Тайна Табачной заимки

Глава 3

Пять лет назад

На пятый год отношений с Владимиром Александрина забеременела.

– Ура, подружка, – негромко воскликнула Лариса, завершив осмотр взволнованной молодой женщины. – Наконец-то и ты станешь мамочкой!

– Здорово, – прошептала растроганная Александрина, покидая кресло. – Ты уверена?

– Более чем. Шесть недель. Пойдём-ка ещё спустимся в кабинет УЗИ. Порадуешь своего Пустовалова фоткой.

– Не думаю, что это хорошая идея, – слегка нахмурилась Александрина.

– Почему вдруг? – удивилась Лариса.

– Да так, – пожала плечами Александрина. – С фоткой я буду чувствовать себя сериальной героиней. Боюсь, разговор предстоит не из лёгких.

– Брось, – отмахнулась подруга, – не накручивай себя. Володя давным-давно вышел из возраста легкомыслия. Уверена, мужчина в тридцать пять вполне созрел, чтобы стать отцом. Глядишь, ещё и предложение сделает. Слушай, Санчик, – воодушевилась она, – а может, он только этого и ждёт?

– Ну, ладно, что толку, гадать. Пока не поговорю, не узнаю.

– Не затягивай!

– Не буду, – пообещала Александрина. – Мы как раз сегодня встречаемся.

* * *

Они пересеклись взглядами в ресторане и, как обычно происходило между ними, взаимно восхитились друг другом. Опередив любимую, Владимир прибыл за полчаса. Поднявшись из-за стола при появлении Александрины, помимо неё, Пустовалов вызвал восторг у всех женщин, оказавшихся в ресторане. Полные достоинства, неторопливые движения; подтянутая, накачанная фигура, очертания которой не удалось замаскировать прекрасного покроя тёмно-серому костюму; рубашка спокойного синего цвета, прекрасно оттеняющая кожу мужественного лица, с лёгким ежегодным загаром заядлого путешественника. Таков был облик возлюбленного Александрины. Особенно подкупал взгляд глубоких синих глаз Владимира, направленный исключительно на женщину, которую он ожидал.

Бежевые туфли-лодочки; стройные ноги, прикрытые чуть ниже колен платьем, покроя «футляр». Светло-жёлтая ткань наряда прекрасно гармонировала с волнистыми, длиной до плеч, волосами цвета тёмной луковой шелухи. Улыбка покрытых бордовой помадой губ, невзирая на волнительный момент для Александрины, оставалась открытой.

– Ты ослепительна, – негромко произнёс Владимир, усаживая любимую за стол.

– Спасибо, – подняла к нему счастливый взгляд молодая женщина. – Ты тоже.

– Значит, мы гармоничная пара, – весело заключил Пустовалов, – всем на зависть, – мужчина едва заметно повёл глазами в сторону, обращая внимание возлюбленной на восторженных посетительниц ресторана.

Александрина собиралась сказать, что зависть – одно из последних чувств, которые она желала бы вызвать у окружающих. Однако, решив не придираться к словам, Логвинова сдержалась, искренне считая, что Владимир всего лишь хотел сделать ей приятное. В таком случае, незачем портить чарующие мгновения встречи, обращая внимание на пустяки. Перед молодой женщиной стояла непростая задача. Следовало, выбрав подходящий момент, попытаться объясниться с возлюбленным.

– Ты не будешь против начать ужин с десерта? – невинно поинтересовался Владимир, ошеломив спутницу.

Александрина потеряла дар речи, когда в обстановке приглушённого освещения официант водрузил на середину стола небольшой шоколадный торт в сияющих брызгах бенгальских огней.

«Немыслимо, – поразилась молодая женщина, прижав ладони к лицу. – Каким образом Володя узнал, что последние несколько недель меня просто неудержимо тянет на сладкое? Догадался? Нет, не может быть! Мы же виделись с ним ещё до того, когда это началось. Неужели Лариска? Ну, конечно же! Это она позвонила Володе, опасаясь, что я не решусь рассказать ему. Хотя… маловероятно как-то. Лора, безусловно, человек решительный, и за словом в карман не полезет. Но чувство такта никогда не позволило бы подруге перейти границы определённого рода. Как бы там ни было, неожиданный десерт сильно облегчит мне начало разговора».

– Спасибо, Володя, – просияла Александрина, отняв ладони от лица. – Сюрприз потрясающий.

– Понравилось? – с мальчишеским азартом спросил Пустовалов.

– Необычайно!

Несмотря на удовольствие, сладкое угощение не облегчило Александрине перехода к признанию. Покидая ресторан, молодая женщина решила перенести разговор с возлюбленным на другое время. Тем более сразу после ужина они отправились в танцевальный клуб. Александрина невольно поймала себя на мысли, что Володя представляется ей неутомимым молодым человеком, хотя разница в возрасте между ними составляла пять лет в её пользу.

* * *

– Куда поедем? – тихо спросил в такси Володя, целуя любимую в шею чуть ниже уха. – К тебе или ко мне?

– Давай сегодня ко мне, – радостно выбрала Александрина, намереваясь возобновить попытку признания, справедливо полагая, что будет увереннее чувствовать себя на «своей территории».

Назвав таксисту адрес, Владимир весь оставшийся путь перебирал руками волосы возлюбленной: пропускал локоны сквозь пальцы; слегка потягивал пряди, зажимая их в горсти на затылке. Млея в объятиях, молодая женщина отчаянно желала, чтобы поездка длилась как можно дольше. Однако она промелькнула так же быстро, как и полные страсти несколько часов.

С неохотой выбираясь из сладостного беспамятства, Александрина сфокусировала взгляд на мужчине, вполне одетом, готовом покинуть её квартиру. Владимир никогда не оставался на всю ночь. Точно так же поступала и Александрина, невольно копируя манеру поведения возлюбленного, когда свидание происходило в квартире Пустовалова. К её огромному сожалению, за пять лет отношений ни разу не было случая, чтобы они проснулись вместе. Когда Владимир наклонился к лицу молодой женщины, одаривая на прощанье мимолётным поцелуем в щёку, то ясно различил по губам, уловив едва слышимый шёпот, её умоляющий призыв.

– Не уходи… пожалуйста!

– Вечер был изумительный, – насторожился мужчина, присев на край широкой кровати, питая надежду, что у любимой хватит сообразительности не омрачать свидание капризами либо истериками, хотя ни то, ни другое ей было не свойственно.

– Мне надо с тобой поговорить, – поднялась с постели Александрина, окончательно сбросив сладкий морок.

– Звучит угрожающе, – насмешливо приподнял бровь Пустовалов. – Ты не находишь?

– Скорее, банально, – повернулась спиной обнажённая молодая женщина, проворно добывая из встроенного шкафа свежее нижнее бельё и одежду. – Но, извини, за весь на самом деле изумительный вечер так и не смогла подобрать оригинальной фразы для начала, – сказала она, облачаясь в бирюзовое летнее приталенное платье – первое, что попалось ей под руку. – Если ты не против, – отважно глянула на мужчину Александрина, – пойдём в кухню или в гостиную. Очень хочется чаю, – пояснила она, прекрасно зная, что, после утоления любовного пыла, Владимир предпочитает находиться в обстановке идеального порядка или, скорее, в силу присущей ему непоседливости, просто нуждается в перемене места.

– Судя по многозначительности твоего тона, – предположил Пустовалов, – мне потребуется кое-что покрепче. И это явно будет не кофе, – весело добавил он.

– Давай для начала озвучу, – сказала Логвинова, усаживаясь в кухне напротив возлюбленного, – а потом ты сам решишь, какой из напитков предпочесть.

– Я тебя слушаю, – сцепив пальцами руки, положил их перед собой локтями на стол Владимир.

– Володь, – растерялась Александрина, взволнованно откидывая пятернёй пряди волос от лица, – признаюсь, что, заводя этот разговор, чувствую себя героиней мелодрамы.

– Ну-ну, – снисходительно ухмыльнулся Пустовалов, – не стоит так усложнять. Побольше смелости, моя отважная Сандра! – подбодрил он. – Обещаю честно ответить на твой вопрос или просьбу.

– Скорее, сообщение, – осмелела Александрина. – Итак, перед тобой женщина с шестинедельным сроком беременности. Одним словом, будущая мать твоего ребёнка.

– Словосочетание, – поправил Владимир.

– Что? – переспросила поражённая его деловитым спокойствием Александрина.

– «Будущая мать ребёнка» – это словосочетание, а не одно слово, – спокойно пояснил Пустовалов.

– Ты упустил слово «твоего», – с трудом преодолевая раздражение, заметила молодая женщина. – Или у тебя сомнения на этот счёт?

– Ни малейших, – уверенно ответил Владимир. – Просто ожидал услышать несколько иное. Ну, да ладно. Надеюсь, узнав моё отношение к этому, ты получишь ответ на вопрос, который не прозвучал.

– Слушаю тебя, – копируя позу возлюбленного, уселась Александрина, выставляя сцепленные пальцами руки на стол.

– Мне тоже, – горько усмехнулся Пустовалов, – со своей стороны не хотелось бы выглядеть тупым персонажем из слезливых сериалов, бросающим женщину с ребёнком.

– Володь, – вспыхнула Александрина, – я просто хотела сказать…

– Сандра, дослушай, пожалуйста, – твёрдо перебил её мужчина. – Потому что сообщение я услышал и объяснений не жду. Мы оба взрослые люди, вполне способные осознавать свою ответственность за всё, что касается отношений. Ты не находишь?

– Разумеется. Извини, пожалуйста. Я слушаю.

– Так вот, прежде всего, ответственность за ребёнка я принимаю. Но… – многозначительно умолк Владимир, пытаясь оценить, насколько адекватна женщина в её состоянии и способна ли правильно воспринимать сказанное, – что касается всего остального… – Пустовалов снова взял паузу, подбирая слова. – Видишь ли, Сандра, – решительно и немного печально продолжил он, – я не способен испытывать умиление, подобно некоторым мужчинам. Есть такие, что заливаются слезами при одной только мысли, что станут отцом. Я не из них. И честно говорю об этом.

– Володя, – в тон ему, грустно произнесла Александрина, – питаю надежду, что за всё это время хоть немного узнала тебя. Поэтому умиления точно не ждала.

– Рад, что правильно меня поняла, – воодушевился реакцией возлюбленной Владимир. – Очень рассчитываю, что ответ на твой невысказанный вопрос тоже не прозвучит неожиданно. В таких случаях женщины обычно жаждут узнать, будут ли они вместе с отцом ребёнка.

Александрина промолчала, оставив предположение без комментария, поскольку озвученный мужчиной вопрос действительно беспокоил её.

– Опять же, постараюсь ответить предельно честно и, надеюсь, понятно. Мы будем вместе при двух условиях. Во-первых, не раньше, чем ребёнок достигнет двухлетнего возраста. А, во-вторых, если к тому времени ты сама этого пожелаешь.

– То есть, – изумилась молодая женщина, – сейчас мы с тобой расстаёмся?

– Ну, не буквально, – смутился мужчина. – Просто будем не рядом. Кстати, – развёл ладони в стороны Пустовалов, – что касается материальной стороны дела, тут без вопросов. Надеюсь, ты позволишь мне обеспечить достойный уровень жизни тебе и ребёнку?

– Как это будет происходить? – скривилась Александрина. – Раз в месяц станешь приносить мне конверт с деньгами? Или присылать с посыльным?

– Не надо, Сандра, прошу тебя, – вежливо, но решительно оборвал её Владимир. – Я не заслужил.

– Извини.

– Просто оставлю тебе карту. Пользуйся без ограничений. Если потребуется сверх того, позвони мне, буду пополнять.

– Номер телефона не сменишь? – снова не сдержалась Александрина. – Прости, – не дожидаясь отповеди Пустовалова, она прикрыла лицо ладонью.

– Принято, – спокойно сказал он. – Не волнуйся. Осталось ещё пояснить, почему сейчас мы будем существовать отдельно. Да-да, я не оговорился. Именно существовать. Во всяком случае, что касается меня. Я люблю тебя, Сандра. И мне будет очень непросто. У меня нет другой женщины, с которой я мог бы разделить свои увлечения, досуг, страсть, в конце концов. Но я справлюсь. И, полагаю, мне будет гораздо легче, чем тебе. Однако мы должны это сделать, чтобы не потерять друг друга совсем.

– Неужели сейчас ты испытываешь ко мне отвращение? – ужаснулась от своей догадки Александрина.

– Нет, конечно же, нет, – решительно отверг её предположение Владимир. – Я всего лишь пытаюсь оградить наши отношения от статичности. Вполне вероятно, сейчас ты станешь испытывать потребность в уютной обстановке, в покое. А это именно то, к чему я как раз питаю отвращение. Для меня недопустимо находиться в покое. От слова «уют» у меня нервный тик начинается, – тихо рассмеялся мужчина. – Мне требуется постоянное движение. И оно уж никак не связано со всеми этими вещами, которые люди привыкли считать умилительными. Совместные походы к врачу, снимки УЗИ на разных сроках, чашка какао к пробуждению, воздушные шарики при выписке, оформление с дизайнером детской комнаты. В общем, всё это я считаю несущественным.

– Разве быть рядом со своим ребёнком – это несущественно? – удивилась молодая женщина. – Чувствовать, как он любит и гордится тобой?

– Заслужить любовь ребёнка гораздо проще, чем ты думаешь, – вновь усмехнулся Пустовалов. – Достаточно искренне любить его мать. Вот с гордостью сложнее. Когда ты ничего не можешь оставить в наследство своим детям. Не банальную недвижимость, полдесятка крутых тачек и пригоршню семейных цацек, – пояснил он, заметив недоуменный взгляд Александрины, – а настоящее наследство. То, что не имеет ничего общего с пресловутым «уютом». Реальное наследство, Сандра, это движение, постоянный доход, живая субстанция, если хочешь. Это дело, в которое ты вносишь свою энергию, знания, в которое ты, в буквальном смысле слова, вдуваешь жизнь. Мой отец когда-то был в двух шагах от приобретения, так называемого, наследства. Во времена приватизации мастер пивного завода скупал у своих коллег акции. Те не знали, что делать с этими нарядными бумажками, а он знал. Отец взял в долг у кого только можно, продал свою дачу, машину и квартиру родителей, забрав их к себе. К моменту судьбоносного собрания акционеров у него было пятьдесят два процента акций. И что ты думаешь? Приехавшие из Москвы, совершенно незнакомые люди вежливо разъяснили ему: чтобы сохранить жизнь, он должен отдать большую часть акций. Просто отдать. Ему оставили жизнь вместе с жалкими десятью процентами акций. И предложили должность исполнительного директора завода. Отец согласился. Он никого не кинул. Все долги со временем вернул. Родителям купил квартиру неподалёку, и они достойно доживали под хорошим присмотром. Но того дела, которое можно оставить в наследство детям, так и не приобрёл. Единственное, что ему удалось, сохранить для меня должность исполнительного директора. Впоследствии наш акционерный пакет вырос до двадцати процентов. Но это, увы, – грустно заключил Пустовалов, – довольно далеко от владения всем предприятием. Как ты знаешь, отец с матерью сейчас живут в Испании. Путешествуют по миру и выглядят вполне довольными жизнью. Тем не менее, знаю точно, отец не считает свою жизненную миссию выполненной. Что-то помешало ему, невзирая на знания, умения и упорный труд, исполнить её. Вот, – едва заметно вздохнул Пустовалов, – примерно такое у меня отношение к наследству. Но это, – улыбнулся он, как обычно, обаянием своей улыбки вызвав у молодой женщины учащённое сердцебиение, – своеобразное лирическое отступление. А что касается нас с тобой, ещё раз повторю, что, настаивая на временном расставании, я пытаюсь сохранить наши отношения, как бы парадоксально это ни звучало.

– Спасибо тебе, – собралась с духом Александрина, – прежде всего, за прямоту.

– Приятно, что ты оценила, – благодарно склонил голову в сторону Владимир. – Я действительно честен с тобой. Надеюсь, ты понимаешь, что для меня недопустимо зависнуть в состоянии покоя и, так называемого, семейного уюта. Это разрушит всё, вызвав скуку и отторжение.

– А как тебе представляется дальнейшая жизнь? – заинтересовалась молодая женщина. – Ну, когда ребёнку исполнится два года. Это ведь срок, который ты сам обозначил. Не так ли? Сможет ли малыш соответствовать твоим требованиям? А вдруг ему окажется не по силам и не в радость находиться в постоянном движении?

– Сандра, ты воспринимаешь всё буквально, – снисходительно улыбнулся Пустовалов. – Движение – это не только поездки по миру. Это заинтересованность множеством вещей; открытия на каждом шагу; необычайный кругозор, не ограниченный возможностями интернета. Вот что я имею в виду, говоря о движении. Мне по силам вовлечь туда нашего ребёнка. Это ведь главное, согласись. А вовсе не подтирание соплей, замена памперсов и поиски способов вызвать аппетит у малыша. Безусловно, это вещи жизненно необходимые. Но их вполне можно обеспечить, оплатив хорошую няню.

– Уверена, ты будешь замечательным отцом, – с неподдельным восхищением произнесла Александрина. – Я буду счастлива, если ты окажешься рядом с нами.

Банковскую карту Александрина обнаружила в кухне на столе уже после ухода Владимира, в очередной раз подивившись его деликатности.

Глава 4

Пять лет назад

Минуло две недели после объяснения Александрины с возлюбленным, когда к ней на приём в поликлинику пришёл Виталий. Как и два года назад, он явился без отца, со снимками и бланками результатов анализов.

– Врач на больничном, – огорошила его медсестра. – Если что-то срочное, приходите во вторую смену к другому неврологу. Если приём плановый, то лучше позвонить через неделю и записаться на другой день.

– А что случилось с доктором? – заволновался молодой человек.

– Забрали вчера на скорой прямо с работы, – недовольно буркнула медсестра, вновь углубляясь в бумаги, которые она перебирала перед тем как в кабинет заглянул пациент.

– В какую больницу?

– У вас совесть есть? – вскинула суровый взгляд на парня медсестра. – Собрались в больнице её доставать? Сказано вам, если срочно, к другому неврологу. Вам в приёме никто не отказывает.

– Я понял. Извините, – с вежливым спокойствием ответил Виталий. – До свидания! – попрощался он, аккуратно закрывая за собой дверь.

Вернувшись к тёте, куда он накануне приехал с отцом, парень попросил женщину приготовить угощение для доктора. Он уже знал, куда отвезли Логвинову, по дороге из поликлиники обзвонив три городские больницы. Пакет фруктов и овощей; куриный бульон в небольшом термосе с широким горлышком; кусок куриного мяса; минеральная вода и ломоть сладкого пирога с грушами, который тётушка приготовила к приезду родных.

* * *

– Логвинова – четвёртая палата, гинекологическое отделение, пятый этаж, – ответили в «Столе справок» на запрос Виталия.

– Спасибо, – направился он к телефону-автомату внутренней связи.

– Логвинова после операции, – сообщила медсестра, – из отделения не выходит. Посещения только по пропуску. У вас есть? Вы родственник?

– Родственник, – вовремя сообразил Виталий. – Но пропуска у меня нет. Я живу в деревне. Только сегодня узнал про больницу.

– Фамилия как?

– Лесных.

– Ладно, поднимайтесь. Я сейчас сообщу на пост, вас пропустят.

– Спасибо, – обрадовался Виталий.

Александрина, проснувшись наутро после операции, обнаружила рядом встревоженно смотревшую на неё Ларису.

– Как чувствуешь себя?

– Нормально, – тихо проговорила бледная молодая женщина. – Вполне сносно для пациента после выкидыша. Шанса не было? – настороженно спросила она.

– Санчик, – горестно сморщилась подруга, – неужели я бы не воспользовалась им! Ни малейшего, увы. Теперь восстанавливайся, – заговорила она уже бодрее, – набирайся сил, и – в отпуск.

– А на море-то можно? – жалобно спросила Александрина.

– Нужно, – уверенно подтвердила Лариса. – Вот загорать не стоит. И вообще, как можно меньше находиться под солнцем. Но это установка на все времена, а не только после больницы.

– Палата – «люкс», – привстав, огляделась Александрина.

– Да, – торопливо кивнула подруга, – пока не востребована. Если что, попробую договориться с Ириной, – сказала она, имея в виду заведующую отделением. – Переведём в двухместную. Вдруг на «люкс» кто-нибудь польстится, тогда Карпович не вправе будет отказать. Всё же пять тысяч в сутки.

– Не надо ни к кому в глаза лезть, – села в кровати Александрина. – Вот, возьми. Пожалуйста, оплати палату, на сколько потребуется.

– «Пустовалов», – удивлённо прочитала Лариса, забрав из рук подруги карту.

– Он… оставил… для достойного обеспечения матери и ребёнка. Теперь вот пригодилась таким чудовищным образом.

– Перестань, не накручивай себя.

– Лора, скажи, – снова жалобно спросила Александрина, – почему так произошло? Может, что-то не в порядке со здоровьем?

– Санчик, мы же с тобой обследовались, как говорится, вдоль и поперёк. Всё было в исключительном порядке. Ничто не предвещало.

– Да, – задумчиво согласилась Александрина, – и чувствовала я себя на удивление прекрасно. При полном благополучии и, вдруг, такое. Не иначе, Володя постарался, – горько хмыкнула она.

– Ну, зачем ты так говоришь?

– Лор, он же его не хотел! Это сразу было видно! Володя – человек-праздник, фейерверк, круглосуточный салют. А ребёнок, по его мнению, – тоскливые будни и тошнотворный семейный уют.

– Он так сказал? – удивилась Лариса.

– Не буквально. Но, в его понимании, семье, где появляются дети, недопустимо менять свой образ жизни. Люди по-прежнему должны путешествовать; осваивать что-то новое; многим интересоваться; отыскивать новые увлечения, зачастую, экстремальные. Мне всё это тоже близко, но…

– Но, помимо праздника, – подхватила Лариса, – существуют будни, когда человек, бывает, грустит, болеет или просто хочет побыть в тишине. Помолчать рядом с тем, кто дорог.

– Для Володи даже тишина должна быть насыщенной, – констатировала Александрина, между делом достав из сумки, откуда она выудила карту, расчёску. – Молчать он будет недолго, – тихо улыбнулась она, приводя в порядок волосы. – При этом разглядывать звёздное небо, удивляя меня глубоким знанием астрономии. Как-то раз сказал, если ему доведётся открыть новую звезду, то назовёт её моим именем.

– Впечатляет, – бесстрастно отреагировала Лариса. – А сейчас, когда ты немного пришла в норму, пора тебя покормить.

– Пока вроде и не хочется, – с сомнением произнесла Александрина, с удивлением отмечая, что аппетит всё же даёт о себе знать.

– Ну, это будет не сиюминутно, – деловито сказала подруга. – Пока тебе придётся довольствоваться больничным завтраком. «Люкс» или общая палата, – усмехнулась она, – а питание одинаковое. Однако в нашей больнице далеко не самое плохое. Сегодня, кстати, довольно сносная овсянка. Я предусмотрительно оставила тебе порцию. А то до обеда ещё далеко. Сейчас подогрею в микроволновке у нас в ординаторской. И чаю заварю. Или ты предпочитаешь столовский отвар шиповника? Сегодня не приторный, сахара мало. Совсем как тебе нравится.

– Давай шиповник.

– Лариса Александровна, – вслед за коротким стуком в открытой двери показалось приятное лицо медсестры с дежурного поста, – там к Логвиновой посетитель. Говорит, родственник. Фамилия – Лесных. Пустить?

– Кто это? – удивлённо обернулась к подруге Лариса.

– Ой, – закусила губу Александрина, – это же парень, у которого отец болен паркинсонизмом. Они сегодня на приём записаны. И никто ему не позвонил.

– Так он, что, сюда на приём пришёл?

– Да что ты! Он парень приличный. Просто проведать, наверное. Только как узнал, куда меня положили?

– Ладно, приглашай, – кивнула медсестре Лариса.