Глава 17
Бот обогнув высокий холм шел вдоль пологого песчаного берега. Чуть дальше, за прибрежной полосой начинался довольно крутой подъем к участку поросшему деревьями. Кое-где почва осыпалась и мощные корни выступали из земли, свисая вниз толстыми переплетенными плетями.
Неожиданно с обрывистой части по почти отвесному склону навстречу боту кинулась маленькая фигурка. Женщина размахивала руками призывая тех кто находился на боте причалить к берегу.
– Что там у нее случилось? – проворчал Энси, направляя бот к берегу. Он внимательно осмотрелся и не заметив ничего подозрительного остановил двигатель.
– Мой сын!… Его придавило упавшим деревом!… Помогите! Он не отвечает! Умоляю, помогите! Мой мальчик!…
Несчастная мать была в полном отчаянии. По щекам катились слезы, в глазах женщины был ужас.
Обменявшись с Энси взглядами, Перти перемахнул через борт, сделав знак Рофту и Генке идти вместе с ним. Энси немного отогнав бот от берега остался ждать их возвращения.
Мальчик лет семи лежал под толстыми ветвями большого дерева, почти скрывавшими его маленькое тело. Кожа голых ног казалась совсем белой. Женщина умоляюще посмотрела на мужчин.
Перти кивнул своим юным товарищам и навалившись втроем они чуть-чуть сдвинули дерево в сторону. Женщина нырнув под ветви подхватила неподвижное тело сына. Перти мягко но настойчиво забрал у женщины лишившейся от горя рассудка ее пострадавшего ребенка и быстро его осмотрел.
– Он без сознания. Но все нормально. Он вывихнул ногу и повредил ключицу.
Женщина закрыла лицо руками, сотрясаясь от рыданий.
– Я думала, Высший забрал у меня моего мальчика. Спасибо, спасибо вам!…
Рофт крепко прижал тело мальчика к земле, а Перти ловким движением вправил начавшую опухать в области щиколотки ногу.
Женщина дернулась. В глазах ее были и страдание, и любовь и нежность и благодарность к неизвестным спасшим ее сына.
– Где ваш дом? – спросил Перти, взяв мальчика на руки.
Женщина махнула рукой за деревья.
– Наше селение у подножия холма.
– Я его отнесу, – сказал великан, в руках которого ребенок казался совсем крошечным.
– Я не знаю чтобы я делала без Вас. – женщина приложила руки к груди. – Сам Высший послал вас…
Заметив приближающуюся к дому процессию отец мальчика бросился им навстречу. Осторожно забрав у Перти сына мужчина понес его в дом. Мать ребенка пошла следом за ним, на ходу «рассказывая», о том что произошло.
На столе перед гостями стояли сделанные из глины миски. Блюда поданные хозяйкой были намного больше похожи на человеческую еду, по мнению Генки, чем то что ели городские жители. Какое-то мясо, с даже вполне приятной на вкус подливкой. Вареные овощи. Ягоды. Генка впервые за все время «пребывания» поел с удовольствием. Ну, почти. Еда была не соленой. Тут соль вообще не использовали. Возможно ее и не было. Но во всем остальном был полный порядок. Да и мальчика спасли, что, разумеется, важнее чем набить пузо. Рофт тоже ел с удовольствием, уплетая за обе щеки. У него вообще был отменный аппетит.
Перти добродушно поглаживал примостившуюся на коленях очередную странную зверюгу. Волосатую и словно бы сильно свалявшуюся. И тоже лупоглазую. Видимо это непонятное и свалявшееся существо было чем-то вроде местной кошки. Здоровяк улыбался, почесывая похожее на валенок пузо и позволял животине легонько покусывать свой палец.
– Куда путь держите, – наливая в глиняные стаканчики себе и Перти, судя по запаху, какого-то крепкого напитка, спросил хозяин дома. – Дальше по реке начинаются приграничные земли, нужно разрешение.
Перти взял стаканчик переданный хозяином и спокойно сказал:
– У нас есть разрешение. Мы сопровождаем специалиста отправленного Службой лесных угодий. Он осматривает леса подходящие для вырубки. – Перти указал на застывшего в напряжении Генку и продолжавшего уплетать за обе щеки Рофта. – А это его ученики.
Генка украдкой бросил взгляд на Рофта. Тот дожевав то что было у него во рту сидел с совершенно серьезным лицом и «умным» видом и впрямь необыкновенно ученого юноши занятого исключительно постижением того, чему учит его наставник, специалист по изучению лесов.
– Ясно-ясно, – покивал хозяин. – Тогда у вас проблем не будет.
В комнату вошла женщина. Она уже оправилась от перенесенного потрясения. Лицо у нее было спокойным, почти отрешенным. Она начала убирать со стола пустую посуду.
Подойдя к Перти и забирая у него пустую миску она сделала еле заметное движение головой и взглядом указала в сторону двери
После того как хозяйка вновь скрылась за дверью, здоровяк поднялся и расправил могучие плечи.
– Мне нужно по нужде, – сказал он.
– Выйди во двор и там сразу увидишь куда тебе нужно идти. – ответил хозяин, после чего развел руками. – Никак не получается сделать удобства в доме. То одно нужно, то другое… все дорожает…
Перти кивнул.
– Да, это понятно, сейчас так везде. Всем тяжело…
Как только Перти переступил порог дома и оказался на улице, женщина тут же ухватила его за руку и потянула за собой.
– Вы должны уйти, – не поднимая на гостя глаз «сказала» она. – муж сообщил о вас олбам. Скоро они будут здесь.
Перти усмехнулся.
– Что вы за люди такие? – он покачал головой. – Как вы так можете?…
Она, гордо вскинула голову. И наконец посмотрела на него. Глаза у нее были злые.
– Вы спасли моего ребенка, поэтому я не хочу брать греха на душу и предупредила тебя. Но у нас дом, хозяйство, мы не можем рисковать. У нас сын, нам нужно думать о себе… Кто поверит в то, что вас направила сюда Служба? Сразу ясно, что это ложь!
– Дом, хозяйство, – презрительно сказал Перти. Отодвинув ее с дороги он вернулся в дом.
– Пошли, – скомандовал он Генке и Рофту. Генка удивленно заморгал, а его товарищ бросил недобрый взгляд на хозяина.
Хозяин приподнялся со своего места, сердито покосившись в сторону двери.
– Не провожай нас, – сказал Перти. В голосе его слышалось предупреждение и угроза. Мужчина вновь опустился на скамью с которой только что поднялся. Лицо у него было красное и злое. Перти осторожно отодвинул ногой крутившуюся возле него лохматую зверюгу и пошел к выходу, Генка и Рофт поспешили за ним.
– Уходим, быстро, – сказал Перти подведшему бот к берегу, при их появлении, Энси. Не задавая вопросов Энси включил двигатель на полную мощность.
– Извини, мы не принесли тебе ничего из еды, веселое гуляние неожиданно быстро закончилось, – ухмыльнулся Перти. Энси улыбнулся. Он взглянул в глаза товарища.
– Нас будут искать . Они знают, что мы идем по реке.
Здоровяк кивнул.
– Да. Жаль что так вышло. Угораздило же этого мальчишку угодить под дерево…
Энси покачал головой.
– Так всегда и бывает. Что-нибудь обязательно пойдет не так. Случайность, которую даже не ждешь. Закон подлости.
Перти улыбнулся.
– Да, самый главный закон в этой жизни.
– Я тебе не сказал. Стью мертв…
Перти кивнул.
– Я догадался…
Оба какое-то время смотрели вдаль, думая о своем и заодно об общем и главном законе жизни.
Глава 18
Местность по которой протекала река становилась все более каменистой и возвышенной, течение постепенно усиливалось. Теперь бот летел вперед с гораздо большей скоростью. Вскоре, после того как они отплыли от места спасения мальчика все чаще и чаще стали попадаться места, где из воды выступали темные силуэты валунов. На отдельных участках Энси глушил двигатель. На слишком большой скорости можно было запросто налететь на один из подводных камней.
Олбы появились когда не имевшее здесь никакого названия светило, именуемое обитателями просто «свет», только-только начало разгонять ночную темноту и небо стало окрашиваться в розовый цвет переходящий в багряно-красный, а затем оранжево-алеющий.
Быстроходное судно, значительно превосходившее бот по размерам, мчалось вперед, сокращая расстояние между ним и ботом.
Энси запустил двигатель. Перти взвалив на плечо здоровенную штуку, напоминающую базуку, встал возле борта, широко расставив ноги и слега подавшись вперед для большей устойчивости. Рофт пристроился рядом с ним положив на покатый борт ружье и наводя прицел.
Генка почувствовал, как все его тело охватила дрожь. Он по прежнему не знал, готов ли он ко встрече с опасностью. С такой опасностью, когда их всех могут убить. Когда его могут убить. Совсем скоро. Нет, он точно не готов. Он боится. Очень боится. За себя, за своих друзей. Он хочет, чтобы всего этого не было. Все ведь так хорошо. Не считая эпизода с мальчиком, их путешествие проходило вполне спокойно и даже приятно. И казавшийся ему вначале дурацким и ненадежным бот стал уже даже вполне привычным. И, кстати, очень приятно спать, когда тебя покачивает на воде… Нет, он не готов, чтобы все это закончилось, вот прямо сейчас, через очень короткий промежуток времени…
– Не забудь, – выводя его из оцепенения, «обратился» к нему Рофт. – сначала проводишь пальцем по верхней части рукояти, потом нажимаешь спуск.
Генка закивал головой и вяло улыбнулся. Он направил плазменный пистолет в сторону приближающихся олбов. Руки у него дрожали. В голове стучала отбойным молотком кровь.
– Все будет нормально, – сказал Рофт и подмигнул.
– Рофти!… я думаю, я еще долго не смогу читать сам… Можешь прочесть?…
Рофт взглянул на кусок картонки в руках товарища.
– Девушка подарила? – улыбнулся он. – А у меня нет девушки. Пока. Ничего, вот будем в Таории… Она пишет «Ты самый странный из всех, кого я знаю. Но все кого я знаю и узнаю потом, не смогут заменить тебя. Ты мой самый лучший друг. Навсегда. Тира»… Здорово. Хорошая девушка, наверное.
– Самая лучшая…
Олбов, полукругом стоявших «на изготовке» на широкой палубе, было десятка два. Когда расстояние сократилось до сотни метров все они открыли огонь одновременно.
Генка пристроился рядом с Рофтом со своим несколько маломощным для такого расстояния оружием. Ладони у него были влажными. Мандраж прошел, но теперь Генка чувствовал неестественное спокойствие и усталость. Он бы сейчас с удовольствием закрыл глаза и уснул. А когда проснулся ничего этого не было бы… Генка крепче обхватил рукоять пистолета.
Смертоносные вспышки прорезали воздух совсем рядом с находившимися на боте. Ударяясь в борт, в металлический корпус каюты. Генка каким-то дальним уголком сознания отметил, что надувной борт, оказывается, сделан из какого-то очень прочного материала. Никаких повреждений плазменные разряды ему не наносили.
Перти еще немного присел и выпустил подряд два разряда из своей здоровенной пушки. Они разделились в воздухе на множество светящихся ответвлений, напоминавших салют. Первый прошел мимо, второй разорвал «цепь» врага, отбросив тела нескольких олбов далеко от борта судна. Бегущая вода подхватила их и скрыла в своей глубине. Рофт выстрелил целой очередью. Несколько олбов упало. Но, как по волшебству, место выбывших из строя, тут же занимали другие. Генка твердо приказав себе не зажмуриваться, а стрелять в точно выбранную цель, сделал несколько выстрелов.
Олбы вели непрерывный огонь, поэтому сложно было даже поднять голову, что бы прицелиться как следует. Генка с замиранием сердца поглядывал на Перти, стоявшего почти в полный рост. Перти в очередной раз присел и выпустил разряд. Смертоносный салют попал в один из двигателей судна противника. «Вильнув» в сторону оно немного замедлило ход.
Внезапно, Энси отбросило назад на дно бота. Из его разорванного бока струилась кровь. Бот подбросило и он с сумасшедшей скоростью завертелся и полетел вперед на выступающие из воды похожие на острые зубы неровные силуэты камней
– Рофт!!!… – «крикнул» Перти, ухватившись за выступ в металлическом корпусе в попытке удержать равновесие.
Хватаясь за обвязку борта, Рофт стал пробираться к месту, где располагалась панель управления и руль.
Энси лежал неподвижно, и Генка подумал, что его новый товарищ мертв. Но в какой-то момент Энси открыл глаза. Генка не знал, насколько опасно его ранение. По виду, так просто жуть. Но он очень сильно надеялся, что Энси не умрет. Это… несправедливо! Так не должно быть! Генка тяжело дыша, вновь попытался прицелиться, но потерявший управление бот сильно мотало по бурлящей воде.
«Пусть все будет хорошо! Пожалуйста!…»
Рофт был совсем близко к цели, когда бот с разгона врезался в камни и после этого застыл. Рофт упал. Генка едва не выронил пистолет. Перти отбросило к корпусу.
Бот застрял между двумя выступающими из воды глыбами. Вокруг него пенными закручивающимися воронками бурлила вода. Воздух то и дело пронзали светящиеся вспышки разрядов.
– Стреляйте! – «рявкнул» Перти, спрыгивая в воду. Возле камней было достаточно глубоко. Вода доходила Перти, при его росте до груди. Ухватившись за борт он изо всех сил налег на него, пытаясь приподнять бот с одного из боков, чтобы протолкнуть его между камнями. Вены на лбу великана вздулись. Перти оскалил крепкие зубы, беззвучно рыча от неимоверного напряжения. Казалось бот застрял намертво. Наконец удалось немного сдвинуть его с места. Течение начало тянуть его за собой. Левая сторона груди Перти взорвалась ярко красным фейрверком. Из зияющей раны хлынула кровь. Руки удерживающие борт разжались и бот понесся вперед, увлекаемый потоком.
Рофт вскочил с места в отчаянии протягивая руки в сторону, где темная вода уже скрыла тело Перти.
– Неееет!!! – беззвучно орал юный таориец. – Ааааа! Аааа! Ненавижу! Гады! Твари! Ненавижу!…
Бот несся вперед набирая скорость. Рофт старался удержать тяжелое правило, ведя бот между камнями. Генка, не без труда подняв «трубу» из которой стрелял Перти, взвалил ее на плечо и навел и постарался прицелиться. Мутная пелена застилавшая ему глаза, мешала, размывая очертания. Генка поморгал, прогоняя слезы. Сейчас нельзя плакать. Сейчас точно не время для этого… Отдачей его отбросило назад и он едва не упал. Восстановив равновесие, Генка встал в ту же позу, которую принимал Перти во время стрельбы. Колени у Генки дрожали. Перед глазами все плыло теперь уже от невероятного напряжения…
– Давай ! Бей их! Бей этих тварей! Всех!… – лицо у Рофта исказилось от ненависти. Он обеими руками вцепился в руль, очевидно впервые управляя плавучей посудиной самостоятельно на таком сложном участке.
Когда Генка в очередной раз прицелился , бот снова «завилял» и Генка чуть не упал, едва удержав тяжеленное орудие. Скривив лицо от боли Рофт изо всех сил навалился на руль и выправил ход. Одна рука у него, была простреляна выше локтя. Генка сжал зубы и снова выстрелил. Плечо у него болело от тяжести и от постоянной отдачи, но он не обращал внимания.
– Ты как? – спросил он у Рофта.
– Нормально. У Энси серьезная рана. Когда проскочим, нужно будет его перевязать…
– Рофт, если что-то случится… Попроси Нито разыскать девушку… Тиру. Он знает как ее найти. Пусть он скажет, что у меня все хорошо. И что я помню ее и всегда буду помнить…
– Хорошо. Но лучше ты сам его об этом попросишь, а может и ей сам скажешь, кто знает… – лицо у Рофта было бледное. Костяшки руки, вцепившейся в руль тоже побелели.
Впереди показались горы.
– Главное продержаться до Таорийских гор. Там река становится слишком узкая и олбам на своем крактене там не пройти.
Генка кивнул. Нужно продержаться. Только это очень сложно, когда время, превратившись в вязкую субстанцию, бесконечно растягивается. Кажется, что эта погоня, стрельба, страх, отчаяние, боль за товарищей длятся уже целую вечность.
Генка прицелился в тысячный, а может в стотысячный, как ему казалось, раз. Когда он выстрелил ему почудилось, что разряд на этот раз разделился не на множество мелких, а поделился ровно надвое. Но это просто был разряд, посланный в то же самое время со стороны преследователей. После того как он врезался в корпус каюты, высекая из металла искры, свечение не погасло. Оно как будто расползлось и обволокло металлическую поверхность, продолжая мерцать тусклым пульсирующим светом. Тянущаяся от от него к вражескому судну светящаяся линия застыла в воздухе. Бот дернуло, в который уже раз, и потащило против течения.
– Это гарпун!!! Они нас зацепили… – выпустив бесполезный руль Рофт вскочил. По лицу стекали капельки пота.
Вдали, дразнясь своей недоступностью возвышались горные склоны. Они не дотянули совсем чуть-чуть… Рофт поднял лежавшее рядом с ним ружье и уперев его приклад в здоровое плечо начал, выпускать здоровой рукой в сторону преследователей разряды один за другим…
Опустив отдавившую ему все плечо «трубу», Генка, понимая, что все кончено и перестав здраво соображать из-за этого понимания, схватил лежавший у борта колун, которым Перти рубил во время стоянки дрова, и повинуясь не голосу разума, подсказывающему нужное решение, а исключительно инстинкту заставляющему бороться за свою жизнь до последнего, и делать хоть что-то, рубанул светящуюся линию, удерживающую их бот и неумолимо приближающую их к верной гибели. Зеленые «щупальца» выпустили корпус. Бот снова мотнуло. А свечение, «перекинувшись» на колун поползло по нему, обволакивая призрачным сиянием. По Генкиному телу разошлась сводящая с ума невыносимая волна боли. Все исчезло. Превратившись в ничто, став одной всепоглощающей заменившей собой все прочее болью. Генка чувствовал, как его тело рассыпается, разваливается, разделяясь на миллиарды атомов. Он не мог дышать, потому что у него больше не было легких. Его самого больше не было.
Глава 19
– Ааааа, – захрипел Генка.
Что-то грохнуло. Потом еще, чуть потише. В нос ударил нестерпимо вонючий запах чего-то мерзкого. Генка приоткрыл глаза. Рядом с его лицом находилась полуоткрытая крышка мусоропровода с воткнутым в нее пакетом с отбросами. Снова что-то грохнуло.
– До восьми! Ты слышишь меня?! До восьми! Придешь позже, вообще больше гулять не пойдешь, будешь дома сидеть, поняла!!! – проорал визгливый женский голос.
– Да! Хорошо!… – отозвался тоненький детский.
Генка огляделся. Лестница. Стены окрашенные масляной краской бледно зеленого, никакого цвета. И забитый мусоропровод с которым он сидит чуть ли ни в обнимку. Ясно что это подьезд. Только как он тут очутился? И вообще, почему именно тут?
Генка опустил глаза. Кофта, подаренная Тирой. Как раз настолько грязная, что они с мусоропроводом отлично дополняют друг друга. Пошарив по карманам Генка достал картонку с надписью сделанной значками, значение пары из которых он все же успел выучить. Значит не сумасшедший он, страдающий расстройством психики, навязчивыми идеями и галлюцинациями. Это он в каком-то фильме увидел, как психиатр перечислял симптомы сумасшествия. Вернее шизофрении. Там еще про пограничные состояния было. А вдруг у него как раз это самое состояние? Хотя ведь футболка и карточка они же настоящие…
Но почему он в вонючем грязном подьезде? Почему не в кабинете ученого откуда он и попал туда не знамо куда?
Генка отлепился от негигиеничной металлоконструкции и пошел по лестнице вниз. Одет он был не по сезону. Прохожие косились, кто-то удивленно, кто-то с жалость, кто-то с неодобрением или даже испугом. У Генки зуб на зуб не попадал когда он дошел до автобусной остановки. Посмотрев на табличку, Генка узнал что он находится где-то в районе Бауманской. Подьехал автобус, Генка вскочил в него, дергаясь всем телом как паралитик. Какая-то бабка перекрестилась, глядя на синее чудо в красной драной кофте с коротким рукавом, а на дворе февраль. Сняв повязанный для тепла поверх пальто платок бабка протянула его Генке.
– Сынок, накройся! Замерз ведь совсем! Родители-то куда смотрят! Бог ты мой, иль ты сирота?!
Следующая остановка как раз была Бауманская. Бабка велела Генке оставить платок себе.
На станции, после того, как Генка попытался обьяснить, что все вещи у него, того, пропали. И ему бы домой, к маме доехать, без денег, дежурная, оценив историю, внешний вид и явно юный возраст, вызвала наряд. Решив, что такого странного в любом случае лучше никуда не пускать. И если ему и правда нужно к матери, как он уверяет, пусть эта мать, у которой ребенок голый в феврале ходит, сама за ним приезжает. Заодно еще и посмотреть на эту мать, а то на первый взгляд-то тут лишением родительских прав попахивает. Наряд Генку «принял». Ему дали какую-то засаленную куртку-спецуху, чтобы он согрелся. Налили чаю. И оставили в станционной дежурке дожидаться приезда представителя несовершеннолетнего, то есть матери.
Молоденький смешливый лейтенант сжалился над странным, но вроде как в то же время адекватным парнишкой и и сообщив Софии Владимировне, что ее чадо у них, позволил Генке тоже сказать матери несколько слов. Генка расчувствовавшись и разволновавшись от всего сразу сжал трясущимися руками телефон лейтенанта и чуть ли не рыдая в трубку выпалил:
–Мама, мамочка! Прости меня, пожалуйста! Я вернулся! Прости!…
Голос у Софии Владимировны задрожал, и она быстро сказала:
– Гена, сынок, ты только не волнуйся. Я скоро буду.
Лейтенант отобрал телефон, помотал головой, покосился на Генку и решив, что все же он не совсем в себе, но не до такой степени , чтобы его « в клетку» сажать, оставил его в дежурке. Строго сказав:
– Сиди спокойно! Ясно?!
– Ясно, – буркнул Генка. Нормально он домой вернулся. Оказался х… где, чуть не обморозился, а теперь его еще в ментовку загребли.
Пока длилось ожидание, Генка думал об оставшихся «там» друзьях. Он вспоминал бледное лицо Рофта. Энси, лежавшего неподвижно на дне бота. Ну ведь должны они были успеть проскочить. Там до гор, где уже безопасно, как сказал Рофт, оставалось рукой подать. Он надеялся, что они успели. Очень надеялся. Неважно, что они там, а он здесь. Они его друзья. Должны были успеть. Должны…Наверное, он даже будет скучать по сумасшедшему миру из которого так сильно хотел вырваться. Вернее, скучать по тем, кто там остался. А насчет сумасшедшего мира, так тут-то вон вообще нормально все. Человек вернулся сам не знает откуда, столько всего пережил, а его как арестанта держат… Просто ппц!
София Владимировна влетела в небольшое помещение дежурки. В прекрасных глазах была тревога. Следом за ней вошел тот следователь, который Генке тогда вопросы задавал и подозревал… Ну все, приехали, это его сейчас и повяжут что ли? Сначала допросят, а потом…
– Гена! – мать рванулась к нему и крепко обняла. Генка хотел сказать как он по ней скучал и как он ее любит и не мог, потому что знал, что как только он начнет все это говорить, так сразу и расплачется. Его ж теперь хлебом не корми, дай поплакать…
– Что с тобой случилось? – оглядывая сына с нескрываемым ужасом, спросила София Владимировна?
– У меня вещи украли, – соврал Генка. А что он мог еще сказать? Вещи у азиата, потому что я пропал из его «секретной» лаборатории, и попал в другой мир, а вернулся из этого самого мира в подьезд дома на другом конце Москвы…
– Кто украл? Где? Какой ужас!!! Ты в порядке? Тебе ничего не сделали?! Гена…
– Вещи прямо все украли и даже раздели тебя? Ужас, ужас… А вот эту рваную майку, значит, дали вместо украденного. Подумать только, какие чуткие грабители. – Следователь ухмыльнулся. Генка хмуро посмотрел на него. Вот же козел!
– Гена! – Мать положила Генке руки на плечи. В глазах ее было страдание и одновременно с тем твердая решимость. – Сынок! Я тебя прошу. Очень! Просто скажи правду! Ничего не бойся!
Генка испуганно посмотрел на нее. Что она имеет ввиду под правдой? Что его не грабили? Или вообще все?!
– Гена – я твоя мама! Вместе мы справимся! Я тебе помогу! Только признайся и мы все сможем исправить. Обещаю!
– Что исправить, мам?
– Это наркотики?! Скажи, только честно, не бойся! Я с тобой! Я тебя во всем поддержу. Буду рядом…
Генка ошалело уставился на нее.
– Да причем тут наркотики? Мам?!
– Сынок! Твой звонок, твой вид. Ведь это… очень странно. По телефону ты просил прощения. И еще сказал, что вернулся. Вернулся откуда?! И сейчас ты без вещей, в одежде, как будто ее года три носили не снимая. Гена! Просто не обманывай! Еще можно что-то сделать! Поверь!
Генка вздохнул. Ну да, не обманывай. Скажи правду. Да, скажи он правду, мать его не только к наркологу потащит, а заодно и к психиатру, а там еще экзерцистов вызовет изгонять из него бесов, завладевших его душой, а заодно и телом.
– Мам! Это не наркотики… это… пиво! – выпалил Генка. – Выпил две бутылки, крышу снесло. Прости…
– Что?!… Пиво? Правда?… – София Владимировна выдохнула с явным облегчением. – Но ты же понимаешь, что это тоже плохо?… Но ничего, все ошибаются… Главное не повторять ошибок…
Генке снова очень хотелось сказать что он ее любит. Что скучал и чтобы она успокоилась. Но скажи он это сейчас она снова подумает, что он принимает всякую дрянь…
– Вот прямо от двух бутылок так, как ты сказал, прямо крышу снесло. Ничего себе! Наверное крепкое пиво? Сколько оборотов?
– Да не помню я!
– Ну да, я понимаю, такое сильное опьянение.
Генка заерзал на стуле. К чему это все. Этот сарказм? Шуточки эти дебильные. Он, Генка хочет домой. Он месяц провел хрен знает где… Стоп! А почему мать удивилась, что он сказал, что вернулся?! Он же думал она с ума сходит, где он, все глаза выплакала… Генка скосил свои глаза на висевший на стене дежурки календарь. Мать твою за ногу! День, когда он поехал на встречу с азиатом был помечен красненьким квадратиком. Можно конечно предположить, что местные служители закона просто не меняли на календаре дату целый месяц. Но вероятнее все же, что сегодня, здесь, в его мире, все еще тот же день, когда он попал в совсем другой мир. То есть, никто даже и не заметил его отсутствия! Ну, кроме азиата, разумеется. Тот, наверное прямо с ума сошел. Был Генка и нету.
– Мам, я устал и голова болит. Когда мы поедем домой? Меня же отпустят?
София Владимировна округлила глаза.
– Разумеется отпустят. Ты же ничего плохого не сделал. Ну кроме пива. Но это не считается! Я поручусь, что этого больше не произойдет. И Андрей Васильевич поручится. Правда? – она повернулась к ухмыляющемуся за ее спиной следователю. Гад ползучий сразу ухмыляться перестал и с самым кротким видом подтвердил, что да, разумеется поручится. Он же знает, что Геннадий не такой. Не станет злоупотреблять и к пагубной привычке не пристрастится. И улыбнулся Софии Владимировне так, что Генке сразу захотелось сьездить ему по зубам. Нечего его матери так улыбаться!
– Ну, а если Геннадий, вдруг, чего такое выкинет, после нашего поручительства, так я с ним воспитательную работу проведу.
И заржал. Генка просто уже кипел от негодования. Вот точно, козел!
Разумеется, отпустили Генку безо всяких поручительств. Варламов что-то сказал коллегам, они ему козырнули и все, никаких бумажек, ничего. Варламов отдал Генке свою куртку чтобы дойти до машины и довез их до дома. И даже до квартиры проводил. У Генки начали закрадываться какие-то неприятные подозрения. А чего это он так любезничает? И чего приперся вместе с матерью за Генкой? Никаких вопросов он «по существу» Генке не задавал, ну кроме своих идиотских подколок. Насчет кражи вещей и на счет пива. А когда гад ползучий еще мурмуркнул матери что-то такое, перед тем как свалить, Генке вообще все стало окончательно ясно! Втерся в доверие к бедной женщине! Пока он, Генка, там, хрен знает где, скучал, страдал, жизнью рисковал, родительница тут шашни с ментом крутила! Ну вообще! Ну ладно этот хмырь, но мать-то как могла?! Он же, Генка, ее сынок. Плоть и кровь… Правда тут Генка все же себя одернул. Для матери-то он никуда не пропадал, лишений не терпел и жизнью не рисковал. А был здесь. Поэтому повода убиваться у нее не было. Самым большим ее кошмаром было то, что ей сообщили, что ее сын задержан в полуголом виде полицейским нарядом на станции метро. И тут она честно страдала и переживала. Генка это видел. А этот, втершийся в доверие, воспользовался моментом, и типа он рыцарь. Помог ей, поддержал. Тьфу! Вот бывают же такие!