Сказка русского лица. Икона Богоматери в русской литературе

Глава II.
Знамение Божией Матери

Икона, которая получила название Богоматери Знамение, точнее, Знамения Божией Матери, близка к Оранте. В отличие от Оранты, предстающей в полный рост, это изображение Великой Панагии с молитвенно воздетыми руками и образом Спаса Эммануила на груди в круглом медальоне полуфигурно. Оно имеет древнее происхождение. В Риме, в катакомбах святой Агнии подобное изображение относится к 1У веку. В России этот образ символизирует знак Божественной милости. В благодарственной молитве Богоматерь Знамение называется Всеблагой Заступницей, знамение милости являющей.

Впервые же сама икона была обретена в Великом Новгороде в Х11 веке, и новгородские летописцы запечатлели рассказ об этом. Шла зима 1170 года. Владимиро-суздальский князь Андрей Боголюбский, желавший объединения земель, в союзе с князьями смоленским, полоцким, рязанским, муромским и др.– «мало не вся земля русская совокупися, единых бо князей тогда бяше 72» -решил покорить Великий Новгород. Огромная рать осадила город под предводительством сына Боголюбского Мстислава, т.к. сам князь был болен.

Архиепископ Новгородский трое суток молился о спасении города. В третью ночь услышал глас, велящий ему обратиться к Пресвятой Богородице. Божественную волю выполнил, приняв движущийся ему навстречу образ Богородицы. Икону вынесли на городскую стену и поставили лицом к нападавшим, но воины не смягчились и выпустили целые тучи стрел. Одна из стрел ранила священный лик…! И произошло чудо: икона сама повернулась лицом к городу, а из очей Ее просочились слезы.

Предание гласит, что неприятель после этого варварского обстрела был словно парализован, на него напал ужас, помрачилось зрение, и воины противника стали убивать друг друга. Новгородцы, напротив, почувствовали необыкновенное воодушевление, бросились со стен к воротам и обратили противника в бегство.

Те, кто сумел бежать с поля боя, попадали в леса и болота, были вынуждены поедать мясо своих лошадей, потом погибали от голода. Новгородцы же установили празднование иконы Знамение – именно тогда она получила такое название-27 ноября (10 декабря).

Рассказ новгородских летописцев психологически необычайно достоверен. Совершилось святотатство, ранили Мать, она ведь была Матерью и новгородцев, и смолян, и суздальцев, и рязанцев, и жителей Полоцка, и воинов Мурома. Они все были Ее дети. Уже в Смоленске молились Ей, уже помогала людям Богоматерь во Владимире, уже звонили колокола Полоцкой Софии, уже св. князь Константин Муромский привез из Киева икону Богоматери, которая получит позже название Муромско-Рязанской… Конечно, здесь были верующие и неверующие. Муром, например, долго отвергал христианство, а Смоленск, предполагается, крестился почти вслед за Киевом (ладья крестителя шла вверх по Днепру). И когда была попрана святыня, верующим из стана нападающих ближе оказались новгородцы, чем временные союзники, лишенные этой веры. Они оставили новгородцев в покое и задрались между собой.

У иконы Знамение есть много чудотворных и замечательных списков, которые схожи в общем каноне изображения и различаются между собой; у каждой иконы своя судьба, которая причудливо вплетена в историю нашей страны, русскую словесность, русское искусство.

На новгородской иконе по сторонам имеются изображения Георгия Победоносца, муч. Персианина; внизу – преподобных Петра и Онуфрия Афонских. На некоторых новгородских иконах изображается в трех деяниях самое чудесное событие 1170 года: вверху – перенесение иконы на городскую стену; ниже – переговоры между обеими сторонами, а внизу – самая битва, где новгородцам помогают ангелы с длинными пиками.

Знамение Абалацкая из Абалацкого монастыря на правом берегу Иртыша в 25 верстах от Тобольска – главная святыня Сибири. По сторонам Богородицы-изображения святителя Николая Чудотворца и преподобной Марии Египетской. Осваивая новые земли, переселяясь на новые земли, выбирая местность для жилья, непременно ставили церковь, часто во Знамение…

С. Т. Аксаков в «Семейной хронике» рассказывает, как дед Багров вместе с крестьянами переселялся из Симбирской губернии в Уфимское наместничество: «Переселение, тяжкое везде, особенно противно русскому человеку; но переселяться тогда в неизвестную басурманскую сторону, про которую, между хорошими, ходило много и недобрых слухов, где, по отдаленности церквей, надо было и умирать без исповеди и новорожденным младенцам долго оставаться некрещенными, – казалось делом страшным!..» (Аксаков С. Т., с.22). Дед новоселившуюся деревню назвал Знаменским, дав обет, со временем, при благоприятных обстоятельствах построить церковь во имя Знамения Божия Матери, празднуемого 27 ноября, что и было исполнено уже его сыном.

Автор «Семейной хроники», по его словам, не отличавшийся особой религиозностью, тем не менее бережно сохраняет и передает в книге семейные предания об иконах. Это рассказ о матери, которая в юности оказалась во власти жестокой мачехи, была близка к самоубийству, «захотела последний раз помолиться в своей каморке на чердаке перед образом Смоленской Божией Матери, которым благословила ее умирающая мать. Она упала перед иконой и, проливая ручьи горьких слез, приникла к грязному полу. Страдания лишили ее чувств на несколько минут, и она как будто забылась; очнувшись, она встала и видит, что перед образом теплится свеча, которая была потушена ею накануне» (Аксаков С. Т.,с.79). Это ободрило, дало спокойствие, силу жить и преодолеть все препятствия. Перед этой же иконой мы видим ее накануне венчания, которому было много препятствий вплоть до решительного разрыва: «Нет, не бывать тому! Бог поможет мне, Смоленская Божия Матерь будет моей заступницей и подаст мне силы обуздать мой вспыльчивый нрав…» Так думала и так решила Софья Николаевна. Слезы и молитва возвратили ей твердость» (с.120). В Знаменском молодых встречали старики Багровы – Степан Михайлович и Арина Васильевна; один держал образ Знамения Божией Матери, а другая – каравай хлеба с серебряной солонкой (с.124).

Знамение в Санкт —Петербурге – точный список с Новгородской иконы. Живописцем был грек из Новгорода священник Христофор Семенов. Написана в 1175 году при новгородском архиепископе Григории по приказанию князя владимирского и новгородского Всеволода. Чудотворная икона – в церкви Знамения на Невском..

О судьбе иконы Знамение Курская Коренная пишет современный автор Петр Паламарчук в романе «Нет. Да»: «…отбыл владыка Иоанн (Максимович-глава русской зарубежной православной церкви, юродивый) в далекий город на океане (из Сан-Франциско в Сиэтл) для сопровождения Курской иконы Богоматери, именуемой «Коренная». Сей чудотворный образ был в числе первых из почитавшихся на Руси. Явился он в 1295 году при корне дерева – откуда пошло имя – и представляет собою извод Знамения, окруженного девятью пророками с осеняющим их сверху Богом-Отцом. Постепенно поклонение сделалось повсеместным, и тогда икону перенесли из одноименной пустыни в губернский город, но ежегодно к святому источнику, где чудесно была обретена Богоматерь, отправлялся многолюдный крестный ход. Тот самый, который с такой приглядчивой нелюбовью запечатлел Репин на известной картине. А другой художник, но уже словесный – Леонид Андреев сочинил пьесу «Савва» про то, как один негодяй 8 марта 1898 года попытался ее взорвать. Но чудотворная осталась невредимою.

Повреждение умов довело наконец до междоусобной брани, и Курская «Коренная» повторила путь поверженного, однако не сломленного Белого движения. Вместе с ним она ушла на Запад и постепенно сделалась главною святынею русских беженцев» («Москва», 1993,№8,с.90—91).

Расчищая родник, которым Мать-Земля поит людей, на Руси ставили над ним старинный голубец – деревянный крест с кровелькой, вешали иконку Божьей матери, оставляли корец -ковшик для питья. Напейся чистейшей живой воды, путник, истомленный жаждой, отдохни, подумай, откуда ты и куда идешь. Это место свято, не загрязни его и убери для других.

 
В лесу, в горе, родник живой и звонкий,
Над родником старинный голубец
С лубочной почерневшею иконкой,
А в роднике березовый корец.
 

(И. Бунин 1905г.)

«Кротость» и «смирение» – слова, сильно пострадавшие от неправильного употребления и ложных ассоциаций; смирение легко отождествить теперь с ханжеской елейностью, низкопоклонством, унизительной покорностью. Между тем, смирение в библейской и христианской традициях лучше всего может быть понято как духовная трезвость и доброта, противоположные опьянению гордыней» (Мень,88). Не в этом ли смысл призыва Ф.. Достоевского: «Смирись, гордый человек!», – будь духовно трезв, добр, не опьянен гордынею, смиренномудр. Стихотворение И. Бунина написано под явным влиянием тютчевского «Эти бедные селенья, эта скудная природа, Край родной долготерпенья, Край ты русского народа». И там звучит мысль о гордыне и кротости: «Не поймет и не заметит Гордый взор иноплеменный, Что сквозит и тайно светит В красоте твоей нетленной». Россия – страна колоссальных возможностей. Огромные состояния, которые и не снились «гордому европейцу», возникают здесь в единый миг, нередко путем плутовства и преступления, а с ними поистине сатанинская гордость и опьянение успехом, грозящие бедой окружающим.

Как усмирить зверя гордыни, неподвластного законам и подкупающего суд? Всегда мучительно решался этот вопрос об укрощении зверя в человеке. «Око за око, зуб за зуб», – приходил к выводу А. Н. Радищев, оправдывая убийство крестьянами своего помещика – мучителя. С разбойника атамана Кудеяра, по мысли автора, снимаются все грехи, когда он убивает зверя – пана Глуховского в поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Поэт с сочувствием относится к нищему сельскому священнику, вынужденному вследствие своего состояния, чтобы поддержать жизнь, брать за святые требы – отпевание, крещение – последние копейки с бедняка – крестьянина. Из-за этого унижения он, несущий святое слово, подвергается беспощадному осмеянию тех же крестьян (глава «Поп» в поэме «Кому на Руси жить хорошо»). Героиня поэмы «Мороз, Красный нос» Дарья при болезни мужа идет молиться к чудотворной иконе за десять верст от села и приносит ее умирающему. Поэт, почти не мысливший себе описания русского пейзажа, врачующего простора родины, без церкви на холме, написавший в ответ на желание убить христианское: «Люби, покуда любится, Терпи, покуда терпится, Прощай, пока прощается, И – Бог тебе судья!» («Зеленый шум»), приходит тем не менее, смущенный отсутствием гражданской активности и долготерпением народа, к разрешению крови, нарушению первой заповеди христианства «Не убий».

Еще более страшное убийство совершается и оправдывается в рассказе М. Горького «Мать изменника» (цикл «Сказки об Италии»). Мать недрогнувшей рукой убивает сына, посягнувшего на свободу родного города, опьяненного тщеславием и гордыней, которого она тщетно пыталась переубедить словами. Горький пропел славу женщине – Матери, разделившей путь сына в его благородном стремлении к справедливому социальному устройству путем убеждения и агитации (роман «Мать»). Он много думал о религии бабушки, где образ Богоматери был и нравственным законом и образцом для подражания (автобиографическая трилогия «Детство», «В людях», «Мои университеты»). Но и он увлечен идеей «гордого человека», который выглядит столь притягательно в романтических легендах о Данко и Соколе и превращается в невольную самопародию при столкновении с реальностью, например, в речах вора, шулера и бездельника Сатина (пьеса «На дне»): «Человек – это звучит гордо».

В. Даль определяет слово «кроткий» как тихий, скромный, смиренный, любящий, снисходительный; невспыльчивый, негневливый, многотерпеливый. Он приводит русские поговорки, говорящие о том, как понимается это слово в языке, какое значение придается этому свойству: «Кроткое слово гнев побеждает»; «Не ищи мудрости, ищи кротости»; «Лютость бедит, кротость побеждает» и др. «Кроткая вода» – не сердитая в разливе, не причиняющая бед. «Кротильщик» – кто укрощает животное, смиряет зверя.

В России кротость – любимая и лелеемая черта образа Богоматери, которая воспринималась как важнейшее свойство национального характера, требующее постоянного внимания и воспитания.

Икону Знамения иногда пишут на фоне неопалимой купины, того таинственного тернового куста, горевшего белым огнем и не сгоравшего, который видел ветхозаветный пророк Моисей на горе Хорив и ощутил присутствие Божества. До рождества Дева и по рождеству Дева, огнь Божества в своем чреве неопально носившая, Богоматерь – знамение чистоты помыслов, вечного душевного горения, которое не опаляет, а кротко врачует.

«Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился. И шестикрылый серафим На перепутье мне явился…» Стихотворение А. С. Пушкина «Пророк» – вольное переложение видения ветхозаветного пророка Исайи (742г. до н.э.) Томимый духовной жаждой, в раздумьях над судьбами мира, царствами властвующими и падшими, судьбой своего народа, Исайя прозрел Божество, сидящее «на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл; двумя каждый закрывал лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал». Исайя был испуган, потому что святое явилось ему, а он человек с нечистыми устами и живет среди народа также с нечистыми устами. Как же рассказать о том, что так ясно увиделось: судьбы мира, падения и возвышение царств, судьба собственного народа, раздираемого распрями. Как убедить людей услышать Бога, который взывает к людям: «…ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову». У них есть уши, но они не слышат; у них есть глаза, но они не видят. Тогда подлетел к нему один из Серафимов с горящим углем из жертвенника и коснулся им уст пророка. Исайя услышал голос Господа, говорящего: кого мне послать? И кто пойдет для Нас? И опаленными устами он ответил: вот я, пошли меня. Еще спросил: надолго ли, Господи? «Доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и домы без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет», – был ответ. Исайя предсказал падение Вавилона, запустение Израиля и рождение Мессии, который произрастет как побег от подрубленного дерева, «как от теревинфа и как от дуба, когда они срублены, остается корень их, так святое семя будет корнем» земли.

На иконе Богоматери Знамение с Серафимами над поднятыми в молении и защите людей руками Богородицы парят Серафимы, осеняя Ее кротость своими крылами. Иногда справа Серафим, а слева огненный Херувим, поставленный Богом охранять рай от греха.

Глава III.
Игорь едет по Боричеву к Пирогощей

Финал «Слова о полку Игореве». Позади поход и зловещие его предзнаменования, мгновенный успех, потом кровавая сеча, гибель дружин, плен, бегство, поездка к Святославу в Киев. Игорь едет по Боричеву, по киевскому взвозу, дороге, проложенной к днепровской пристани и нижней части города, Подолу, где во второй половине Х11 века возвышалась церковь Богородицы Пирогощей. Медленно ступает конь, всадник погружен в раздумье. Сейчас он предстанет пред ликом Пречистой. Художественное время выключается на этой сцене. Дальше моление и вечность…

Гениальное «Слово о полку Игореве» гениально и в своем финале, который заставляет нас вновь перечитать произведение, передумать его заново уже с учетом окончания. Чем полны мысли Игоря? Будет ли он благодарить за чудесное спасение, поминать погибших, каяться в грехах и ошибках, молить о даровании душевного покоя, прощения, или новые воинственные замыслы волнуют его? Что понял и передумал князь в плену, какие обеты давал он себе в это время и что повлекло его от родного Новгород Северского, от Чернигова, от милой Ярославны в Киев к Богородице Пирогощей? Не в главный храм города Десятинный, не к Софии, а именно к Ней – Пирогощей?

На первый взгляд, ответ на все эти вопросы прост. Князь уезжает из Киева, перед дорогой следует по обычаю помолиться, он молится в храме, находящемся по пути. Ехать в Десятинный или к Софии он не может – не его там престол стоит. Это было бы публичным покаянием перед киевлянами. Киев и Чернигов всегда соперничали. Гордый черниговский князь уж и так унижен: позорно бежавшим из плена, потерявшим дружины, потерпевшим поражение явился к Святославу со своими просьбами. Киевляне не любят Олеговичей. Еще свежи в памяти воспоминания о том, как здесь же, на Подоле, они убили его родного дядьку, брата его отца, тоже Игоря, уже принявшего схиму, беззащитного пленника, и волочили труп, и он лежал непогребенный. Вот, кстати, повод князю, самому чудом избежавшему плена и смерти, возблагодарить Богородицу за спасение.

Перечитывая «Слово», мы в самом начале его найдем упоминание князей, которым славу поет Боян: старому Ярославу, храброму Мстиславу, что зарезал Редедю перед полками касожскими, светлоликому Роману Святославичу. Этот перечень не только вводит в повествование тему Тмуторокани, моря, Дона, куда так стремится в своем походе Игорь (все это князья, владевшие Тмутороканью), но и косвенно перекликается с финалом его, создавая своеобразное композиционное кольцо.

В русской летописи содержится повесть о том, как «в 1022 году брат Ярослава Мстислав, который княжил в Тмуторокани, пошел на касогов. Касожский князь Редедя вышел против него с войском, и когда оба, исполчившись, стали друг против друга, то Редедя сказал Мстиславу: „Для чего нам губить дружину? Сойдемся лучше сами бороться, и если ты одолеешь, то возьмешь все мое имение, и жену, и детей моих, и землю мою; если же я одолею, то возьму все твое“. Мстислав согласился. Тогда Редедя сказал: „Будем бороться без оружия“, – и начали бороться крепко и уже долго боролись; когда же Мстислав стал изнемогать, потому что Редедя был велик и силен, то сказал: „Пречистая Богородица, помоги мне; если одолею врага, то построю церковь в Твое имя“. Сказав это, он ударил Редедю об землю, вынул нож и зарезал его; потом пошел в его землю, взял все имение, жену, детей и наложил дань на касогов; когда же пришел в Тмуторокань, то заложил церковь св. Богородицы и построил ее.» (цит. по работе

С.М.Соловьева «Русская летопись для первоначального сведения»: Соловьев С. М.Чтения и рассказы по истории России-М.,1989г.,с.52—53).Игорь, чудесно спасшийся от плена, тоже исполняет обет поклонения Богородице. Но есть разница: Мстислав дружину сохранил – Игорь ее утратил. В окончании « Слова» звучит: «Князьям слава, а дружине аминь» – вечная память. Продолжение летописной повести о Мстиславе рассказывает, как Мстислав пришел из Тмуторокани в Киев, но не приняли его киевляне. Он сел в Чернигове. Ярослав, бывший князем в Новгороде, призвал на помощь варягов во главе со слепым Якуном. Оба брата сошлись при Листвене претемной ночью с молниею, громом и дождем. Мстислав поставил против варягов наемников – северян, а сам стал с дружиною своею по бокам. Когда варяги утомились, поражая северян, тогда наступил на них Мстислав с дружиною и начал бить. Ярослав побежал вместе с Якуном, а Мстислав на другой день на рассвете, видя трупы своих северян и Ярославовых варягов, сказал: «Кто этому не порадуется? вот лежит северянин, а вот варяг; а дружина моя цела». При битве Игоря с половцами с поля боя бежали коуи-наемники; заворачивая их, Игорь как раз попал в плен.

Уроком Игорю и современным ему князьям, раздираемым междоусобицами, является и то, как Мстислав распорядился плодами победы над братом: «После победы Мстислав послал сказать Ярославу: «Сядь в своем Киеве: ты старший брат, а мне будет эта сторона». На другой год Ярослав заключил мир с братом, и разделили Русскую землю по Днепр: Ярослав взял правую сторону, а Мстислав левую, и начали жить мирно, в братолюбии, усобицы и мятежи перестали, и была большая тишина в земле.» (там же, с.53). После смерти Мстислава « владение его досталось Ярославу, и стал Ярослав самовластцем в русской земле.» (с.53). Перед своей смертью он поделил города между сыновьями, «заказав им не вступаться в братние области и не выгонять друг друга»; старшему велел: « Если кто вздумает обижать брата своего, то помогай обиженному», и всем вместе завещал: «Если будете жить в любви друг с другом, то Бог будет среди вас, покорит вам всех врагов, и будете жить мирно; если же станете ненавидеть друг друга, жить в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов, которую они достали себе трудом великим». (с.54).

Так разрешились «прежних времен усобицы», о которых помнил Боян и пел, очевидно, во времена «красного Романа Святославича» – тмутороканского князя, внука Ярослава Мудрого.

Не то у Игоря. Русский князь попал в плен! Половцы сами были изумлены. Они «…как будто стыдились его знаменитости и ничем его не оскорбляли; приставили к нему 20 сторожей, но давали ему волю, где хотел, тут ездил с ястребом на охоту, и собственных слуг его ездило с ним человек пять или шесть; сторожа слушались его и почитали, и куда бывало пошлет кого, исполняли приказание беспрекословно,» -говорит летописная повесть о походе Игоря (с.129).Похоже, половцы страшились неотвратимого и грозного возмездия « Великой Руси». Но прошел год. Гзак и Кончак за это время осадили Путивль, где «рано плачет на городской стене» жена Игоря Ярославна, взывая к ветру, Днепру, солнцу. А ее отец, Ярослав Галицкий Осмомысл, который высоко сидит на своем златокованом престоле, подпер горы Венгерские своими железными полками, не трогается с места. Пограбили Посемье, оставленное Игорем без защиты. « По Роси и по Суле города поделили». Осадили Переяславль, где молодой Владимир Глебович, смертельно раненный, в одиночку отбивался от врагов, тщетно надеясь на помощь князей. Взяли город Римов, набрали множество пленных и безнаказанно возвращались домой с богатой добычей, теперь уже расхрабрившись и замышляя истребить русских князей, находившихся в плену. В таких условиях Игорь решается на побег.

Как же произошло такое? Что сделалось с храбрыми русичами за это время? «Не лепо ли нам будет ныне, братия, начать старыми словесами трудную повесть о полку Игореве, Игоря Святославича?». Русское слово «лепота» – красота. «Лепо» —красиво, прекрасно, пригоже сказать» старыми словесами», но «по былинам сего времени, а не по замышлению Бояна.». Не песни Бояна, которые знает наизусть, как и творческую манеру устного сказителя, поет автор «Слова» -он записывает,.. он пишет! Есть огромная разница между устным творчеством и словом, закрепленным на бумаге, -импровизация, большая свобода полету вдохновения, не скованного необходимостью выстраивать буквенный ряд. Не мыслит он сравняться с Бояном, который становился в момент вдохновения не только мудрым, но и вещим (провидцем, ведуном), магией своего слова поражал слушателей, то соловьем растекался по мысленному древу, то серым волком мчался по земле, то сизым орлом парил под облаками, хотя и желает подражать ему («О Боян, соловей старого времени! Вот бы ты походы эти воспел…», «…так бы пелась тогда песнь Игорю…». «Или так бы запел ты, вещий Боян»). Как можно понять, Боян изображал дела людей через живое состояние природы и в неразрывной связи с ней, широко используя поэзию оборотничества, метаморфоз, когда люди превращаются в птиц, зверей. У Бояна это было естественно, исходило из языческой веры в оборотничество. У автора «Слова» -христианина, не желающего утратить лепоту старых словес, потому что и он внук Велеса, Дажь-Бога, великого Хорса, становится художественным приемом, а также способом сохранить связь времен, «свивая славы оба полы сего времени», «рыща по тропе Трояна через поля на горы». Не вместо Бояна, но вместе с Бояном (или с боянами-устными сказителями Руси, хранителями сокровенных знаний, в условиях отсутствия письменности сберегавшими живую связь времен). Соединить две полы времени – значит понять причины и следствия. Так возникает в « Слове» второй сюжет, параллельный изображению похода Игоря, -история Тмутороканского княжества и через нее история распрей русских князей, которые в конечном счете привели к такому состоянию дел. В этом сюжете воспоминание времен античности, язычества, веков Трояна. Анты-предки восточных славян, жившие в устье Дона, по берегу Черного моря, (Тмуторокань-нынешняя Тамань),в 375 году, как рассказывает римский историк Иордан, гот по происхождению, были завоеваны готами. Их король Винитар приказал распять на кресте короля антов Боза (Буса), его сыновей и семьдесят знатных антов. Цепка память человеческая, ее не так легко вытереть, как компьютерную. Бояре в «Слове» доносят киевскому князю Святославу о неудачном походе Игоря и о том, что «готские красные девы запели на берегу синего моря, звеня русским золотом, воспевают время Бусово, лелеют месть за Шарукана», а бусовы вороны всю ночь с вечера каркают у Плеснецка на пойме, прилетев из мрака ущелья Кисанского, и несутся, несутся к синему морю в смутных снах Святослава, вещающих горестное поражение Игоря

В этом сюжете распря полоцкого князя Всеслава с сыновьями Ярослава. Всеслав-князь из Киева до петухов дорыскивал Тмуторокани. Таинственный князь-ведун, « то убегая от погони, то стремясь захватить города, то отстаивая свою вотчину, носился волком по всей русской земле», «ему в Полоцке позвонили к заутрени рано у святой Софии в колокола, а он в Киеве звон тот слышал», ездил он быстро, но и Тмуторокань не отделена еще была от Руси «полем неведомым, землей незнаемой».

Во время походов кн. Владимира против Варды Фоки Киевское государство вошло в общение с русскими, находившимися в Тмуторокани, и Тмутороканская Русь была включена в состав державы Владимира. Отсюда проникло во время княжения сына Владимира, Мстислава, византийское влияние в Чернигов, а затем на север России, в Ростов и Муром. Из «Жития Феодосия Печерского» узнаем, что великий Нестор отъезжает в Тмуторокань и основывает там монастырь, а позже при распре между сыновьями Ярослава Мудрого, которые обидели старшего Изяслава, снова возвращается туда.

Братья помирились, Изяслав снова сел в Киеве, но тогда уже его племянники, обиженные, что он не дал им областей, затевают новую крамолу. «Встала Обида в войсках Дажь-Божьего внука, вступила девой на землю Троянову, восплескала лебедиными крылами на синем море у Дона, плеская, растревожила времена обилия». Олег Святославич «вступил в золотое стремя в городе Тмуторокани..Тот же звон слышал давний великий Ярослав», похороненный в Софии. Что это означает у автора «Слова»? То ли, что Ярослав Мудрый, поделив землю между сыновьями, не был так благодушно настроен и предчувствовал грядущие усобицы. Они не замедлили появиться между его внуками: сын Владимира Ростислав выгнал из Тмуторокани княжившего там Глеба, сына Святослава. Но его самого извели греки через корсунского правителя, который на пиру преподнес Ростиславу чашу с вином, отпив половину, а во вторую незаметно обмакнув палец с ядом под ногтем. Или звон софийских колоколов слышал Ярослав, когда повлекли венгерские иноходцы к Святой Софии тело его старшего сына Изяслава, погибшего в битве у села Нежатина Нива, где «сошлись дядья с племянниками, и была сеча злая: сперва убили Бориса, сына Вячеславова, который так много прежде хвалился, потом убит был и великий князь Изяслав; несмотря на то, однако, брат его Всеволод остался победителем, и Олег едва успел убежать в Тмуторокань», -говорит летопись (с.58).

Сын Всеволода Владимир Мономах, слыша звон княжеских распрей, « каждое утро уши закладывал в Чернигове», по выражению автора «Слова». Мономах был решительным сторонником мирного решения усобиц.,имя его упоминается рядом с именем Ярослава Мудрого —объединителя земель. Донесение бояр Святославу о том, что готские девы лелеют месть за Шарукана, приводит на память то, как Мономах, подобно храброму Мстиславу, победившему Редедю, усмирил половецкого хана Шарукана, деда Кончака, загнав сына Шарукана на Кавказ, за Железные Ворота. Звучит воспоминание о битве с половцами на реке Стугне, перед которой Мономах тщетно пытался убедить Святополка, которому сам же уступил Киевский престол как сыну Изяслава, в необходимости покончить дело миром. Битва на Стугне окончилась страшным поражением, при переправе через реку утонул брат Владимира Ростислав. Игорь при своем бегстве из плена, благополучно переправившись через реку Донец, разговаривает с ней, благодарит за спасение и противопоставляет ей Стугну: «Не такая, сказал, река Стугна: скудную струю имея, поглотив чужие ручьи и потоки, расширилась к устью и юношу князя Ростислава заключила. На темном берегу Днепра плачет мать Ростиславова по юноше князе Ростиславе. Уныли цветы от жалости, и дерево с тоской к земле приклонилось.«Эта последняя фраза «ничить трава жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилось» писалась на иконе Богоматери «Смертное Благовещенье», где Богородица, получив весть о скорой своей смерти, прощается с землей. Автор «Слова» создает свою икону: Мать, тоскующая о погибшем сыне. Эта фраза повторяется в «Слове» дважды, становясь лейтмотивной. В первый раз —при описании гибели воинов Игоря, когда пали его стяги: «…тут пир закончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую. Никнет трава от жалости, а древо с тоской к земле приклонилось».

Исторический сюжет «Слова», обнимающий огромный промежуток времени, при котором изображение похода Игоря становится только фабулой, заканчивается призывом:

«Ярославе и все внуки Всеслава! Уже склоните стяги свои, вложите в ножны мечи свои поврежденные, ибо лишились вы славы дедов. Своими крамолами начали вы наводить поганых на землю Русскую, на достояние Всеслава. Из-за усобиц ведь пошло насилие от земли Половецкой!» И звучит «припевка», которую вещий Боян, разумный, еще Всеславу сказал: «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда божиа не минути» -Ни хитрому, ни ловкому, ни птице важной суда Божьего не миновать! Нет суда над князьями, кроме суда Божьего, и Богородица там заступница. Игорь едет к Богородице. И он участвует в этом историческом сюжете не только своим походом, но и своей молитвой.

Кроме «Слова о полку Игореве» до нас дошла «Летописная повесть о походе Игоря», в которой больше внимания уделено внутреннему миру Игоря, его мыслям, молитве и размышлению о грехе. В чем его грех? Когда отступил он от воли Божией? Тогда ли, когда не послушался знамения, а бояре и дружина, увидев его, предупреждали: «Князь! Не к добру знамение это!». Игорь же сказал: «Братия и дружина! Тайны Божией никто не ведает, а знамение сотворил Бог, как и весь мир свой. А посылает Бог его нам на добро или зло – видно будет!…Если мы, боя не приняв, воротимся, позор нам будет хуже смерти. Пусть уж будет как Бог даст». И сказал Игорь братьям своим, встретив первые полки половецкие: «Этого мы искали – двинемся». И пошли на врагов, возложив на Бога надежду свою.