17
Гостям отвели две смежные комнаты, которые выходили в небольшую гостиную между ними. И времени, что оставалось у них до ужина, было вполне достаточно, чтобы привести себя в порядок после нескольких дней в пути.
Теперь, когда волосы шикарной серебряной волной не стекали с головы Лаэрты, вводя в легкий транс даже самых неромантичных людей, она смогла себе позволить не носить головной убор, как делала это всё время, пока жила в Дэнэбе. Отсутствию длинных волос девушка порадоваться не могла, но этому радовалась, замысловато закрутив немного отросшие за время, проведённое у Стоумов, волосы в элегантную корзинку. Чему она не сильно порадовалась, так это необходимости надеть длинные, почти до плеч, перчатки, ибо объяснять радушным хозяевам, почему у неё изрезаны все руки, в планы девушки совершенно не входило. Зато на белом кружеве перчаток отлично смотрелся браслет, купленный ей Искреном.
Лаэрта невольно улыбнулась, вспомнив, как они отоваривались в первом же крупном городе на их пути, и она, будучи истинной девушкой, просто не смогла пройти мимо ювелирной лавки. Едва увидев на витрине интересный плетёный браслет в виде змеи, она, не раздумывая, зашла внутрь, даже не сомневаясь, что Искрен последует за ней.
В помещении было ещё более душно, чем на улице. За прилавком сидел загорелый мужчина средних лет, среднего телосложения, и вообще весь какой-то средненезапоминающийся. При виде покупателей губы его растянулись в радостной улыбке, показавшей ряд золотых зубов.
– Я хочу это, – произнесла Лаэрта, указывая на браслет.
Мужчина легко вышел из-за прилавка и достал требуемое. Молниеносным движением он защёлкнул браслет на её руке, что-то при этом восторженно вещая. Девушка отошла к окну, предоставив право расплачиваться Искрену. Она покрутила рукой, ловя солнечные зайчики на искусно отлитую чешую, отчего показалось, что змея легко скользит вдоль её запястья. По крайней мере, понятно, чем её привлек этот браслет.
Из воспоминания её выдернул шум за спиной. Обернувшись, она увидела, что Искрен, вышедший из смежной комнаты, уже вполне готов к ужину в приличном обществе. Лаэрта покрутила перед ним рукой с браслетом.
– Я ж говорила, что он будет хорошо на мне смотреться.
– Да за такие деньги он на ком угодно бы смотрелся, – буркнул было юноша. Но, заметив её приподнятую бровь, тут же исправился: – Ты замечательно выглядишь.
– Надеюсь, достаточно замечательно для того, чтобы очаровать наших радушных хозяев настолько, что они согласятся отдать нам свою семейную реликвию без всех этих вопросов: «зачем», «почему она», «да кто вы такие» и «как вы смеете»?
– Боюсь, что не настолько. Даже не представляю, как можно просить о таком, – с сомнением заметил Искрен.
– Для начала всё же надо посмотреть на их диадему, – уже выходя из комнаты, продолжила Лаэрта. – Возможно, мы ошиблись и звезда была только у вашей семьи.
Если Искрен и хотел что-то добавить к этому, то не успел, так как навстречу им шёл слуга, вызвавшийся проводить их в зал для ужина.
Когда они вошли в зал, Мороз Русак и его жена Горана уже были там, а с ними и их молодая дочь – Белава. Горана была статной женщиной, которой едва исполнилось пятьдесят лет, но, несмотря на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте между ней и Морозом, при одном взгляде на них было понятно, что они созданы друг для друга. Едва взглянув на них, Лаэрта вдруг поняла, почему они не покидают Падер, – им было достаточно друг друга для счастья.
Горана была очень красива, она была одной из тех женщин, раз посмотрев на которых, невольно останавливаешь взгляд и, удивленно разглядывая, завистливо вздыхаешь, ибо такая естественная и подкупающая красота дана далеко не всем. Черноволосая, кареглазая, обескураживающе прекрасная, она при этом так тепло и приветливо улыбалась, что складывалось ощущение, что она ждала именно их долгие годы. Лаэрте показалось смутно знакомым её лицо, но, понимая, что нигде не могла с ней встретиться, она тут же отмахнулась от этой мысли.
Когда гости подошли к хозяевам поближе, Мороз представил им свою жену:
– Прошу познакомиться с моей драгоценной супругой Гораной.
Они раскланялись друг другу, при этом каждый делал это настолько тепло и радостно, насколько мог, давая понять, что дальнейшее общение должно всем сторонам доставить лишь удовольствие.
А Мороз меж тем поспешил представить и свою дочь:
– И прошу любить и жаловать мою дражайшую дочь – Белаву.
– Очень рада знакомству. – Улыбнулась девушка, приседая в реверансе.
Глядя на миниатюрную черноволосую девушку, на миловидном, возможно, излишне бледном лице которой завораживающе ярко светились нежно-голубые доверчивые глаза, делавшие её похожей на молодого оленёнка, невозможно было не улыбнуться в ответ. Впрочем, гостей больше впечатлила даже не внешность девушки, а то, что на голове её была диадема, которая представляла собой широкий обруч, украшенный двумя нитями голубого жемчуга и одним рядом прозрачных драгоценных камней между ними.
– Я тоже невероятно рада нашему знакомству! – с неожиданно бурной реакцией воскликнула Лаэрта и крепко обняла Белаву.
Та, если и удивилась подобному излишне радостному приветствию от незнакомой девушки, виду не подала, не менее радостно приняв объятия. Повисла небольшая неловкая пауза, которую на правах хозяина нарушил Мороз:
– Прошу к столу.
За ужином они продолжили неспешную беседу. И Мороз первым делом поинтересовался:
– У нас редко бывают гости, что и неудивительно, добраться до Падера – почти авантюра. А потому позвольте спросить: какими судьбами вас занесло так далеко и как вы решились на столь непростое путешествие?
Искрен охотно ответил, глядя исключительно честными глазами:
– Мой отец просил узнать, не сочтёте ли вы возможным присутствовать на коронации Говена Ломыги?
– Сожалею, но это исключено, мы не намерены покидать замок, и тем более Падер, – быстро переглянувшись с женой, благодушно заметил Мороз на это. И счёл нужным объяснить: – Я, знаете ли, уже не в том возрасте, чтобы совершать такие длительные путешествия.
– К тому же мы не очень не любим все эти мероприятия, – поддержала его Горана.
– Но если вы передадите Говену наши искренние поздравления, мы будем весьма признательны, – миролюбиво добавил Мороз. – Помню, он был ещё нескладным подростком, когда они с отцом приезжали сюда во время передачи короны Урма, а сейчас, значит, ему уже 25. Как быстро растут чужие дети.
Глаза хозяина замка подёрнулись дымкой воспоминаний, и хоть он и утверждал, что ему не по душе разного рода мероприятия, принимать гостей у себя он, по-видимому, очень любил.
– Чудесное у вас украшение, – обратилась Лаэрта к Белаве, кивая на диадему.
– О, благодарю. Это наша семейная реликвия. – Зарумянилась от комплимента та. – А мне очень нравится ваш браслет, он словно живой!
– Спасибо, это Искрен так меня балует. – Небрежно махнула рукой Лаэрта, не обращая никакого внимания на едва не подавившегося от этих слов юношу.
– Неужели же вы предприняли столь длительное и, прямо скажем, непростое путешествие лишь для того, чтобы передать нам приглашение? – в свою очередь весьма оправданно удивилась Горана.
Гости переглянулись, и Искрен заметил:
– На самом деле мы просто любим путешествовать, а тут представился такой повод побывать у вас. К тому же путешествие доставило нам массу удовольствия, переходу через горы, как оказалось, сопутствуют ошеломляющей красоты виды.
– Мы такие, какими стали… – благодушно начал Мороз.
– По дорогам пройдя и далям, – закончила за него Лаэрта всплывшее в памяти стихотворение.
– Вы знаете эту песнь?! – несказанно удивился хозяин замка.
– Да, конечно. – Улыбнулась девушка в ответ, копаясь в надежно упрятанных воспоминаниях о библиотеке Озара, и, найдя наконец нужную книгу, продолжила: – Мой отец был большим поклонником и привил мне любовь к стихам Выма.
– Ни за что не поверю, что современная молодежь знает Выма, – продолжал удивляться Мороз. – Вы же знаете, что он был моим прапрадедом?
– Нет, этого я не знала, – в свою очередь изумилась Лаэрта. – Что же касается вашего недоверия, могу вас заверить: я знаю много стихов Выма и очень уважаю его талант.
– Не поверю, пока не услышу! – радостно воскликнул он и предложил: – Раз так, не окажете мне честь продекламировать что-нибудь?
– Дорогой, – мягко вмешалась его супруга с улыбкой, – не стоит утруждать гостей.
– Да нет, что вы, я с удовольствием. – Расплылась в ответной улыбке девушка, благодушное настроение хозяев ей нравилось. – Более того, чтоб полностью развеять ваше недоверие, я прошу вас самого выбрать, что вы хотите услышать.
Русак задумался ненадолго, а затем, слегка прищурившись и едва скрывая усмешку, попросил:
– Что ж, раз вы позволяете мне выбрать, замечу, что меня безмерно осчастливит декламация «Оды конца».
Лаэрта улыбнулась и кивнула, давая ему понять, что прекрасно осознаёт причину его выбора – он остановился на одном из самых длинных и неоднозначных творений Выма. Мороз, как ей показалось, даже немного смутился от этого. Между тем девушке повезло – эта ода была в книге из библиотеки Озара, кою она волей своего неосторожного желания знала наизусть, так что, прикрыв глаза и воскресив в памяти страницу книги, она прочла:
Мы встречаемся и расходимся,
Забываем, влюбляемся, ссоримся…
В своём будущем так уверены,
Между тем разрастается дерево,
из которого будут впоследствии
доски спилены к нашим гробам.
Мы живём, печали не ведая.
Время вроде идёт так медленно…
Мы счастливы в своём неверии,
Что уж выросли те два дерева,
из которых потом сколочены
будут к нашей могиле мостки.
Мир раскрашен яркими красками.
Друг пред другом сверкаем масками…
Неизменно становимся преданны
Другу, мысли, идее… кем-то…
Но уже было спилено дерево,
что пойдёт на наши гробы.
Обещанья, что мир будет долгим,
Все забыты… Осталась молитва,
Да пожарища, да ристалища…
Всё растоптано злонамеренно.
Понапрасну срублено дерево:
Нас хоронят в холщовых мешках.
Всё семейство Русаков восторженно зааплодировало, когда она закончила. А Мороз, смахнув слезу, растроганно проговорил:
– Просто мёд для моих ушей, вы не поверите, насколько я рад, даже не побоюсь этого слова, счастлив, что его дело не забыто! Вы так меня порадовали, что я готов исполнить любое ваше желание.
– Ну что вы, не стоит, мне приятно доставить вам удовольствие, – отмахнулась Лаэрта, игнорируя красноречивый взгляд Искрена. Что бы он ни думал, но чтение какого угодно стиха не перевесит ценность фамильной диадемы.
– Я настаиваю!
Лаэрта задумчиво обвела взглядом комнату и словно случайно остановила взгляд на Белаве.
– Если вы так настаиваете: я совершенно очарована этой диадемой, и если бы вы позволили мне надеть её за завтрашним ужином, я была бы вполне счастлива.
– Это совершенно не сложно устроить, – вмешалась Горана. – Я уверена, Белава и так не откажет вам в такой маленькой просьбе, правда, родная? – обратилась она к дочери.
– Безусловно. – Расплылась в улыбке та в ответ.
– Оставлю желание за вами, подумайте как следует, – серьезно заметил Мороз и сменил тему: – А что нового на большой земле?
Остаток ужина они провели в приятной дружеской атмосфере. Хозяева, помня о том, что гости проделали долгий путь, не стали увлекать их длинными беседами и рано закончили ужин, с тем чтобы они как следует отдохнули.
18
Завтрак гостям подали в небольшую гостиную, что располагалась между их смежными комнатами. Искрен и Лаэрта, позавтракав в одиночестве, позже присоединились к Горане и Белаве, что пригласили их на небольшую экскурсию в Падер. Город был невелик, что и не удивительно: земли Русаков ограничивались лишь небольшой высокогорной долиной, в центре которой и стоял Падер. Однако казалось, что на каждую жилую постройку города приходится сразу по несколько мастерских и ювелирных лавок. Белава охотно рассказала гостям, что Падер издавна славится своими мастерами, которые с радостью передают свои знания всем, кто отважится приехать в эту почти затерянную в горах долину.
Они пообедали здесь же, в городе, не став возвращаться в замок, а после ещё немного покатались по долине, наслаждаясь видами гор. Незадолго до ужина все вернулись в замок, где гостям вновь дали немного времени на отдых перед ужином. Радушные хозяева, помня об обещании, прислали к ним в комнату диадему для Лаэрты. Едва дождавшись, пока за слугой закроется дверь, Лаэрта подскочила к диадеме.
– Вчера, обнимая Белаву, я почувствовала присутствие звезды, – пояснила она для Искрена.
Девушка аккуратно, камень за камнем, а затем и жемчужина за жемчужиной ощупала диадему, пока не наткнулась на жемчужину, что откликнулась на прикосновение почти живым теплом. Подошедшему Искрену она показала на третью от застежки жемчужину.
– Что ж, мы не зря проделали этот путь, это определенно не просто жемчужина.
И они оба замолчали, так как их план не отличался продуманностью. Звезду они нашли, но что делать дальше? Выкрасть украшение и скрыться? После столь радушного приёма это было по меньшей мере некрасиво с их стороны.
– Возможно, мы сможем подменить звезду на обычную жемчужину? – перебирая в руках диадему, заметил Искрен: для него указанная Лаэртой жемчужина ничем не отличалась от десятка других.
– А это хорошая идея, – обрадовалась девушка, перспектива стать воровкой её совсем не прельщала.
– Только где нам взять жемчужину на замену? – поспешил развеять её радость Искрен.
Они вновь замолчали: следовало лучше продумать план действий, прежде чем отправляться в столь длительное путешествие.
Их молчание прервала вошедшая Белава:
– Я вам не помешаю?
– Что ты, конечно, нет. – Улыбнулась ей Лаэрта. – Мы как раз любовались твоей диадемой, необыкновенной красоты вещь, – забирая украшение из рук застывшего Искрена и кладя его в коробочку, добавила она.
Искрен, что после её слов несколько пришёл в себя, также улыбнувшись вошедшей девушке, отошёл к столу, давая девушкам поговорить.
– Я, собственно, потому и пришла, – удивила их Белава, доставая небольшую коробочку. – Диадема – наша фамильная ценность, и её я предложить не могу, но эти серьги сделали по моему заказу специально к диадеме, и раз она тебе так понравилась, возможно, ты согласишься их принять в подарок. Пусть напоминают тебе обо мне и Падере.
И Белава протянула ей открытую коробочку, в которой лежала пара голубоватых жемчужных серёжек под стать диадеме. Лаэрта на время потеряла дар речи, но, придя в себя, искренне улыбнулась.
– Для меня это будет большой честью, но и ты тогда не откажись принять от меня в подарок этот браслет, – и она сняла с руки золотой браслет-змею, не зря всё-таки выпросила его у Искрена. – И я не приму отказа.
– Хорошо, спасибо, каждый раз, глядя на него, я буду вспоминать о тебе, – нескольку смущенно, но радостно заметила Белава.
– Я хотела бы немного прогуляться перед ужином, может, покажешь мне сад? – попросила Лаэрта.
– Конечно, если хочешь, могу показать тебе свой розарий, – тут же вставая, заметила Белава.
– О, у меня есть одна знакомая, раз побывав в саду которой, я окончательно и бесповоротно влюбилась в эти цветы, так что я с удовольствием пройдусь с тобой. – Взяв девушку под руку, Лаэрта увела её из комнаты, оставив Искрена наедине с украшениями.
Едва затихли их голоса в коридоре, юноша подскочил и посмотрел на серьги. Что ж, они действительно были сделаны под диадему, и жемчужины были того же цвета и размера. Оставалось надеяться, что он правильно запомнил, какая из жемчужин является звездой, и что он не испортит оба украшения к бешеным единорогам.
Лаэрта выгуливала Белаву до самого ужина, чтобы дать Искрену достаточно времени для замены камня.
– Ну как? – вернувшись, первым делом поинтересовалась она.
Искрен молча протянул ей оба украшения, и Лаэрта, проведя рукой, убедилась, что звезда теперь в серьгах, подаренных ей Белавой.
– Надеюсь, они не будут их пристально рассматривать, мне кажется, я поцарапал несколько жемчужин.
Лаэрта повертела украшение, огрехов видно не было.
– Да ты просто мастер, – похвалила его девушка и без перехода добавила: – Надо забрать с собой Белаву, когда поедем обратно.
– Что?!
– Она скучает здесь, это её родители не любят покидать дом, а ей-то за что страдать?
– Мы не можем взять её с собой, – удивился самой возможности такой мысли Искрен и попробовал переубедить Лаэрту: – У тебя вообще-то предназначение есть, ты собираешься Белаву повсюду возить за собой, пока ищешь недостающие звёзды?
Девушка на секунду закусила губу, об этом она как-то не подумала, но, едва вспомнив доверчивые и такие жалобные глаза дочери хозяина, упрямо заметила:
– Мы можем оставить её у Озара до коронации, там Рада составит ей компанию, а она увидит хоть кого-то, помимо своих родителей и случайных редких гостей.
– Это Белава попросила тебя взять её с собой? – подозрительно сощурив глаза, уточнил Искрен. Он уже достаточно хорошо узнал девушку, чтоб понять, что, когда той что-то взбредает в голову, остановить её почти невозможно.
Лаэрта отвела глаза, сделав вид, что устыдилась, никто её ни о чём не просил, но, представив себя на месте Белавы, она решила во что бы то ни стало свозить ту хотя бы на коронацию. Уже достаточно хорошо зная девушку, чтобы при одном взгляде на неё, о чём она думает, а это было не так сложно, потому что все мысли Лаэрты отражались на её лице, Искрен вздохнул, но предпринял ещё одну попытку.
– Ты не можешь взять её с собой на коронацию, в конце концов, Русаки не просто так не покидают свои земли.
– Что значит не просто так? – Навострила уши девушка. Тон, которым он это сказал, наводил на мысль о какой-то тайне. А тайны она, как любая девушка, страсть как любила. – Ну же, если начал, рассказывай! Что за страшная тайна скрывается за их затворничеством?
– Да никакая это не тайна, – вновь вздохнул Искрен, но уже понял, что Лаэрта не отстанет от него. Сам виноват – как будто не знал, с кем связался.
Так что ему пришлось рассказать о событиях двадцатилетней давности, что тайной не являлись, но говорить о которых было не принято. Как не принято было в приличном обществе обсуждать финансы, так и об этой истории среди семей-правителей не вспоминали. Старшее поколение было прекрасно осведомлено об этой истории, ибо большинство из них принимали в ней активное участие. Но по молчаливому уговору тема эта не поднималась, так что почти все, кто был младше тридцати, не знали ничего об истории Русаков из Падера и Хортов из Изкара.
Горана Русак, будучи молодой девушкой, не жила в Падере и даже помыслить не могла, что окажется там. Горана родилась в Изкаре и была дочерью Хортов. Когда предыдущий виток престолонаследия дошёл до их семьи, ей было всего пятнадцать лет. Но её отец и мать были уже в достаточно преклонном возрасте, поскольку судьба подарила им наследницу лишь на склоне лет. Так что, недолго думая, они выдали свою дочь за Далебора, прославленного участника турниров, имевшего, ко всему прочему, красивое мужественное лицо. А что ещё нужно молодой девушке? Горана ничуть не противилась этому браку и была счастлива выйти замуж за такого завидного жениха.
Далебор, став Хортом, после женитьбы на единственной наследнице был вскоре коронован, и остаток их семилетнего срока правления они с Гораной благополучно правили вместе, будучи при этом счастливы друг с другом и довольны своей судьбой. По окончании правления они передали корону Тарпанам и зажили ещё более счастливой жизнью. Ведь вскоре после передачи короны и почти после десяти лет брака судьба наконец подарила им сына – Радима.
Горана Хорт любила свой дом, любила свою родину – Изкар, любила своего мужа, и ещё больше любила своего сына, и помыслить не могла, что ей придётся в одночасье оставить всё это. Но всё изменилось, когда они, как полагает традиция, поехали в Падер на очередную передачу короны от Тарпанов к Русакам. Её судьба перевернулась в одно мгновение, стоило им с Морозом встретиться взглядом. Она была его Звездой, а он был её судьбой. Они могли не узнать об этом никогда, если бы судьба не свела их, но они встретились и уже не могли быть порознь.
Они встретились, и всё изменилось. Это была основа мирозданья. Встреча Звезды своей жизни. Вечная любовь, которая возникает между двумя людьми при первой же встрече, первом взгляде. Никто не мог противостоять ей, неважно, кто ты: король, аристократ или простолюдин. Ибо всякий, кто встает на пути такой любви, обрекает себя и своих потомков на страшное проклятье – он навсегда лишается права на Любовь, на взаимную любовь. Поэтому никто даже не пытается. Как не пытался и Далебор, что в одночасье лишился жены. Ведь это было сильнее всего в мире, даже сильнее любви матери к ребёнку.
Горана разрывалась на части: она не представляла, как расстаться с сыном, которого отчаянно любила, но знала, что это неизбежно. Она не могла покинуть Мороза и Падер и не могла оставить Изкар без наследника. Так что она осталась в Падере. А Далебор с сыном вернулись в Изкар. Спустя время их отношения наладились, и Радим, став немного старше, часто и надолго приезжал в Падер: погостить у матери, побаловать сестру – Белаву, что вскоре родилась. Но Русаки с тех пор не покидали своих земель и не посещали передачу короны или коронации, чтоб не смущать никого, кто знал их историю.
По мере того как Искрен рассказывал, Лаэрта сначала возмутилась тем, что у Гораны не было выбора – ей пришлось оставить сына, а это мало походило на счастливый конец. И она даже немного злорадно подумала, что этому миру совсем не помешает та нелюбовь, что она принесла в мир, отказав Радиму. Но потом она осознала, что Горане этот выбор не был нужен. Она видела её и Мороза вместе, и что-то такое было в воздухе вокруг них, что не позволяло ни на секунду усомниться в том, что они счастливы друг с другом. Более того, даже ей было приятно находиться рядом с ними. Всё вокруг них было пропитано любовью, что распространялась на всех, кто оказывался рядом, даря покой, счастье и умиротворение. И Лаэрта поняла, что Русаки не покидают Падер вовсе не потому, что не хотят кого-то там смущать, а потому что им достаточно того, что у них есть. Ведь у них было всё.
И Лаэрта наконец сообразила, почему Горана показалась ей смутно знакомой. Теперь, зная, что она мать Радима, она видела, насколько он похож на неё. И становилось понятно, откуда в Радиме такая безоговорочная вера в любовь. Его мать была ему примером, и, глядя на неё и Мороза Русака, выступающих вещественными доказательствами того, что Любовь существует, что Звезда существует, никто уже не мог бы усомниться, что это было единственным, что стоит искать, единственным, ради чего стоило жить.
– Поверить не могу, что ты хотел это скрыть от меня, – вздохнула Лаэрта.
– Да не собирался я ничего скрывать, – отмахнулся Искрен, что был удивлён тем, насколько задумчивой стала девушка после его рассказа.
А Лаэрта всё думала о Радиме и, кажется, теперь больше его понимала. И уж ей ли не понять Искрена? Она тоже ничего не скрывала от него, но о многом просто умалчивала. Даже об их истории с Радимом она Стоумам не рассказывала. Да они и не спрашивали, знания о том, что она принесла в мир нелюбовь, им было достаточно. А кто при этом пострадал, не имело большого значения.
За ужином, ни на секунду не подумав послушать Искрена, Лаэрта, ничуть не стесняясь, заметила:
– Насколько я помню, вы обещали мне желание вчера.
– Да, конечно, рад буду исполнить его, – не пошёл на попятную Мороз.
– Так вот, я хочу, чтобы вы отпустили Белаву на коронацию Говена Ломыги.
– Что?! – одновременно удивились Белава и Мороз.
А Искрен, лишь вздохнув, закатил глаза.
– Если Белава не против, – добавила Лаэрта, подмигнув последней, что заставило её в смущении опустить глаза.
– Мы не запираем нашу дочь, но не можем мы отпустить девушку её возраста без сопровождения, – пришёл в себя Мороз.
– Отправьте её с нами, – всё так же обезоруживающе улыбаясь, ответила Лаэрта. – До коронации она могла бы пожить в замке моего отца Озара, уверена, моя сестра Рада будет несказанно счастлива познакомиться с ней.
Горана с Морозом обменялись долгим взглядом, и этого, похоже, им было вполне достаточно, чтоб понять друг друга, потому что Мороз обернулся к дочери и спросил:
– Что скажешь, дочка? Мы будем скучать по тебе, но как-нибудь переживём эти несколько месяцев. Ты хочешь поехать на коронацию?
– Очень-очень хочу, – захлопав своим глазами оленёнка, ответила та.
Так и решили. Сборы Белавы отсрочили их отъезд на несколько дней, но вскоре они покинули Падер и, на этот раз путешествуя со слугами, гораздо легче и веселее преодолели перевал. Искрен с Лаэртой решили разделиться после перевала, так как возвращаться в замок Озара она сама по-прежнему не решилась. Поэтому Искрен отвёз Белаву к Озару, а Лаэрта прямиком отправилась к Стоумам.
– Нам нужны точные копии всех драгоценностей, раздаренных Чародеем, и надёжный ювелир, – с порога заявила Лаэрта, едва добравшись до Стоумов.
– Что? – не понял Всемудр.
– А где Искрен? – испугался Вид одновременно с ним.
Девушка закатила глаза: маги без магии такие скучные, но, вздохнув, всё же объяснила им, что Искрен скоро появится, а также рассказала о том, как им удалось заполучить вторую звезду.