Вечером Катя не позвонила и я, не стала ее беспокоить. Пусть отдыхает. Может и Вадим сегодня свободен. Побудут вдвоем. Все-таки, она решилась на брак. Зная Катю, я понимала, как сложно было ей это сделать. Чувство долга, порой заглушало чувство любви. Да и, как она мне не раз признавалась, девушка попросту боялась, что скоро надоест мужчине. А уйти и разорвать отношения, гораздо проще, если ты не связан ни штампом в паспорте, ни ребенком. Катя не могла поверить, что Вадим искренне испытывает к ней чувства. Но только, как можно было в этом сомневаться? Этот трепетный взгляд, когда смотрел на нее. Как замирал, при ее улыбке и задорном смехе. Пусть, иногда Вадим вел себя слишком серьезно и строго, но, думаю это всего лишь характерные черты руководителя. Без них, он бы не добился того, что имел.
Когда говорят: «Понедельник – день тяжелый», они просто не знают, какими невыносимыми бывают другие дни недели. Для меня, этот понедельник начался с легкости и свободы. Второй день, без выматывающих снов. Прямо, праздник какой-то.
Сегодня, я чувствовала лишь “себя”. Во мне не было чужих эмоций, переживаний и страхов. Никогда бы не подумала, что быть “собой”, так замечательно и радостно. Солнце, задорно играя лучами, улыбалось на встречу. Ясное летнее утро. От состояния умиротворенности и покоя, даже немного кружилась голова. Как непривычны стали эти чувства. Я, медленно плыла на работу, наслаждаясь пением птиц, теплым ветром и хватая воздух, словно кто-то, в любую минуту, мог мне его перекрыть.
Вошла в библиотеку, улыбнулась дедушке – сторону, а он, в ответ, подозрительно кивнул. Работы немного, но она есть и уже хорошо. Через десять минут, явился Сергей. Парень обрадовался, что я сегодня в настроении, и сразу завелся рассказывать смешные истории. Их накопилось достаточно, пока я ходила как тень, не желая общаться.
Не спеша, мы перебирали книги, заносили их в базу данных, заполняли документы и болтали. Сергей, всегда был задорным и веселым. Этим они с Катей похожи. Некоторые считают, что пристрастие, как у Сергея – это болезнь. А может это просто выбор, который сделал человек? Другие боятся сделать его, поэтому не принимают и чужой.
– Как дела с твоим другом? – заботливо спросила я.
– Каким? – не понимая, Сергей почесал лоб.
– Ой. Наверное, слишком много времени прошло, а я спрашиваю. Ну, ты мне рассказывал, что общаешься с парнем, но у вас пока еще нет отношений, – виновато пояснила я.
– А – а-а. Нет. Мы разбежались, – Сергей грустно задумался, но через секунду, улыбка вернулась. – У меня, другой проект, – усмехнулся он.
– Понятно, – я, сама себе пожала плечами и продолжила печатать.
– Слушай, – парень посмотрел на часы. – Уже перерыв. Ты, где обычно обедаешь?
– Я? Ну…
– Напротив библиотеки неплохое кафе. Может, сходим?
– Пойдем.
В нашу столовую идти не хотелось. Сегодня, у меня слишком хорошее настроение, чтобы портить его кислыми лицами Нелли Борисовны и ее соратниц. Вышли из библиотеки. Перешли дорогу и оказались у небольшой кафешки «Василек». По-моему, раньше здесь была заводская столовая, но потом, ее переделали и дали более престижный статус «кафе».
Интерьер в деревенском стиле. Резная мебель, вышитые скатерти. Мило и уютно. Я заказала борщ с фрикадельками, а Сергей: рассольник, картофельное пюре и шницель.
– Здесь хорошо, – оглядывая помещение, заметила я.
– Да. И мне нравится. Этакая ностальгия, – мечтательно проронил парень.
Я удивленно вздернула бровь, но, не успела задать наводящий вопрос. Отвлек звонок мобильного. Достала из кармана телефон и посмотрела на номер. Не знакомый. А может? Молниеносной искрой вспыхнула надежда.
– Я отвечу? – извинилась перед Сергеем. Он, соглашаясь кивнул. – Да? Здравствуйте … Слушаю вас… Что-то серьезное? Ну, хорошо… Как только смогу… До свидания, – скривилась и отключила звонок.
Черт! Только этого не хватало. Адвокат Волдо, просил приехать в Германию. Возникли какие-то проблемы с сетью ресторанов. Нужно подписать некоторые бумаги. Интересно, что еще за бумаги? Я же все подписала?
Сейчас, такой неподходящий момент. Нет! Откладывать то, что наметила на выходные, не буду. Сделаю, что задумала, а там уже будем решать вопросы с Германией. В любом случае, Хупперт понимал, что сорваться и прилететь в любой момент, я не смогу.
– Что-то случилось? – озабоченно спросил Сергей.
– Нет. Все в порядке. Просили подъехать на завод, к которому относится общежитие, где я живу, – соврала я. В какой раз это делаю? Мне стыдно.
– Завод? Насколько знаю, если ты прекращаешь работать там, то должен освободить место в общаге!
– Да. После смерти матери, мне разрешили остаться, пока я не встану на ноги, – грустно усмехнулась я.
– И, что им сейчас понадобилось? – задумался Сергей. – У меня есть знакомые. Если что …
– Все будет в порядке, – заверила парня.
Конечно, будет. И на улице не останусь. Подумаешь! Куплю себе квартиру в новом районе или сбегу жить в Германию. Нет! Так, даже с собой шутить нельзя. Мне дорог мой укромный уголок и только сейчас задумалась. А ведь на самом деле, меня могут попросить освободить комнату. Не буду забивать голову. Она итак захламлена проблемами. Нужно решать их, по мере поступления.
Борщ был очень вкусным. Прямо, как домашний. Но мама, делала такой же, как-то по- особенному. Мам. Знала бы ты, в какую передрягу превратилась жизнь твоей дочери. Как я скучаю по тебе! Мамочка!
В памяти возникла дорогая сердцу улыбка, лаковый голос, прикосновение нежных рук. Прости мама, если я делаю что-то неправильно, но, я только учусь жить, а на меня столько всего навалилось.
Пообедав, вернулись в библиотеку и продолжили заниматься книгами. Работы осталось мало, но прибежала Светлана Васильевна и позвала моего начальника, по срочным делам. Так что, пришлось остаться в одиночестве и завершить начатое. Расставила издания по категориям, полистала несколько экземпляров и, не обнаружив ничего интересного для себя, вернула на место.
День близился к концу. Пожалуй, самый приятный для меня день, за последнее время. И я боялась, что завтра, не наступит такой же. Завтра, все вернется, и снова будет плохо и больно. Я погружусь в чью-то жизнь. Вернее, в ее печальный конец.
Не буду думать об этом. Наверное, нужно научиться ловить каждую минуту, каждое мгновение, когда я пребываю в ладу с собой. Ведь – это моя последняя надежда.
Глава 29
Очередное страшное утро. Начиная со вторника, вернулся мой кошмар. Вернее, моя жизнь, которая в него превратилась.
Сегодня пятница, а значит завтра, я совершу то, что задумала. Теперь, меня уже ничто не остановит! Настало время отпустить, проклятая смерть! Твои прислужники больше не будут держать меня на цепи. Даже, если придется слишком дорого заплатить, я освобожу свою душу.
Пусть, сегодня я видела смерть одного человека, но его жизнь была слишком короткой, чтобы заслужить испытанную участь. Этот крошечный комочек, младенец, несколько часов отроду. Разве он заслужил быть выброшенным в мусоропровод?
За что с ним так поступила его, морально уродливая, мать? Не побоялась взять на себя грех умерщвления собственного ребенка. Пожалуй, она и не задумывалась об этом. Женщину, не смог остановить, даже надрывный плач. Что она чувствовала, когда слышала, разносящиеся по трубе, гулкие шлепки маленького тельца? Да, ничего!
Эта дрянь, дождалась заветного молчания, захлопнула крышку бака и ушла. И тем самым купила себе билет в ад. Таких женщин там не жалеют! С ними, особое обращение! Я это знаю. Не известно, откуда, но знаю! Нужно продержаться еще сегодня и завтра день. Я смогу! По крайней мере, буду очень стараться.
Умылась, выпила кофе и отправилась на работу.
– Привет, – впопыхах проронил Сергей.
– Привет, – подошла к столу, повесила на спинку стула сумку и села. – Что у нас сегодня?
– У нас, у нас, у нас, – молодой человек, держал в руках стопку документов, и быстро перелистывая, мимоходом, читал их. – Я убегаю в «Национальную библиотеку», подписать кое-что. По-моему, наш отдел хотят расширить.
– Понятно, – вяло ответила я.
– Анкита! С тобой все в порядке? – неожиданно обратился парень. – Я раньше не спрашивал, но знаешь. Ты, неважно выглядишь!
– Все нормально, – выдавила улыбку. – Честное слово.
– Ты не голодаешь? Может быть…
– Нет. Со мной все в порядке! – настойчиво и раздраженно, заверила я.
– Но…
– Черт возьми, чем мне сегодня заниматься?! – не выдержав, притворно возмутилась.
– Ладно! Ладно! Вот, бумаги на списание. Книг не много, так что, можешь не торопиться, – Сергей заботливо улыбнулся. – Все. Я ушёл.
Когда дверь за парнем закрылась, я облегченно выдохнула. Как он мог подумать, что я голодаю? Неужели, на самом деле, так плохо выгляжу? Наверное, со стороны виднее. Отогнала глупую мысль и приступила к работе.
Позвонила Катя. Мы попрощались еще вчера, но подруге захотелось услышать мой голос, прямо перед отъездом. Она была взволнованна и постоянно твердила, что, как только вернется, сразу сообщит. Я, запретила ей названивать из Праги. Пусть развлекается и наслаждается каждой минутой, проведенной с любимым. В очередной раз, мы попрощались, и показалось, что я слышу ее голос в последний раз. Сказала что-то несуразное напоследок и Катя отключила звонок.
Невозможно! Невозможно что-то делать, когда в ушах стоит плачь ребенка. Я схватилась за голову и закрыла глаза. Темнота, визг, удар. Снова и снова, в памяти проносились моменты смертельного исхода. Плач не прекращался. Мне уже казалось, что младенец где-то здесь, совсем рядом. И тут, до меня дошло. Вскочила и стала искать. Пробежала возле одного стеллажа – ничего. Возле другого. То же самое. Последний, третий стеллаж.
Зашла за угол и увидела маленький голенький комочек. Израненное тельце, в ушибах и синяках, надрывалось так, что я готова была кричать вместе с ним. Душа рыдала и металась. Ее, рвали на части судорожные движения маленьких ручек и ножек. Я больше не могла. Не могла это выдержать. Подхватила малыша, начала его качать и молиться. Впервые в жизни, чеканя каждое слово, я шептала «Отче наш», а затем, попросила Господа успокоить ни в чем неповинное дитя.
Ребенок все плакал и плакал, но постепенно, его голос стал тише. Наконец, малыш смолк и мирно лежал на моих руках, как в колыбели. Вдруг, глаза ослепило яркое сияние. Оно окутало ребенка, и он исчез, а в помещении стало все как прежде.
У меня внутри, словно взорвалась бомба. Я упала на колени и зарыдала. Не в силах остановиться содрогалась, снова и снова. Как будто, со слезами, из меня выходило что-то плохое, и я дико хотела освободиться от этого. Хорошо, что находилась в помещении одна и могла вдоволь наплакаться. Прошло время и глаза стали сухими. Мне больше нечем было их смочить. В груди дыра, а в душе пусто и темно. Не могу! Не могу так больше! Хватит!
Резко встала и, как ни в чем небывало, вернулась на свое рабочее место. Завтра все будет кончено.
Вечером пришла домой, поужинала, проверила все ли готово для ритуала и легла спать. Было плевать, приснится мне что-нибудь или нет. Завтрашний день, вернее ночь, станет решающей в моей жизни.
С самого утра, я готовилась к новой жизни. Выспалась. Смерть, словно почувствовала мою настороженность и решительность. Сегодня, сон был мирным и пустым.
Умылась, позавтракала и направилась подбирать одежду для сегодняшнего действа. Колдун сказал, что мне должно быть комфортно, но по поводу цвета – предпочтителен черный. Что же! Такой у меня полно. Достала футболку, брюки и кофточку того же цвета. Полный комплект. Собрала в сумку необходимое, достала из секции листики с указаниями, еще раз перечитала и положила ко всему остальному.
Пообедала и до вечера, не зная, чем заняться, маялась ерундой. Как же медленно двигались стрелки, когда хотелось, чтобы они тикали быстрее. Минута длилась, словно целая вечность.
Наконец, шесть часов. Добираться до “Кальварии” на транспорте, около часа. Так что, в начале восьмого, я должна быть на месте. В восемь, ворота закрывались, и нужно было где-то спрятаться, чтобы “смотрящий” не заметил и не выгнал. Что-нибудь придумаю.
Выходной день. Лавочки как всегда были заняты, болтливыми соседками. Еще не всем они перемыли кости. Не все новости обсудили. Мило улыбнулась женщинам и направилась на остановку.
“Кальвария” – самое старое кладбище Минска. По-простому, его называют – Кальварийское. По официальной версии, этот некрополь появился на карте Минска в 1796 году. По неофициальной, захоронения здесь велись уже более шести веков.
Именно это место, как никакое другое, пропитано смертью и душами умерших людей. Всё чего коснулся свежий труп, обладало энергией смерти в больших или меньших пропорциях.
Известна легенда и о Белой панне Кальварии. В конце девятнадцатого века одна девушка уснула летаргическим сном. Подумали, что она умерла, и замуровали в склепе. Проснувшись, паненка не смогла выбраться из заколоченного гроба. С тех пор, в поздние ноябрьские вечера, она бродит по кладбищу. И хоть вандалы разрушили склеп, белая фигура не перестает появляться на могилах. Тайн “Кальвария” хранила немало.
Как только ступила на землю этого огромного могильника, настойчивость куда-то испарилась. На ее место пришел страх, пробирающий дрожью, но отступать я не собиралась. Умиротворенная тишина, шелест высоких деревьев, вросшие в землю могилы, покосившиеся от времени кресты и старинные усыпальницы. Нет места спокойнее и пугающе.
Вошла на главную аллею и побрела вглубь. Посетителей немного. Так всегда перед закрытием. Теперь, нужно было найти, где-бы укрыться, от зоркого глаза мужчины – сторожа. Я, уходила все дальше и дальше, и могилы теперь стали встречаться совсем старые, заброшенные, и порой даже, трудно было понять, где могила, а где просто холм земли. От этого становилось страшно. Еще, не хватало потревожить чей-то покой.
Нужно было выбрать место для ритуала. Возле самых старых могил самое то. Вот, как раз и заброшенная часовенка. В стенах дыры, внутри запах сырости и справления человеческой нужды. Поморщила носом, но тут же призналась себе: более подходящего места не найти. Да и, время поджимало. Смотрящий, вот – вот должен был делать обход.
Пока светло, достала из сумки бумажки с заклинаниями, пентаграммой и указаниями. Свечи, уголь, нож и спички. Хорошо, что погода стояла сухая, безветренная и теплая. Услышала шуршание веток и затаилась в уголке. Сторожу, даже не пришло в голову заглянуть внутрь. Его шаги, стали совсем тихими, и я выдохнула. Теперь, беспокоится не о чем. Осталось набраться храбрости, дождаться полночи и провести ритуал, который, я надеялась, вернет мне прежнюю жизнь.
В какой-то момент, задумалась. А действительно ли, то, что сейчас делаю, поможет? Чем я вообще занимаюсь ночью на кладбище? Я ведь не фанатик, сатанист или исследователь черной магии!? Я, даже не представляю, с чем имею дело, и только слепо выполняю инструкции малознакомого колдуна.
Отогнав сомнения, продолжила чертить пентаграмму. Получалось не очень. Старалась нарисовать линии как можно ровнее и четче и, после нескольких попыток, вроде что-то получилось. Расставила свечи в углы пятиконечной звезды. Посмотрела на часы – без десяти двенадцать. Боже мой! Время приближается! Зажгла свечи. Ого! Обстановка такая устрашающая и мистическая, что казалось, я в фильме ужасов. А еще эти звуки снаружи. То птица каркнет, то ветка треснет. Сердце бешено колотилось и, при каждом шорохе или шуршании, у меня бежали мурашки по всему телу.
Взяла листик с заклинанием, нож и стала в середину пятиугольника. Без пяти! Время! Ты мой друг и враг. Посмотрела на телефон и начал отсчет каждой секунды. Все! Часы показали нули. Пора!
Взяла нож, зажмурила глаза и проколола палец. Бросила оружие на землю, схватила листик, капнула на него свою кровь и дрожащим голосом, начала читать написанное.
"Глава мёртвых, пусть прикажет тебе Владыка через живого и посвящённого змея! Херуб, пусть прикажет тебе Владыка через Адама-Иотхава! Блуждающий орёл, пусть прикажет тебе Владыка боками быка! Змей, пусть прикажет тебе Владыка через Вестника и Льва! Михаель, Габриель, Рафаель, Анаель! Ангел с мёртвыми глазами, повинуйся или исчезни вместе со святой водой. Крылатый телец, работай или возвращайся к земле, если не хочешь, чтоб я проколола тебя шпагой. Орёл, прикованный цепью, повинуйся этому знаку или удались от этого дуновения. Движущийся змей, ползи у моих ног или терзайся от священного огня и улетучивайся вместе с благовониями, которые я сжигаю. Вода, возвращайся к воде! Огонь, гори! Воздух, циркулируй! Да упадёт земля на землю силой Пентаграммы, которая есть утренняя звезда, и во имя тетраграммы, которая написана в центре креста света. Да, свободна я буду от чар твоих Самаэль! Да приказываю тебе отказаться от души моей Габриель. Да будет так!"
Свечи задрожали. В уши, ворвался глухой, тянущийся звук и в меня, словно кто-то вонзил сотни иголок. Глаза ослепило яркое мерцание, но я понимала, что оно идет не снаружи. Оно внутри меня. Произнесла непонятные слова:
– Ferros Tieteros Astanta Per Opera Fisitis Prestanta Astis! – громко вскрикнула, разбросила руки в стороны и сознание отключилось.
Неужели это конец. Я умерла? Я не смогла освободиться, а наоборот, стала той, к которой приходит смерть, чтобы забрать душу? Тогда, почему чувствую, как пульсирует боль в висках? Почему все тело ломит и крутит, словно у меня жар? Неужели, это все переносится в иной мир?
Услышала биение своего сердца. Я жива! Веки были тяжелые, и я не могла их поднять, но откуда-то издалека, доносились голоса. Начала их различать. Катя? Да! Это ее голос. Но, она же в Праге?
– Слушайте! Делайте свою работу! Я сказала, что буду здесь сидеть столько, сколько захочу. Это платная палата и заведующая сама попросила, чтобы возле Анкиты, кто – то постоянно находился, – Катя, враждебным голосом, кого-то отчитывала.
Значит я в больнице!? Но, как здесь оказалась? Ничего не помню.
– Ну, хотя бы ноги поднимите, – потребовал, грубый женский голос. – Тоже мне, фифа, – прозвучало чуть тише.
– Вы тут своими антисептиками, все завоняли. Помыли? Вот и отлично, – ого. Подруга не на шутку разошлась.
Хлопок двери. Стало тихо. Скрежет стула, шуршание и теплая ладонь сжала мне руку. По телу прошелся легкий разряд, отдавая тянущейся болью в мышцах. Я застонала.
– Анкита? – вспыхнула подруга. – Анкиточка, открой глазки!
Если бы я могла это сделать. Несколько усилий. Вот, через щелочки пробивается яркий свет ламп. Как больно! Глаза снова сомкнулись. Попыталась пошевелить языком и что-нибудь сказать:
– Ссс, – получалось не очень. – Све… Свет, – ну, наконец-то, хоть одно слово.
– Ты очнулась! Подружка, Слава Богу! Ну, зачем? Зачем, ты так поступила? – казалось, Катя никогда не замолчит. – Вот и оставь тебя, так ты себя в могилу загонишь!
– Свет, – снова прошипела я.
– Свет? Ты что-то хочешь сказать? А почему, глаза не открываешь? Больно, да?
– Выключи свет, – выдавила я.
– Зачем выключать? Аааа! Сейчас, – движения, шаги, несколько щелчков, снова шаги, шуршание. – Все.
Я, снова попыталась открыть глаза. Яркие лучи, больше не причиняли боль, но и совсем темно тоже не было. Веки поднялись, и я увидела подругу. Все, сначала было как в тумане, но постепенно, стало проясняться, и я смогла разглядеть помещение.
Белая постель, высокая железная кровать, справа штатив капельницы. Палата маленькая, но светлая. Здесь, только моя кровать, стол, стул, на котором сидит Катя, огромное окно и там темно. Наверное, сейчас поздний вечер или ночь.
– Ой! Подожди минутку! – девушку бросилась к двери. Открыла и выбежала в коридор. Через несколько минут вернулась, закрыла дверь и села рядом со мной. – Ну, зачем ты поперлась на это кладбище? Не могла меня дождаться? А теперь вот лежишь, ни жива, ни мертва. Ну, разве так можно?
– А, сколько время? – мой голос, по-прежнему походил на шипение.
– Десять вечера. Ты, почти сутки не приходила в себя. Доктор сказала, что это из-за эмоционального потрясения. К тому же, ты сильно истощена физически. Я же говорила – сходи к врачу. А ты не слушала.
– А, откуда ты …
Дверь открылась и в палату вошла доктор. В выутюженном белоснежном халате, идеально сидящем на ней. Черные волосы заплетены в тугой конский хвост, а в глазах правила бал самоуверенность и строгость. В руках, доктор держала большую папку.
– Здравствуйте, – она подошла к кровати и Катя тут же отошла в сторонку. – Сделайте свет ярче, – обратилась она к подруге, а затем, снова перевела взгляд на меня. – Как себя чувствуете?
– Все болит, – проронила я.
Лампочки на потолке засветили в полную мощь, и я стала моргать, от неприятного ощущения.
– Естественно. При анемии и психическом истощении, не такое бывает. Вы пришли в себя и это уже хорошо. Через несколько дней, сделаем ряд анализов, а пока, будем следовать лечению, которое восстановит ваши силы, – женщина достала из кармана фонарик и посветила мне в глаза. Из-за противного жжения, слезы посыпались градом. – Н-да. Сосуды воспалены. Придется назначить уколы, – пробубнила под нос доктор. – Откройте рот. Хорошо. Слизистая чистая и влажная. Закрывайте. Ну, что же. Вашей жизни ничего не угрожает, – врач пристально посмотрела, призадумалась, а затем непонимающе спросила. – И, что же такое могло случиться, раз вы решились на такой поступок? – я, виновато пожала плечами. Доктор отрицательно покачала головой, открыла папку и стала в нее что-то писать. – Завтра, придет следователь. Сможете с ним разговаривать? – я соглашаясь кивнула. – Тогда, отдыхайте.
Женщина встала, бросила на Катю недовольный взгляд, но ничего не сказав, вышла из палаты.
– Не нравится мне она, но, Вадим сказал, что специалист хороший, – фыркнула подруга и села рядом.
– А, зачем следователь? – удивленно спросила я.
– Ты, находилась на кладбище в ночное время и… нарушила общественный порядок, – Катя, недовольно закатила глаза. – Ты, ничего не помнишь?
– Только, как прочитала заклинание, а потом пробел, – прохрипела я и закашлялась.
– Тебе больно? – скривилась подруга. Я кивнула. – Тогда, ничего не говори.
– Как ты узнала? – не спросить про это, я не могла.
– Мне позвонили из больницы. Я, сначала не врубилась спросонья, а когда сказали, что Анкита Смирнова найдена на кладбище и находится без сознания, чуть с ума не сошла. Хорошо, что при тебе был паспорт и мобильный. В общем, мы с Вадимом сразу примчались. И, когда выяснились все подробности… ну, пентаграмма и свечи, я поняла, в чем дело. Тебя обнаружил смотрящий кладбища и… конечно, стразу вызвал скорую и милицию, – Катя замолчала, погладила меня по руке и продолжила: – Я этого колдуна, засужу. На что он толкает людей! Ты же могла погибнуть!
– Позвонили? Но, ты же была в Праге? – удивилась я. – И колдун, тут ни при чем. Я больше не могла так. Я, итак умирала, – устало прошипела.
– Да. Какая Прага! Приехали в аэропорт. Нас продержали там два часа. Мол, вылет задерживается, а потом, его и вовсе отменили. Вадим разозлился. Ну, мы плюнули и уехали. А в субботу, я тебе звонила между прочим, но ты была недоступна. Зная тебя, я и не беспокоилась. Думала, на следующий день в общагу нагрянуть, а тут … Теперь, я с тебя глаз не спущу, – подруга грозно нахмурила брови.
– По-моему, я забыла положить денег на мобильный, – вспомнила я. Попробовала удобнее лечь и скривилась от боли.
– Давай помогу, – Катя поправила подушку.
– Спасибо. Ты бы домой шла. Отдохнула. Сколько уже здесь сидишь?
– Я, только в обед пришла. До сих пор здесь … – подруга осеклась и тут, ее мобильный зазвенел. Да? Да, она очнулась… Хорошо, – Катя загадочно улыбнулась и спрятала телефон.
– Кто это?
– Все. Тебе пора отдыхать. Детское время закончилось. Завтра куча дел, – подруга, деловито поправила мое одеяло.
Ладно. Завтра, все равно узнаю. Мне и вправду нужно поспать. Неожиданно, гнустная мысль, поползла в сознание. А что, если ритуал не помог, а стало только хуже? Сон. Какое безобидное слово, но только не для меня. Но, как я не старалась, измотанный организм требовал отдыха. И без этого тяжелые веки, налились свинцом, и я провалилась в бездну.
Когда открыла глаза, было уже светло. Прислушалась к ощущениям. Казалось или я чувствовала себя немного лучше!? Все-таки препараты делали свое дело. Обнаружила, что капельница пропала, а подруга, спит сидя на стуле. Бедная. У нее будет болеть спина, после такой неудобной позы.
Дверь открылась и в палату ворвалась молоденькая медсестра.
– Готовимся к уколу! – громко произнесла она, отчего Катя подскочила и, не понимая, заморгала.
– Привет, – прошептала я.
– Привет, – подруга улыбнулась.
– Девушка. Может, вы отойдете? У меня куча пациентов, – фыркнула медсестричка, обращаясь к Кате.
– Пожалуйста, – подруга недовольно встала и подошла к столу. Медсестра быстро чпокнула мне укол и вылетела пулей. Катя зевнула и вернулась на свое место.
– Ну, как ты? – спросила она.
– Уже лучше. Иди домой. Ты устала, – постаралась уговорить ее. – Сидеть рядом со мной, нет смысла.
– Вот пост сдам и пойду, – лицо девушки стало довольно-загадочным.
– Не нравятся мне твои секреты, – настало время высказывать недовольство. – И, как это меня в платную палату определили? – словно не понимая, Катя глупо заморгала ресничками и лукаво улыбнулась.
Резко дверь открылась, и в одно мгновение, у меня перекрылся кислород. В глазах помутилось, а сердце. Оно забилось как заведенное, словно торопилось куда-то успеть. Радость, боль, сожаление, трепет, обида и снова радость. Эмоции, переплелись между собой, взрываясь калейдоскопом.
Игорь влетел в палату и растерянно остановился у порога. Его глаза обжигали гневом и ласкали нежностью.
– Ну, ребята! – подруга вскочила со стула. Взяла сумочку и направилась к выходу. – Не буду вам мешать. Анкит, я заскочу вечерком.
Но, я уже ничего не замечала вокруг. Не слышала, как захлопнулась за Катей дверь, и мы с Игорем остались вдвоем. Он, не сводя с меня глаз, сел на краешек кровати и взял мою руку.
– Привет, – его голос звучал так нежно, что казалось, я сейчас растаю, как мороженое в жару.
– Привет, – тихо прохрипела я.
И наступила тишина. Мы молчали, глядя друг на друга. Боясь, разорвать немую тишину. Боясь нарушить ее, каким-нибудь ненужным словом. Лишним словом. Как в последний раз.
– Ты, еще более сумасшедшая, чем я! – Игорь сказал это так неожиданно, что я замерла. – Я испугался. Сначала, что ты не примешь меня таким, какой я есть. Ты, слишком идеальная. Но, когда позвонила Катя и сказала, что с тобой произошло. Я боялся, что потеряю тебя навсегда. Я, не находил себе места до вчерашнего вечера … пока не узнал, что ты пришла в себя, – Игорь наклонился так близко, что казалось, его жизненные силы переходят в меня. Питая и насыщая своей энергией.
Взял мое лицо в свои ладони, подарил нежный, легкий поцелуй и прошептал:
– Не поступай так больше.
Во мне взорвался вулкан. Я хотела кричать на весь мир. Рассказать всем, что чувствую сейчас. Я задыхалась. Я просто захлебывалась от счастья. И пусть ожидала услышать немного иные слова, сейчас это уже не важно. Он волновался и переживал, а это значит – я ему не безразлична.