Избранное. Приключения провинциальной души

Технологии подавления разума развиты издревле: разрушать – не строить…

Читала, что среди древних языческих культов, известных в Ханаане времён Авраама, был обряд физиологических отправлений перед родовым идолом. Мне представляется, что он возник, как демонстрация отказа от естественной в интимной надобности стыдливости, требующей уединения. В этом ряду и феномен советской уборной – общественных туалетов, в которых человек был обречён страдать и душой, и психикой, и животом. Думаю, все культы и «понятия» – от древних до современных, имеют общую основу и реализуют себя по одной программе, подавляющей природу души. Действие её таково, что в культовом сознании «срамное место» – не то, что прикрыли фиговым листочком Адам и Ева, но душа. Обнажая интимные места, современные язычники прикрывают душу фальшивой заумностью или, столь же фальшивой свирепостью: нигилизмом, мистицизмом, цинизмом, грубостью или сентиментальностью – по обстоятельствам.

Сентиментальность – нарочитая чувствительность, наигранная душевность. В условиях жесткого выбора она естественным образом трансформируется в цинизм. Сентиментальный ограбит, и, цитируя Достоевского о «слезе невинного ребёнка» – со вкусом прослезится и сам. Цинизм – нарочитое отрицание общепринятых нравственных (этических, моральных) норм и здравого смысла. Реклама успешности Хама работает, и вполне добропорядочные и от природы совестливые люди надевают маску «героя своего времени» по моде, чего бы не сделали, возможно, если бы знали, что это чревато драматическими метаморфозами в характере, мироощущении, судьбе.

Думаю, самое ценное, что может дать человек человеку – адекватные ориентиры в жизни: полюса добра и зла, относительно которых он – сам – может строить и свои эскизы, и свою жизнь. Без виртуальной модели себя самого и своих обстоятельств человек ставит на себе опыты как над животным – гонит себя по жизни (если энергии много) или бредёт по ней с закрытыми глазами, огрызаясь на мир. Человек разумен, поэтому, в отличие от животного, должен строить свою жизнь не только по жёсткой программе, заложенной в его психофизической природе, но и сообразуясь с природой своей свободы – разумной души, без которой невозможно ни человеческое счастье, ни, даже, животное благополучие.

Понятие "жизненный опыт" традиционно приравнивают к «мудрости». Но что считать «опытом»? Если эксперимент над своей жизнью, поскольку речь идёт о жизненном опыте, то должны быть адекватные выводы? В противном случае, какой же это опыт? – цепочка переживаний, теряющих смысл, если они не осознаны. Это всё равно, как если человек поставил бы пресловутые грабли у входа в свой дом и всякий раз, наступая на них и получая удар по лбу, приговаривал бы, мол, "не бери в голову"… Смысл житейских переживаний нужно извлекать по мере их поступления, не обманывая себя, что, мол, сейчас поживу-поживу как-нибудь на авось, а затем… извлеку нечто, вроде "философского камня", который и принесёт мне настоящее человеческое счастье… потом… как-нибудь… Глупо рассчитывать, что ошибки и страдания накапливаются, а потом трансформируются в опыт, и человек становится мудрее, то есть, количество дури достигает критической отметки и переходит в разумное качество… Разве в медицине путь к здоровью лежит через бесчисленные хвори и болячки? Придёт иное – привычка: «Привычка свыше нам дана – замена счастию она». Увы, можно привыкнуть и к страданиям, и к насилию, утешая себя молитвами – выпрашивая милостыню у судьбы…

С возрастом «привычки» создают «вторую натуру», родную «первой» или чужую, и тогда возникает согласие или конфликт с самим собой – своей природой. "Вторая натура" может стать творением – образованием – себя, а может стать вмятиной на собственной топографии. Как в любом занятии, многое зависит от того, насколько автор владеет культурными технологиями образования человека. Создатель, возможно, даёт каждому при рождении индивидуальность – эскиз его личности, относительно которой человек – сам – может сделать себя. В этом занятии и вижу реализацию смысла жизни. Каждому природа даёт столько ума и сил, сколько нужно для выполнения его индивидуальной задачи. Каждый может жить по-человечески – в равенстве с самим собой. Но Дар не безграничен и не воспроизводится бесконечно, и то, что утеряно – утеряно. Не знаю, почему человек не принимает свой дар разумности, да только следствие этого таково, что приходится человеку неразумному жить-выживать бездарно, и таких, увы, множество. Их критическая масса разрешается не волшебным явлением Мессии – одного мудрого на всех глупых, а агрессией, которой и переполнен мир… Думаю, первопричина любой агрессии – ощущение дискомфорта, внутреннее раздражение, протест против бессмыслия своей жизни, которое испытывает человек, живущий в конфликте со своей природой.

Вернёмся…

Пусть, тайна бытия непостижима, но это не значит, что нельзя пытаться приблизиться к ней. В моём приближении мне видится, что все, даже самые тайные явления жизни, можно и нужно окультурить, найдя компромисс между “вечным” и “бренным”.

Человеческая культура – разумный компромисс между природами человека: психофизическим выживанием и бытием его души. Культура – умение жить, технологии достойной жизни, плод цивилизации, выращенный из семени разума.

Культурная позиция – профессиональный подход к самому себе как к материалу, из которого, владея культурными технологиями компромисса души, тела, психики, обстоятельств, социума, можно сотворить человека. Есть принципиальные точки в судьбе человека, когда расслабление чревато крушением – здоровье, образование, профессиональное становление, семья и рождение ребёнка – требуют личного присутствия. Но даже судьбоносные решения воспроизводимы без титанических усилий при поддержке культурных технологий, когда нет нужды каждое утро задаваться очередным роковым вопросом “Как быть”, например, с собственным ребёнком: выпороть его или попытаться объясниться. Второй вариант подсказывается на уровне культурной технологии, как и все ему подобные: украсть то, что плохо лежит, или нет, а может… лучше… радикально – убить? Решать эти вопросы каждый божий день как в первый раз так же утомительно и опасно, как выбирать каждое утро право- или левостороннее движение. Культура работает на человека, освобождая его душу от рутины одних и тех же старых как мир жизненных вопросов.

Приобщение к культуре возможно через образование. Образование – культурная прививка, спасающая от безумия со всеми его разрушительными последствиями. Образование – не временное явление, но состояние, в котором человек пребывает всю сознательную жизнь. Так же как нельзя надышаться или напиться однажды на всю жизнь, так нельзя образоваться однажды – обмен информации подобен обмену веществ, и "духовную жажду" необходимо утолять, но не из "копытца козлёночка", дабы самому не стать козлом.

Если бы я принимала участие в создании технологии «общего» образования, которое недостаточно даже в самых цивилизованных странах, то сочла бы необходимым популяризовать разумность. Нужно принять, что разум – не только сумма знаний, он проявляется не так в знании «предметов», как в осознании объединяющего их универсального закона бытия, исполнение которого – реальное условие достойной жизни. В реальной жизни разум проявляет себя культурой.

Культура – эквивалент разума, его материализация. Человек культурен в меру своего разума. Культуре изначально противостоит дикость, но в современном обществе, скорее, развращённость ума. Это противостояние куда более безнадёжно, и оно – «ахиллесова пята» человечества. В современном мире вряд ли есть место для «диких» народов и людей. Человек, одетый в штаны из химического волокна, стреляющий из автомата и, при этом, не отвечающий требованиям Современного Мира с его ядерными технологиями – отнюдь не романтичный «простодушный» из сочинения Вольтера, но опасный безумец. Безумие охватывает и отдельных людей, и народы, и весь мир.

Войны третьего тысячелетия происходят не между странами, народами или религиями. Физический террор лишь наиболее ощутимое проявление современной войны. Не так заметен террор против разума. Безудержное словоблудие, подхлёстнутое техническими возможностями последнего столетия, лишает слова смысла. Ничего удивительного, что люди теряют способность к живому общению и уходят в себя задолго до того, как создают свой внутренний мир, пригодный для жизни в достойном одиночестве. Причина агрессии – в нищете внутреннего мира. Внутренние миры, похожие на тюрьмы или пещеры, побуждают своих обитателей к разбою.

Как быть? – Жить… думать самим, не передоверяя свою мысль посредникам. Самому искать смысл жизни, смысл слова. В третьем тысячелетии индивидуальная ответственность за свою жизнь и своё бытие естественным образом вытесняет коллективную. Чтобы избежать агрессии приходится не только пользоваться, но и самому воссоздавать культуру мира, в котором приходится жить.

Культура – мера достоинства человека. И физиология, и слова, и мысль, и даже мечта могут быть культурны или нет. В общественном мнении искусство, наука видятся, как проявление культуры, что далеко не всегда так. Искусство и наука могут быть культурными, а могут быть извращёнными, как все сферы жизни: власть, образование, промышленность, литература, транспорт, питание, медицина, армия, семья, любовь – они могут превратиться в «культ». Общество, в котором «поэт – больше (или меньше), чем поэт» – бескультурно со всеми вытекающими последствиями этого бедственного состояния. Поэт – «невольник чести»… Но об этом после…

Вернёмся в начало…

Общественные отношения, худо-бедно, сформулированы в юридических законах. Цивилизованное общество стремится к законности и равноправию. Казалось бы, в ещё большей мере культурные нормы естественны и для личных отношений. Отнюдь. Личные отношения, как традиционно «свободная» сфера, формализуются куда трудней и часто отданы на произвол чувств и желаний. Личные отношения – испытание достоинства, разумности человека, его способности к развитию. Прежде всего, «отношения» – закон, объединяющий участников, – общие правила игры. Игра не состоится, если на общем поле один пытается играть в шахматы, а второй – в шашки, или один боксирует, а второй – бьёт ниже пояса. Законы диалога объективны. Люди могут лишь познавать их, и эти знания, если они не ложны, не мешают чувствам, желаниям, влечениям. Без этических норм самые искренние отношения дичают, вырождаясь в зависимость, лишающую свободы и счастья. Люди, игнорирующие или пытающиеся обойти закон «во имя», пусть, самых «высоких» чувств и идей, оказываются рабами запутанных и мучительных связей.

Часто близкие люди бесцеремонно пользуются друг другом с «простотой» – той самой, «что хуже воровства». Им кажется естественным обращаться с «близким», как со «своим» – своей собственностью, – без церемоний пользоваться его временем и силами по своему усмотрению так, как это было бы невозможно с «далёкими» – чужими… Здесь всё не просто: с одной стороны, форма теснит личные отношения, с другой – бесцеремонность губит доверие, искренность, лежащие в основе естественной близости. В личных отношениях форма не определена так жёстко, как в общественных, но и здесь она существует, и реально обозначена культурой личных отношений.

Чувство собственного достоинства, совесть, такт поддерживают то хрупкое равновесие, которое возможно в реальной близости. Они подсказывают, когда можно настоять, а когда уступить, когда обидеться, а когда позволить себе снисходительность, когда сосредоточиться на мысли, а когда испытать чувства. Конечно, близкие отношения не могут быть исчерпаны технологиями, но и не обойдутся без них. И не стоит бояться банальности в отношениях – природная индивидуальность проявит себя полнее в культурной форме, как яблоко у хорошего садовника, а надуманная – всё равно изойдёт банальностями – и в святошестве, и в эпатаже.

В бескультурном (варварском) поле личных «связей» разделение на «злодея и жертву» условно. Самые безысходные и крепкие узы сковывают, как правило, безвольных и равнодушных «товарищей по несчастью» в их совместной деградации. Связи бывают даны по обстоятельствам рождения или безответственно приобретены. Некоторые из них поддаются лечению – окультуриванию, их можно привести в божеский вид – образовать, «выяснив отношения» – прояснив или заново определив общие законы – именно законы, а не чувства, которые всегда индивидуальны. «Одиночество», «любовь», «душа» – в реальном контексте – не аргументы. «Выяснение отношений» – не спор о том, кто лучше или хуже, выше или ниже, добрее или злее, но выяснение общих правил отношений. К сожалению, культура выяснения отношений не развита. Существует представление, что выяснение отношений – занятие скандальное, занудное и всегда неприятное. Что ж, и игра в шахматы может быть превращена в драку, если играющие только и умеют, что лупить друг друга доской по голове.

Убеждена, что отношения могут быть добрыми, свободными только при знании законов и при включенном сознании, которое не прячется за ширмы, не сооружает для себя самого потёмкинские деревни. Искренние отношения возможны, если каждый из участников способен на искренность с самим собой.

Человеческие отношения, как и сами люди, смертны. Нужно уметь уходить и из жизни, и из отношений. Прекращение отношений – последний разумный аргумент, который можно реализовать, когда исчерпаны все иные. Слышала фразу: "Я ухожу тогда, когда ощущаю, что перестал развиваться в этих отношениях". Что ж, возможно, личное развитие – критерий отношений.

У каждого есть его личные границы, которые он не позволяет переступать другим. Не всегда они очерчивают индивидуальный внутренний мир. Часто они замыкают безжизненное пространство, образованное тенями из чужих миров. Думаю, в отношениях внутренних миров лучше всего исходить, как всегда, из реальности: я ухожу тогда, когда некто вторгается в мою частную жизнь вопреки юридическим и культурным нормам.

В своих «Эскизах» я избегаю "историй из жизни", потому что они тянут мысль в нравоучения, чего хочу избежать. К тому же я пишу и сюжетную прозу: повести, рассказы, пьесы, в которых мысль, обретая плоть, позволяет извлечь мораль тому, кто в ней нуждается. Вот и сейчас, размышляя о «близких» отношениях, с трудом сдерживаюсь, чтобы не увлечься примерами. Позволю себе поделиться одним наблюдением из американского фильма "Шестое чувство", тронувшим меня отношениями, возникшими и развившимися так милосердно, что они подняли героев над жизнью и смертью. Конечно, главные герои – умные, нравственные люди, но не только это определяет их успех. Где-то слышала фразу "магия общих слов". В начале отношений присутствует «магия», притягивающая или отталкивающая на подсознательном уровне – мистика первого впечатления, собранного из облика, движений, запаха, звуков – интуитивного восприятия, почти безошибочного, если душа не угнетена, и внутренний голос не умолк. А затем возникают слова, поступки, и они подтверждают или разрушают магию… Вот фраза, которую услышала в этом фильме: "Подумай, чего ты ждёшь от отношений со мной" – сказал мужчина мальчику в начале их дружбы. Думаю, эта фраза – зрелая культура слова – того, что было в начале и прошло свой исторический путь, чтобы прозвучать достаточно внятно для людей, стремящихся к добрым отношениям.

Вернёмся к началу

Грань между живым и неживым – в осознании – работе с информацией (анализе, синтезе) и принятии адекватного решения – в пользу “жизни”. Жизнь – соучастие в системе обмена информацией. Оно обеспечивается разумом и волей – усилием вести себя разумно – думать, говорить, поступать – в унисон, собирая таким простым образом свою жизнь в одно” целое… Убеждена, что именно в этой способности проявляет себя истинное человеческое качество – разумность. Оно – не так в количестве информации и сложности выполняемых операций, но в умении слышать “ля” мистического камертона – “иметь уши”. Если мысли соответствуют словам и поступкам, возникает истинное достоинство человека. Человек, привыкший думать одно, говорить другое, делать третье, губит себя, единомышленников и сочувствующих. Культурное образование, сориентированное на самоценность разума, могло бы предостеречь человека от душегубства такого рода. Думаю, что ложь – криводушие – в полном смысле этого слова “кривит” душу – уродует её, да так, что исправление подчас уже невозможно. То есть, ложь губительна не только тем, что множит информационный хаос, но и тем, что реально уродует, видимо, очень хрупкий и чуткий инструмент, в котором “душа держится”.

Возможно, если бы человек знал природу своей души, то поостерёгся бы бездумно распоряжаться ею в угоду иллюзиям, не стал бы подчинять свой разум страстям. Но современное образование, в лучшем случае, декларирует, что ложь – зло. А запрет действует слабо. Если бы о вреде лжи было известно, например, как о вреде холестерола, радиации или стрессов, которые тоже “невидимы”, то, возможно, люди сориентировались бы в пользу своего душевного здоровья, как это делается для телесного и психического благополучия. Следили бы за амплитудой производства и потребления вранья, как это делается, например, в пищевой индустрии с жирами и алкоголем, и не доверяли бы рекламе «здорового цинизма». Ложь – наркотик вреднее иных, и её действие разрушительно для личности тем более, чем сложнее проследить связь между виртуальными “преступлением и наказанием”.

Гуманитарные профессии, в которых «слово» – источник реального дохода, представляются мне "группой риска", а профессионалы «слова» – людьми, на которых я не распространяю свою презумпцию невиновности. Люди, извлекающие деньги непосредственно из слова, должны знать сколь опасно для душевного здоровья их ремесло, а все прочие – насколько сомнительно качество их продукции. Эту тему я затрону не однажды, потому что «в начале было слово» и «торговля словом» – древнейшая профессия, развращающая разум – первопричина зла.

Мои личные впечатления от встречи с профессиональными гуманитариями подобны тем, которые испытали гуингнмы – разумные лошади, которых герой Джонатана Свифта познакомил с обычаями людей. Гуингнмы выразили опасение, что если существа, притязающие на обладание разумом, способны совершать подобные ужасы, то, видимо, развращённый разум хуже любой звериной тупости, и, видимо, люди одарены не разумом, а какой-то особой способностью, содействующей росту пороков. Начало третьего тысячелетия отмечено новой вспышкой агрессии, которую (всё те же гуманитарии) объясняют активностью солнца и пассивностью источников своих доходов.

Мне представляется, что внутренний мир каждого человека имеет свою уникальную топографию, на реализацию которой и даётся жизнь. Лгущий "кривит душу", насильно меняя естественное течение своего здравомыслия – потока сознания, стремящегося в природное русло. Лгущий уводит свою мысль в сторону, поворачивает её вспять, как собирались это сделать "советские учёные" с сибирскими реками… Приходилось слышать, мол, в "глубине души понимал, но"… но преступил – против себя, изнасиловав собственную мысль, подчинив её прихоти, произволу… То есть, мысль шла в своём естественном русле, но… то ли сбежала, то ли потерялась, а, может быть, была изгнана? И вот, она уже увлечена потоком "массового сознания" и тонет в каком-нибудь поп шоу – в западной или восточной аранжировке, в религиозном или светском, сентиментальном или агрессивном сценарии – по склонностям… Как точен язык: «склонности», «наклонности» – особенности рельефа, относительно которого сносит мысль, не удержавшуюся в достойном русле, по законам физики: сверху – вниз…

Иерархия живого мира строится относительно разума и воли. Она не является законченной структурой с жёсткими связями – некой башней, у подножия которой амёба, а на вершине – человек. Скорее, это информационное поле, имеющее полюсы жизни и смерти. Каждое явление живой природы – каждый индивидуум, обладающий свободой выбора между жизнью и смертью – ведёт себя в этом поле подчиняясь его реальным законам, о которых он узнаёт (или нет) и которые исполняет (или нет) в соответствии со своими разумом и волей – качествами, которые обеспечивают его жизнь. “Воля” – “мускулы” разума.

Свобода – культурная воля, образованная этическими принципами, то есть, получившая образование в полном смысле этого слова, так как суть образования человека, прежде всего, в принятии этических норм, на которые возможно опираться в своём дальнейшем выборе так, чтобы вести себя по жизни разумно – как духовное существо.

Человек реализует свою свободу через познание мира, и чем осознанней им реальность, чем лучше он ориентируется в мире, тем свободней в исполнении своей жизни.

Приходится слышать выражение ”свобода личности” в контекстах экзотических, например, в защиту гомосексуальных браков и т. п. Возможно, требования такого рода закономерны, но предъявленные на сексуальной или социальной плоскостях, отделённых от многомерности явления “человек”, они приводят к несвободам в других плоскостях, множа иные проблемы. Думаю, что интимная жизнь вообще не может быть решена коллективно, и существуют области, где свобода человека реализуется только на индивидуальном уровне, когда все желания и поступки оплачиваются на свой страх и риск. Коллективные прорывы в сфере секса демонстрируют метаморфозу от дикого ханжества до столь же дикой распущенности с её антиэротической сексуальной индустрией. Сексуальная революция напоминает мне Великую Октябрьскую, когда «все как один» согласны помереть «в борьбе за Это».

В понимании любого социального или иного ограниченного явления важно увидеть его как часть целого – извлечь из “безысходного круга” (символ дантова ада) и определить относительно реального – “божьего” мира. И тогда становится очевидным, что суть дела, по гамбургскому счёту, не в сексуальной ориентации (как и не в политических, национальных или религиозных пристрастиях) очередных демонстрантов своих “вторичных признаков”, а в душевной слабости этих людей, тоскующих о счастье внутренней гармонии. Они не осознают реальную проблему и трансформируют её самым причудливым и разрушительным образом.

Читала, что «нравственное падение» означает неспособность отличать добро от зла. То есть, падение – не несчастный случай, но перманентное состояние, в котором пребывает сознание. Падение незаметно пока человека поддерживает внешний порядок, и считает он себя «порядочным человеком», то есть «добрым, хорошим», хотя сам никогда не брал на себя труд задуматься о добре и зле, о том, что «хорошо и плохо». Стоит порядку сломаться вместе с его социальными подпорками, что постоянно случается на исторических перепутьях, такой «порядочный человек» и солжёт, и убьёт, не заметив, что преступил, поскольку самостоятельно осознанных и принятых этических норм не имеет.

Вернёмся…

Разум не агрессивен. Он проявляется не столь в интеллектуальных занятиях, как в способности к самоограничению, в стремлении к законности в отношениях с другими. Духовное бессилие обнаруживает себя агрессией в самых разных личинах: от объявления войны до объявления любви. Причины всех конфликтов – и социальных и личных – не «от ума», а от его слабости: «горе» – от безумия! Доминанта психофизической сущности над духовной превращает человека не просто в животное, но в животное страдающее. Как животное, человек не полноценен и уступает любому из них в способности к благополучию. Сила человека в его разуме. Человек неразумный – самое агрессивное и страдающее существо на свете.

В трагической «комедии» «Горе от ума» А. Грибоедов воспроизвёл гамлетовский вопрос. Проходят столетия, но и современные признанные философские теории убеждают: «осознание противоречит выживанию». Но если проза прошлых веков озвучивает «вечный вопрос», побуждающий мысль к поиску ответа, то в тексте профессионального философа двадцатого века звучит, как смертельный приговор Человеку. Что это за существо такое с названием «хомо сапиенс», если его начала противоречивы – разум в конфликте с телом? «Такое» может существовать в языческих мифах и древних трагедиях с их роковыми комплексами, но не в век технологий тотального истребления жизни.

Противоречия между выживанием и осознанием нет. Дисгармония, если она возникает в конкретной ситуации, преодолима только на пути сознания – другого не дано! Неразумный человек – не самостоятелен, и его выживание зависит от разума другого человека или созданной другими – разумными людьми – системы социальной поддержки. Не всегда эту зависимость можно проследить чётко. В списке патологий разума все виды нравственных пороков: агрессия, лживость, жестокость, цинизм (читатель может продолжить список). И если человечество выживает пока, то, конечно же, не благодаря слабоумию, а вопреки нему. Лишь в подчинении разуму человек может развиваться и быть благополучным.

В словаре Ожегова, в его «советском» толковании слова «культура», есть одна приемлемая фраза: «разведение, выращивание какого-либо растения или животного». Ею воспользуюсь применительно к человеку: «человеческая культура – разведение, выращивание разума». Смысл и цель культуры – в социальной адаптации разума: создании технологий разумной жизни. Культура – компромисс между человеческими природами: психофизической, духовной, социальной, без которого они вступают в противоречие, вынуждая страдать. Страдания – не расплата и не самоцель, но информация о конфликте. Сами по себе ни радости, ни страдания не «просвещают» человека, если он не осознаёт их смысл. И искусства – материализованные чувства – без человека мыслящего ничего не значат… и пропадают полотна, звуки, тексты… всуе.

Человек разумен… Увы, и в начале третьего тысячелетия новой эры эта аксиома, по-прежнему, звучит, как вызов…

Вернёмся к началу

Человек принадлежит к “сложнейшим” среди живых существ, и чтобы исполнить свою жизнь, ему недостаточно выживания на уровне амёбы или, пусть, гораздо более сложных живых существ, многие из которых (животные) подобны ему по параметрам физиологии, психики и даже социального поведения: так же рождаются и умирают, радуются и мучаются, любят и ненавидят, учатся и работают, собираются в сообщества с функциональным распределением «должностей» и т. д.

Аксиома моего эскиза о человеке – суть его классического определения: «разумен». Человеческая разумность проявляет себя в сотворчестве с создателем, и, прежде всего, в воссоздании себя самого – своей жизни. Дары, данные природой, можно промотать, выживая за счёт врождённых способностей и энергии, закладывая их, пока не оскудеют, меняя на побрякушки. А можно ими распорядиться разумно. Думаю, человеку дана возможность соучастия в создании себя самого: его психофизическая программа может быть реализована, если и не вполне независимо, то хотя бы с его участием, и это та степень свободы, которая отличает человека от животного. Человек не вправе выбрать по желанию свои индивидуальные особенности, но «зная себя» он может культивировать те из них, которые адекватны его представлениям о своём успехе – совершенствовать себя, и тогда возникает стиль – индивидуальность поведения, манер, речи, привычек – оригинальных не тем, что рассчитаны на привлечение или отвлечение чьего-то внимания, а тем, что сшиты они «по душе» – индивидуальной мерке, позволяющей жить в ладу с собой, свободно…

Человек не волен выбрать свою природу, но он может совершенствоваться в дозволенном ею, улучшая своим присутствием Мир.

Каждое живое существо исполняет жизнь – участвует в информационном обмене в соответствие со своим предназначением. Адекватность миру проявляется в информационной совместимости, измеряется мерой участия в информационном диалоге. Единицу информационного обмена можно было бы назвать “одна истина” – точка на спирали познания. Амёбе достаточно для исполнения жизни “немного” истин: температура, например, химический состав среды обитания. Собаке таких истин требуется “много”. Но в обоих случаях отличия не принципиальны. Соблазнительно предложить здесь метафору картины мира, в котором живые существа служат «датчиками», то есть, обеспечивают жизненно необходимую Миру сенсорную систему, в которой человеку принадлежит особая “творческая” функция: осмысления, а значит, и обновления, и воссоздания истины. Человеку количественная мера, как сумма информационных единиц, не обеспечивает исполнения жизни. Ему не достаточно контролировать множество параметров среды и самостоятельно поддерживать себя, например, в оптимальном режиме температур. Не достаточно “для жизни” и знаний физики, математики, истории и всей британской энциклопедии наизусть. Количество информации не обеспечивает потребностей его жизни. Для исполнения своей жизни человек должен качественно работать с информацией, то есть, преобразовывать её – осознавать, извлекая заложенный в ней смысл. Этот смысл адекватен "смыслу жизни" и определяет, в конечном счёте, состояние человеческого счастья, которое искрится в “прекрасных мгновениях” воссоздания истины – акта осмысления жизни.

Мне видится, как приходит человек к Господу Богу и просит у него счастья. “Бери сколько можешь” – отвечает ему Бог – “у меня оно бесконечно”… И человек берёт из бесконечности своей мерой и выходит мало – мало счастья… Но ведь это не от малости божьего дара, а от неспособности его принять… – от личной ограниченности. Мир полон счастья для того, кто адекватен Ему.

Человек способен быть самостоятельным источником информации – способен на творчество. “Новое” означает “качественно” новое – оно осмысленное “старое”, и в этом смысле слова царя Соломона о том, что нет ничего нового в этом мире, – истинны только в сочетании с его же словами “на кругах”. Пожалуй, “на кругах” – в ограниченных формах – даже таких содержательных, как земная жизнь – от рождения до смерти, и нет ничего нового. Но если видеть Мир и путь познающего его разума так, чтобы не потерять вопрос исхода: “Кто я? Зачем пришёл в этот мир?”, то Мир рождается заново – “с начала” – с каждым новым осознанием себя – с каждой разумной жизнью.

Человек способен работать с информацией опосредованно: (не непосредственно: вода – мокро, огонь – жарко), а абстрагируясь: через слово, музыку, искусство. Цель этой работы – создание мировоззрения и личной позиции – жизненных принципов. Они служат опорой в сложных жизненных обстоятельствах, когда кажется, что исполнение заповедей осложняет борьбу за “место под солнцем”, и так хочется преступить их ради сиюминутной выгоды или психологического комфорта – “расслабиться” – отвернуться от реальности, обмануться, не думать. Принципы поддерживают в минуты душевной слабости, работают как защита – нравственный иммунитет. Человеком «с принципами» труднее манипулировать, и потому он, по большому счёту, независимей беспринципных. Принципы работают на упреждение событий.