У Тани вообще было обостренное чувство товарищества. За «други своя» она готова была воевать до конца. В свое время Люся Матвеева посоветовала ей вступить в Профком литераторов, объединяющий людей пишущих, но не работающих в редакциях. В Профкоме была серьёзная приёмная комиссия, и Таня волновалась, как школьница перед экзаменами. Но всё прошло благополучно. В справочнике Профкома литераторов при издательстве «Советский писатель», который я сейчас держу в руках, более пятисот фамилий, среди них много звучных – как тогда, так и сейчас. Вспоминаю одно торжественное мероприятие, посвящённое дню Победы. Проводилось оно где—то в большом зале. Ветераны еще были вполне дееспособны, многие явились в военной форме, увешанные орденами. Особенно блистал Пётр Денисович Грищенко, капитан первого ранга, подводник. Его лодка «Л-3» по объёму потопленного во время войны тоннажа опередила на флоте всех, кроме лодки знаменитого капитана Маринеско.
Таня, конечно, участвовала во всей общественной жизни Профкома. Одно время в ее секции очерка возник обычный конфликт «отцов» и «детей». Руководили секцией, условно говоря, «старые большевики» с устаревающими взглядами. «Молодую фронду» это не устраивало, и на отчетном собрании решили председателя переизбрать. Перед этим долго уговаривали Браткову. Сначала она отказывалась. Кому охота взваливать на себя груз общественной работы? Но потом аргументы, что надо спасать секцию, возымели действие. После её избрания злые языки язвили: «Браткова, как Екатерина Вторая, произвела переворот с помощью молодых офицеров!»
Уж не знаю, какой там из нее получился председатель, но борец за интересы Профкома она была пламенный. Я это на себе прочувствовал. Как-то профбоссы сделали слишком активную попытку полностью подгрести под себя союз литераторов. У нас дома, на Бауманской, организовался самый настоящий «Смольный». В Таниной комнате постоянно заседали какие-то люди, иногда мне не знакомые. Беспрерывно разговаривали по телефону. Если бы тогда были мобильники, я точно пошёл бы по миру. Придя со службы, я тихо протискивался на кухню и сидел там мышкой, не встревая в чужие разборки. Пару раз меня спрашивали: «А вы, товарищ, кто такой?». Но, слава богу, битва закончилась победой с соответствующим отмечанием этого события. В последнем я принимал законное участие как пострадавший от боевых действий. Но чтобы добиться победы, Тане со товарищи пришлось сильно потрудиться. Во имя Профкома Таня добилась разговора с самим Александром Николаевичем Яковлевым, в то время секретарем ЦК КПСС и членом политбюро, ставшего позже одним из лидеров перестройки. Возможно, это и решило исход сражения.
В жизни Профкома были и более приятные события. Особо значимым стало празднование юбилея председателя Алексея Владимировича Владимирова. На торжестве мне посчастливилось присутствовать в качестве фотокорреспондента, что было с моей стороны нахальством. В конце концов, мы были знакомы с выдающимся фотографом того времени Вадимом Гиппенрейтером. Но фотоаппарат оказался только у меня. Смотрю и восхищаюсь, какие все молодые и красивые. Красавица Лина Тархова (Мэрилин Монро) в белых песцах, привезенных Таней из Якутии, произносит текст, из которого помню только последние слова: «И если я для вас секс-бомба, то секс- бомбардировщик – это вы!». Браткова (Пугачева) в широком балахоне и с лохматым париком на голове. Да много кого ещё! Главным в капустнике, конечно, были тексты. Ещё бы! В их написании участвовали и секция поэзии, и сатиры и юмора. Жаль, никто не догадался снять видео. Или его тогда еще не было? Ну, хотя бы кино.
Несмотря на свой личный и общественный темперамент, в душе Таня очень ранимый, грустный и в чём—то одинокий человек. Откуда это? Может из детства:
В нашей комнате – тишина.
Ночь за окном. Морозная. Вьюжная.
Я сижу у окна одна,
Никому, никому не нужная…
Один из её очерков называется «Трагическая основа мира». Она, наверное, рано поняла, что жизнь – это сплошные потери. Таня никогда не говорила мне, что пишет лирические стихи. Лишь несколько лет назад, уже заболевая, призналась.
Когда тоска торжествовала
В осеннем сумрачном саду,
Мне тихо вишня прошептала:
«Ты потерпи. Я зацвету…»
Осенний сад, вишня – эти образы уже из нового этапа жизни. Когда турпоходы естественным путем закончились, Таня превратилась в заядлую дачницу. По наводке Олега Ларина мы купили домик в Костромской области. Райское место. Могучие леса, река Меза. Деревенька стояла на высоком холме, и виды были потрясающие. Я, как и Таня, так полюбил эти края, что даже решился построить с помощью моих деревенских друзей новый двухэтажный дом-сруб. Из недостатков было отсутствие нормальной дороги и комары. Я еще работал, и мой отпуск не всегда случался летом. Отвезя Таню и общую нашу подругу «КиноНаташу» Фёдорову в деревню и обустроив быт, я возвращался в Москву. Женщины оставались одни. Конечно, рядом соседи, готовые всегда помочь. А самый любимый сосед, Митрич, без которого ничего не состоялось бы, вообще там зимовал. Знакомые спрашивали: «Как ты можешь там жить? Не скучно? Не страшно?». Таня смеялась: «Скучать в деревне некогда. А насчёт страха, так рядом Митрич с тремя ружьями. Да и бояться в этой глуши нужно одного медведя, который шастает по окрестным лесам и иногда наведывается в деревню разорить пасеку».
Частенько заезжали к нам московские гости. Бывали мои друзья, а также Танины подруги по Профкому – Жанна Гречуха, Ира Мешалкина. Ира поразила местную общественность тем, что по утрам занималась на улице зарядкой и бегала трусцой по деревне. Такая ненужная трата сил при тяжелом крестьянско-дачном труде вызывала у местных удивление. Впрочем, скоро все привыкли к чудачествам москвичей. Например, ходить в лес не за грибами и ягодами, а просто погулять. Этим мы иногда и занимались в свободное время.
Правда, свободного времени было мало. Таня, городская девочка с Чистых прудов, видевшая лук-чеснок только в магазине и на рынке, развела целый огород. Зелень, кабачки, тыквы, картошка, огурцы, помидоры – классический огородный набор. Осенью её охватывала грибная страсть. Часами бродила по окрестным лесам, приволакивала огромную корзину с белыми и подосиновиками. Находясь в Москве, я больше всего боялся, что она заблудится. Так оно однажды и случилось. Проплутав часов десять, она всё-таки вышла на тропу, ведущую в деревню. Осенью, загрузив машину доверху дарами природы и леса, возвращались в Москву, где всё это богатство раздавалось друзьям и знакомым. Кроме грибов, которые торжественно выставлялись во время частых зимних застолий на Бауманской, где Браткова царила не в деревенском ватнике, а в длинном вечернем платье, увешанная фамильными драгоценностями.
Со временем ездить за четыреста верст в деревню, каждый раз рискуя застрять в грязи на последних десяти километрах, сил уже не стало. Я подарил дом, просто отдав ключи нашей соседке по деревне, сестре Митрича, которого уже не было в живых, как и многих наших деревенских друзей.
Мы перебрались в южные края Подмосковья, купив дачу под Серпуховом. Райские места! Сосны, огромный водоем с песчаным пляжем, рядом Ока. И полное отсутствие комаров и прочей летучей нечисти. Я уже был на пенсии и мог все лето жить на даче. С нами, как и в Костроме, верная подруга «КиноНаташа». Регулярно наезжали друзья из близкой Москвы, да и из Якутии тоже. Ходили в лес, купались. Ну, естественно, вечером застолья под огромным вишневым деревом.
Хотелось, чтобы такая счастливая жизнь продолжалась долго-долго! Но пришла беда. Таня заболела. Заболела тяжело и, увы, неизлечимо. Все попытки ее вылечить кончились неудачей. В конце концов врачи, консультирующие Таню, сказали, что медицина бессильна. Сроки знает только Господь Бог. И Он назначил дату. 17 января 2022 года Тани не стало.
