Никто не мог поверить в случившееся чудо и понять, как же Иритаю удалось пережить эту ночь. Он вернулся весь обмороженный и совсем не в себе. Казалось, остатки разума покинули его после пережитого. Он метался, не мог сидеть на месте. Кричал что-то. А спустя два дня, наоборот, затих. Сидел целыми днями на одном месте с застывшим взглядом. Не отзывался, ни на что не реагировал. Только губами шевелил, как будто шептал что-то. Он и до этого-то почти ничего не соображал, но любил, когда с ним играли, улыбался все время, мычал радостно. А тут, как неживой стал… Для вас возможно это не кажется слишком странным. Но то, что он пережил ночь в горах в метель, это просто невероятно. Потому что этого не могло быть, уж я-то знаю… И все кто здесь жил тоже это знали…
– Да нет. Отчего же. Мне это тоже кажется странным, даже, наверное, невозможным. Я после каждых трех часов пути чувствую, что то, что я еще жив это совершенно невероятно, – ухмыльнулся Сейша. – Я даже представить себе не могу, целую ночь, да еще во время метели…
Сейша передернул плечами.
– Возможно, Иритай и впрямь нашел какую-то пещеру. И возможно, что-то было в ней… – Замир немного помолчал. – И вполне возможно, что если что-то или кто-то был в этой пещере, то дурачок испытал, пусть и по-своему, чувство благодарности за то, что он выжил благодаря этому.
– Звучит безумно, но я уже чему угодно готов поверить, – сказал Волман. Он слабо улыбнулся. – В этом краю, где все тело застывает, и не гнется, и не знаешь чего больше хочешь жить или умереть, и где среди бескрайних снегов бродят страшные, невероятные твари, становишься на удивление доверчивым.
– А я думаю, что так все и было, – уверенно сказала Эрис. Глаза ее воинственно сверкнули.
– А по мне, так полная ерунда, – глядя в огонь, сказал Сейша. – Да парень, этот Иритай выжил. Но случаются невероятные вещи. Бывает, что во время боя гибнут все. А один человек остается цел и невредим, не получает ни единой царапины. Судьба. Всякое случается. Я не верю ни в какие чудеса. Их нет. Насчет всех этих сказок – чушь!
Эрис развернулась к нему и запальчиво спросила:
– Это почему же?!
– Да потому, что это и впрямь безумие, Волман правильно сказал. Если бы мы не сидели сейчас замерзшие, среди гор ночью, после того, как едва не погибли, ни одному из вас даже в голову бы не пришла мысль о том, что старое предание может иметь какое-то отношение к реальной жизни. Вы бы сами посмеялись, скажи вам кто такое. – Он посмотрел на Эрис и рассмеялся. – Разве только тебе, Эрис и впрямь подобная мысль могла бы прийти в голову и дома, где тепло и нет ежеминутной опасности для жизни. Девчонкам всюду мерещатся всякие сказочные истории. Сбывшиеся проклятия. Предания, превратившиеся в реальность. Девчонки любят сказки и даже верят в них. Им без них скучно. Мужчины же смотрят на вещи трезво.
– Потому, что как я уже говорила, мужчины глупы. Женщины могут поверить во, что-то, что кажется на первый взгляд невозможным. А на самом деле оказывается, что все так и есть. А у мужчин ум не обладает гибкостью. Они видят только то, что у них прямо перед носом. На большее они не способны, – она сердито посмотрела на Сейшу.
– Ладно, ты так разошлась, что мне уже страшно, – вконец развеселившись ее горячностью, сказал Сейша. – Но, милая моя любительница сказок, ведь в предании говорится, что дочери Оила наказали и заключили в скалу простых смертных. Откуда тогда взялись эти здоровенные твари? – он торжествующе взглянул на воинственно сверкавшую глазами Эрис. – Согласись, они мало походят на людей, пусть даже и самых отъявленных злодеев.
– Послушай, Сейша, а с чего ты взял, что если условия снятия заклятия будут исполнены, то из недр скалы на свет явятся те самые убийцы, в своем прежнем образе? – Вскочив с места и уперев руки в бока, с вызовом сказала Эрис.
– Я?! Да я вообще ничего такого не говорил и даже не думал. Я сказал, что не верю во всю эту историю с преданием. Неужели ты думаешь, что я поверю, что даже если кто-то и был заточен в какую-то там скалу тысячи лет назад, вообще может выйти из нее, в каком бы там ни было виде? – он расхохотался. – Я понятия не имею, откуда на самом деле взялись эти твари, но уж точно не вылезли из скалы…
– А не знаешь, так и молчи! Тот, кому нечего сказать, лучше пусть сидит помалкивая. Умнее будет выглядеть, а не таким болваном, как он есть на самом деле.
Сейша снова расхохотался.
– Волман, зря ты пообещал, что не всыплешь ей плетей, когда станешь правителем. Хотя, может к тому времени, ты изменишь свое решение, – он подмигнул сердито сверкающей глазами девушке. Одарив Сейшу презрительным взглядом, она сказала:
– То о чем рассказывается в придании, произошло очень давно. Тысячи лет назад. Возможно, черные души убийц за это время, каким-то образом соединились между собой и превратились, в необычных существ. И даже возможно, что они сначала были намного меньше и только спустя долгое время стали снежными великанами. И эти великаны спали в своей пещере согласно наложенному на них заклятию, пока их не разбудили, исполнив его условия. – Она обвела присутствующих торжествующим взглядом, не обращая внимания, на продолжавшего закатываться от смеха, Сейшу. – Вы видели глаза этой твари? В них сама смерть. Злоба, ненависть, желание убивать. В них нет ничего связанного с жизнью. Это существо и само не живое. У кого как не у него черная-черная душа, соединившая в себе множество черных душ, и такое же черное сердце. Если оно у него вообще есть.