Ах! Женщины! Женщины!!! Роман

Глава пятая

Инна последнее время чувствовала себя белкой, попавшей в колесо, она бежала, бежала по тропинке, которая крутилась под ногами и никогда не останавливалась, она переставляла тупо ноги и ненавидела свою мучительницу, но не могла расстаться с ней, так как за спиной у неё были дети, которых нужно было растить, а помощи ждать неоткуда. Она носилась с утра до ночи как заведённая, пытаясь устроиться на работу, но, пока Раиса Петровна не согласилась прописать Инну, ничего не получалось. Теперь с ней стали хотя бы разговаривать, и через месяц наконец удалось устроиться нянечкой в детский садик, деток пристроить и ещё мыть подъезды в трёх домах – деньги небольшие, но верные.

Образования у Инны не было, так как после школы сразу вышла замуж, забеременела и родила одного ребенка, потом другого, и с науками так и не получилось, а теперь, конечно, какое образование, кто её учить будет, был бы муж хороший – ещё бы можно было помечтать, а так…

Сначала она расстраивалась, когда вдруг эти мысли приходили в голову, но потом, подумав так и сяк, сказала сама себе:

– Давай не будем об этом, дорогая, будем жить в настоящих обстоятельствах, не роптать, а выживать, а там, может, судьба и мужа хорошего преподнесёт за терпение, – и на этом успокоилась.

Инне очень помогала с детьми Раиса Петровна, она сама предложила помощь с детьми, сказав:

– Инночка, мне ж это в радость!.. – И денег за это не требовала, из садика заберёт, и погуляет, и накормит, при этом она всё делала с радостью, это было большой помощью для Инны, как бы она без Раисы справилась, даже не представляла. Дети очень полюбили свою новую бабушку, сначала Инна их одёргивала, когда они так говорили, но Раиса Петровна попросила её однажды:

– Инночка, пусть и у меня будут внуки, чем я хуже других, а то соседки некоторые кичатся передо мною, а мне это как ножом по сердцу, я сразу вспоминаю своих погибших детей, и настроение портится, а мне в моём возрасте нужны только позитивные эмоции, а то из больниц вылезать не буду, не ругай деток, хорошо?

– Хорошо, – ответила Инна. – Я даже рада, просто знаю, что моя мама не разрешает внукам её бабушкой называть, и я подумала, что вам это может быть неприятно.

– Да что вы, я вообще не понимаю таких женщин, каждому возрасту своё, вот не было бы у них детей, ой как бы хотели бабушками стать! Я соседкам всем сказала, что вы моя племянница по двоюродному брату, так что внуки настоящие, – сказала она и улыбнулась хитренькой улыбкой.

Инна в свою очередь всю уборку в доме взяла на себя, в комнате Раисы тоже прибирала без всякой просьбы и продуктов стала покупать немного больше, а Раиса очень любила готовить и придумывала для деток всегда что-нибудь вкусненькое, так что жили они одной семьёй и кушали почти всегда вместе.

Дети называли Раису бабушкой, и она очень любила ходить с ними в парк на карусели и так – побегать, покормить белок, и, когда они кричали:

– Бабушка, иди к нам! – она с гордостью оглядывалась вокруг и, если на них кто-нибудь смотрел, очень радовалась. Постепенно она забыла, что это не её внуки, и говорила соседкам:

– Нашим-то нужно и то, и это, и на новогодний концерт купить билеты.

Соседки было удивлялись: зачем ей это нужно? На чужих детей тратить своё время и деньги, но потом даже стали завидовать, у них были свои дети и внуки, но видели они их крайне редко, на день рождение и Новый год, и то не всегда, и сидели они всё время на лавке у подъезда, обсуждая чужую семейную жизнь и чужих детей, к сожалению.

Сколько на свете живёт брошенных стариков – не перечесть, отдали всё детям, а теперь стали им не нужны, к великому сожалению, их дети не понимали, что своим отношением к родителям они своим примером для своих детей строят своими руками себе такую же старость.

Так прошло пять лет без особых перемен для Инны, так как она почти всё время с тряпкой и ведром ходила. Кто на неё позарится? Да и детей двое – тоже не подарок для постороннего мужчины. Так что на свидания её никто не приглашал, правда, одно время вдруг завхоз с домоуправления стал проявлять к ней повышенный интерес: то шоколадку, то конфеты, то духи незатейливые подарит, человек хороший, добрый, нестарый ещё, лет пятьдесят, наверное, а женщине всегда приятно любое внимание. Инночка как-то вдруг расцвела от этих знаков внимания и комплиментов, которые уже давно не слышала, хотя, когда она была ещё не замужем, одна подруга, которая писала стихи, подарила ей на день рождения красивое поздравление, и тогда Инна поняла, что очень красива.

Она всегда хранила эти стихи особенно аккуратно вместе с важными документами, а иногда, когда совсем жизнь прижимала, доставала их перед сном, читала и засыпала счастливая – вот что значит похвала для любого человека.

С днём рождения, дорогая Инночка!

 
Яблочки румяные – щёчки у тебя.
Розовые, пряные, нежные уста.
Брови соболиные, бирюзы – глаза.
Шёлковые волосы, ах как хороша…
 
 
Попрошу я Господа счастья для тебя.
У свечи с молитвою сяду у окна.
Господи всесильный, радуешь людей.
Одари ты Инночку счастьем, не жалей!
 
 
Мужа дай достойного, чтоб любил, ласкал.
Нежил и лелеял, крепко обнимал.
На руках носил бы, пел ей не спеша.
Инночка любимая, звёздочка моя!
 
 
Яблочки румяные – щёчки у тебя.
Розовые, пряные, нежные уста.
Брови соболиные, бирюзы – глаза.
Инночка-красавица, ах как хороша!
 

Ну вот, дарил завхоз подарки, дарил и вдруг пригласил отметить у него дома Новый год. Инна так растерялась, что и ответить сразу не смогла, а он, приняв это за радость, вдруг схватил её в объятия и впился в губы, от неожиданности она растерялась, но через несколько секунд пришла в себя и двинула коленкой ему между ног, как учила её когда-то мама на случай нападения насильника, он, вскрикнув, присел, а она что-то пробормотала и, выскочив из кабинета завхоза, убежала как ошпаренная домой. Прибежав домой, закрылась в своей комнате и стала думать, почему она так отреагировала на приглашение мужчины, но, подумав, решила не переживать.

Видимо, внимание завхоза ей нравилось, а сам завхоз нет!

Завхоз озадаченно почесал себе затылок и сказал, удивлённый таким исходом дела:

– Странная женщина, странная!

И решил пригласить другую одинокую уборщицу Маню, так её все называли, правда, она была некрасива: нос кривой, огромный для её лица, глазки поросячьи, но была в ней какая-то дикая сексуальность, в жёны её никто не брал, а так – повстречаться временно, желающие были, конечно, подарков он ей не дарил, как Инне, но, подумав, решил: «Эта и так согласится».

На этом его ухаживания прекратились, он даже теперь стал покрикивать на Инну с раздражением и придираться ко всему.

Да, оскорблённые мужчины бывают очень мстительны, впрочем, как и женщины, никто не хочет быть отвергнутым в этой жизни.

А тут вдруг наступила перестройка, и мир перевернулся с ног на голову!

Все начали как сумасшедшие носиться по магазинам, сметая всё, что оставалось на прилавках, люди дежурили около универсамов в ожидании, когда на пустые белые прилавки выкинут, как говорили в то время, хоть какой-нибудь еды, и всё расхватывалось мгновенно с криками, скандалами, а иногда и с драками, нужно это было или нет, лишь бы деньги обесценившиеся пристроить, которые теряли свою стоимость каждый день.

Инна испугалась: как жить, кормить детей? В садике уже три месяца зарплату не платили, а в домоуправлении опять задерживали почти на месяц, да и деньги настолько упали в цене, что их стали называть фантиками, раньше на месяц зарплаты хватало, а теперь по-хорошему только на неделю, и люди кружились в этом сумбуре, не зная, что их ждёт завтра.

Но тут воспитательница из садика Наталья Ивановна рассказала Инне, что можно ездить на автобусе в Польшу на выходные и продавать там наши незатейливые хозтовары: тазики, вёдра и прочий хозяйственный скарб, ну а если сможешь достать электротовары, то заработаешь очень прилично, но, если даже не очень, всё равно выгодно, потому что ты тратишь на закупку рубли, а привозишь доллары, которые растут в цене каждый день.

Инна подумала, посоветовалась с Раисой и Татьяной Афанасьевной, одолжила у них денег – и вперёд с песнями.

Загранпаспорт сделала быстро, нужно было отдать на точке, где стоял милиционер, вхожий в эти структуры, документы и деньги (конечно, дороже, чем в паспортном столе) и через несколько дней прийти забрать паспорт с визой – и всё, можно ехать за рубеж. Так Инна и сделала.

Единственно, что её очень удивило: кому нужны эти пластмассовые зелёные тазики и вёдра латвийского производства? Ими был завален весь Ленинград, хлопчатобумажные чулки, кальсоны, ситцевые детские платьица, она знала, какие в Польше красивые вещи, но факт оставался фактом: эти товары разбирались на ура!

Единственное, что было плохо, так это то, что тазиков и вёдер можно было брать не больше 20 шт. на человека, а то бы она и сто продала. Так и начались эти еженедельные поездки: каждые выходные в пятницу выезжали, а в воскресенье вечером обратно. Это оказалось очень выгодно, и поэтому Инна решила уволиться из садика и из домоуправления (тем более что дети ходили уже в школу) и вплотную заняться этим челночным бизнесом. И началась совсем другая жизнь!

Теперь она уезжала дня на четыре и товара брала больше, так как стала ездить с другой компанией и автобус их был не забит людьми, а на каждого было два места, сиденья раскладывались, и можно было спать как на кровати. Она очень подружилась с Натальей Ивановной, называла её теперь Наташа, и были они, как раньше говорили, товарками, то есть подругами по торговле.

Ночевали они в дешёвых гостиницах, правда, были и такие, кто из экономии оставался спать в автобусе, но подруги решили спать по-человечески: душ принять, спокойно покушать, чаю согреть, в общем, нужно не только работать, но и отдыхать, а иначе приезжали домой, как говорится, без ног. С первой поездки на Инну положил глаз молодой водитель: то за капюшон её схватит, то прижмёт где возможно, то шоколадку и чай горячий ей на рынке принесёт, в общем, влюбился парень по полной, был он моложе Инны лет на шесть, и она принимала эти ухаживания немного настороженно.

Наташа подшучивала над ней:

– Ну вот, все глаз на Володю положили, а достаётся он тебе одной, нет справедливости на свете, нет!

– Да ну тебя, – отмахивалась Инна. – На шо он мне нужон, малолетка? Как узнает, что у меня дети, сразу свалит по-тихому.

Наташа смеялась и говорила весело:

– А мы тут как на войне: хоть один день, но наш!

Но, как говорят в Одессе, шутки – шутками, но могут быть и дети! Шутка!

Инна совершенно расслабилась и решила: «А будь что будет, женщине, во-первых, иногда нужен мужчина хотя бы для здоровья».

Володя всё настойчивее оказывал знаки внимания, дарил цветы, тем более что в Польше такие красивые букеты – там просто культ цветов.

Уже в то время поляки украшали букеты бабочками, кружевом под старину – очень красиво и мило для женской нежной души.

Кроме того, он всегда приносил ей горячий чай или кофе в прохладную погоду на рынок, помогал перенести товар, эти знаки внимания она особенно ценила.

И когда Володя пригласил её к себе в номер чаю попить, она не задумываясь приоделась, как могла в дороге, и, подмигнув Наташе, с лёгким сердцем переступила порог своего номера и с гордо поднятой головой без стука зашла в номер одинокого мужчины.

Володя встретил её радостной улыбкой, играла обволакивающая, как туман, музыка, стол был красиво накрыт кружевной скатертью, посередине важно стояла, поблёскивая матовыми боками элегантного чёрного стекла, открытая бутылочка красного вина. Гордая своей ценностью банка сияющей красной икры, ароматная сырокопчёная колбаска, нарезанная тонкими кружочками, и яркая коробочка конфет завершала этот джентльменский набор для обольщения прекрасного пола.

Володя пригласил её на танец, обнял, прижав крепче, чем следовало бы, и Инна поплыла в этом блаженстве, как лодочка, отпущенная ребёнком в водоворот весеннего ручья, а он закружил её, и она уже не понимала, где явь, а где сон и как оказалась в постели раздетой, она только принимала ласки, поняв, как она соскучилась по мужским рукам (до боли, до вскрика), и, задыхаясь от поцелуев, только шептала:

– Ещё, ещё…

«Ну и пусть, что молодой, – думала она, – я замуж за него не собираюсь, а так – к тёплому плечу прижаться, – это многого стоит для одинокой женщины». Инна часто вспоминала одну соседку с Украины – Зоську, которая говорила то ли в шутку, то ли всерьёз:

– Хоть на недельку, но пусть будет мой, мне тоже нужно за мужские штаны подержаться, пусть и чужие… – И когда кто-то из замужних женщин возмущался, она с хитрой улыбкой, по-доброму отвечала: – Дорогие хозяюшки, не ругайте своих мужей, когда они ходят к нам, незамужним, в гости чайку попить, нам тоже иногда ласка нужна, а то мы будем злые и противные и вам настроение везде будем портить. В магазин ко мне придёте, а я злая – НЕУДОВЛЕТВОРЁННАЯ! Вам нахамлю и разозлю вас. А как же? Это по цепочке передаётся, а так я добрая, и вы добрые, и всем хорошо жить на белом свете. Это не тот случай, что мужика нужно жалеть, чай, не смылится!!!

Очередная жена криво улыбалась и уходила прочь, твердя проклятия себе под нос, вступать с Зоськой в перепалку – себе дороже обойдётся.

А Инна задумалась: а ведь и правда всем нужен мужчина, Зоська тоже права, а теперь, когда она стала тоже одинокой, ох как вспоминала Зоську.

А недавно прочитала в журнале стихотворение, посвящённое женщине-любовнице, и оно её поразило, вот высота отношений, хотя самой ей не хотелось оказаться в таком положении.

 
                                            ***
 
 
Я молюсь за тебя, мой любимый,
Чтобы было тебе хорошо,
Чтобы снежной порою морозной
Выходила жена на крыльцо.
 
 
Чтоб на кухне кипел уже чайник,
Ждал тебя разогретый обед,
Чтобы рюмочку вечером тихим
Выпил ты за свои сорок лет.
 
 
А мои окна смотрят и смотрят
На дорогу, что к дому ведёт.
Стол, накрытый парадной скатёркой.
Каждый вечер тебя тоже ждёт.
 
 
И когда вдалеке я увижу,
Ты идёшь на свидание ко мне,
Я стою за распахнутой дверью,
Счастьем светят глаза на лице.
 
 
Знаешь ты, я готова встречаться
Целый век, на минутку, на час.
И грущу, чтобы ты не заметил,
Что уходишь домой каждый раз.
 
 
Провожу тихо я, улыбаясь,
Пожелаю здоровья всем вслед.
Знаешь ты, я с тобой не прощаюсь,
Лишь бы ты приходил ко мне век..
 
 
Припев:
 
 
О Господи, прости меня.
Любовница я – не жена.
Любви мгновения лишь мои.
А за любовь ты… не казни.
 
 
                                            ***
 

Шло время, у Инны всё вошло в эту колею, и ничего не менялось, слава Богу, с Володей роман развивался, как ей казалось, в нужном направлении, он и в гости уже к ней приходил, и деткам понравился, правда, Раиса очень напряглась, когда он появился, испугалась, что Инна выйдет за него замуж, переедет к нему на квартиру и останется она опять без семью. За эти годы она так привыкла к новой жизни и детям, что уже не представляла себе жизни без них.

И вот в один прекрасный вечер она спросила Инну:

– Инночка, а когда вы с Володей поженитесь, он тебе предложение ещё не сделал?

– Нет, – ответила Инна, – как-то ещё разговоров на эту тему не ведётся, да и знаем мы друг друга ещё не так много, полтора года – это не срок.

– Ну, это уже много, а он тебя к себе не приглашал?

– Нет, как-то я намекнула, а он сказал, что с ним сестра с ребёнком живёт и мама престарелая и я буду себя неловко чувствовать, они ревнивые, очень боятся, что он женится и оставит их без поддержки.

– А, хорошо, – успокоилась Раиса, а через минуту добавила: – Знай, что ты мне как дочь и квартиру свою я тебе оставлю, мне уже под восемьдесят, всех Господь забрал, а мне век долгий оставил, так что завещание на тебя напишу, знай.

Инна так растерялась, что покраснела и не знала, что ответить, это было невероятно!

Ещё никто в жизни не делал ей таких подарков, да по большому счёту никаких, и она молчала, как рыба, набравшая полный рот воды, и смотрела на Раису в полной растерянности.

– Инночка, ты что так растерялась, аль не рада? – услышала она голос Раисы Владимировна.

– Ну что вы, тётя Рая, я очень рада, только забесплатно я не могу, давайте я вам заплачу пока хоть половину рыночной стоимости, больше у меня пока нет, и вам, и мне хорошо будет, и совесть моя будет спокойна, хорошо?

– Хорошо, – ответила Раиса. – Мы ещё с тобой подумаем, как лучше, договорились?

– Договорились! – радостно воскликнула Инна и, обняв Раису Владимировну, поцеловала её в щёку. – Спасибо вам большое! Просто до небес!

Глава шестая

Через неделю пригласили нотариуса для составления завещания и оформления покупки квартиры. Раиса позвала Татьяну Афанасьевну в поддержку, она подумала: «Татьяна очень умная и опытная в таких делах, пусть рядом будет, чтобы всё было, как нужно по закону, а то нотариусы разные бывают».

Все пребывали в лёгком волнении, накрыли чайный стол, чтобы всё по-семейному празднично было, всё-таки такое событие. Инна очень волновалась, глаза её светились радостью,

«Неужели, – думала она. – Наконец-то закончатся мои мытарства, и я обрету твёрдую почву под ногами, а это спокойствие и уверенность в завтрашнем дне».

Она принарядила детей и сама надела праздничное платье, Раиса Петровна тоже была очень торжественна и спокойна.

Раздался звонок, пришла Татьяна Афанасьевна. Она была немного задумчива и серьёзна и сказала, присев на диван:

– Раиса, послушайте, что я вам сейчас скажу, вчера я весь вечер думала, правильно ли вы поступаете, что хотите завещать или продать квартиру сразу Инне, я понимаю ваш порыв, но в жизни бывает всякое, и иногда родные люди в силу некоторых обстоятельств вдруг становятся врагами и начинают портить жизнь друг другу.

– Да что вы, Татьяна Афанасьевна! – прервала вдруг плавную речь соседки Раиса. – О чём вы? Мы стали давно родными с Инночкой, она мне как дочь, и дети её – мои внуки, ну зачем вы так?

– Дослушайте меня, дорогая, я ничего плохого про вас сказать не могу, но недвижимость есть недвижимость, и я считаю, что нужно подстраховаться, вы можете большую половину квартиры продать Инне за символическую плату, как вы хотите, а комнату оставьте себе пока и напишите на неё завещание, вот и всё, а когда придёт время и вы почувствуете, что всё, напишите дарственную Инне, и она всё получит. У вас же родственников больше нет, будьте благоразумны.

– Ну конечно, это только моё мнение, – поджав губы, проговорила Татьяна, – вы вольны поступать как вам угодно, – закончила она свою речь. – Хотя бы вспомните, как я потеряла свою дачу, и теперь, по моему недомыслию, мне некуда поехать отдохнуть за город, вы же помните мою историю, тоже думала: родные люди и прочее.

– Да, конечно, помню, – сказала, вздохнув, Раиса. – Может, вы и правы, Татьяна Афанасьевна.

В комнате повисла гнетущая тишина, Инночка испугалась этой тишины и сказала:

– Тётя Рая, я не знаю, в чём там дело с дачей, но, если так будет для вас безопасней, давайте сделаем, как Татьяна Афанасьевна предлагает, какая разница – что-то раньше, что-то позже можно переоформить. Живите сто лет, как же мы без вас?

– Ну ладненько, – ответила повеселевшая Раиса, ей неловко было перед Инной менять своё решение, но, так как Инна сама это предложила, с радостью согласилась, ей не хотелось и соседку огорчить, ну, так и порешили.

– Нотариус через час подойдёт, – сказала Татьяна, – давайте пока чайку попьём, и я вам, Инночка, расскажу, как я потеряла свою дачу.

Инна принесла чашки и всякую снедь к чаю, и разговор потёк плавным ручейком.

– Вы знаете, что у меня есть сын Юрий, так вот, он был женат на Галине, была она его старше на много лет, но она была женщина разумная, и жили они хорошо. А мне что: сын доволен, и я довольна, да и мне она подругой стала. Ну вот, когда они поженились, у меня была прекрасная дача в поселке Репино, её ещё родители мои построили. Мы с Юрой и с мамочкой прекрасно проводили там выходные дни, соседи были чудесные, устраивали пикники, ну, в общем, подобралась дружная компания: и песни пели, и любили, и расставались, и купались на речке все вместе. Мне очень туда нравилось ездить, но, когда Юра и Галина поженились, Галя задала вопрос: «Зачем нам две дачи?» Так как у Галины была в Финском заливе большая двухэтажная дача. И, подумав, мы пришли к выводу, что она права, нужно мою дачу продать и купить новую машину Юре, и ещё деньги останутся, а переселиться на дачу Галины.

Мне было очень жаль расставаться со своей дачей, а главное, с друзьями, но Юра сказал, что будет меня туда возить в гости, и я согласилась, тем более что на новой даче у меня были шикарные апартаменты.

Ну что, сказано – сделано, дачу продали. Переехали со всем своим скарбом на новое место и стали его обживать. Постепенно на новой даче меня приняли в компанию соседи, и всё пошло своим чередом, как и на старой даче.

Но превратности судьбы подстерегают нас там, откуда мы никогда не ожидаем. Прошло восемь лет, и у Юры появилась другая женщина – Ольга, почти его ровесница, всего на три года постарше, она вскружила ему голову, и он, как говорится, загулял и решил расстаться с Галиной.

Галя была вне себя от горя, постарела как-то сразу и всё время звонила мне, чтобы я повлияла на Юрия, конечно, я могла, Юра с детства был очень послушным сыном, но у меня в душе появилась надежда: а вдруг новая жена родит мне внука или внучку, и поэтому я помалкивала.

И вот в один прекрасный день Юра сказал, что приведёт мне свою невесту для знакомства, а с Галей они подали на развод. Я сначала огорчилась, но потом подумала, что в конце концов он взрослый человек и почему я должна бояться Галины, и ответила ему: «Хорошо, приходите, я стол накрою, как положено, и вас приму».

В воскресение они пожаловали, но только эта женщина переступила порог с гордо поднятой головой, с высокомерным взглядом ледяных глаз и заговорила со мной как с малахольной или выжившей из ума старухой.

Я поняла, что это не наш вариант – слишком властная. И если он на ней женится, я своего сыночка не увижу совсем. И к концу приёма открыто высказала, что я думаю, и сказала Юре: «Смотри, сынок, потеряешь своё благополучие и свободу в полной мере, а для чего? Детей она тебе всё равно не родит, у неё своих двое».

Они ушли недовольные, я посмотрела в окно, она что-то возмущённо ему высказывала, а он как всякий мужчина втянул голову в плечи и кивал согласно головой, как японский болванчик.

Галина никогда не повышала на него голос, никогда.

Ну всё равно мои слова упали на благодатную почву, это же мой сын, Ольга стала не разрешать Юрию видеться со мной, и он тайком приезжал навестить меня и всё время спешил, боясь огорчить свою избранницу. С Галиной они развелись, а с этой подали заявление в ЗАГС по её настоянию, так как Юра не хотел официально оформлять пока отношения, но Ольга требовала.

Я очень не хотела этого и, когда он приехал ко мне, стала снова с ним беседовать и разложила по полочкам его будущее так, что он испугался и задумался, и потом, он же не привык быть на побегушках, а тут приходилось. И вот прошло ещё две недели, до ЗАГСа осталось совсем немного времени, и он возвращается к Галине. Ура! Казалось, моя цель достигнута, но рано было радоваться. «Язык мой – враг мой!» – золотая пословица.

В воскресение Галина пригласила меня к себе на дачу, так сказать, отпраздновать их воссоединение, до этого я не ездила, понимая неловкость ситуации. Накрыт был шикарный стол, пришли их общие друзья, вечер был чудесный, пели, танцевали. Ну всё, казалось бы, встало на круги своя, но тут я допустила непоправимую ошибку: что на уме у выпившей дамы, то и на языке. В душе я считала, что это благодаря мне Юрий вернулся к Галине, и мне, видимо, захотелось благодарных слов от неё. Почти уже на пороге я сказала ей торжественно: «Галочка! А ведь это я уговорила Юру к тебе вернуться, потому что, когда он пришёл со своей Ольгой в гости, она мне страшно не понравилась, хотя я сделала всё по правилам, вместе с домработницей Виолеттой наготовила вкусностей, накрыла стол, но я увидела, что Юра не будет с ней счастлив, и уговорила его вернуться к тебе!»

Конечно, я, глупая, ждала благодарностей, что Галя меня обнимет и поблагодарит, но реакция была обратной, она покраснела от возмущения и разразилась в мой адрес гневной тирадой: «Вы принимали у себя эту проститутку?! И ещё угощали её деликатесами? Я-то думала, что Юра сам вернулся ко мне, а это вы его уговорили, мне он тоже такой не нужен! Я думала, что он из-за любви ко мне вернулся, а он просто послушный сынок, видеть вас больше не желаю никогда, вы для меня умерли», – и, зарыдав, ушла в дом, сильно хлопнув дверью, аж стены задрожали, вот так, Инночка, я своим языком лишила себя спокойствия и дачи.

Юра стал теперь всё реже ко мне приезжать, только по необходимости – и то втайне от Галины.

У Галины очень испортился характер с тех времён: во-первых, она потеряла доверие к мужу и уже начинала нервничать, если он хотя бы на десять минут опаздывал с работы, и каждый раз устраивала ему скандал, Юрий стал теперь всегда виноватым во всём и везде: и в плохом самочувствии жены, и во всех бедах, и даже в плохой погоде.

Галина стала держать его в ежовых рукавицах: шаг влево, шаг вправо – побег и расстрел.

Юрий очень переживал по этому поводу, в нём поселилось чувство вины, отношения с Галиной становились ему в тягость, теперь он узнал, что из-за его поступка у его жены стало больное сердце и развилось нервное заболевание, поэтому он старался ей ни в чём не перечить, а чувство вины подавляло его всё больше и больше, но он не мог уйти от больной жены, оставив её на погибель, терпел все её истерики и даже к маме ходить стал всё реже и реже, а если Галина заставала его разговаривающим со мной по телефону, немедленно устраивался скандал. «А-а-а, ты опять с этой предательницей разговариваешь? – вырывалась из рук трубка и кидалась со стуком на рычаг, сама же оскорблённая супруга уходила в спальню, хлопая дверью, и через секунду оттуда раздавались рыдания, и Юрий, тяжело вздохнув, тащился туда с виноватым видом и просил прощения за всё на свете, что он сделал и не сделал.

А мне стал звонить только с работы, и я теперь не имела даже права позвонить ему домой.

Так прошло три года. Конечно, от всех этих переживаний у Галины случился инфаркт, и она скоропостижно скончалась, Юра был в это время на работе, и вдруг в окно врезалась птица, то ли ворона, то ли галка, он не помнил, стекло разбилось, а птица, забрызгивая всё вокруг кровью, полетела было, набирая высоту, но вдруг закружилась на месте и, упав на газон, пронзительно вскрикнула и умерла.

Юрий стоял у окна и смотрел вниз, неясная тревога появилась у него, он верил по жизни в некоторые приметы, но такого у него не случалось, он, подумав, что это не к добру, кинулся звонить мне. Я была как раз дома, взяла трубку, он произнёс взволнованно: «Мама, как ты себя чувствуешь?» Я ответила: «Спасибо, хорошо, сыночек». – «Ну слава Богу!» – сказал он и положил трубку, ничего не объясняя.

А вечером, когда он приехал домой, обнаружил жену мёртвой. Ну потом похороны и прочие хлопоты заняли много времени, но вдруг на сороковой день, когда собрались все родственники в кафе, младшая сестра Галины, Тамара, подошла к нам и сказала: «Юра, я должна тебе сказать, что Галочка за месяц до смерти пригласила меня к себе и сказала, что составила дарственную на моё имя, на всё своё имущество, движимое и недвижимое, и, естественно, на своих племянниц».

Юра застыл на месте, лицо у него вытянулось, теперь он понял, почему вдруг Галина стала настойчиво просить, чтобы он переписал свою машину на неё, видимо, она чувствовала, что скоро её не станет, а он как дурак, чтобы доказать ей свою любовь, как сказала она, пошёл и составил дарственную на неё, оказывается, она целенаправленно решила лишить его всего имущества, видимо, в наказание за всё, что он сделал.

Ну что тут поделаешь, дураков учат! Потом, позже, он встретил случайно лечащего врача Галины, он поздоровался с ней, она спросила: «Как поживает Галина?» Юрий ей рассказал, что случилось, и она ответила: «Ей нужно было срочно делать операцию на сердце, но она категорически отказалась, сказала: „Сколько положено, столько и проживу“. Жаль, что так, примите мои соболезнования», – и быстро ушла расстроенная.

Так мы остались без дачи и без машины, как вы знаете, купленной на деньги за дачу, – вот что значит смертельно обиженная женщина: кажется, простила, ан нет, ничего не простила. И не только не простила, но и отомстила!

Квартиры же Юра тоже лишился, они же тогда съехались, а Галя всё записала на себя, ну а Юрий на это даже внимания не обратил, кто бы мог подумать, теперь снимает жильё, со мной не захотел жить, ну, он взрослый мужчина, это понятно. Так и живёт один, может, конечно, кто у него и есть, но со мной не знакомит.

А если бы я не продала свою дачу, то и по сей день отдыхала бы в Репино, а в моём возрасте это так необходимо для здоровья, – завершила свой рассказ Татьяна.

В это время прозвенел звонок, пришла нотариус.

Татьяна Афанасьевна посчитала свою миссию выполненной и ушла к себе домой, совсем позабыв, зачем её пригласила Раиса Петровна.