Представляется важным акцентировать еще одну сторону интерактивных текстов: в контакте журналистов и представителей аудитории центр тяжести может быть перемещен на непрофессиональных участников диалога. Журналисты, безусловно, участвуют в самом контакте, но их роль в данном случае ограничивается организацией форм, в которых напрямую звучит голос аудитории: «Теряя монополию на производство и распространение новостей, журналисты при этом становятся востребованными как организаторы публичной коммуникации, модераторы общественных дискуссий, комментаторы, активно выражающие своё мнение»⁹⁸. Большую роль в этом играет наличие комплекса технологических возможностей, опосредующих предоставление площадки для выступления представителям аудитории, – в социальной журналистике такой момент учитывается особо.

Выделяя функцию форума, канала социального участия как главную в современной журналистике, исследователи подчеркивают⁹⁹, что ее реализация вносит существенные коррективы в профессиональную деятельность журналиста. Однако сегодня развитых технологий, обеспечивающих социальное участие, общественный диалог, двустороннюю коммуникацию (этот процесс называют по-разному), пока не так много, они только намечаются. На виду экспертные обсуждения, «горячие линии», опросы и анкетирование, «звонки в студию», привлечение материалов форумов и блогов. Актуальны также публицистические тексты – авторские колонки и другие персонифицированные выступления, т. е. разнообразные варианты текстов, где слово предоставляется публике. Вместе с тем видимое обилие форматов «прямой речи» не снимает проблему организации настоящего диалога: круг лиц, которые по традиции высказываются, крайне узок и односторонен, в обойме одни и те же публичные лица. Причина не в том, что остальным нечего сказать, – она в недостатке профессиональных современных практик модерирования, в слабости такой подготовки журналистов, хотя надо отдать им должное: они стремятся восполнить этот пробел. Использование интерактивных форматов имеет тенденцию к расширению: сейчас трудно найти редакцию, в которой бы не было журналистов, профессионально читающих блоги и готовящих к публикации соответствующие подборки и обзоры. Проблема отражена в научной литературе, однако неиспользованные резервы здесь остаются значительными.

Специальные методы и приемы. К сказанному следует добавить еще одно существенное соображение. Каждый из конкретных сегментов социальной реальности, каждая конкретная узкая тема имеет свои особенности, свои профессиональные тонкости и тайны, которые ни в учебниках, ни в специальных пособиях не содержатся. Они постигаются самостоятельно, приходят с опытом, иногда передаются «по наследству» коллегами. Пример такого «наследства» – реестр «ошибок и находок», составленный студентами кафедры журналистики, участниками студии «Социальная журналистика» в Нижегородском университете (преподаватель О. Тажирова)¹⁰⁰. Студия успешно занималась проблематикой донорства – области медицины, испытывающей большие затруднения. Обратимся к фрагментам из «памятки»:

• Иногда журналисты сами сдают кровь «в кадре» или рассказывают в материале о своем личном опыте донорства. Это производит большее впечатление на зрителя/читателя – человек на живом примере видит, что давать кровь не так уж больно и вовсе не страшно.

• Лучше задавать вопросы донору (особенно не имеющему опыта) после дачи крови, когда человек уже спокоен и может рассказать об этом как об уже сделанном деле. Ожидая своей очереди, донор нередко нервничает и лишний стресс, вызванный интервьюированием, может быть ему вреден. Кроме того, после дачи крови и плазмы у доноров обычно бывает приподнятое настроение, и они более открыты и общительны.

• Нежелательно показывать крупным планом момент, когда игла входит в вену сдающего кровь – это неприятно донору, а у зрителя может вызвать негативные эмоции, которые он перенесет на донорство в целом. Лучше показать внимательное лицо медсестры или врача, подчеркнуть одноразовое использование материалов и инструментов.

• Категорически нельзя снимать моменты, когда человеку стало плохо при даче крови или донор упал в обморок и вокруг него суетятся врачи. Оператор при этом мешает персоналу, это крайне неприятно донору, а для зрителей станет самой лучшей «прививкой от донорства».

• Броские заголовки статей, которые некоторым кажутся очень оригинальными и эффектными, действительно производят впечатление на читателя, но. совершенно противоположное тому, на которое надеялся автор материала. Например: «Из мэра выкачали два стакана крови», «Кровь потечет рекой», «Кровное дело», «Пустите кровь», «Обескровленный город», «Кровь людская – не водица», «Потекут реки чиновничьей крови», «Кремлю пустили кровь», «68 рублей за стакан министерской крови» – это реальные заголовки статей, рассказывающих о том, как руководство Нижнего Новгорода и области участвовало в донорской акции. Естественно, эти материалы не «подарили» области ни одного нового донора.

Данный пример отчетливо раскрывает весьма неочевидный факт: журналистские тексты, составляющие «плоть» гуманитарной повестки, обеспечиваются профессиональными действиями, которые могут как повышать, так и снижать качество публикаций. Следовательно, такие действия нуждаются в изучении, описании, систематизации, распространении. Это длительная и трудоемкая работа. Она осложняется тем, что, помимо общих черт, характеризующих социальную журналистику, объектом внимания в данном случае становятся специфические проявления, обусловленные конкретным предметом журналистского познания, – а таковых бесконечное множество. Может быть, поэтому так часто журналисты сосредоточиваются на одной узкой теме – например социальном сиротстве, судьбе людей с инвалидностью, реформе здравоохранения и т. д. Познание человеческих реалий сопряжено с особой сложностью и многослойностью осваиваемой фактуры, несмотря на кажущуюся легкость ее понимания. Этические аспекты познания играют в социальной журналистике особо важную роль.

Заметим, что методические ориентиры, если таковые и есть в социальной журналистике, существуют преимущественно в виде личного опыта отдельных журналистов и конкретных СМИ; они еще не сложились как общие правила. Все это означает, что методы социальной журналистики нуждаются не только в изучении, но и в постепенном формировании профессиональных стандартов, подлежащих дальнейшему развитию на практике.

4.2.3 Организационные принципы сотрудничества журналистов и гражданских объединений

Серьезным ресурсом для социальной журналистики является сегодня совместная работа журналистов и гражданских объединений. Такое сотрудничество – относительно новый опыт в практике СМИ, однако его перспективы значительны. Суть в том, что пресса становится инициатором, активным участником и летописцем конкретных практических действий, направленных на решение острой социальной проблемы – от обсуждения, сконцентрированного вокруг нее, до акций по ее разрешению, организованных журналистами или поддерживаемых их участием.

Такой вид активности обусловлен представлениями об организаторской роли журналистики, получившей в работах исследователей различные названия: партиципарной, гражданской, журналистики действия, журналистики соучастия¹⁰¹. Идеи такой журналистики стали развиваться в 1980-1990-е гг. в мировом масштабе – прежде всего, в странах развитой демократии – как результат стремления обеспечить участие граждан в функционировании СМИ на основе двустороннего, «партиципарного» режима. Так, в США сформировались концепции гражданской («civic journalizm», «citizen journalizm»¹⁰²) и коммунитарной («communityjournalizm») журналистики¹⁰³. Первоначально они возникли как обобщение опыта предвыборных проектов, в которых журналисты участвовали с целью обеспечения в политическом процессе интересов избирателей, а не кандидатов – чтобы привлечь внимание к реальным заботам граждан. Затем идея гражданской журналистики получила развитие и распространилась на поиск и решение социальных проблем и вне политических кампаний – стало оформляться широкое взаимодействие журналистов с читателями.

Для российской журналистики практика такого сотрудничества тоже не совсем новость. Еще в советский период СМИ не раз выступали как организаторы совместных акций – правда, не столько в социальной сфере общественной жизни, сколько в сфере промышленного и сельскохозяйственного производства. В современных условиях, как показано отечественными теоретиками, в этой деятельности акцентируются социально-организационная и социально-креативная функции СМИ¹⁰⁴, смысл которых состоит в поддержании существующих объединений людей и создании новых гражданских сообществ. Реализация этих функций ведет к оживлению социального участия, к активизации общественного диалога – как коммуникативного, так и практического взаимодействия.

Участие граждан может осуществляться несколькими способами: через обсуждение, вовлечение, организацию¹⁰⁵; посредством диалога, акций и кампаний, с помощью командной работы. Каждый из способов отражает различные уровни взаимодействия, высший из которых, «организация», предполагает осуществление группой граждан и журналистов конкретного проекта, дающего реальные результаты. Рассмотрим подробнее основные из этих способов.

Социальные проекты. За последние годы получили распространение и стали особенно эффективны различные социальные проекты, гражданские инициативы, акции помощи, организуемые при посредстве Интернета – сетевых СМИ, блогосферы, форумов.

Чтобы была понятней их роль и логика развития как творческого ресурса для реализации гуманитарной повестки, важно охарактеризовать несколько их аспектов. Один из них – профессиональный, технологический. Участвуя в проектах (инициированных или на правах партнера), журналист оказывается в совершенно особой творческой ситуации: эффект личного присутствия дает живую, уникальную информацию об объекте, позволяет глубже погрузиться в суть проблемы и выявить неочевидные факты и связи. Живые люди и их неповторимые судьбы – это не пресс-релиз, не формальное интервью с чиновником, не служебный отчет. В данном случае журналист участвует в преобразовании ситуации, проектируя ее развитие и создавая модель ее нового состояния. При этом у него возникает возможность активно управлять процессом переработки информации, что, конечно, создает большие профессиональные преимущества. То, что на первый взгляд кажется выходом за рамки профессии, на самом деле оборачивается еще одним средством для роста профессионализма, так как позволяет не просто получать эксклюзивные сведения «из первых рук», но и сообщать о них полнее, точнее, объективнее, создавая эффективную коммуникацию.

Морально-этический аспект социальных инициатив прессы не менее важен. В решении конкретных социальных проблем задействованы разные силы: чиновники разного ранга, коммерческие структуры, общественные организации, профессиональные специалисты. Каждый в отдельности, они готовы сделать какие-то шаги, но нередко дело не движется просто потому, что некому взять на себя роль инициатора и связующего звена, некому осознать эту работу как нравственный долг. Непосредственное участие журналистов в этом процессе – дело трудоемкое, но очень эффективное. Реальные перемены, следующие за осуществлением таких проектов, наполняют конкретным смыслом профессиональную деятельность журналиста, несмотря на то, что изменения, как правило, носят локальный характер. Здесь журналист выступает не только в профессионально-служебном статусе, но и в личном, и в статусе гражданина. Проектная деятельность дает четкое осознание неотделимости морального от профессионального.

Не следует упускать из виду и культурно-исторический аспект – непосредственное участие журналистов в гражданских проектах продолжает, в частности, национальные традиции филантропической культуры. Какими бы современными ни казались рассуждения о необходимости разрушения патерналистских стереотипов, об этике рационализма, в случае, когда конкретному человеку требуется помощь или появляется реальная возможность решить наболевшую проблему, они превращаются в безнравственную риторику. Культурная традиция – это не только прошлое, которое изучают. Это национальная ментальность, сложившаяся в глубинах психики, способная быть опорой по дороге в будущее. Российскому журналисту, испытывающему острую потребность в нравственных ориентирах, участие в непосредственно-организаторской деятельности позволяет их сформировать.

В практике российских СМИ всевозможные социальные инициативы, реализуемые через конкретные проекты, получили немалое распространение. Их масштаб определяется типом и статусом СМИ. Так, например, «Российский фонд помощи», созданный редакцией газеты «КоммерсантЪ», разработал технологию адресной помощи без посредников. Газета печатает письма о том, что кому-то требуется помощь, – читатель откликается и помогает напрямую нуждающимся. В дни катастроф фонд открывает счета в банке и сообщает их номера в газете. Газета «Первое сентября», справедливо посчитав, что дети редко читают газеты, подготовила проект «Дети риска»: выпустила специальные плакаты, которые бесплатно рассылались в школы, детские дома и другие учреждения. В рамках проекта «Книги – детским домам России» «Российской газетой» были организованы выездные встречи писателей с воспитанниками детских домов, во время которых известные литераторы дарили сиротам свои книги. Проект «Адреса милосердия» помогает посредством радиопрограмм собирать средства на лечение, содержание детей в интернате, на компьютеры для инвалидов, организовывать волонтерскую помощь. В проекте «АиФ. Доброе сердце» журналисты организуют поездки в детские дома, больницы, дома престарелых¹⁰⁶. Особенно интересны примеры из практики местных СМИ (их немало), где инициативы прессы не раз приводили к решению наболевших проблем¹⁰⁷.

Социальное проектирование открывает для реализации гуманитарной повестки широкий спектр возможностей: расширяет границы использования новых информационных технологий, открывает новые пути получения информации из электронных источников, позволяет наладить обмен профессиональным опытом, создавать специальные сайты под проекты, обсуждать их на форумах, использовать информацию о подобных акциях в мировой журналистике и т. д. Здесь же и организация постоянных контактов между журналистами (семинары, в том числе обучающие, фестивали прессы, профессиональная пресса – т. е. интенсивное внутрикорпоративное общение). Бизнес-сообщество также может внести свою лепту в реализацию социальных проектов. Социальная ответственность бизнеса, корпоративная культура, современное понимание благотворительности получают новый импульс для развития. Словом, социальные проекты, инициированные журналистами, – это поле осуществления столь необходимого сегодня общественного диалога.

Социальные инициативы СМИ, вероятно, будут постепенно менять содержание, развиваться. Например, организаторская активность журналистов может быть направлена не только на защиту и помощь, но и на продвижение новых идей, на распространение социальных технологий, на постановку экспериментов – иначе говоря, на социальное развитие, на более полную реализацию человеческого капитала.

Сотрудничество с некоммерческими организациями. На основании сказанного можно считать, что партнерские связи инепосредственно-организаторская деятельность журналистов выступают сегодня как одна из основных стратегий реализации гуманитарной повестки СМИ. Особую роль в развитии этих стратегий играет взаимодействие СМИ и некоммерческих организаций.

Некоммерческие организации создаются и функционируют для достижения социальных, благотворительных, культурных, образовательных, политических, научных и управленческих целей, в сферах охраны здоровья граждан, развития физической культуры и спорта, удовлетворения духовных и иных нематериальных потребностей граждан, защиты прав, законных интересов граждан и организаций, разрешения споров и конфликтов, оказания юридической помощи, а также в иных целях, направленных на достижение общественного блага¹⁰⁸. Как видим, блок целей отражает общность задач гражданских активистов с задачами журналистов, и важно подчеркнуть, что именно НКО первыми поставили вопрос о социальной журналистике. По существу, это они ввели в профессиональный оборот само понятие «социальная журналистика», с середины 1990-х гг. интенсивно работая с журналистами в формате конференций, круглых столов, образовательных семинаров и конкурсов; они первыми выпустили пособия и сборники по социальной журналистике¹⁰⁹, первыми провели специальные исследования¹¹⁰. Сотрудничество с НКО – для реализации гуманитарной повестки весьма ценная практика, поскольку оно способно сделать усилия журналистов намного более результативными.

Заметим, однако: наличие новых интересных практик не означает, что данные отношения являются беспроблемной средой. Тому есть ряд причин. НКО – структуры гражданского общества, отражающие его состояние и устойчивость. В этой связи весомым контекстом для понимания новых социальных практик являются данные исследований о состоянии гражданского общества в России. Они многочисленны и с точки зрения диагностики довольно противоречивы. Уточним прежде понимание самого предмета. Как бы ни были разнообразны традиции изучения и трактовки гражданского общества (а они, подчеркнем, не утрачивают накала полемичности на протяжении длительного исторического времени), категория доверия, лексически и семантически выражаемая разными способами, занимает в них основное место¹¹¹. Понимаемое как повседневная уверенность в соблюдении условий взаимодействия, как ожидание человеком того, что другие будут вести себя в согласии с некоторыми общими нормами, доверие является одним из важнейших элементов социально-экономического развития современного общества. Доверие – это социальный капитал, ресурс, влияющий на развитие гражданских структур общества, что проявляется через включение людей в социальные практики или ориентацию на них – взаимопомощь и взаимную поддержку, филантропическую культуру и добровольческую активность, участие в деятельности НКО и гражданских инициативах, защиту своих прав, участие в местном самоуправлении¹¹².

Национальная модель формирующегося гражданского общества в России тесно связана с ее историей и существенно отличается от западной модели. В Западной Европе этот процесс происходил в течение нескольких веков путем накопления демократических традиций, экономических и политических свобод. В России до XX в. фактически сохранялись феодальные отношения, отсутствовали горизонтальные связи, культура социального взаимодействия. Третье сословие сформировалось только во второй половине XIX в. В отличие от Запада носителями либеральных идей была не буржуазия, а дворяне, русская интеллигенция. Потребность в гражданском обществе остро проявилась в постсоветское время. Стране нужна была структура, которая бы уравновешивала силу государственной власти и противостояла ей – с одной стороны, и была бы средой формирования общенациональных ценностей, создавала традиции демократического участия, включая информационное¹¹³, -с другой. В России появились сотни и тысячи некоммерческих организаций, но реальное влияние и известность получили только два-три десятка из них¹¹⁴.

Масштабное исследование, проведенное Фондом общественного мнения (мегаопрос – 34 тыс. граждан, 68 субъектов РФ), показало, что социальную базу российского гражданского общества составляет не менее 90 % взрослого населения. Однако тех, кто реально вовлечен в современные гражданские практики, немного («ядро» – 7,7 %); еще 26,6 % близки к ним и лишь 8,8 % входят в группу «аутсайдеров», не обладающих никакими признаками принадлежности к социальной базе. Потенциал роста, следовательно, имеется¹¹⁵. Принимая во внимание, что конкретные результаты других исследований могут давать иные цифровые показатели, мы все же склоняемся к предположению, что их общие конфигурации тяготеют к подобным данным. Смысл отсылки в том, чтобы подтвердить наличие значительного потенциала и указать на желательность различных коммуникационных инструментов, способствующих вовлечению россиян в различные виды социальных практик¹¹⁶.

Другое обстоятельство, связанное с новейшей историей развития гражданского общества в России, – сложные отношения между СМИ и НКО в течение последних двух десятков лет¹¹⁷.

Медиаистория НКО может быть рассмотрена в двух ракурсах, отражающих различные полюса коммуникативного поля и представляющих совокупную гуманитарную повестку массмедиа. С одной стороны, это собственная информационная активность гражданских структур, с другой – освещение их деятельности в традиционных СМИ. И в одном, и в другом случае профессиональные журналисты способны сыграть определенную роль, и это формирует множественность их задач по отношению к гражданскому сектору. В первом случае НКО, выступая как субъект информационного производства, в 1990-е гг. создали особый сегмент медиарынка – так называемую «некоммерческую прессу» (правильнее было бы назвать ее прессой некоммерческих организаций): сотни малотиражных газет и журналов, отражавших внутреннюю жизнь общественных организаций. «Казалось бы, огромная сила, огромное сообщество – впору говорить о новом сегменте на информационном рынке. <.> К сожалению, прессе общественного сектора пока более симпатична скромная ресурсная позиция»¹¹⁸ – так оценили «малую прессу» НКО эксперты. Не получив общественного признания, эти издания все же сыграли определенную роль в развитии гражданского сектора.

Параллельно активисты, издававшие эти газеты, стремились найти взаимопонимание у журналистов, однако дружественных или хотя бы партнерских отношений между ними не сложилось: «В итоге то, что реально делают некоммерческие организации, известно лишь узкому кругу, и то часто лишь волею случая. А у журналистов при фразе “общественные организации” рисуется в голове жуткий монстр, полученный в результате скрещивания структур для отмывания денег с объединениями пенсионеров»¹¹⁹ – продолжали сокрушаться эксперты. В качестве объекта журналистского внимания НКО, следовательно, также не снискали успеха – что впоследствии отразилось на их эффективности и общественной идентификации не лучшим образом¹²⁰.

Однако НКО не оставили попыток выйти в открытое информационное пространство. На помощь им пришел Интернет¹²¹. Реальную силу и значимость НКО обрели, только прочно обосновавшись в сетевом пространстве и развив практики самостоятельного, «внежурналистского», взаимодействия с обществом. Они создали свои сайты и стали использовать их как СМИ, а также реализовывать свои информационные проекты, активно работая в социальных сетях¹²². «Сами себе СМИ», – констатировали эксперты¹²³. Сейчас эта деятельность завоевала большую популярность. Векторы развития гражданского общества и новых информационных технологий пересеклись в точке, очень важной для российского общества и журналистики.

В традиционной журналистике, однако, заметных сдвигов не наблюдается, отношения некоммерческих организаций и СМИ остаются непростыми. Проведенные исследования показывают, что только 10 % журналистов активно поддерживают гражданские структуры. В начале 1990-х гг. 60 % журналистов считало важной задачей содействие гражданскому сектору, но сейчас так считают только 30 %. Публикаций в ведущих газетах, где упоминаются общественные организации, менее 4 %. В основном это структуры, связанные с органами власти, например, Общественная палата или Общественный совет при Министерстве обороны. Необходимо отметить, что социальная инфраструктура находится в состоянии значительной дезорганизации, отчасти архаичности, и это создает для людей много острых проблем, которые решаются очень медленно и непоследовательно. Между тем НКО, связанные с решением повседневных проблем граждан, в прессе почти не упоминаются. Текстов, целиком посвященных гражданским организациям, и того меньше – едва набирается 1 %¹²⁴. Но и они часто связаны со скандалами, сенсациями или юбилейными датами¹²⁵. Такая тактика создала искаженный медиаобраз некоммерческих общественных организаций, сделала отношения между гражданскими активистами и журналистами отнюдь не партнерскими; и эта ситуация все еще актуальна для российской журналистики. Особое сожаление по данному поводу обусловлено тем, что история отечественной журналистики изобилует примерами противоположного свойства¹²⁶.

К счастью, в последние два-три года в медиаистории НКО наметилось оживление. Гражданские организации, развивая активность в сетевом пространстве, смогли достичь заметных результатов – и в политической сфере, и в социальной. Протестные акции изменили политическую жизнь страны в период выборов парламента и президента (2011–2012 гг.). Митинги и массовые акции, инициированные в сети, не повлияли на итоги голосования, но сказались на умонастроении граждан. И хотя сегодня уличные протестные выступления переживают спад, готовность людей к гражданским действиям стала выше. В этой связи следует обратить внимание на одно немаловажное обстоятельство: в последние месяцы в публикациях СМИ наметилось противопоставление двух плоскостей, в которых развивается гражданство, – политической и социальной. Для теоретиков гражданского общества такая дихотомия не новость: polic и civitas, представления о «политическом» и «цивильном» гражданстве¹²⁷, восходящие к античной эпохе, – стержень многовековых дискуссий, интеллектуальная история которых не только «спор о словах», но и спор о судьбах многих людей, приведший к идее «глобального гражданского общества». Российская социальная история – яркая, предельно заостренная иллюстрация подобных дискуссий. Сегодня мы наблюдаем, как этот вечный спор переносится в медиасреду, свидетельствуя о том, что в нашей стране все еще сохраняется существующий на протяжении веков глубокий разрыв между реальной государственной социальной политикой и идеями гражданственности, развивавшимися в среде российского либерализма, – с одной стороны, и между гражданской элитой и широкой демократической массой – с другой.

Гражданские приложения. Понятие «гражданские приложения» утверждается в современном лексиконе как обозначение интернет-сайтов или сервисов, созданных специально для решения общественно важных проблем. К приложениям относят весь спектр сайтов Web 2.0, в которых велика роль содержания, создаваемого пользователями. Гражданские приложения представляют особый интерес как проявление и направление социального активизма, как новый тип медиакоммуникаций, как ресурс гуманизации медиапространства. Специальные интернет-сервисы используются в этой деятельности для управления проектами и коллективного сотрудничества, для социального PR и продвижения проектов, для социального проектирования и коммуникации, для фандрайзинга и сбора пожертвований.

Некоторые гражданские приложения действуют как мобильные. Это своего рода техническое расширение для их функционирования. Понятие мобильных приложений также получило широкое распространение, однако следует учитывать, что не все мобильные приложения могут иметь статус гражданских – в ряде случаев речь идет о сугубо потребительских проектах, об обмене информацией между потребителями. И содержание информации, и характер ее обращения, и особенно функциональный вектор – решение общественно важных социальных проблем, развитие гражданского сектора – выделяют гражданские приложения в самостоятельную группу. Это одновременно и вид медиакоммуникаций, и форма, в которую облекаются некоторые гражданские проекты. По отношению к гражданским инициативам приложения могут рассматриваться как инструмент реализации (у проекта есть свой сайт, поддерживающий оффлайновую активность). Но они могут представлять собой и самостоятельный проект – быть одним из возможных его видов. В развитии таких проектов нередко принимают участие СМИ, при этом задачи профессиональной журналистики и формы ее участия не исчерпываются только традиционным освещением¹²⁸.

В целом сетевые гражданские проекты очень разнообразны. Они распространяются на все области общественной и частной жизни. Немало таких социальных ниш, где гражданское действие замещает официальные институты, но также существенна доля интернет-приложений, где действительно развиваются горизонтальные связи, где гражданская активность направлена на развитие и оптимизацию жизненной среды. Попытка их систематизации – один из шагов по пути научного осмысления явления, сравнительно нового для отечественного поля медиакоммуникаций. В качестве критериев для создания классификации можно выделить следующие:

Тематический – отражает связь с различными сферами жизни общества и фиксирует наличие социальных проблем: административный произвол; недостаточная поддержка семьи и детей; плохая организация и финансирование медицинской помощи; несовершенство судебной системы, организация движения транспорта и состояние дорог, проблемы ЖКХ, благоустройство территорий и др. Не будет преувеличением сказать, что ни один сегмент общественной жизни не остается тут без внимания. Но также справедливо и то, что идеи по созданию новых приложений неиссякаемы; возникают все новые и новые проекты, выявляющие наличие потребности в конкретных социальных услугах.

Целевой – акцентирует функциональное назначение проектов. Это может быть указание на проблему (жалоба, просьба, информирование); петиции и обращения; участие и помощь в чрезвычайных ситуациях; волонтерские программы; сбор средств для помощи или продвижения идеи; помощь в конкретной трудной жизненной ситуации одному человеку; выражение несогласия и протеста; привлечение общественного внимания; организация солидарной поддержки; информационно-просветительские проекты, пропаганда идеи. Наиболее активно развиваются такие виды проектов, как фандрайзинг и краудсорсинг¹²⁹.

Организационно-технологический – свидетельствует о разнообразии форм и способов взаимодействия граждан, граждан и ведомств, а также исходных моментов организации проекта: проект может начинаться частным наблюдением, письмом, обращением, личной инициативой, инициативой НКО, информацией из СМИ, идеей гражданина или организации, общественной инициативой государственного ведомства и т. д. Здесь же, по-видимому, следует учитывать фактор, отражающий многообразие субъектных отношений в реализации проектов и инициатив: в функционировании гражданских приложений принимают участие и некоммерческие структуры, и отдельные граждане, и представители бизнес-сообщества, и государственные учреждения, и эксперты, и журналисты. Механизмы взаимодействия между ними различны; нередко проект получает развитие вследствие «фишки» – оригинальной придумки, приводящей в действие гражданский потенциал.