Против течения. Книга первая

Вот и дедушко-то Гаря договорився на свою голову, андел ты мой. Все правды искал, да разве ее найдешь, правду—то? В 1932 году он вступив в коухоз. Его кузница вместе с инструментом стала коухозной. А када война началася, и мобилизации на фронт проходили одна за другой, то дедку Гарю не брали, потому што у ево, как у кузнеца, была бронь. Вроде и войну пережили, да несчастливой видно я родивася. Вдругорядь овдовела. Ох, грешница я великая.

Перебирая в памяти рассказанные бабушкой истории, Люся вспомнила, как хоронили дедку Гарю. А случилось с ним вот что. В то время под сталинские репрессии попадали не только видные деятели науки и искусства, но и рядовые граждане. При Сталине политические аресты были нормой, причем очень часто дела были сфабрикованы и строились на оговорах и доносах, не имея под собой никаких других доказательств.

Как-то летом 1950 г. после тяжелого рабочего дня Гавриил Елисеевич с другими деревенскими мужиками сидел на бревнышке под развесистыми тополями. Мужики, наломавшиеся за день кто в поле, кто в лесу, отдыхали в тенечке после трудов праведных. Гавриил Елисеевич достал кисет с табаком, выращенным собственноручно, и принялся всех угощать. Вместо курительной бумаги он использовал газету, отрывая от нее кусочки. Мужики насыпали табак на кусочки газеты, сворачивая их, кто в трубочку-самокрутку, а кто и в «козью ножку». Закурив, они принялись нахваливать аромат табака, обсуждать, как лучше его выращивать. Гавриил Елисеевич похвастался своим изобретением – приспособлением для резки табачных листьев.

Один из мужиков, владевший грамотой, взял остаток газеты и принялся читать вслух. Речь в статье шла об укрупнении колхозов³⁷.

– «так как советское руководство видит в укрупнении мелких колхозов один из путей повышения эффективности сельскохозяйственного производства», – читал по слогам деревенский грамотей. Мужики принялись с жаром обсуждать прочитанное. Больше всех горячился Гавриил Елисеевич.

– Эх, не зря бают, прикажи дураку Богу молиться, так он и лоб расшибет, мрачно пошутил он. – Правление и то топерича в Тодине, вот и топай пешком за сто верст кисяля хлябать. Справку каку али печать, каково в таку даль мне старику ноги топтать? Не ближний свет! Хоть плачь!

Неподалеку от уважаемого собрания сидел мужичок из соседней деревни. Окрестили его в народе Паша Кудесник. Был он не такой как все: маленького росточка, сухонький, похожий на подростка. Личико кукольное с жидкой порослью на подбородке. Маленькие глазки смотрят пронизывающим взором, с какой-то тревожной проницательностью. Поговаривали, что вырос он в дворянской семье, мать работала горничной и нагуляла его от барина. Кудесник сидел на бревне в сторонке, внимательно слушая общее собрание.

– Ты что же Елисеич, против укрупнения што ли? – странным бабьим голосом спросил он старика.

– Да на кой оно мне, – бесхитростно ответил тот. – Я так чую, одна всем надсада³⁸ от нонешних порядков.

Вскоре разговор переключился на бытовые темы и об укрупнении позабыли.

Через неделю после деревенских посиделок под тополями кто-то сведущий и сердобольный предупредил деда Гарю о том, что на него «настучали» в «органы». Долго думал Гавриил Елисеевич, просидев всю ночь и не сомкнув глаз. Ареста ли он боялся или расстрела, а может быть переживал за жену и приемных детей, которых ждет участь стать «семьей врага народа»? Никто и никогда этого не узнает. Утром, ничего не сказав жене, он пошел в кузню и там повесился на горне.

Позднее разнесся по деревне слушок, что донес на него тот самый Паша Кудесник, который был якобы осведомителем органов МГБ³⁹.

Лишний рот

Дети войны. Ребятишки из деревни Судилово.

Люся первая справа, 1947 г.

В этот трагический год, когда похоронили деда Гарю, Люсе исполнилось семь лет. Пришла пора собирать ее в школу. Анна Макаровна, только что оплакавшая смерть мужа, каждый вечер молилась Богородице и, тяжко вздыхая, шептала, с надеждой глядя на икону:

– Богородица! Матерь Божья, прошу тебя сердешно, помоги в моей нужде. Где ж денёг взять, штобы собрать робенка в школу? На трудодни-то нынче не разбежисься. Много ли я зароботаю. Да и руки-то не дают доить. Гляди—ко што деется. Все пальцы перевело, крутит, ровно собаки грызут. На тебе, Владычице моя Богородице, возлагаю все упование мое.

Прежде чем ложиться спать, она доставала из голбца склянку с настойкой сабельника и принималась натирать ноющие суставы, после чего накладывала на больное место примочку.

Однажды, проснувшись рано утром, Люся увидела бабушку сидящей на расправленной кровати. Та тихонько постанывала, гладя отекшие и покрасневшие колени.

– Ох, анделы мои! Бог—от наказыват, за что – не сказыват. Люсенька, андел, – сдерживая стон, обратилась Анна Макаровна к внучке, – беги за фелшаром. Да зайди к тетке Нюре Паунинской, пусть придет корову подоить. Скажи, мол, бабка захворала.

После полудня в избу вошел, высокого роста подтянутый мужчина, лет сорока пяти, с приятными чертами лица, согретыми доброй, славной улыбкой. Он шагнул за порог, низко нагнув под притолокой голову. Это был местный фельдшер Степан Константинович Хохулин.

В деревне фельдшер первый человек. Отношение к нему самое доброжелательное. Уважают фельдшера как никого другого. На каждом застолье сажают во главу стола, потчуют разносолами и предлагают лучшие блюда.

– Замечательный человек наш Стяпан Константиныч, – судачили, бывало, о нем у колодца деревенские бабы, – ему бы вся стать врачом быть.

– Баб, Степан Константиныч пришел, – сообщила Люся бабушке, лежавшей за переборкой на койке.

– Разболокайтесь⁴⁰, Стяпан Константиныч, – прошелестела чуть слышно Анна Макаровна. – Люсенька, андел, прими одежу-то.

– Не беспокойся, Макаровна, разберемся, – сказал фельдшер, и, посмотрев на Люсю, с лукавой усмешкой подмигнул ей.

Сняв брезентовый дождевик и кепку, он отдал их Люсе, а сам, вынув из нагрудного кармана пиджака расческу, принялся зачесывать со лба вверх темно-русые с проседью волосы. Он поставил на стол свой чемоданчик, достал оттуда белый халат и стетоскоп. Надев халат и вымыв под рукомойником руки, фельдшер принялся осматривать больную.

– Макаровна, не иначе у тебя ревматизм, надо бы в больницу ехать, на рентген. Снимок надо делать.

– Да Бог с тобой, батюшка Стяпан Константинович, какая мне больница, – испугалась бабушка, – робенка-то я на ково оставлю? Нет уж, ты сам меня полячи мало-мальски.

– Эх, Макаровна, подведешь ты меня под монастырь, – покачал головой фельдшер. – Знаю я одно проверенное народное средство. Люся, голубушка, – обратился он к девочке, – ступай-ка на конюшню. Скажи конюху, дяде Ване пусть тебе с полведерка навозу накладет. Скажи, мол, Степан Константинович велел. А ты, Макаровна, – обратился он к болящей, – навоз запаришь горячей водой в кадушке деревянной и держи ноги в теплом навозе. Так делай с неделю. А я поделаю тебе уколы.

И, действительно, уколы и народная медицина помогли поставить бабушку на ноги. Опухоль спала, и она снова стала ходить. Но, как говорится, пришла беда отворяй ворота. Из-за развивающейся катаракты перестал видеть один глаз, но Анна Макаровна гнала уныние прочь. Главное – собрать внучку в школу, а это, как оказалось, было нелегкой задачей. Вещи приходилось выменивать на местном базаре, расплачиваясь зерном, мукой или тем, что росло на огороде. Анна Макаровна с утра отправлялась на городской базар, неся продавать молоко, сметану или овощи да огородную зелень.

Постепенно она прикупила отрез коричневой шерсти на школьное платье, черного и белого сатина на фартуки. По вечерам, сидя за швейкой – приспособлением для ручного шитья, Анна Макаровна шила школьную форму, аккуратно прокладывая стежок за стежком.

В один из последних дней августа Анна Макаровна принесла на базар десять буханок свежеиспеченного хлеба. За шесть буханок выменяла она у местного умельца деревянный чемоданчик, заменивший Люсе портфель. На оставшиеся от продажи хлеба деньги Анна Макаровна купила тетрадки, чернильницу—непроливайку, ручку с пером, карандаши и линейку в магазине канцтоваров.

Утром первого сентября Люся проснулась рано. Бабушка брякала подойником, гремела ухватами.

– Спи, ишшо рано, – сказала она.

Но Люсе не спалось. Она соскочила с койки и принялась ощупывать висевшую на спинке стула форму, раскрыла замок на чемоданчике, и, наверное, в сотый раз переложила содержимое на стол и обратно.

– Баб, а букет-то, – с плаксивыми нотками в голосе сказала Люся. – Как же без цветов-то.

– Ой, голова моя худая, – всплеснула руками бабушка, – погодь я щас. У Маньки Федотовой в палисаднике каких только нет.

Бабушка хлопнула дверью и через полчаса вернулась с букетом вишневых георгинов вперемежку с бело—зелеными листьями садовой осоки. Анна Макаровна, гордая собой, вела внучку в первый класс.

– Не хуже, чем у людей, – думала она, умильно глядя на нарядную и счастливую Люсю. – Слава те, Господи! Благодарю тя, Царица Небесная, помогла Заступница ты наша.

В начале 50—х вернулась в Судилово из Ленинграда младшая дочь бабушки Анны Макаровны – Наталия.

На левом фото справа Наташа Григорьева (в замужестве – Сергун), сестра Марии Григорьевой, 1948 г.

Надпись на фото: «На память дорогим родителям папе  и маме от дочери Наталии и ее подруг. Взгляните

и вспомните свою дочь, находящуюся далеко от вас.

Ленинград, 11/V—48 г. На фото справа ― Анна Макаровна с внуками.

Приехала она не одна, а с мужем. Сергун Василий Кириллович был родом из Белоруссии. В Ленинграде он работал шофером на восстановительных работах, там и познакомился с Наталией. Приехав в Судилово, Василий быстро оценил обстановку и в колхоз работать за трудодни не пошел.

Местному леспромхозу требовались молодые, но опытные водители на лесовозы. Туда он и устроился шофёром.

Молодым дали небольшую квартиру в новом двухквартирном доме в поселке мелиораторов, расположенном в одном километре от райцентра. Вскоре у четы родились дети: дочка Галя и сын Коля.

Народное гуляние «Проводы русской зимы».

Сергун Иван (слева), дядя Боря Беляев (по центру)

и Сергун Василий крайний справа. 60-е гг. ХХ в.

Анна Макаровна в силу возраста и здоровья уже не работала в колхозе. Пенсию от государства ей не платили, как впрочем, и другим колхозникам. Продав за бесценок свой дом в деревне, она переехала жить в дом к Наталии и Василию, где в закутке за печкой им с Люсей выделили уголок. Там поместилась кровать и кованый сундук – все бабушкино имущество. Чтобы не быть иждивенкой в доме зятя, Анна Макаровна принялась нянчиться с детьми Сергунов – Галей и Колей. Мариина дочка Люся в новой семье стала «лишним ртом».

Нрава Василий был крутого, возражений не терпел. Как-то однажды слово за слово разгорелся в семье скандал. Зять упрекал Анну Макаровну за то, что балует Люсю, ограждает ее от хозяйственных хлопот.

– Ничего не делает, только жрет, – кричал на бабушку Василий. – Да у меня и без нее на шее висят четверо иждивенцев.

Сергун принял безжалостное решение отдать девочку в детский дом—интернат. Анна Макаровна украдкой плакала, но что тут можно было сделать, ведь сама была приживалкой в доме зятя.

Наталья и Анна Макаровна собрали документы и отдали заявление в РОНО. Так Люся в возрасте 10 лет от роду оказалась в детском доме-интернате. Шел 1953 год.

В детдоме

Бывшая богадельня купца Звонова. В 50-х-70-х гг. —

детский дом-интернат.

Прежде чем переходить к повествованию о годах жизни Люси Леншиной в детском доме-интернате, необходимо для полноты картины привести некоторые исторические факты из жизни страны того времени и людей, ее населявших.

5-го марта 1953 года умер И. В. Сталин, и с его смертью началась новая эпоха в жизни государства. Н. С. Хрущеву с группой высших руководителей удалось вырвать власть из рук Берии. Он был арестован, осужден и расстрелян. В сентябре 1953 г. Хрущева избрали первым секретарем ЦК КПСС.

Хрущев, став главой партии и руководителем правительства, сконцентрировал в своих руках всю полноту власти. Курс социальных и политических реформ получил гарантию продолжения.

Была прекращена подготовка к процессам над «врагами народа». Ликвидирован ГУЛАГ. МГБ переименован в Комитет государственной безопасности при Совмине СССР. Началась реабилитация жертв репрессий, пересмотрено 16 тысяч дел. За фальсификацию преданы суду некоторые руководители органов безопасности. В печати началась критика политики Сталина.

На 20—м Съезде КПСС в феврале 1956 г. Хрущев выступил с докладом «О культе личности и его последствиях». В нем содержались сведения о массовых репрессиях 30—40 гг. Их причины связывались с отступлениями от марксистского понимания роли личности в истории и с амбициозным характером Сталина.

Важным событием в истории страны стал 22-й Съезд КПСС, на котором было продолжено развенчание культа личности Сталина. Тело «вождя народов» вынесли из мавзолея, переименовали города, убрали памятники⁴¹. Начался период, который историки назвали «хрущевская оттепель».

Русский народ остер на язык и, как говориться, за словом в карман не полезет. Вот и сочинили тогда деревенские жители острые, с «перцем» частушки:

 
Берия, Берия
Не оказал доверия,
А товарищ Маленков
Надавал ему пинков.
 
 
Все случилось шито-крыто.
Стал вождем Хрущев Никита.
Сталин гнал нас на войну,
А Хрущев – на целину.
 

В 1956 году в СССР была проведена пенсионная реформа, которая полностью отвечала интересам трудящихся, и размеры выплат для горожан, рабочих и служащих были значительно повышены⁴². Кроме того, впервые ввели пенсии для колхозников, правда, они рассчитывались по отдельной системе и были ниже, чем у других работников. Бабушка Люси – Анна Макаровна так же стала получать пенсию, правда небольшую – 12 рублей в месяц. Для сравнения – студенческая стипендия составляла 35 рублей.

Сидя на мостках, Люся разглядывала фотографии, сделанные детдомовским фотографом, и вспоминала свои первые дни, проведенные в детдоме. В комнате, куда ее привел воспитатель, размещалось шесть коек. Девочки—соседки настороженно смотрели на Люсю – кто такая? Непросто было привыкнуть к распорядку: подъем, зарядка, дежурство по комнате, завтрак, обед, ужин – все по расписанию. Но время шло, и Люся привыкла к новым соседям и требованиям общежития. Жизнь в детдоме бурлила как в муравейнике. Учеба в школе, домашние задания, кружки и секции – все это не оставляло времени на скуку. Бабушка иногда навещала внучку и приносила деревенских гостинцев. А по выходным дням Люсю отпускали в деревню с ночевкой.

Люся с грустной улыбкой смотрела на маленькую черно-белую фотографию. Здесь ей десять лет. Навсегда Люсе запомнился этот весенний день и то, как их принимали в пионеры. В один из апрельских дней школьники 4-х классов строем пошли на центральную площадь города, к памятнику Владимиру Ильичу, возле которого они произнесли торжественную клятву «…жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин…». День был по-весеннему солнечный, мальчишки и девчонки стояли в белых рубашках, а комсомольцы повязывали им красные галстуки. Когда торжественная линейка закончилась, мамы городских детей подбежали к ним, стали поздравлять, целовать и заботливо надевать на них пальтишки. Детдомовцев строем повели в Детский дом. Люся вспомнила, как придя в свою комнату, она разрыдалась. Ей так хотелось, чтобы мама в этот праздничный день была рядом.

С другой фотографии смотрели, улыбаясь, члены Детского Совета, созданного в детдоме в помощь воспитателям.

Детский Совет Кологривского детского дома. Директор детского дома Гончарова Анна Дмитриевна, Люся слева от нее 1956 г.

При Детском Совете работали комиссии: учебная, хозяйственно—бытовая, санитарная, культурно-массовая, физкультурно—спортивная и др. Ребята—активисты организовывали массовые мероприятия, работу пионерской дружины, носившей имя героя—молодогвардейца Олега Кошевого, конкретные мероприятия по предупреждению неуспеваемости и преодолению второгодничества. Люся была заводилой по сбору макулатуры, золы, металлолома, а за красивые русые косы всегда получала роль Снегурочки на новогодней елке.

А вот фото, где она метает диск. Глядя на него, Люся вспоминала, с каким упорством она сдавала нормы БГТО, как тренировалась на городском стадионе под руководством тренера Мозерина Леонида Ивановича, как поехала в областной центр на зональные соревнования и заняла там 1-е место, метнув диск с результатом 23 м 78 см.

Люся Леншина в возрасте 15—ти лет —

метательница диска, 1959 г.

Люся Леншина со снопом чумизы (13 лет), 1956 г.

На фото надпись, сделанная рукою Людмилы: «6 класс, 56 год, выращивала чумизу».

Фотокарточка, где она стоит со снопом чумизы, была также отголоском 50-х годов, когда всю страну охватила «кукурузная лихорадка»⁴³. Люся вспомнила статью из журнала «Огонек», который она любила читать, приходя в читальный зал районной библиотеки. В 1955 году Н. С. Хрущев познакомился с американским фермером Росуэлом Гарстром, который рассказал о роли кукурузы в сельском хозяйстве США и её преимуществах.

Впоследствии, во время поездки в США Хрущев имел возможность лично познакомиться с американской культурой выращивания кукурузы, которая по площади посевов и урожайности намного опережала традиционные для СССР зерновые культуры. Кроме того, кукуруза давала ценное промышленное сырьё, поэтому было решено переориентировать сельское хозяйство СССР на эту культуру. Планировалось за счёт расширения посевов кукурузы увеличить втрое темпы прироста крупного рогатого скота в 1959—1965 годах. Для продвижения культуры на север и восток были отправлены партийные делегаты.

Докатилась волна «кукурузного бума» и до их района, «накрыв» не только сельское хозяйство, но и школьные учреждения, в том числе и детский дом. Школьники под руководством учителей начали выращивать на пришкольном участке кукурузу и чумизу. Люся тоже занималась опытной работой. Молодая учительница Анна Васильевна, полная энтузиазма и свято верившая в правильность и истинность проводимой партией политики, объяснила, что чумиза наравне с кукурузой является уникальным злаковым растением, которое может прокормить всю страну.

– Ребята, представьте себе, что из зерен чумизы может быть приготовлена хорошая крупа, не уступающая по своим качествам пшену, – с восторгом в голосе рассуждала учительница. – Чумиза является прекрасной кормовой культурой, обеспечивающей получение питательного сена и зеленого корма, – убеждала она учеников. Вы можете внести свой вклад в развитие благополучия нашего государства, в его процветание. Пусть каждый из вас спросит у себя: «А как я могу внести свой вклад в процветание своей страны?» Ответ прост – трудись! И твой труд на родной земле всегда будут ценить, тебя всегда будут уважать.

Вдохновленная рассказом учительницы, девочка все лето пропадала на опытном участке: полола, поливала, рыхлила землю и в результате вырастила хороший урожай чумизы, чем заслужила внимание не только руководства школы, но и средств массовой информации. Корреспондент местной газеты написал об успехах школьницы статью. Фотографию, где Люся держит сноп чумизы, даже опубликовали в областной газете.

А на этой фотке детдомовцы на сенокосе.

Воспитанники и сотрудники детского дома на сенокосе,

50-е гг. ХХ в. Справа А. И. Большаков, завхоз детского дома.

Какие счастливые у них лица, все беззаботно улыбаются. Старшие ребята и сотрудники сами заготовляли сено для скотины. В детском доме была своя конюшня и коровник. Люся в душе посетовала, что ее на этой фотке нет. Она в это время кашеварила возле костра, помогала детдомовской поварихе тете Вале готовить нехитрый обед. Девушка с теплотой в душе вспомнила, каким радостным был их коллективный труд, как пьянил запах высушенной на солнце травы и спелой земляники, как наслаждались они, разгоряченные и уставшие, вечерним купанием в речке после работы. Хохотали, брызгались, шутя, топили друг друга, чувствуя себя абсолютно счастливыми.

Люся улыбнулась, глядя на фотографию, где они с девчонками исполняют танец «Березка».  Она любила народные танцы, с их энергичными движениями и веселой музыкой, ей нравилось разучивать новые движения и танцевальные фигуры.

Танец «Березка». Люся Леншина (справа) в левой паре.

Сценические костюмы для танцев они шили сами под руководством воспитательницы Зои Ивановны. Девушки с удовольствием примеряли перед концертом красивые нарядные платья, юбочки, кофточки и туфельки, завивали щипцами волосы, перевоплощаясь то в задорных украинок с венками на головах, то в молдаванок, танцующих «Жок», то в русских красавиц в хороводе.

Но это только на сцене они чувствовали себя сказочными принцессами, а в будничной жизни детдомовки не имели возможности часто менять наряды, как это делали «домашние» девочки. А так хотелось! Сидя в кинотеатре, куда их водили по выходным дням, они с восторгом смотрели на жизнь ровесников, такую яркую, наполненную событиями и подвигами. Какие красивые актрисы играли в этих фильмах, как они были одеты!

Леночка Крылова из «Карнавальной ночи» потрясла всех детдомовских девчонок. Как хотелось на нее походить хоть чуточку. Платья девчонки научились шить, а вот с обувью были проблемы.

– Какие туфельки у нее. Каблук – шпилька… Стоят дорого, нечего и мечтать, – посетовала как-то самая модная из детдомовских девчонок Алка Никитина.

– Да ладно тебе, разнылась, – ответила, задорно улыбаясь, неугомонная Валька Большакова. – Подумаешь каблуки. Сейчас и мы каблуки себе сделаем. Подождите, девки, будут и у нас каблуки.

Валька умчалась куда-то как вихрь и вскоре возвратилась с пригоршней деревянных катушек из-под ниток.

– Вот, девки, держите вам каблуки.

Она принялась привязывать катушки шнурками от ботинок к своим растоптанным туфлям-лодочкам. Девчонки покатились от хохота и последовали Валькиному примеру.

Выйдя за ворота, девушки, сдерживая смех, с гордо поднятыми головами пошли по дощатому настилу тротуара. Катушки звонко цокали по доскам, а девушки старались идти так, чтобы не попасть самодельным каблуком в щель между досками и удержать равновесие.

Деревянные катушки вместо каблуков.

– Девки, никак на показ моды собрались? – беззлобно засмеялись им в след детдомовские парни, повиснув на заборе.

– Да, Дом моды открываем, летний сезон, – отвечали, не тушуясь, острые на язык детдомовки. – Вот, репетируем модный показ.

Горластая и острая на язык Валька запела, пытаясь выбить дробь «катушечными» каблуками:

 
Сошью кофточку по моде,
На груди два банта.
Никого любить не буду,
Только музыканта.
 

Катушки не выдержали, и самодельные каблуки подломились, а Валька чуть было не растянулась во весь рост, благо девчонки, дружно хохоча, вовремя подхватили ее под руки.

Люся думала о том, как быстро пролетело время. Остался позади последний школьный звонок и предэкзаменационные волнения. Скоро закончатся экзамены, она получит аттестат зрелости и начнется для нее самостоятельная, взрослая жизнь.

Последний школьный звонок в 10-м классе.

Люся Леншина (справа) и Янкова Аля, 24 мая 1960 г.

Что ждет ее там, куда так спокойно и упрямо несет свои воды река Унжа?

Но пора возвращаться в детдом и начать готовиться к экзамену по физике, которую она совсем не понимала. Другое дело литература или русский язык. Люся спрятала альбом в портфель, застегнула замочек, встала и, оправив платье, зашагала по нагретым солнцем доскам портомойки, оставляя мокрые следы. Она поднялась по обрывистому берегу наверх и с высоты обрыва еще раз посмотрела на реку.

Люся Леншина в возрасте 16-ти лет. Фото Л. Просековой,

г. Кологрив. На фото надпись: «Леншина Людмила,

занявшая 1-е место на зональных соревнованиях в городе

Шарье в метании диска с результатом 23 м 78 см», 1959 г.

Ласточки-береговушки низко летали над водой, ловя мошек. В траве среди разнотравья неугомонно трещали кузнечики. Кучевые облака, похожие на диковинных животных, отражались в зеркале вод. Солнце, словно устав светить за день, уходило за горизонт, багровыми лучами окрашивая облака в причудливые цвета. Дневная жара стала спадать. Комары роились, предвещая ясные и погожие дни. На другом берегу на многие километры тянулся без конца и края лес, и не было поблизости никакого жилья.

– Хорошо-то как, – подумала девушка и, полная надежд на скорое счастье, зашагала туда, где кипела, волновалась и бурлила другая жизнь, полная забот и хлопот.