Клуб-магазин
В 1973 году новый магазин был построен. По тем временам это был замечательный магазин. Его назвали единственным в Карелпотребсоюзе «Клубом – магазином».
Организацией работ по оформлению занималась я сама, нашли деньги, нашли людей. В универмаге «Карелия» в Петрозаводске работала оформителем талантливая художница, и мне посоветовали ее пригласить. Она и занялась дизайном моего книжного магазина. Он был очень креативно, как теперь говорят, оформлен.
Когда я перешла работать в новый магазин, обязанностей значительно прибавилось. С «благословения» Карелпотребсоюза мы начали проводить творческие встречи местного населения с известными писателями, журналистами, поэтами.
Прочла я в газете «Курьер Карелии» статью об Исааке Марковиче Бацере, известном журналисте, писателе-документалисте, театральном критике. И решила пригласить его на творческую встречу в наш Клуб-магазин, об этом сообщила в Карелпотребсоюз начальнику отдела Анастасии Петровне Титовой.
Она говорит: «Что вы, Раиса Андреевна, для человека такого масштаба, как Бацер нужна большая аудитория, он выступает в вузах перед студентами, на крупных мероприятиях, а тут сельский книжный магазинчик. Я не согласна с вашим слишком смелым решением, надо приглашать людей менее известных. Наверное, он не согласится».
«Он уже согласился», – отвечаю я.
Мы тщательно подготовились. У нас был керамический цех в Промкомбинате, там мы приобрели в подарок гостю керамику. Народу взрослого собралось на встречу человек двадцать, да еще учителя и старшеклассники пришли из школы. В магазине «яблоку негде было упасть».
Бацер приехал, очень интересно выступил. Он долго и тепло общался с сельчанами, откровенно отвечал на вопросы. Всем его выступление понравилось.
На следующий день мне по телефону звонит Титова и говорит: «Приезжал Бацер, заходил к нам в отдел и сказал, что не ожидал, что в селе можно так интересно проводить творческие встречи, прямо как в домашней обстановке. Ему очень понравилось, он благодарен работникам, организовавшим это мероприятие, с удовольствием приедет еще. Посмотри-ка, как я в нем ошиблась».
Я открыла еще один киоск в Прионежском райисполкоме. Там находился и райком комсомола, где работала хорошая девушка по имени Валя, она и еще три комсомолки торговали книгами в киоске на общественных началах. Сеяли разумное, доброе, вечное.
Валя теперь очень известный и уважаемый в Карелии человек, депутат Государственной Думы от Республики Карелия Валентина Николаевна Пивненко. Уже тогда чувствовалось что это прирожденный общественный деятель, «птица высокого полета». Она вела себя строго, в коллективе умела правильно себя поставить, небольшого роста, но стройная с хорошим русским лицом. Видимо поэтому я и запомнила именно ее.
Благодаря этим киоскам мне удавалось легко выполнять план, но работать приходилось много, не считаясь со временем.
К нам на творческие встречи в Клуб-магазин приезжала несколько раз известный журналист «Радио Карелии» Наталья Васильевна Ларцева, краевед, литературовед, исследователь и пропагандист творчества Марины Цветаевой, организатор «Цветаевских костров» в Петрозаводске. Очень душевно она умела с людьми разговаривать. Рассказывала о творчестве Марины Цветаевой, читала ее стихи. Ларцева – автор ряда публикаций по теме сталинских репрессий, ее перу принадлежит книга “Театр расстрелянный». Одна из творческих встреч в нашем клубе была посвящена этой теме.
Вышла тогда из печати новая книга нашего земляка народного писателя Карелии, Федора Алексеевича Трофимова «Каменистое поле Педасельги», и мы решили пригласить его к нам на встречу с односельчанами. Многие пожилые люди хорошо знали писателя лично, особенно его сверстники. Чтобы народ понимал, о чем пойдет на встрече речь, я дала его книгу почитать жителям села, кто-то купил, кому-то дала свой экземпляр почитать.
Наша односельчанка баба Матрена, широко известный в деревне книголюб, частенько заходила к нам в Клуб-магазин. Прочитав эту книгу, немедленно примчалась в магазин.
Открывает дверь и, не зайдя еще в помещение, с порога кричит: «Раиса Андреевна, слушай, Федька-то все переиначил! Да там не так все было, как написано!».
Я говорю: «Баба Матрена, это художественная литература, там допускается художественный вымысел автора. Вот пригласим его на встречу, ты и спросишь его, почему он все переиначил».
Я допустила неосторожность и во время выступления на телевидении о нашем клубе – магазине рассказала эту забавную историю.
Потом, когда я позвонила по телефону Федору Алексеевичу, чтобы пригласить его к нам на творческую встречу, мне сказали, что он болен. Возможно, так оно и было. Но его приезд к нам так и не состоялся, а жаль. Многие люди, особенно его ровесники с удовольствием бы на эту встречу пришли, очень его книга сельчанам понравилась.
Поэт и переводчик Рейе Такала в клубе-магазине на творческих встречах не раз выступал. Помню, у него был негромкий проникновенный голос, он читал стихи вдумчиво, неторопливо. Поэт делился воспоминаниями о войне, размышлениями и впечатлениями о жизни. Его стихи пронизаны душевным авторским сочувствием и сопричастностью к делам и заботам простых людей.
Интересная история связана с поэтом Иваном Костиным.
Он как-то заходит в наш магазин и спрашивает меня: «Мой новый сборник как идет? Хорошо ли продается?».
Я отвечаю: «Да плохо идет, поэзию в деревне не очень любят, предпочитают прозу».
А тогда у нас в Деревянном активно работал Дом культуры, там много массовых мероприятий проходило, особенно по праздникам. И вот на одном из таких праздничных событий мы с Иваном Костиным вместе торговали книгами. Поставили стол, разложили книги, он автографы раздавал, беседовал с сельчанами, отвечал на вопросы, а я его сборники предлагала купить. Таким образом, мы вместе легко продали двадцать книг его стихов. Ему очень понравилась такая импровизированная творческая встреча с читателями.
«В следующий раз, когда приеду, будем снова вместе книги продавать», – сказал он, прощаясь со мной перед отъездом.
Дело Румянцевой
Когда я наотрез отказалась от должности председателя Сельского потребительского общества, занять ее уговорили Анастасию Федоровну Румянцеву.
Она работала главным бухгалтером в сельпо, дело хорошо знала. Работать начала совсем юной девушкой, сразу после окончания техникума, когда еще не было электричества в селе. Условия труда тогда были очень тяжелые: ревизии проводили по ночам при керосиновой лампе, торговые точки плохо содержались, не достаточно отапливались, у продавцов иногда гири к рукам примерзали от холода. Но работу свою она любила и, не смотря ни на что, трудилась бухгалтером много лет. У нее был только один недостаток – она любила выпить.
Частенько бывало так, что Румянцевой надо отчитываться или выступать, а ее найти не могут. Машина заказана, все Анастасию Федоровну ждут, а она не появляется. И ни для кого не было секретом, что Анастасия Федоровна или уже «приняла за воротник» или находится в процессе.
Я тогда избиралась депутатом, председателем местного комитета, потом председателем комиссии по торговле и бытовому обслуживанию от сельсовета примерно на протяжении двадцати лет, и иногда мне приходилось за Румянцеву отчитываться.
Я работу знала так хорошо, что могла отчитаться и без бумаг, на память в любое время дня и ночи. Ну и выручала Анастасию Федоровну из-за хорошего к ней отношения.
На собраниях я ее не критиковала, только один на один. Проводила с ней много раз воспитательные беседы, но все безрезультатно. Но однажды произошло то, что надолго испортило наши с ней отношения.
В очередной раз, увидев ее пьяной, я не выдержала и сказала: «Если я еще раз тебя увижу выпившую во время работы, то пеняй на себя. Тебя сфотографируют и фото поместят в стенгазету. Стенгазету вывесим на самое видное место».
Тогда стенгазеты очень действенной воспитательной мерой считались, в них критиковались прогульщики, пьяницы, дебоширы и другие асоциальные личности. Стенгазеты выпускались на многих предприятиях.
У Румянцевой были две подруги, с которыми она выпивала. Они раньше вместе работали в бухгалтерии, и потом когда она стала председателем, компания не распалась, они продолжили отмечать что-нибудь «на троих». То День Парижской коммуны, то первый вторник на этой неделе, повод не трудно найти при желании.
Однажды подъезжает к книжному магазину легковая машина, выходит из нее Мария Андреевна Панова, она работала заместителем председателя Карелпотребсоюза Хилкова и еще одна дама.
Панова зашла ко мне и говорит: «Прочитай, Раиса Андреевна, этот документ. Румянцеву с работы снимать будем за пьянство, прочитай, и твое мнение будет решающим. Минут через десять-пятнадцать надо собраться, комиссия будет состоять из шести человек».
Я тогда подумала: «Опять видимо Анастасия Федоровна провинилась из-за своей пагубной страстишки».
Как оказалось, все было намного интереснее. Одна из подруг Анастасии Федоровны, с которыми она выпивала, написала обличительное письмо в центральную газету «Известия» о пьянстве на работе председателя сельпо Румянцевой. Написала она скорее всего из зависти. Как говорят финны: зависть это искаженная форма уважения.
Прихожу в клуб, там на сцене сидят за столом президиума человек пять-шесть. В зале собрались корреспонденты из нескольких газет, представители Карелпотребсоюза и профсоюза.
Я тоже присела, смотрю, впереди меня на первом ряду сидит Вера, та самая подруга Румянцевой, автор письма в газету. Самодовольная, в развалку сидит, само правосудие олицетворяет. Румянцева забилась в самый темный угол, подальше от всех.
Началось собрание. Присутствующих ввели в курс дела, объяснили, по какому поводу собрались. Мне слово предоставили.
Я встала и обратилась к Вере: «Вера Ивановна, вот ты написала в газету только о своей подруге Румянцевой, а я вас всегда видела втроем. Праздники ваши вы всегда отмечали втроем, а о тебе и о третьей вашей подруге в письме нет ни слова. В пьянстве оказывается виновата одна Румянцева. Как же так?».
Она отвечает: «Ну, я же не председатель, я про нее писала, как про председателя».
Я повернулась к присутствующим и говорю: «Если требуется мое мнение, то я хочу начать с того, что Румянцева трудиться начала сразу после техникума и всю жизнь отработала здесь. Было и хорошее, и плохое, всякое было, но она честно трудилась, не уходила от сложностей. Работа председателя трудная. Вот, например, ее вызывают в Орзегу, туда накануне ноябрьских праздников не завезли хлеб. Она ночью запрягла лошадь, разбудила заведующую магазином в Деревянном, сама погрузила хлеб на телегу и увезла в Орзегу, чтобы люди на праздники не остались без хлеба. Такие случаи были не один и не два раза и в Орзеге, и в Педасельге. Уж не знаю, умышленно создавались такие ситуации или нет, но не раз именно по праздникам такое происходило. Человеческий фактор, чья-то недоработка или еще что-то? Не знаю, кто в этом виноват. Любые вопросы она решала сама. Значит, умеет человек брать ответственность на себя. Ей осталось доработать полгода до пенсии. Я считаю, что это не правильно, сейчас освобождать ее от работы. Два года назад ей присвоили звание «Отличника потребительской кооперации», а сегодня мы за пьянство увольняем ее с позором с работы. У меня такая к вам просьба, накажите, как хотите, но с работы Румянцеву снимать нельзя. Когда Румянцева трезвая, она добросовестный работник, и если она оступилась, накажите, помогите исправиться».
Я села на свое место, Румянцева встала из своего угла и подошла ко мне, села рядом на лавку, обняла меня, а у самой слезы катятся ручьем по щекам.
Шепчет мне на ухо: «Раиса Андреевна, миленькая, спасибо вам. Я никогда не думала, что именно вы за меня заступитесь».
Оставили ее доработать до пенсии.
Реорганизация
Вскоре сельпо стали сокращать по всему району, было образовано Прионежское районное потребительское общество. Новая организация торговли, которая отвечала за весь район.
Бухгалтерия и весь административный аппарат теперь находились в Петрозаводске. Из руководства в селах только заведующие магазинами остались. Люди пришли работать в райпо грамотные, большая часть из них из города.
С 1984 года на должность председателя правления, а ныне председателя Совета Карельского респотребсоюза был избран Лиминчук Владимир Илларионович – заслуженный экономист Российской Федерации и заслуженный работник торговли Республики Карелия.
В своей работе больших изменений я не почувствовала, мы подчинялись Карелпотребсоюзу непосредственно, документальная отчетность проводилась через райпо.
Но однажды произошла история, которую я помню до сих пор.
Как-то готовились мы к очередным выборам, очень ответственная это была работа. Выборы тогда проводились в воскресные дни и обставлялись как праздник, с флагами, лозунгами, музыкой политической направленности. Члены избирательной комиссии обязаны были обеспечить стопроцентную явку избирателей. Если кто-то не являлся голосовать, к нему домой вечером приходили люди с урной. В бюллетенях было по одному кандидату. Можно было голосовать за и против. Если за – опускаешь бюллетень в урну. Если против – зачеркиваешь фамилию кандидата и тоже опускаешь в урну. День выборов был не просто очередным красным днем календаря, а настоящим праздником.
Обычно мы, книжники получали распоряжения из Карелпотребсоюза. Нам было предписано организовать книжную торговлю на всех избирательных участках.
Я это делала всегда сама, без машины, собственными силами снабжала книгами все избирательные участки и даже находила людей, которые на общественных началах занимались торговлей в Орзеге, в Ужесельге, в Педасельге, а в Деревянном торговала я сама.
Перед выборами приезжает к нам заместитель председателя Прионежского райпо Петрова, не помню ее имя и отчество, и приносит распоряжение, ознакомившись с которым, я должна была расписаться.
Я читаю это распоряжение, а там написано, что я должна организовать торговлю продуктовыми товарами в Ладва-Ветке. А попросту говоря, я должна была ехать туда торговать на выборах в буфете выпечкой и другими продуктовыми товарами. В те годы на избирательных участках организовывали торговлю разным продуктовым дефицитом.
Я говорю: «Я не поеду в Ладва-Ветку, потому что я не продовольственник. Я к вам за помощью не обращалась, не просила ни машины, ни людей, я снабдила все избирательные участки книгами сама, организовала там торговлю, а вы меня заставляете пирожками торговать. Неужели в Ладва-Ветке нет работников, которые бы смогли поработать в буфете?».
Зачем так со мной поступили, не знаю. По недомыслию или чтобы показать, «кто в доме хозяин», просто покомандовать, я так и не поняла.
Из-за этого дела, «выеденного яйца не стоившего», поднялась такая буча!
Я не подписала это распоряжение. Смешно просто, во всем районе не могли буфетчицу найти булками в Ладва – Ветке торговать.
Мне, наверное, надо было позвонить в Карелпотребсоюз, и разъяснить руководству ситуацию. Или показать первое распоряжение о том, что я должна организовать продажу книг на всех избирательных участках и акцент сделать на том, что это дело политической важности. Но «хорошая мысль приходит в последнем вагоне», как гласит финская народная мудрость. Петрова уехала.
Звонит мне председатель Прионежского райпо Лесенчук и говорит: «Вы подчиняетесь непосредственно нам, если мы распоряжение подготовили, значит, мы и отвечаем за его содержание, а вы обязаны его выполнить».
На следующий день меня вызывают в райповскую профсоюзную организацию. Я приезжаю, показываю первое распоряжение, об организации на выборах торговли книгами и о том, что я подчиняюсь именно Карелпотребсоюзу. Как оказалось, они этого письма не видели.
Спустя некоторое время, собралось отчетное собрание в Карелпотребсоюзе. Я по этому вопросу хорошо подготовилась.
Когда зашла в фойе, там уже стояло наше начальство райповское, я поздоровалась, прошла дальше.
Ко мне подходит Петрова, заместитель председателя, та что приносила распоряжение и говорит: «Раиса Андреевна, миленькая, меня Лесенчук попросил, чтобы я узнала тему вашего выступления. Вы заявлены в списке выступающих».
Я холодно отвечаю: «Мое выступление будет о моей работе».
Она просит: «Ради всего святого, не говорите ни слова о втором распоряжении, мы нашли первое письмо с распоряжением о торговле книгами на выборах. Это наша недоработка, будьте добры, не надо на всю республику об этом говорить. Мы это исправим. Откажитесь от выступления».
Я отвечаю: «Я подготовилась именно по этому вопросу. Раз я заявлена в списке, то я же должна о чем-то говорить».
Но хорошо подумав, я на ходу переделала свое выступление, вскользь все же упомянув о том инциденте.
Через несколько дней приезжает ко мне в магазин Петрова с тортом, канун какого-то праздника как раз был, и говорит: «Раиса Андреевна, я приехала поздравить вас с праздником, вот вам подарочек и спасибо за то, что не стали нас позорить и переиграли свое выступление».
Осадок плохой остался у меня надолго после этого.
Депутат
Меня избрали депутатом Прионежского районного совета в первый же год моей работы в книжном магазине, и пробыла я в этом высоком звании все последующие двадцать лет. Времени и сил депутатство отнимало немало. У меня ведь большая семья, трое детей. Кроме того я долгое время была председателем комиссии по торговле и бытовому обслуживанию, мне приходилось проверять в магазинах, как торгуют дефицитными продуктами или товарами. Тогда ведь мода была на торговлю из-под прилавка. Проверяли школьные столовые. Было такое явление – «несуны», так называли тех, кто воровал на своем рабочем месте и нес домой все, что плохо лежит. В столовых работники тащили домой продукты, предназначенные для питания детей. Особенно масло, мясо и другие дефицитные продукты, в магазинах-то ничего не было. А дети в школе ели котлеты из хлеба. Часто наживала себе врагов. До суда дела не доводили, но стыдили, вызывали на проработку. Помогало.
Бывали случаи, когда выделенные средства для малообеспеченных семей, до адресатов не доходили. Разбирались и с этим. Получить бесплатно в школе обувь или портфели я помогла не одной малообеспеченной семье.
Часто приглашали на семинары по обмену опытом на другие торговые предприятия. Меня удивляло, что люди, работающие в советской торговле много лет, не понимают элементарных вещей. Я как-то всегда понимала законы торговли. Для меня это были само собой разумеющиеся вещи, а им – работникам торговли с многолетним стажем надо было объяснять, как заниматься, например, маркетингом, зачем нужна реклама, мониторинг, тогда этих слов мы не знали, но сути дела это не меняет, советская торговля ведь сильно отличалась от европейской, например.
В 1985 году я получила звание и медаль «Ветеран труда».
Когда в 2013 году в газете «Курьер Карелии» опубликовали заметку о награждении меня орденом «Дружбы народов», то недели две после этого события друзья, знакомые, односельчане поздравляли и приносили цветы и коробки конфет. Весь дом стоял в цветах. Орден «Дружбы народов» приехал в Деревянное из Петрозаводска вручать председатель Совета Карельского респотребсоюза Владимир Илларионович Лиминчук с огромным букетом роз.
В 2014 году я была награждена «Почетной грамотой Республики Карелия». Ее в торжественной обстановке мне вручали в Петрозаводске в Правительстве Республики Карелия. Есть даже фотография, на которой я запечатлена вместе с главой республики Александром Петровичем Худилайненом.
Телевидение
Особо стоит упомянуть об интересном периоде в нашей жизни, когда нашей семье очень большое внимание уделяли средства массовой информации. О нас писали в газетах, рассказывали по радио и на телевидении. Отец принимал участие в телепрограмме на финском языке. Нас с Ирой несколько раз приглашали принять участие в программах про сельскую жизнь, про клуб-магазин, про наш сад и огород, про керамику. В финской программе на финском языке я раза три участвовала. В передачах на тему сталинских репрессий 1937 года и вместе с Ирой и по отдельности мы несколько раз выступали.
Как-то знакомые после такой передачи позвонили и говорят: «Раиса Андреевна, если бы мы не знали, что это вы в программе участвуете, то не узнали бы вас, что же вас так плохо сняли?».
Когда я себя на экране телевизора увидела, мне чуть плохо не стало. То ли свет в студии плохо поставили, то ли уж очень я не киногеничная, но экран мое лицо исказил до неузнаваемости. Я стала отказываться от таких приглашений. Что интересно, мы в передаче о репрессиях 1937 года принимали участие с Ирой, она сидела рядом со мной как ангелочек, а я сама себя с трудом узнала, очень мне это не понравилось, страшно смотреть было. Разве можно человека в возрасте так крупно показывать? В общем, я приняла решение впредь телевизионщикам отказывать.
Но как-то к нам в Деревянное приехала Эйла Лахти-Аргутина известная писательница, исследователь и журналист, она входила в состав правления общества «Мемориал», была советником Академии социально-правовой защиты, членом редколлегии по изданию «Книги памяти жертв политических репрессий на территории Республики Карелия».
Эйла предложила мне принять участие еще в одной телепрограмме о сталинских репрессиях 1937 года. Я отказалась наотрез.
Тогда Эйла предложила: «Я приеду к вам домой со съемочной группой и снимать программу будем у вас дома в Деревянном. Вам никуда ехать не надо. Снимем хорошо, предварительно все покажем. Картошку сварите, остальное мы купим, да еще мы в деревенскую баню хотели бы у вас сходить».
Ну как тут откажешь? Они приехали к нам в Деревянное на специальном телевизионном автобусе большой съемочной группой со всем оборудованием.
Я поставила условие: «Вы мне сначала покажете, как я буду выглядеть, тогда я решу участвовать в вашей программе или нет».
Видеооператор меня снял на камеру и показал, в кадре я выглядела нормально, план был не таким крупным, как в предыдущей передаче и морщин видно не было, в общем, мне понравилось.
Сняли они у нас не одну, а несколько программ и мне подарили кассеты с записью уже смонтированных видеопередач.